30 ЧП в бане

Зимой господин  Нимрод, главный спонсор Исправительной школы Новиковска, уехал по служебным делам, а свою шикарную баньку при загородном доме оставил своей новой протеже Диане Виговой, бакалавру психологии, получившей образование в Англии. После того, как господин Нимрод лично проверил ее качества и провел с ней индивидуальную подготовку, он продвинул ее на вакансию, появившуюся после того, как школу неожиданно по состоянию здоровья покинул прежний директор.

– Можешь сама париться и девочек из школы пропарить! Но чтобы, никакого алкоголя!
В одно из воскресений Диана Георгиевна решила воспользоваться предоставленной возможностью и познакомить воспитанниц с банным искусством. Отвести их в настоящую парную баню, и на конкретном деле рассказать, как русская деревенская баня устроена, чем оборудована, как ее разогревать, как в ней мыться и правильно париться, чтобы получить и пользу и удовольствие.
Ехать в баньку согласились все воспитанницы, которых она пригласила. Но без приключений не обошлось.
После приезда в загородный дом господина Нимрода Диана отпустила водителя автобуса, поскольку поход в баню был мероприятием времязатратным. А сама стала проводить с воспитанницами практические занятия по банному искусству.
- Девушки, баня в жизни наших предков играет важную роль и имеет огромное значение. Наши предки там и рожали, и лечили, и закаляли, и мыли, и даже использовали духовные практики очищения.
- И воспитывали. Розгами? – Уточнила Таня Чебрикова.
- Воспитывали чаще после бани, а не в ней самой! 
Она показывала им устройство бани, ее оборудование.
- В бане нельзя пить алкоголь, в том числе и пиво,  выражаться матерными словами, вести себя непристойно. Баня любит тишину и вдумчивость, а значит и громкой музыке там не место, крикам и скандалам тоже. Алкоголь и баня – несовместимы.
«Алкоголя не будет, - подумала Наталья Софронова. – Но и без него мало вам не покажется!»
А потом девочки носили воду, дрова, чистили полынью в пруду возле бани, топили баню, грели воду, ставили самовар. В общем, под руководством воспитательницы готовили баню и все что для бани требуется.
Пузатый самовар довольно закипел.
- Перед походом в баню не следует много наедаться, но и нельзя быть голодным! – Диана разложила на огромном блюде бутерброды с сыром и ветчиной.
После легкого перекуса настроение у всех повысилось. В результате просторная банька была жарко натоплена. В ней вкусно пахло вениками и распаренным деревом. В парилке вообще смех да хлёсткие звуки веников.
Вера Саврасова надела шапку и варежки, налила из кружки квасу в ковш с водой и плеснула в отверстие наверху печи. Ароматный  пар с резким шумом рванулся вверх и в стороны, обдал всех жаркой волной.
Большую парную заполнил дразнящий запах хлеба.
– Ну, красавицы, делайте как я! – Диана легонько похлопывала Веру двумя вениками, помахивала ими, гоняя вокруг меня горячий хлебный дух.
Девушки, что раньше не парились, следовали ее примеру.
Безобидные похлопывания становились крепче и настойчивее, воздух обжигал ноздри, дышать стало тяжело.
 
Наталья Сафронова первая запросила пощады и ушла из парной.
Девочки поехидничали в ее сторону.
– Что, от парной бани кайф не ловишь? Или уже отходняк пришел?!
Наркоманка Наталья Сафронова по кличке Динамит, обозлилась.
«Будет всем вам кайф! Будет и отходняк! Пока вы тут паритесь, я сделаю вам подарочек. И кайф словите и отходняк испытаете. Особенно, когда вас всех на лавке парить будут! Только не банными веничками, а солеными прутиками! И вашей воспиталке Диане Виговой, тоже достанется, когда информация дойдет до начальства. Конечно, у меня тоже есть риск попасться, но теперь все моя жизнь наполнена риском. И вообще, кто не рискует, тот не пьет шампанского!»
Наталья Сафровнова высыпала горсть мелких голубых таблеток в кадку с квасом, приготовленным Дианой по старинному рецепту с медом и мятой.
– Вот теперь и кайф словите и отходняк узнаете, когда, на лавочку все ляжете!

– А ты что тут делаешь? – Диана не вовремя вышла из парилки в предбанник.
Лицо её было очень приятое, добродушное.
– Ничего такого! – Наталья Сафронова поняла, что ее выходка с таблетками "Экстази" в бане на грани провала. – Квасу хочу!
– Квасу так квасу!
Диана ушла в моечное отделение, намылила мочалку и стала тереть себя от плеч и спины и спускалась всё ниже. Миновав живот начала яростно шкурить себя ниже живота. На лице её светилось райское блаженство!!!
 
Квас сбежались пить распаренные, красные девушки. Квас после парилки пили все, а потом началось что-то непонятно. Казалось, что у девушек отключился инстинкт самосохранения, чувство границы и меры в разных областях. Все после парилки бросились купаться в ледяной воде, не замечая, что давно пора вылезать и лезть в парилку. Риск переохлаждения организма, не чувствовал никто, но Верка Саврасова нашла в себе силы скомандовать: всем в парилку!

– А шла бы ты!... Психическая активность девушек чуть не закончилась дракой.
Верка, встав к стенке, стала защищаться. Она тоже возбудилась, и это дало силы. К тому же натиск атакующих быстро сошел на нет. У всех началось переутомление.
Люба Салкина в общей драке не участвовала. После выпитого кваса ей чудилось, что ведьма Баньши вместе со своим огнедышащим коньком парятся вместе со всеми. Конек огненным дыханием раскаляет камни в парилке, а всем кажется, что жара недостаточно. Когда конек полез целоваться к Любке, та грохнулась в обморок.
Верка с выкриком ки-аййй вылила ей на голову ведро воды. Это вывело Любку из обморока. Наваждение тоже исчезло.
 
Молодая воспитательница Диана Вигова выпила кваса больше других и теперь смотрела сны на лавке, оставив воспитанниц без присмотра.
"Да что это со мной? – Руки и ноги Верки перестали слушаться. – Нарушение координации, сменили мышечные спазмы, возникли сильные боли в мышцах и костях. Девушки толком не могли держаться на ногах и стали падать как кегли.

«А вот теперь мой выход!» После того, как свалились все, Наталья Сафронова набрала на своем мобильнике номер Анны Ивановны, врио директора школы.
– Помогите… – простонала Наталья таким голосом, словно говорит из последних сил, и замолчала.
Анна Ивановна безуспешно кричала в трубку:
– Что случилось?! Вы где?! Кто звонит?!
Наталья не отвечала. Она обдумывала свои дальнейшие действия. У нее появились широкие возможности для мести беспомощным одноклассницам и воспитательнице. Но ее звонок Анне Ивановне, сделанный со своего мобильника, дело мести усложнял. Он должен был вызвать скорый приезд сюда или охраны школы, или милиции вместе со скорой помощью, или всех вместе. В результате коротких раздумий Наталья решила присоединиться к жертвам наркотического опьянения. Тем более, что ей стало жалко горсти своих таблеток экстази.
Наталья захотела тоже получить свою долю кайфа. Звонок Анне Ивановне с мобильника Натальи остался не выключенным.

Анна Ивановна кричала в трубку и не получала ответа. Мобилизовав волю, она старалась не поддаться панике. Надо было действовать и действовать правильно. Ей хватило соображения не завершать вызов на ее мобильник, а переключить его в режим записи телефонного разговора. Вдруг удастся что-нибудь услышать и записать!

Наталья Сафронова после выпитого кваса тоже пришла в сильнейшее возбуждение. Прежде чем ее свалил отходняк, она изощренно поиздевалась над беспомощными девочками и воспитательницей.

Анна Ивановна, оставив свой мобильник на связи с кем-то, кто теперь не отвечает и молчит, бросилась искать другой свободный мобильник для связи с Дианой Виговой. Проблема заключалась в том, что она не знала на память ее номер. Надо было найти того, у кого в телефонной книжке мобильника ее номер был. Воспитанниц Дианы в школе не было. Диана увезла их в баню. Номер Дианы Виговой нашелся в мобильнике школьного фельдшера и по совместительству охранника Виктора Алексеевича.

– Виктор Алексеевич, срочно вызывайте Диану Георгиевну. Мне надо узнать, все ли у нее в порядке.
Номер Дианы Виговой не отвечал. Не отвечали и мобильники девочек, которые с ней уехали в баню. Наконец удалось дозвониться до водителя автобуса, который их отвозил.
– Валентин Иванович, это Анна Ивановна звонит вам с мобильника Виктора Алексеевича. Где вы находитесь?
– Я в городе с автобусом. Отпущен Дианой Георгиевной по своим делам. Сегодня все-таки воскресенье. Жду ее звонка, чтобы отвезти всех обратно.
– Телефон Дианы Георгиевны не отвечает. Так же не отвечают телефоны ее воспитанниц.
– Так они же в бане! Вряд ли мобильники находятся при них. Особенно в парилке!
– Вы правы, но на мой мобильник пришел звонок. Девичий голос произнес: «Помогите» и больше ничего. Не ответил, ни кто звонит, ни что случилось. Даже отбой не сделал. Я перевела свой мобильник на запись разговора и поэтому не могу им пользоваться. Срочно вернитесь в загородный дом господина Нимрода, выясните, как там дела в бане и позвоните мне на мобильник Виктора Алексеевича.
– Слушаюсь!

Потянулось томительное ожидание. Наконец пришел звонок от водителя автобуса.
– Это Валентин Иванович. Дайте мне Анну Ивановну.
Виктор Алексеевич передал свой мобильник директрисе.
– Это Анна Ивановна. Слушаю вас.
– Анна Ивановна, я в бане господина Нимрода. В общем, все живы, но все лежат вповалку голые. Некоторые с разбитыми мордами. Запаха спиртного не чувствую. Обратил внимание на почти пустую бадейку с квасом. В общем, приезжайте и разбирайтесь, в чем дело. Предлагаю привезти медиков. Я в этом не компетентен. Какие будут указания?
– Будьте при девочках. Примите меры, чтобы они не простыли. Прикройте их хотя бы их одеждой. Не пейте и не пробуйте остатки кваса. Мы с нашим фельдшером Виктором Алексеевичем скоро приедем.

– Анна Ивановна, – обратился к директрисе фельдшер, вы будете информировать господина Нимрода? Может он сможет подключить нам в помочь милицию и судебную медицину?
– Если вы не сможете справиться, то придется просить помощи у господина Нимрода. Но это не повысит оценку вашего профессионального уровня медработника и сотрудника охраны.
– А если справлюсь?
– Получите поощрение. И от меня и вполне возможно, что и от господина Нимрода. Так что поехали. 

На месте фельдшер провел осмотр:
– Слава Богу, все живы. Когда отоспятся, наверное, сумеют как-то объяснить, что с ними произошло. Но это не спиртное. Предположительно какой-то психостимулятор. Когда закончилось его действие, наступила усталость, апатия, упадок сил. Что за стимулятор, на месте разобраться не смогу. Какие будут распоряжения?
– Виктор Алексеевич, в данных обстоятельствах именно вы здесь и сейчас самый компетентный специалист. Что, по вашему мнению, надо, сделать, чтобы уберечь наших воспитанниц?
– Надо дать им отоспаться и при этом не дать замерзнуть. Баня остывает, девочки лежат голые. Лежат, кто где свалился… То, что Валентин Иванович укрыл их имевшейся при них собственной верхней одеждой, хорошо но не достаточно… Придется нам грузить их в автобус. Чтобы не простыли по дороге, надо на этих голышек натянуть хотя бы их верхнюю одежду и обувь… Так что мне и водителю Валентину Ивановичу придется поработать одевальщиками и грузчиками…
– Так действуйте!

Одинокая ворона, увидев дым из трубы бани, решила, что с людского стола ей что-нибудь тоже перепадет. Но в бане царил переполох, и она не решилась подлететь слишком близко.
– Виктор Алексеевич, покажите мне, как ловчей натягивать одежду на этих русалок и приступайте к погрузке их в автобус. Валентин Иванович, включите в салоне максимальный обогрев. Когда приедем в школу охрана разнесет их по кроватям… А здесь нам придется обходиться своими силами…

Наконец, автобус уехал и ворона смогла подлететь к мусорному баку. Эта птица была единственным живым существом, получившим от людской баньки толику удовольствия.
В общем, поездка в баньку к господину Нимроду закончилась чрезвычайным происшествием.
Нашкодивших девушек привезли назад автобусом и разнесли по койкам.
Все были в депрессии; Понятно, что ничего хорошего по правилам исправительной школы девушек не ждало.
А Диану за первую педагогическую неудачу ждало возмездие, которое, впрочем, Анна Ивановна  решила отложить до возвращения ее наставника, господина Нимрода.

***
«Вот первая крупная неприятность после моего вступления в должность!» – После возвращения в школу Анна Ивановна приказала охране и воспитателям разнести привезенных девочек по койкам. А фельдшеру Виктору Алексеевичу идентифицировать вещество, которым воспитанницы   были отправлены до состояния полной отключки.
– Анна Ивановна, но я же не судмедэксперт. У меня нет возможности провести химический анализ!
– Тогда что вы предлагаете?
– Предлагаю обратиться через господина Нимрода к специалистам судебной медицины.
– Я не могу разглашать ЧП с отравлением наркотиком воспитанниц нашей школы! Во всяком случае без крайней на то надобности. Что вы можете сделать без помощи экспертизы? От вашего профессионального мастерства будет зависеть оценка вас, как специалиста.
– Я могу с вашего позволения попробовать остатка кваса и по моим ощущениям попытаться идентифицировать, что там примешано.
– Действуйте! Но это будут действия по вашей инициативе, а не по моему разрешению и тем более не по моему приказу. Так что вся ответственность за последствия будет лежать только на вас лично. Вы поняли?!
– Так точно, понял! Свои ощущения буду надиктовывать на диктофон в своем мобильнике. Потом могу дать вам прослушать. Если конечно, вам будет это интересно.
– Действуйте! Но помните, что действуете исключительно по своей инициативе и под вашу личную ответственность. Максимум, на что вы можете сослаться, это мой приказ разобраться, что было добавлено в квас.

Виктор Алексеевич осушил кружку из остатков кваса и стал ждать последствий.
Через полчаса фельдшер надиктовал свои первые ощущения:
– Анечка, я тебя люблю! Готов носить тебя на руках и говорить тебе, какая ты прелесть. Я испытываю сильнейший подъем. Мне все по силам. Я могу свернуть горы. Я люблю тебя, я люблю школу, я люблю всех наших восхитительных девочек и восхитительную черную лошадку из зеркала. Я – лошадку реально поцелую и буду счастлив! Жду дальнейших ощущений.
Через три часа была сделана совсем другая запись:
– Ты, госпожа директриса, самая большая дрянь, какую я только встречал в своей жизни. Я готов плюнуть тебе в харю и сказать все, что о тебе думаю и заодно набить морду, хоть ты и баба. И мне плевать, что за этим последует. Чтоб ты сдохла, сука, падла, мразь вместе со своей траханой школой! Вот натравлю на тебя моего конька собутыльника! От тебя так оттрахает…
Последняя запись:
– Мне на всех насрать! Мне нужен покой. Убью любого, кто посмеет ко мне сейчас доебываться. Не кантовать меня, суки падлы. Убью!!!
Фельдшер заперся в своей каптерке и завалился на койку.
Отоспавшись, он прослушал свои аудиозаписи и решил, что показывать их директрисе абсолютно не в его интересах. Поэтому ограничился сухим отчетом, что в соответствие с симптомами он с большой вероятностью предполагает, что к квасу была примешана лошадиная доза экстази неважного качества. Из-за чего первоначальный подъем настроения и эмпатии довольно быстро сменяется раздражительностью, агрессивностью, неспособностью контролировать свое агрессивное поведение. А заканчивается все упадком сил, и потребностью в покое, сопровождаемой агрессивностью в адрес тех, кто этот покой как-либо нарушает. Так что с большой вероятностью он предполагает, что злым умыслом могло быть желание вызвать неконтролируемое агрессивное поведение у тех, кто выпьет этот квас.

– Значит, кто-то траванул квасок, а Диана не доглядела. – Перед директрисой стояла так же и задача найти виновника, устроившего ЧП.
«Мой мобильник! –  вспомнила Анна Ивановна, – он оставлен на связи с последним звонившим!»
 К этому времени его аккумулятор разрядился и телефон выключился.
Подумав еще немного  директрисса вручила свой мобильник преподавателю по ИТ Сергею Владимировичу и потребовала срочно переписать аудиозапись последнего звонка с диктофона мобильника на комп. А так же прослушать ее на предмет выяснения, кто звонил и что там делалось.
Сергей Владимирович запитал мобильник Анны Ивановны от зарядного устройства и без особых времязатрат выяснил, что звонок был с мобильника Натальи Софроновой. О чем Сергей Владимирович тут же и доложил директриссе.
«Такой компромат я сохраню! – Он отыскал в своем хозяйстве нужный кабель для подключения  мобильника Анны Ивановны к компу и скопировал на свой комп все его содержимое. Так, на всякий случай! Пусть при случае госпожа директриса узнает, что и она сама не великий мастер по части ОБЖ»!
 После чего приступил к времязатратной работе с аудиозаписью последнего звонка на мобильник Анны Ивановны. Но время, потраченное на анализ записанного аудио, позволило вычислить и полностью изобличить Наталью Софронову. Удалось в основном потому, что она не удержалась от громких радостных возгласов, когда с удовольствием поиздевалась над беспомощными девочками и воспитательницей, попившими кваску с психостимулятором.

У воспитательницы Дианы Виговой Анна Ивановна потребовала написать Объяснительную записку. А дисциплинарные меры к ней решила оставить на усмотрение ее спонсора господина Нимрода. От воспитанниц для начала она тоже потребовала написать Объяснительные записки.
В общем, почти весь следующий день девочки писали и переписывали сочинения: «Как мы ездили в баню париться и, как и почему это привело к ЧП».

В результате на педсовете школы  главными причинами ЧП были назначены слабые практические навыки по дисциплине ОБЖ (основы безопасности жизни) и у воспитательницы и у всех ее воспитанниц без исключения. Им поставили в вину невнимательное отношение к своим ощущениям, к своему состоянию, к необычному поведению и состоянию окружающих. А еще в придачу к этому старостам пятерок поставили в вину то, что никто из них не проявил заботу и не нашел в себе сил запросить помощи хотя бы по мобильнику.
Против последнего пункта хотел проголосовать Моисей Соломонович, но передумал.
«В эту субботу Люба Салкина к моему Мойше и к нам в гости не придет!» – Вздохнул Моисей Соломонович и деликатно поспешил отказаться от воспитания виновных, сославшись на то, что двоечников и без того хватает, чтобы один старый еврей тренировал свою руку.
 
Анна Ивановна сама толкнула речугу перед проштрафившимися девочками.
– Дорогие наши воспитанницы! К великому огорчению и разочарованию всего педагогического коллектива нашей школы, вы все, как один, дружно провалили практические навыки по ОБЖ. То, что произошло, не было подставой со стороны педагогов, с целью проверки ваших навыков. Это была, говоря вашим языком, подлянка со стороны вашей одноклассницы Натальи Софроновой.  Она всыпала в приготовленный для всех  квас лошадиную дозу психостимулятора экстази. Нам удалось найти улики, полностью изобличающие ее в этом преступлении.
 
Вот видите, насколько важна для безопасности ваша собственная бдительность! Как важно быть внимательным к действиям тех, кто вас окружает! Даже если это ваши одноклассницы или подруги! Старосты пятерок не выполнили свои обязанности! Никто из вас не обратил внимания на появление даже у себя необычных ощущений!
– Не правда! Я скомандовала девочкам вылезать из ледяной воды в парилку – заявила с места Верка Саврасова.
– Ну и как!? Тебя послушали?
– Из воды вылезли. Все!
– А дальше что?
– А дальше почти ничего не помню. Наступила слабость и отключка. И у меня и у девочек.
Верка не хотела ничего говорить про начавшуюся после этого драку.
– Хорошо, Саврасова, тебе маленький плюсик за это. По крайней мере, девочки не ушли в отключку прямо в ледяной воде. Но все равно вам всем грозила опасность замерзнуть. Как минимум простудиться. Тебе, Саврасова, не хватило воли и авторитета мобилизовать девочек, чтобы оделись.
 
«Они вылезли из воды, чтобы набить мне морду, а не потому, что мне подчинились!» –подумала Верка, но говорить ничего не стала.
– Ты, Саврасова, даже не нашла в себе сил позвонить, чтобы позвать на помощь! Зато нашла силы, чтобы расквасить девочкам носы! Мне позвонила Наталья Софронова, виновница всех неприятностей. Возможно, она этим спасла вас от переохлаждения. По крайней мере, она этим сняла с себя подозрение в попытке вас убить. Так что мы решили не сообщать о ее выходке в правоохранительные органы. Но усиленную воспитательную процедуру она непременно получит. Кстати, вас она тоже не минует! За провал практики по ОБЖ!
Мы вас учим безопасному поведению не для сдачи экзаменов, а для того, чтобы вы правильно действовали в условиях, которые потенциально опасны для жизни и здоровья.
За ваш провал вы понесете ответственность, как за двойку по контрольной работе за четверть. Этот провал исправить невозможно. Его можно только крепко запомнить. Вот об этом ваши воспитатели и позаботятся.
 
И еще! Сразу предупреждаю всех. И вас, дорогие воспитанницы, и ваших воспитателей. Никакой расправы над Натальей Софроновой я не допущу. Чтоб даже мысли не было устроить ей «темную». Право применять болевые воспитательные воздействия имеют только воспитатели, получившие на это личную лицензию.
Пронесся ропот.
– Ладно! По приговору педсовета старосты пятерок под наблюдением воспитателей дадут Наталье по десятку соленых розг, чтобы выразить отношение одноклассниц к ее поступку. Но это все! Никакого самосуда и мести!

***
Печальные размышления Веры Саврасовой.

– Вот и сходили мы в баньку! Диана, наша новая восписталка пыталась завоевать доверие, курсы по рукопашному бою в школе завела, баньку организовала, а сама проворонила ЧП, а нас назначили «стрелочниками». Я снова наступила на те же грабли! Все никак не втолкую в свои подкорки, правило из Буси-до: «Выйдя из дома, веди себя так, будто находишься на вражеской территории». – Рассуждала про себя Верка Саврасова. – Теперь понятно, для чего в армейской казарме существует суточный наряд!? Чтобы подлянка не осталась незамеченной! Вот только наши кубрики для этого не приспособлены. Да и на ОБЖ нас не учили предотвращать такое.

Пороть старосту Верку Бешеную директрисса поручила Диане Виговой.
– Пусть ее английская выдержка почувствует разницу между русскими стервами и юными английскими леди. - решила директрисса.

Староста Верка Саврасова воспользовалась правом подвергаться воспитательным воздействиям без посторонних.
– Это ваше право, Вера Евгеньевна, – холодно ответила юная воспитательница Диана Вигова. – Даю вам минуту, чтобы самостоятельно приготовиться к воспитательной процедуре в соответствие с требованиями Дисциплинарного Устава школы.
И вышла из рыдальни, повернув ключ в замке.
От обращения на «вы» у Верки пробежал по  коже легкий холодок. Значит, послабления не будет. Вот этими вымоченными в рассоле прутьями ей аккуратно, но очень больно исполосуют задницу. Об этом ее уже проинформировали под личную подпись в приказе о назначении воспитательной процедуры.

«Спасибо, что нет посторонних. – Для мобилизации Верка Бешеная накручивала себя злобой и яростью, одновременно раздеваясь догола. – Никто не мешает настроиться».
Злобно матерясь в полголоса, Верка аккуратно сложила свою одежду.
В зеркале отразилась  хорошенькая голенькая девушка.  Да, сегодня ее попка станет полосатой!
– Хорошо, что хоть Конек не вылезет из зеркала! Верка показала зеркалу оскорбительный жест.
Стрелка на больших часах отсчитывала последние секунды до экзекуции! Уже скоро... – Верка легла животом на скамью, и напоследок шлепнула себя по попке, а потом ее ущипнула.
– Это мне укол лидокаина. Моя задница замерзает, деревенеет, становится холодной и бесчувственной. И так несколько раз.

Аутогенная тренировка Веры Саврасовой была прервана звуком поворота ключа в замке, и она поняла, что это вошла Диана Вигова. Она увидела Веру Саврасову, уже лежащую на скамье в покорной и беззащитной позе.
– Вера Евгеньевна, я обязана выполнить назначенную вам воспитательную процедуру с применением болевых воздействий. Вам не хватило знаний, ответственности и воли, чтобы выполнить возложенные на вас обязанности. – Вас привязать?
–  Как хотите! – Вера вцепилась руками в ножки скамьи.
– Тогда терпите так! Если будете вертеться и мешать хлестнуть вас туда, куда сочту нужным, буду вынуждена удар повторить. Вам все ясно!?
– Так точно! Ясно!
Первый удар девушка приняла молча.
Следующий удар тоже не застал врасплох, хотя Вера почувствовала адскую боль, идущую вглубь тела, и захлест тонким концом розги на бедро. Верка зашипела: «Осс…»
 Диана продолжала крепко стегать. Попа Веры покрывалась все новыми полосами, иногда доставалось и по бедрам. Ее ноги от боли непроизвольно дергались.
"А ведь тебя тоже высекут! – Подумала Верка. – ведь это ты организовала эту чертову баньку и просрала ЧП!"
Верка злорадно представила, что она сейчас просто ощущает удары, которыми полосуют задницу палача-воспитательницы.
Диана чувствовала, что-то враждебно-непокорное в поведении Верки Бешеной под розгами. Но продолжила просто размеренно и сосредоточенно пороть жертву. Обычного сексуального возбуждения у Дианы в этот раз не возникло.
Наконец порка закончилась. Неспешно, как в «Полароиде», у Верки проявлялись очертания мира, исчезнувшие на время расправы – предметы, запахи, ощущения своего тела.
– Это еще не конец, – успела сообразить Верка. – Сейчас меня ошпарят антисептиком.
И снова вцепилась в ножки скамьи. Она успела сжать зубы до того, как Диана опрыскала ее спиртом.
– Воспитанница Саврасова, вставайте!
Верка из положения, лежа животом на лавке переместила свое тело в положение, стоя на коленях, чтобы не садиться на лавку, и выпрямилась.
– Вы ничего не хотите сказать вашей воспитательнице?
– Это напоминание, что я что-то забыла из своих обязанностей, записанных в Дисциплинарном Уставе?
– Нет. Просто я хочу узнать, какие у вас желания.
– Одеться.
– Одевайтесь.
– Слушаюсь!
Верка стала одеваться.
– Разрешите идти!
– Вы по-прежнему не хотите ничего мне сказать?
– Нет!
– Что вы чувствуете!
– Боль!
– Что еще?
– Желание сказать.
– Говорите.
– Разрешите идти!
– Идите! – Машинально ответила Диана.
– Слушаюсь!
Верка повернулась кругом, щелкнув каблуками, и вышла из рыдальни.
«Эта со мной на контакт больше не пойдет! – подумала Диана. – При этом на занятиях по рукопашному бою она реально сильнейшая! Что-то пошло не так, но что? У меня даже не возникло желания поцеловать эту исполосованную попочку! Понятно, что я бы этого никогда не сделала, но желания-то даже не возникло! Совсем!»
***
Расправа над Натальей Софроновой.

«Вот и пришла мне расплата за баньку! Вычислили меня по собственному мобильнику! А ведь могла бы позаимствовать у Верки Саврасовой, благо вещи ни у кого заперты не были! А так меня сегодня будут пороть. Сама расписывалась в школьном приказе!» Правда, от публичной порки в спортзале перед всей школой Анна Ивановна меня спасла, но пятьдесят ударов в рыдальне – это не массаж! В довершение ко всему, порка – это не только больно, но и стыдно, скорей бы уже исправительную школу закончить... Интересно, дадут ли мне хоть немного в медпункте отлежаться? Фельдшер хоть и облапает при медосмотре, но постарается все это сделать нежно. И у него есть крем «спасатель»!

"Ну вот, влипла!  Наталья Сафронова стояла среди притихших девочек. – Что со мной будет дальше? Понятно, что будут бить! Но одной поркой дело явно не обойдется!"
Наталья Сафровнова, глядя, как девочки ложатся на скамью, одна за другой, понимала, что потом ей от них же предстоит получить гостинцев, и понимала, что на этот раз пощады не будет. И то, что Верка отказалась ее пороть, ничуть не меняло ее участи.
Время стало тянуться, как резинка, очередь сокращалась.
 – В спортзале было бы хуже! –  Наталья Сафронова легла на скамью и стала ждать, когда ее пристегнут за поясницу.
"Не привязала руки и ноги! –  Наталья Сафронова вся напряглась, со страхом ожидая удара. – Если не выдержу и схвачусь за задницу, то прибавят!"
Это нововведение ввела Диана: не препятствовать жертвем хвататься руками за попу, сучить ногами и вертеть задницей, но назначать за это несколько дополнительных ударов.

  Сердечко  девушки бешено стучало:
  – Когда? Вот-вот начнут бить! Ничего нельзя сделать, что за напасть на меня, грешную! Но переживу как-нибудь! И Николая Ивановича пережила и Олега Сергеевича! – Бедненькая моя попочка!
"Вот и расплата за баньку! Вот и попарилась!" – Девочка крепко вцепилась в ножки скамьи. – Верка бить меня отказалась, но староста Галка Рохлева тут же добилась права всыпать мне за двоих старост!"
– Наталья, прости меня, но щадить тебя я не буду! – Галя взяла у Любки Салкиной прут и попробовала его в воздухе. – Вот смотри, как меня я из-за тебя расписали! Задрав юбку, она продемонстрировала десять вспухших полос на попе. – Сама понимаешь, трусы надеть не могу!
– Делай то, что тебе велит госпожа директрисса! – Наталья нашла в себе силы ответить. – Я все понимаю и зла не держу! Таня, она повернулась к подруге, ждущей очереди. – Я тебя тоже прощаю!
Наталья  тихонечко пошевелила ногами, готовясь к началу избиения.
– Ритуал соблюден! – Ухмыльнулась Ольга Ковальская, поглаживая Натялью кончиком прута по спине. – Так Галя, розги кладем параллельно одна другой! Вначале я, а потом ты.
 "Им по десятку всыпали, а мне пять раз по столько пережить! А еще могут добавку назначить!" – Наталья обошлась стонами только при первых трех ударах, дальше разоралась, как маленькая. Розга опустилась с такой силой, что Наталья даже свиста ее не слышала.
–        Не могу а-а-аааа…больно-о-о…мамочка-а-а…изверги, разве так можно…ой-ой-ой, не буду больше, не-е-ет…
Ее немаленькие груди тряслись при порке как баскетбольные мячики, елозили по лавке. Задирая то правую, то левую ногу, она демонстрировала воспитателям и зрительницам  все тайные прелести своего тела, нисколько не заботясь об этом.
Наталья поняла, что маринованные прутья куда больнее манежного хлыста. Несчастная вертела попой и кричала хриплым изменившимся голосом. Избежать дополнительных ударов ей не удавалось.

Зрители увидели, как наливаются кровью и вспухают на горячей коже красные рубцы после ударов.
Тут два прута впились в ее попу одновременно. Тотчас вздрогнули, согнулись в коленях сразу обе ноги. Наталья заорала и схватилась обоими руками за попу.
- Получишь добавку! – заявила Ольга.
– Из-за тебя нам пришлось испортить выходной и после баньки сечь девушек! - Ольга решила дать несчастной перерыв и заодно поменять прутья. – А теперь, девочки, смотрите, так бьют с оттяжкой и что будет с Натальей!
Как только прут погрузился в мясистую округлость пружинистых ягодиц, Ольга  рванула его на себя, оставляя среди вспухающих темно-красных рубцов, яркие отметины.
– Галя, ты не забыла, кто виновник твоих бед? Люба, подай ей новый прут!
"Теперь гостинцы от Галки!" – поняла Наталья.
Один удар следовал за другим. Наталья визжала и крутилась на скамье. Ремень, которым Наталью притянули к скамье за талию, держал крепко, попу от ударов не спасти и не спрятать.
Очередной удар лег  не поперек попы, а на самое чувствительное у нее место – по нижнему краю ягодиц, почти на бедра. Наталья  завизжала так, что у зрителей заложило уши.
– А теперь крест на крест ее! – Приказала Ольга.
Потом пошли удары крест на крест, перечеркивающие параллельные полоски. В местах пересечения показались капельки крови. Розги впивались с такой силой, что незавершенный вдох остановился в горле, не дойдя до легких. Последовавшие удары были ритмичными.
– Не надо! – Наталья заскулила вновь, чувствуя, что сейчас перейдет на визг.
– Хватит! Перерыв! – Приказала Ольга. – Потом продолжим…
Теперь Наталья лежала на скамье, упершись лбом в пахучее чуть шершавое дерево. Дыхание постепенно восстанавливалось, и боль, вытесняющая из сознания весь мир, постепенно расступалась и становилась более локальной, собираясь на попе и бедрах.

  – Я больше не буду, – жалобно пролепетала Наталья Сафронова, не надеясь на пощаду, – но надеясь на милосердие.
  – А больше и не надо! – Ольга строго посмотрела на девушку. – В любом случае ты сама виновата. Сама грешна. За то, что поставила под угрозу жизни одноклассниц получишь сполна.
- Я же вызвала помощь!
- Ты вызвала панику. Ты молчала в трубку. А потом веселилась, хотя директрисса сходила с ума!
Ты ведь сама расписалась в приказе, не правда ли?
  – Да,  расписалась, сама созналась, сама помощь вызвала…  Обещала, что больше не буду курить. Мне снисхождение обещали…
  – Может быть, и не будешь, хоть я в этом сильно сомневаюсь, но сегодняшняя порка будет тебе хорошим уроком. Скажи Анне Ивановне спасибо, я хотела тебя подружкам на воспитание отдать! В спортзал! Но еще раз поймаю  – порка будет на козле! При всей школе!
С этими словами Ольга  взяла  прут.
  – Вот тебе, наркоманка, – первый же удар Ольги Ковальской был достаточно сильным.
  – Ой! БОЛЬНО!
  Наталья Сафронова дернулась, слегка взвизгнула и на круглой попке вспух еще рубец.
  – Что ты кричишь? Это усиленные воспитательные болевые воздействия шокового уровня! – с этими словами Ольга  принялась  сильнее стегать  Наталью. – Вот тебе, гадкая наркоманка, получи! Получи! Получи!
– Ой! ай!
– Это еще не ой! Получи, получи, еще, еще...
  – Ой, ой, больно! – Наталья Сафронова, хоть и ценой огромных душевных усилий не вскакивала со скамьи, но продолжила непроизвольно хвататься руками за попу, за что получила сильный удар по рукам.
  – Руки убери! Будешь сопротивляться, увеличишь дополнительную порцию! Манежным хлыстом!

  – Ой, не надо, не надо,  ой, ой! – Наталья Сафронова старалась сильно не вертеться, потому что понимала, что в таком случае ей достанется больше.
"Лучше бы привязали!" – успела она подумать между двумя особо крепкими ударами и жалобно взвыла.
  Ольга тяжело дышала. глаза ее блестели.
– Ну, грешная Наталья, отдышись! Но ты еще все не получила! Получи! Получи!
Прут опускался на расписанные ягодицы бедной девушки все сильнее, и  попка давно потеряла свою белизну...
  Внезапно у Ольги зазвонил мобильник. Ольга  остановилась:
  – Странно, кто же это может быть? Лежи так, а я отвечу не звонок. – Анна Ивановна? Я в рыдальне! Жду!
  Наталья Сафронова обрадовалась внезапной передышке, но визит Анны Ивановны не предвещал ничего хорошего.
"Но неужели я все еще не получила сполна? – Девушка, воспользовавшись передышкой,  потрогала попу. – Какая горячая, бедненькая моя попочка..."
  В рыдальню зашла Анна Ивановна. Увидев Наталью, лежащую с расписанной попой на животе, она улыбнулась.
– Не привязали?
– Почти нет! Только за поясницу! Ведет себя приемлемо! Но воспитательная процедура еще не окончена. – с этими словами Ольга  два раза подряд стеганула Наталью.
  Девушка заорала в голос и заколотила ногами по лавке с трудом удержавшись, чтобы не схватиться за попу . Она крепилась, но сейчас...
– Это будет ей наука! –   Ольга  продолжала стегать. – Употреблять наркотики вредно! И для здоровья и для попы!
  – Ой, хватит, ну не надо!
  Анна Ивановна смотрела на эту сцену.
  – Что, не нравится? А сейчас и от Анны Ивановны отведаешь! – улыбнулась Ольга, отдавая прут. Девушка знала, что будет больно, но не предполагала, что будет так больно. Более того,  попа пылала и выплясывала какой-то танец, похожий на тверк, а Наталью всю трясло как в лихорадке. Переносить порку маринованным прутом мужественно не удалось.
 
Наталья лежала и рыдала, ей теперь было уже все равно...
Она плакала долго и совсем обессилела.  Знаменитый прут Анны Ивановны был куда страшнее, чем в руках Ольги Ковальской!
– Вот и облегчение участи! Верить преподам ни на грош нельзя!
  – Предлагаю вместе выполнить оставшиеся воспитательные воздействия.
  Ольга  стеганула Наталью:
  – А теперь Вы!
  Анна Ивановна посмотрела на Наталью, в глазах у той были слезы.
 Ударив еще сильнее, чем Ольга, она увидела, как дернулось девичье тело.
  – Я вас всех ненавижу, – крикнула Наталья Сафронова, – гадины!
  – Ах так?! – и Анна Ивановна ударила Наталью еще несколько раз.
  "Она у нас научится уважать педагогов!!! – подумала Ольга.
  Потом Анна Ивановна, снова Ольга , Анна Ивановна, Ольга... Наталья Сафронова почувствовала новый приступ боли.
    – Пятьдесят и добавка! Все! Хватит! А то запорем! – Ольга положила прут и полила иссеченные места водкой. – Виктор Алексеевич, осмотрите ее! Потом отвяжите. Не будем вмешиваться в ваши дела.
- Так, дорогие воспитанницы, показательная воспитательная процедура вашей одноклассницы закончена. Надеемся, что все то, что вы увидели, удержит вас от мести. Кого-то удержит сострадание, кого-то – нежелание оказаться на ее месте.
Если бы вы проявили бдительность, то не случилось бы многое из того, что с вами произошло.
- А теперь покиньте помещение.
 Воспитательницы вышли из рыдальни.
  После дезинфекции спиртом попа Натальи болела и горела. Но это было не главное – она думала о том, каким подлецом оказалась Анна Ивановна. А ведь она ей так поверила!
  Девушка осталась лежать на лавке, чтобы придти в себя
  "Ох, и больно! Главное, больше не попадаться... Но Анна Ивановна-то какова! Милосердие обещала проявить!"
  Наталья все еще лежала на лавке, когда фельдшер подошел к ней.
  "Кажется, я жива! – Боль медленно,  всплывала на поверхность из глубины, переходя в зуд. – Вот уж не думала, что Ольга будет бить так сильно!" – думала Наталья.
– Сурово, но не катастрофиччно, – резюмировал фельдшер. – Может заглянешь ко мне в медпункт. Намажу спасателем, отлежишься и, пожалуй, позволю переночевать. У девочек слишком яркие впечатления, как бы они тебе темную не устроили!