За грибами

               
Какое счастье просто жить
И жизнью этой наслаждаться,
И по земле родной ходить,
И к маме снова возвращаться.
Был обычный летний день – середина лета. В леса за ягодами и грибами дружно потянулись грибники. Неожиданно раздался телефонный звонок.
- Пап, ты дома? Что ты делаешь? Если хочешь, мы заедем за тобой. Едем всей семьёй в лес – отдохнуть, заготовить веников для бани, пособирать грибов и ягод, просто отдохнуть, подышать свежим воздухом, побыть на природе, пожарить шашлычков.
- Да, сынок, конечно! Как могу не использовать такой случай, такую возможность! Заезжайте! Я уже начинаю собираться.
Быстро одев резиновые сапоги, старую куртку, джинсы, взяв с грядки тугие перья лука и молодых сочных огурцов, я с ведром вышел за калитку дома.
Через минут пять сын со своей семьёй и сватами заехали за мной. Наш путь лежал в сторону д. Зайцево, вернее, д. Скачково, расположенной на берегу реки Царевич, известной ожесточёнными боями во время Великой Отечественной войны.
В этот раз Костя, посоветовавшись с невесткой Таней, свернул машину совсем не в то место, куда мы обычно выезжали. Машина свернула с асфальта и, проехав несколько метров, остановилась.
- Костя, мы уже приехали? – спросила Света, тёща Кости.
- Да, приехали! Мы с Таней решили в этот раз далеко не ехать. Место хорошее. Вон сколько берёз, видно, тут и грибы водятся, возможно, есть черника, да веников можно заготовить.
- Да, мам, остаёмся тут, - сказала Таня.
- Ну, тут так тут.
Все шумно вышли из машины.
- Ген, - сказала сватья Костиному тестю, - мы пробежимся по лесу, а ты пока занимайся шашлыком.
- Хорошо, как скажете.
Переодевшись в походную одежду, все направились в сторону леса, стоящего сплошной неприступной стеной. Было такое ощущение, что лес не хочет нас пускать к себе, что он хранит какую-то тайну – тайну, известную только ему.
Пробираясь сквозь заросли, обдирая руки и лицо, мы метр за метром продвигались вглубь. Разойдясь в разные стороны, мы перекликались. Глухое эхо едва отзывалось нам. На пути попадались кое-какие грибы. Мы упорно все, не сговариваясь, шли в глубь леса. Нас как будто тянуло туда, как кто-то нас звал.    
Неожиданно перед нами открылась поляна, значительно меньше заросшая лесом. Вся она была изрезана окопами, расходящимися в разных направлениях и разной конфигурации.
- Господи, что это? – сказала Света.
- Это, Света, место боёв времён войны. Видишь, как за время обсыпались края окопов. Они оплыли, как горящие свечи, свечи скорби и печали.
Сама поляна, окопы, изрезавшие её, были похожи на лицо старой женщины, изрезанное морщинами от непосильного горя. Каждый окоп, переход от одного окопа к другому – это сплошные морщины скорби на уставшем лице земли. Все края окопов были усеяны лесной земляникой и ранней черникой.
- Бабушка, бабушка, смотри, сколько ягод! А ты говорила, что их в этом лесу нет, что мы зря сюда приехали!
- Нет, внучек, не зря! Нас сюда вела судьба, и ещё кто-то свыше, чтобы мы пришли на это место, поклонились погибшим нашим солдатикам, погибшим тут, на нашей Смоленской земле, на берегу реки Царевич за нашу Родину, за свободу, за жизнь. Кто они были, откуда, что и кого оставили они дома, мы уже не узнаем. Но мы можем поклониться их памяти, их подвигу.
- Ну ты, дед, и даёшь, целую речь закатил!
- Речь не речь, но это всё правда, - сказал тихо Костя.
- Папа, мама, а можно я нарву ягод, что растут по краям окопов?
- Не надо, сынок, - сказала невестка Таня, - это кровь, это слёзы тоски убитых тут солдат. Это святое, а святое не трогают.
Я до последнего стоял на краю окопа. Уже не было слышно голосов моих грибников. Мне казалось, что за мной кто-то наблюдает из-за могучих деревьев, обрамляющих эту поляну. Мне казалось, что кто-то тихо, как на похоронах, вполголоса разговаривает.
Постояв ещё минут десять, я попросил прощения у погибших, перекрестил трижды это святое место и стал пробираться к своим. И опять это чувство, когда тебе смотрят в спину, буравят тебя взглядом, не покидало меня.
- Дед, дед, ну ты скоро? Давай, выходи! У нас уже всё готово!
- Давай, сват, поторапливайся, а то шашлык остынет, а водка нагреется, - пошутила сватья.
Я вышел из леса с совершенно пустым взглядом. Грибной день у меня сегодня не удался. На лужайке стоял раскладной походный столик, на нём шашлык, водка, сок, лук, огурцы, хлеб.
- Ну, за что выпьем? – спросил сват.
- Давайте выпьем за тех, кто здесь положил свои жизни, давайте их помянем, - как-то дружно предложили все мы.
Костя молча разлил водку по пластиковым стаканам, налил один лишний и накрыл его горбушкой хлеба с солью. Вот теперь всё было сделано правильно. Перекрестясь, не чокаясь, мы молча выпили.
- Пап, я думаю, что этих людей впервые помянули после смерти. Как страшно жить и уйти неизвестным, уйти, не зная, где и когда.
- Да, Таня, ты права.
Переключить разговор на другие темы не получалось. Тема войны, гибели людей доминировала, мы пытались уходить от неё, но вновь и вновь возвращались.
Мы ехали навстречу жизни, цивилизации, а там, в лесу, пронзённые выросшим лесом, лежат люди. Как тонка грань между жизнью и смертью. 
 С тех пор каждый год в этот день мы стараемся выезжать к этим окопам, к этим солдатикам, к месту их гибели, чтобы поклониться их памяти, их подвигу.
Хорошо, что в стране всё шире и шире развивается поисковое движение, что в него приходят молодые ребята и девушки, что они возвращают из забвения всё новых и новых людей, узнают их имена, передают останки родственникам.
Исходя из исторических событий Великой Отечественной войны, работы в этом направлении хватит не одному поколению.
Бог им в помощь.
Надеюсь, что и наши солдатики дождутся, когда их предадут земле по-человечески.
Надеюсь, что это произойдёт ещё при моей жизни. Надеюсь.