Луна

 
- Врешь ты все, - твердо сказал я Славке.
- Не вру, - Славка решил не сдаваться. Вся компания наша прислушивалась к спору и голоса никто не подавал, так как дело обсуждалось нешуточное.
- Чем докажешь? – я уже начал горячиться.
- Мне бабка рассказывала: под утро проходила мимо того дома, а старик тот, мертвый который, из окошка выглядывает. Страшный весь, заросший. Она то окошко перекрестила – он и пропал.
- Что значит – заросший? – робко спросила Машка.
- Ну, лохматый весь, с бородой, - с неким сомнением ответил Славка.
- Врешь ты все, - снова повторил я. – Нету никаких привидений.
Было поздно, но домой идти никто не хотел. Замечательный теплый июльский вечер, пахнет липовым цветом и сеном. Мы сидели на куче бревен у дома дяди Саши, моего соседа, и спорили так, как могут спорить только девятилетние дети. Спор начался с обыкновенного пересказа страшилок, которым сто лет в обед, но прелести своей они от этого не теряли. Это было в начале восьмидесятых, когда еще не было в каждом доме по компьютеру, а по телевизору не показывали обоймами свежие боевики и диснеевские мультфильмы. Каждый год все три летних месяца мы проводили вместе: я, Славка, Машка, и еще несколько ребят, которые приезжали на лето в поселок с родителями. Каждый из нас вносил в компанию что-то свое: Славка первоклассно играл в ножички и лучше всех плавал, я, начитавшись за год книг, почти при каждой встрече пересказывал их, правда, иногда немного перевирая и добавляя что-то от себя. Андрейка знал множество анекдотов, а Машка… Машка в компании была как-бы для количества, лучших качеств, на наш мальчишеский взгляд, иметь не могла. Тем не менее, в компании она была человек свой и к обсуждению всех важнейших вопросов допускалась.
Со славкой мы спорили часто, иногда даже дрались, но быстро мирились. Сейчас это можно обрисовать как «борьба за лидерство», но причина была не только в этом. Оба мы пытались произвести впечатление на Машку, но не один из нас не признался бы в этом даже под угрозой расстрела. Это было хорошее время, когда впечатлений через край, и в большинстве своем они положительные, и лето огромное, бескрайнее…
В тот вечер Славка, немного подумав, сообщил, что знает, где в поселке живет привидение. Все тут же умолкли, и  даже история Пашки, парнишки маленького и невзрачного, но родом из самой Москвы, была тут же забыта. Я, выслушав Славкину историю, отверг ее, о чем тут же объявил. Получалось так: в давно заброшенном доме, у самого леса, живет привидение старика, когда-то умершего в этом доме. Рассказывал все это Славка голосом низким и замогильным, отчего у всех нас мурашки побежали по телу, кое-кто опасливо поглядывал по сторонам, словно боялся, что привидение может выскочить прямо из соседних кустов. Машка сидела в опасной близости от Славки и, как-то съежившись, не отрываясь, смотрела на него.
- Врешь ты все, - тремя словами переломил я ситуацию в свою сторону. Теперь все внимание переключилось на меня, а Славке пришлось некоторое время препираться, пока не выяснилось, что историю он узнал от своей бабушки.
- Бабушки – они старые, - философски произнес Андрейка, решив, видимо, взять мою сторону. – Показалось ей все…наверное, - уже тише добавил он, смутившись от Славкиного взгляда.
- Сам ты «показалось», - не унимался Славка. – Не веришь – сходи и сам проверь!
- Нет, я не пойду, - пропищал Андрейка, и тут все почему-то посмотрели на меня.
Вот он – момент истины. Я прекрасно знал, где находится тот дом, и не имел никакого желания туда идти. Но взгляды ребят решили все, а последней каплей стала насмешливая Славкина улыбка.
- Нет там привидений. Я сходу сейчас и посмотрю, - и я решительно вскочил с места. Вся компания в восхищении пооткрывала рты и молчала.
- Пошли? – я вопросительно посмотрел на ребят.
- Мы…мы только до дома с тобой сможем дойти, - Славка больше не улыбался и с испугом смотрел на меня. – В дом не пойдем, сам иди.
Я посмотрел на большущие Машкины глаза и понял, что готов не просто дойти до какого-то старого дома, а пешком идти до той далекой и загадочной Москвы, про которую так важно всегда рассказывает Пашка.
- Я даже до утра там могу пробыть! – сказал я как можно уверенней и даже губу прикусил.
- Спорим, до утра не пробудешь, испугаешься? – дал последний залп в мою сторону окончательно пристыженный Славка.
- Спорим! На десять шоколадок! – наобум ляпнул я и протянул Славке руку.
Опять же при общем молчании мы поспорили, Коля, сын «тепловозера», как он сам называл своего папу, «разбил» рукопожатие. После чего мы все встали с бревен и несмело двинулись вдоль по темной улице в сторону старого дома. Идти, признаюсь, было недалеко, но ноги мои, несмотря на всю былую решимость, шли не очень охотно. Я не беспокоился, что мне влетит дома за отсутствие, я частенько ночевал у Славки, он жил всего за три дома от моего. Но чем ближе мы подходили к лесу, тем страшней мне становилось. Я был готов уже плюнуть на шоколадки, распрощаться со всеми и убежать домой, под одеяло, где точно нет никаких привидений. Но перед газами вставал восторженный Машкин взгляд, против которого вся моя девятилетняя сущность бороться просто не могла. «Все из-за Машки!» - мысленно успокаивал я себя. Шел я, как и полагается в подобных ситуациях, первым, ребята шли чуть позади, и, как мне казалось, изредка перешептывались.
Если честно, то мне никогда не было так страшно, как в ту ночь. Я точно не знал, который час, и больше всего опасался, что скоро полночь, самое зловещее время. Мы остановились в нескольких шагах от заброшенного бревенчатого дома, который давно уже потемнел от дождей и времени, и в темноте выглядел совершенно черным. Невдалеке шумели сосны, и все мы, полумертвые от страха, вслушивались в окружающую нас ночь. Каждый скрип дерева был невыносим, и не представляю, сколько силы воли нам потребовалось, чтобы с воплем пуститься бежать, обгоняя друг друга, туда, где все знакомо и нет ничего пугающего. Полагаю, что кроме силы воли свою роль сыграло детское наше любопытство, а оно куда сильнее страха.
Я, не удержавшись, шумно вздохнул, облизал пересохшие губы и сказал чуть треснувшим голосом:
- Ладно, пацаны, я пошел.
- Подожди! – Славка порылся в карманах и подал мне коробок спичек. – Там же темно!
- Спасибо! – и вновь я был готов забыть про глупый спор, но не мог признаться всем, что я боюсь, боюсь никак не меньше остальных. Вертелась в голове Славкина бабушка, осеняющая кого-то вон в том окне крестным знамением…
- Хочешь семечек? – тоненьким голосом спросил Андрейка. Он дрожал, не то от страха, не то от ночной прохлады.
- Давай! – он ссыпал мне в карман рубашки все свои запасы семечек подсолнуха. Остальным одарить меня напоследок было, видимо, нечем, и я, стараясь не смотреть на Машку, нетвердой походкой пошел к дому. Дойдя до покосившегося забора, я замешкался, прошел чуть левее, до калитки. Весь участок густо зарос травами и крапивой, и я один раз ойкнул, когда предательская жгучка хлестнула по руке. Я не оборачивался, но знал, что ребята смотрят мне вслед. Взявшись за калитку, я потянул ее на себя…
Кто-то дотронулся до моего плеча. Я подпрыгнул на месте от неожиданности и обернулся. За спиной моей стояла Машка и виновато улыбалась.
- Ты чего? – прошептал я.
- Я с тобой пойду, - сообщила Машка.
Я сделал вид, что задумался, потом кивнул.
- Ну, айда, если хочешь, - ответил я пренебрежительно, хотя внутри все запело. Все-таки, не одному в дом тащиться. И то, что именно Машка решилась пойти со мной, возвысило ее в моих глазах до невиданных высот.
Калитка не открывалась даже наполовину из-за густой растительности, но мы все-таки протиснулись внутрь и осторожно пошли к дому. Я, проникая на участок, зацепился за ржавый гвоздь, и разорвал рубашку. Тропинка к дому была узенькой, и почти полностью заросшей, поэтому шли гуськом: впереди я, за мной Машка. На полпути я услышал:
- Ваня! Ваня!
- Чего тебе? – я насторожился.
- А если привидение вдруг нападет, ты меня защитишь?
- Защитю…защищу… Да, короче! – я слегка опешил от такой просьбы. Тем более, я уже сомневался в том, что привидений не существует, и всерьез раздумывал, что же делать при встрече с ними. Еще пара близких контактов с крапивой, и  мы дошли до крыльца. Дверь в дом была приоткрыта, я даже чувствовал какой-то специфический запах, доносящийся из дома, так обычно пахнут старые-старые вещи. Машка стояла рядом и смотрела на дверь с плохо скрываемым ужасом.
- Не бойся! – приободрил я Машку и себя заодно. – Пошли.
В этот момент Машка взяла меня за руку. Я хотел что-то сказать, но вместо этого кашлянул. Сжав Машкину теплую ладошку, я шагнул в темноту.
Мы сделали пару шагов и остановились. Я осторожно попытался высвободить руку.
- Ты чего? – встревожилась моя спутница.
- Спички достану, - прошептал я. Я прислушивался, но ничего подозрительного пока не слушал. Вдыхая запах старого, покинутого дома, я искал в карманах коробок. Нашел его, чиркнул спичкой и осмотрелся. Огонек горел недолго, но я успел заметить шкаф в углу, стол и пару стульев. Спичка погасла, и я зажег следующую.
- Ой, а это не свечка? – прошептала Маша.
- Где? – я вглядывался в окружающую обстановку.
- Вон, на столе!
Следующая спичка сослужила хорошую службу – на столе, у окна, действительно стоял пыльный стакан, а в нем свеча. Я убрал из стакана густую паутину, зажег свечу, а сам представил физиономии ребят, которые наверняка следили с улицы за происходящим и могли заметить, что в доме мелькает огонек свечи.
- Маша, ты молодец, - снизошел я до похвалы, а Маша хихикнула и вновь завладела моей рукой. Но я, в общем-то, был не против. Все это напоминало сцену из книги про Тома Сойера, почитанную мной недавно, где в темной пещере блуждали Том и Бекки Тэтчер. Тоже, кстати, со свечкой блуждали и очень всего боялись.
- Давай дом поглядим? – предложил я. Маша кивнула.
Комнат было всего две, во второй обнаружилась очень старая газовая плита и лестница, ведущая на крышу. Мы обменялись взглядами, и я, держа свечу перед собой, осторожно полез наверх. В компании с Машей и со свечкой в руке я чувствовал себя вполне уверенно и почти не боялся. На крыше, кроме неописуемого количества всякого хлама, который здесь занимал почти все пространство, тоже ничего жуткого не оказалось. Мы, как какие-нибудь ученые, с любопытством рассматривали сломанную мебель, кухонную утварь и пачки старых газет. Под потолком висели почти полностью осыпавшиеся веники, под ногами хрустели почерневшие опилки. Дойдя до небольшого окошка с наполовину выбитым стеклом, мы, посовещавшись минуту, решили остаться на крыше до утра. Я подтащил два стула, найденных на крыше, по пути весь перепачкавшись пылью, мы сели возле окошка и я поделился с Машей семечками. Долгое время мы просто молчали, глядя в окошко на звездное небо и полную луну. Так прошло с полчаса, Маша ничего не говорила, и я решил было сам что-нибудь ей рассказать. Свечка сгорела почти полностью, а сидеть в темноте и молчать не очень-то хотелось. Но тут Маша перевела взгляд с ночного неба вглубь мансарды и вдруг вскрикнула. Я вздрогнул.
- Смотри, там кошка! – Маша указала в сторону наибольшего скопления старья, откуда в нашу сторону действительно смотрели два зеленых глаза.
- Ага, кошка, - согласился я и позвал: - Кис-кис!
Кошка показалась полностью, но к нам подходить не торопилась, а, усевшись на куче старых газет, принялась умываться. Обыкновенная полосатая кошка.
- Бездомная, наверное. Бедненькая, - вздохнула Маша и тут неожиданно зевнула.
- Ничего, если я усну? – виновато спросила она и, не дожидаясь моего согласия, поджала ноги под себя, положила голову на подоконник и закрыла глаза.
- Маш, подожди, - я снял рубашку и укрыл ее.
- Спасибо, - сонно пробормотала Маша и тут же уснула.
«Маша спит, свечка догорает… Ну, дела» - думал я. «Буду с кошкой тогда разговаривать».
Я еще раз позвал кошку, но она, видимо, была одичавшая и ко мне не шла. Решив оставить ее в покое, я вновь стал смотреть на небо, иногда поглядывая на догорающую свечку. Машка тихо дышала во сне. Было совсем не страшно, а как-то очень спокойно. Я догрыз остаток семечек, и тут свечка мигнула и погасла.
Я решил, как только рассветет, разбудить Машу и уходить отсюда. Никаких привидений и призраков здесь не было да и быть не могло. Правда, я почему-то чувствовал себя немного виноватым перед Славкой. Было ощущение, что я только что взял да и разрушил красивую, хоть и страшную сказку, как-будто, сорвав белую ватную бороду с Деда Мороза, раз и навсегда доказал детям в детском саду, что это не волшебный дед, а всего лишь их воспитательница.  «И все равно я молодец…»
- Конечно, молодец, кто ж спорит! – услышал я чей-то тихий шепот.
Я очень медленно повернул голову и застыл: поотдаль, примостившись на перевернутом ржавом ведре, сидел старик в рваной фуфайке и смешной шапке-ушанке. Он не смотрел в мою сторону и, не спеша, поглаживал мою полосатую знакомую, отчего та щурилась и мурлыкала, выгнув спину. Широко открытыми глазами я наблюдал за этой сценой, а в голове, как пчелиный рой, кружились мысли: «Он гладит кошку… Кошка мурлыкает, значит, она настоящая…Он гладит кошку, значит он тоже настоящий… не привидение…» От последней мысли стало гораздо легче, присутствие Машки добавляло уверенности в себе, да и дед выглядел очень старым и никак не опасным.
- Здравствуйте, - вежливо прошептал я.
- Здравствуй, Ванюша, - отозвался старик, глядя на меня из-под белых кустистых бровей.
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- А я тут всех знаю в округе! – усмехнулся старик. Кошка, подумав, взяла да и перепрыгнула со стопки газет ему на колени. – А Маша-то уснула?
- Уснула! – подтвердил я. – Мы привидение ждали, а ей вот спать захотелось!
- Привидение, значит? – заинтересовался дед.
- Ага, - старик мне даже чем-то понравился. Если уж он и меня и Машу знает, значит, живет где-то неподалеку. А вот зачем деду понадобилось ночью сидеть на мансарде заброшенного дома, и почему я не услышал, как он сюда по лестнице влез – это меня совершенно не беспокоило. – У Славки Федорова бабушка тут в окне привидение видела, а это, наверное, вы были?
- Я, - подтвердил дед, почесывая кошку за ухом. – Дура она, Славкина бабушка.
- Дура? – я тихонько хихикнул.
- Конечно, дура, - рассудительно сказал старик. – Чего креститься-то, куда ни попадя? Ишь, праведница выискалась, самогонкой своей сколько народу переморила, и в церкви-то сроду не была!
Я почти ничего не понял, но все-таки кивнул в знак согласия.
- А вы где живете?
- Я-то? В лесу. Иногда тут бываю.
- Вы лесник? – спросил я. Кошке надоели поглаживания старика, она спрыгнула с его колен, уселась на пол недалеко от спящей Машки, и лениво играла лапой с гусиным перышком, лежащим на опилках.
- Ну, вроде как лесник. Слежу, чтобы все в лесу в порядке было, чтобы не заблудился никто. А сегодня, Ванюша, луна полная, небо - так заглядение просто! Вот мы с кошкой и решили прогуляться до рассвета. Она в такие ночи страсть как любит на луну прыгать!
- На луну? – поразился я.
- На луну, - подтвердил старик.
- Как в сказках?
- Ну, почти. Только она по-настоящему умеет.
Дед рассказывал сказку, это уж точно. Но так красиво и нараспев, даже лучше, чем моя, уже покойная бабушка. Я все это прекрасно понимал, но на всякий случай спросил:
- А она сейчас может прыгнуть?
- Кто ж ее знает? Захочет – прыгнет… А не страшно вам с Машей-то было в такой дом идти? Неужели не боязно?
- Страшно, - признался я.  – Очень даже. Но ведь привидений нет, чего ж бояться? А вы сами в привидений верите?
Старик вдруг взял и улыбнулся, тепло очень.
- Хех… Верю, Ванюша… Приходится…
- А сами их видели? – я ждал ответа раскрыв рот.
- Видел, - кивнул дед. – Даже чертей видел!
- Ух, ты! А я могу их увидеть? – внутренне я похолодел, но интересно было до ужаса. Даже как-то забылось, что разговор этот – шуточный.
- Ни к чему тебе их видеть, - покачал головой лесник. – Ты вот что: скажи матери, чтобы окрестила тебя. И детей, которых тебе Маша родит -  тоже окрести…
- Чего? – я так возмутился, что чуть не в полный голос крикнул. – Машка?.. Не надо мне детей, я маленький еще!
А лесник снова улыбался. Кошка, как-то пренебрежительно посмотрев на меня, прыгнула на подоконник, чуть не задев меня хвостом по носу. Села рядом со спящей Машкой и, как мне показалось, потерлась мохнатой щекой о ее волосы.
- А Славка-то – друг твой? – вдруг спросил дед.
- Друг, - ответил я. – Самый лучший.
- Хороший он паренек, – вздохнул старик. – Ты скажи ему, чтоб, когда вырастет, не пил много. Скажешь? Особенно зимой чтоб не пил…
- Скажу обязательно, - заверил я старика.
- Вот и ладно. Пора нам уже… А ты спи, Ванюша.
Я и сам чувствовал, что глаза слипаются. Кошка сидела на подоконнике, и от лунного света шерсть ее серебрилась. Я протянул к ней руку, чтобы погладить, но тут она, мягко увернувшись, перепрыгнула руку мою и оказалась возле той половинки окна, где не было стекла. Игриво махнула хвостом, и вдруг прыгнула прямо в небо. Отталкиваясь прямо от воздуха, большими прыжками понеслась туда, где светила ярко в ночном небе золотистая луна…
 
- Вань, проснись! – я понял, что Машка меня будит.
- А? – я не сразу сообразил, что почти сполз со старого стула прямо на пол.
- Утро! А ты тоже спал, да? – допытывалась Маша.
- Наверное… спал. Пошли отсюда.
Мы вышли из старого дома, держась за руки, словно уже привыкли так ходить. Никого из ребят не было, все давно разбежались по домам. Мы с Машей посмотрели друг на друга и рассмеялись – оба были грязные, в пыли и паутине.
- Пошли на речку, искупаемся?
Мы бежали через лес, под ногами хрустели сухие ветки. Через час и кошка, и старик почти исчезли из моей головы. Просто сон, красивый сон…
…Прошли годы. В один из похожих июльских дней я действительно женился на Маше. Мы уехали в город, где однажды выпал шанс купить квартиру, а поселок лишь иногда всплывал во снах. Крестился я только в 25 лет, в маленькой церкви под Рязанью. И как-то очень захотелось съездить в поселок.
Никого из нашей детской компании я так никогда и не увидел. Паша, по слухам, уехал в Америку, Андрей закончил военное училище и служил где-то далеко-далеко. А Славка… Славка, придя из армии, не смог найти работу, и, как многие ребята из поселка, начал крепко выпивать. Как-то зимней ночью, возвращаясь домой, он уснул у какого-то забора, да и не проснулся – мороз был за минус 30.
Особой радости от приезда в поселок не было. Мы с Машей немного прогулялись по улице, мимо тех старых лип, где когда-то собирались и рассказывали друг другу страшилки. Почему-то мучило то, что тогда, в детстве, я так никому и не рассказал про свое видение, либо сон. Точно решить я не мог – говорил ли я стариком на самом деле, или нет. Получая от Славки свои шоколадки, я брал их с какой-то неловкостью, хоть потом разделил на всех в компании поровну. До конца лета я оставался героем в глазах ребят, но Славке так ничего и не сказал. Наверное, боялся, что засмеют меня.
От старого дома ничего не осталось, просто заброшенный участок. Мы проходили мимо и не могли не вспомнить, что здесь когда-то происходило. Маша, вспоминая, смеялась, я за компанию улыбался, но на душе было тяжело.
Ночевали у Машиной тетки. Я, едва лег в кровать, отвернулся к стене и уснул. Яркий был сон.
…Мы со Славкой рыбачили на речке, почему-то ночью, поплавков на воде совсем не было видно. Славка, смеясь, вдруг показал на небо. Я поднял глаза и увидел серую полосатую кошку, которая прыжками неслась к полной и ясной луне. Я крикнул и замахал руками, пытаясь привлечь ее внимание. Но кошка, даже не глянув в мою сторону, последним гигантским прыжком запрыгнула на луну, как на мяч, и ослепительные осколки лунного камня посыпались с ночного неба в речку…
                Декабрь 2006 года.