Маргинальный пояс. 2

информационные аспекты власти

Тень, знай свое место.

Е. Шварц

1. Феноменология власти
http://www.proza.ru/2018/06/21/815

2. Творческая элита

     Вот еще один миф, активно поощряемый системой: «Власть нужна для поддержания порядка». На самом деле, ни конформного обывателя, ни мыслящего человека никогда не устраивает существующий порядок вещей. (А кого устраивает?) Нам нужен не тот порядок, который существует, а тот, который должен быть. Какой именно? Обыватель не знает. Не понимает. Не может выразить. Все его слова принадлежат сегодняшней действительности, а надо сказать о завтрашнем и должном. Но личность, живущая в тайне от него самого, живущая в глубинах его подсознания, – знает, понимает и просит слова.
     В языке – бытовом и научном – прижилось понятие «общественного сознания». А как насчет «общественного подсознания»? Каждый живет в своем мире… И каждый такой мир в той или иной степени выдуман. Что бы с человеком ни случилось, на поверку это всегда оказывается исполнением его скрытых желаний. Подсознание общества творит в информационной сфере идеальные миры, требующие воплощения. Сады Эдема, воздушные замки. Информационный феномен цивилизации состоит в том, что этот подсознательный идеал неизбежно воплощается в материальную реальность.
     Паутина общественных отношений обволакивается, как туманом, как аурой, безотчетной, невыразимой мечтой об идеальном образе жизни… Невыразимой? То, что обыватель смутно чувствует, мыслитель формулирует. Все общественные, этические, художественные, технические идеи, которые якобы выдумывают высоколобые интеллектуалы якобы «с ничего», на самом деле имеют своим источником подсознание обывателя; это рациональная формулировка его духовных запросов. Если разбираться, интеллектуальное творчество всегда вторично; так же, как и материальный прогресс. Подхватив – выхватив из инфосферы – общественный идеал, элита превращает его в сознательную, рациональную идею. Только не надо отсебятины.    
     – Заученных знаний недостаточно для того, чтобы учить людей, – записано в «Дао дэ цзин». – Надо еще прислушиваться к тому, что они говорят.
     – Великое умение заключается в том, чтобы не подменить собой деятельность Неба, – сказал Учитель Сюнь.
    И напрасно просвещенный читатель пытается рассказать нам, чего «на самом деле» хочется обывателю. Это тайна личности, самая сумеречная из всех, тайна даже от того, кто является ее носителем. «Роджер Бекон возлагал надежды на силу, потребности, духовную изобретательность обывателей; считал, что устами убогих, обездоленных, неотесанных и невежественных нередко возглашает нам Господь. Обыватели ощущают какую-то свою истину, быть может, истинней всех учений. Великий Бонавентура говорил, что мудрецы обязаны доводить истину, сокрытую в жестах обывателей до концептуальной ясности.»   
     Бессвязная речь конформного обывателя – не что иное как «поток сознания», ассоциативный ряд психоаналитика, и она несет в себе нераскрытую, безотчетную истину. Все миры люди сначала выдумывают, а уж потом одна из выдумок становится реальностью, смотря по тому, сколько народу хочет именно ее… И – в лучшую сторону, всегда в лучшую! Нет, Натаныч, не чушь и не эфемерида. «И море, и Гомер – все движется любовью». В том числе и власть. И только к носителям власти это не относится – если не считать животную любовь к себе.

     Понятие «информационной сферы общества» обычно ассоциируется с масс-медиа. На самом деле, человечество – колоссальная система для накопления, переработки и хранения информации; мыслящий океан Соляриса со сложной, непостижимой, однако тайно осмысленной внутренней жизнью. И если даже ограничиться логосферой (а социальная информатика ей и ограничивается), то СМИ выглядят как мелкая рябь на поверхности этого океана. Причем основной (в байтах) объем информации – это разговорная речь. Здесь социальная информация проявляет себя в наиболее явном, в своем полном состоянии: и как слово, и как эмоция.
    Человек не синапс, а человечество не компьютер. Поэтому информационная сфера – это неразрывное единство логики слов и человеческих эмоций. «Кодон» (или «словесный мем») социальной информатики – не просто набор знаков или семиотическая единица, но слово, привязанное к чувствам, его породившим, и к чувствам, которые пробуждаются этим словом. Слово само по себе, перенося эмоцию из одной точки логосферы в другую, играет ту же роль, что АТФ в организме. Свою эмоциональную суть социальная информация сохраняет и тогда, когда она, распространяясь (в резонирующей среде), усложняется, организуется и приобретает все более рациональные формы. 
    Конформные обыватели, составляющие (опять же) большинство, практикуют эмпатический «женский» способ коммуникации, в котором слова как бы и излишни, они играют роль как бы дубликатов эмоций, переносящих смысловую нагрузку непосредственно от человека к человеку. Но это как бы. На самом деле слово – это способ снять вызванный эмоцией внутренний дискомфорт; оно же усиливает внутренний дискомфорт слушателя – если тот испытывает аналогичные чувства. В результате, общие для всех эмоции только усиливаются при информационном обмене. Таково объяснение феномена «коллективной аффектации», который Фройд называл «загадочным». Конформность среды распространения сигнала приводит к тому, что эмоциональный резонанс общения сублимируется в «общественный резонанс», усложняется, информация ассоциируется в более или менее устойчивые пакеты кодонов (эмоциональных слов).
     Погасить этот (уже коллективный) аффект можно только одни способом – тем же, что и персональный: выразить эмоцию словом. Вот с этим у конформного обывателя серьезные проблемы. А тот, кто может выразить, находится на другом полюсе социума, даже если живет в соседней квартире. Но дойдет ли сигнал до элиты? Это зависит от его аффектации: насколько сильно индивидуальное чувство и насколько оно общее. Этим обстоятельством и объясняется напряжение информационного поля и его направленность: от конформной массы к элите; это и создает движение информационных потоков. Смысловой массив не течет, а дрейфует, смещается в ту сторону, где чувство обретает рациональное свершение, где рассеянные кодоны формируются в устойчивые информационные пакеты. Из среды политических имиджмейкеров распространился предрассудок, будто авторитет у народа можно завоевать, если говорить то, что он хочет слышать. Не совсем верно. Кредитом доверия пользуются ораторы, которые формулируют и озвучивают то, что простой человек чувствует, но выразить не может.
     Будучи в своем первоисточнике чистейшей эмоцией, этот духовный запрос в информационной цепи социума приобретает все более и более рациональную форму, достигая внимания интеллектуалов, переходя от художников и беллетристов к ученым и философам. (Одним из примеров таких промежуточных форм является настоящая публикация – где-то на стыке публицистики и социологии.) Обретя единство и предельно рациональную форму, сигнал трансформируется в «культурную установку» и движется в социуме через различные культурные слои, попутно изменяя их; теряя при этом единство, распадаясь на отдельные новаторские (несистемные) концепции, ключевые фразы, эмоциональные слова. И, наконец, становится  руководством к действию для того же труженика, для «человека толпы», от которого он исходил. Но это уже другой сигнал, другая ветвь того же информационного потока: от элиты к массе. Впрочем, этот сигнал хорошо нам знаком. То, что мы называем «культурой» в узком смысле этого слова; видимая и невидимая ее части. Дойдет ли этот сигнал до народа? Это зависит от его аффектации; от силы того специфического элитарного чувства, которое мы называем «вдохновением». Можно сказать и по-другому, проще: социальные последствия всякого знания пропорциональны точности этого знания. «Социальный запрос» (от массы к элите) и «культурная установка» (от элиты к массе) образуют обособленный цикл информационного обмена, который преобразует и массу обывателей, и творческую элиту, и – в конечном счете – общество.
    Творческая элита воспринимает и обрабатывает только те устремления массы, которые отвергнуты действующей системой власти. То есть, «культурологический цикл» находится на периферии общественных отношений и практически не связан с потоком событий. В этой «сослагательной зоне» социума формируется теоретическая модель общества, в котором мог бы исполняться «социальный заказ» массы – та его часть, от которой отказалась действующая Система.
    «Портфель заказов» творческой элиты никогда не пуст. Но не каждый социальный заказ может быть исполнен. И продукт элитарной культуры состоит, в основном, из философских рассуждений на тему убогости земной юдоли, не допускающей благодати – по той или другой причине. Вот эти-то причины и являются наиболее содержательным и конструктивным результатом интеллектуального творчества. Важно не упустить момент, когда эти причины исчезнут или станут преодолимыми; а для этого надо их знать. Поскольку – рано или поздно, но систематически – оказывается, что некоторые из условий, необходимых для благодати, уже, наконец, могут быть выполнены, хоть и с трудом. В результате прогресса цивилизации (под руководством власти, между прочим), некоторые – причем, сразу несколько – из наиболее настойчивых подсознательных устремлений обывательской массы переходят из разряда «сказки» в разряд… нет, еще не «были», но – общественной задачи. И последним из условий нового социального идеала оказывается перезагрузка реакционной системы власти, которая к этому времени всегда успевает стать препятствием. Прогресс цивилизации инициируется культурой, задачу прогресса ставит элита, исполняет эту задачу – система власти.
     Оторванные от эмоций, рассудочные доктрины, созданные «генераторами идей», как правило, слабо воспринимаются массой. Обыватель понимает элитарные императивы – интеллектуальные проповеди – так же плохо, как плохо художник понимает душу труженика. Тем не менее, именно этот вялый информационный обмен мы и называем «прогрессом культуры».  «Телефон для глухих» – так определил культурологический цикл А. Столяров. Общество и элита играют в «испорченный телефон», но, все-таки, друг друга слышат.

Источники цитат:

А. и Б. Стругацкие. «Жук в муравейнике»
В. Рыбаков. «Возвращение»
Лао Цзы. «Дао дэ цзин»
«Сюнь-цзы»
Умберто Эко. «Имя розы»
Е. Лукин. «Толкование яви»
А. Столяров. «Телефон для глухих»

3. Ордозная монада
http://www.proza.ru/2018/07/05/922
4. Замыкание в цепи
http://www.proza.ru/2018/07/12/693
5. Инерция исполнения
http://www.proza.ru/2018/07/19/1025
6. OS Голем
http://www.proza.ru/2018/07/26/954
7. Сумерки власти
http://www.proza.ru/2018/08/02/905
8. Классовый апартеид
http://www.proza.ru/2018/08/09/867
9. Цикл Соляриса
http://www.proza.ru/2018/08/16/1008
10. Кривологика Голема
http://www.proza.ru/2018/08/21/963
11. Невыносимая легкость бытия
http://www.proza.ru/2018/08/30/684
12. Ренегаты элиты
http://www.proza.ru/2018/09/06/954
Эпилог. Прыжки над пропастью
http://www.proza.ru/2018/09/13/564