Дождь. Богатый пьяница

        Попрощавшись с подругами, Игорь вышел во двор, сел за баранку своего джипа и, не включая зажигание, припал лбом к рулю. Он видел перед собой Катю – он был потрясен, смущен. Магия этой девушки проникла в его кровь! Он не знал её характера, он  не знал -добра ли она? Или - законченная стерва, как её подруга и его сестра – Оксана. Что, скорее всего верно, ведь, как говорят англичане, птички одного оперения слетаются вместе. Но это совершенно не важно! Он, увидев её один только раз – хочет видеть всегда! Двое детей, а мужа, как он понял, нет. И гордая! Знает себе цену. Нет, это просто невозможно. Невозможно до такой степени влюбиться с первого взгляда – он не мальчик кудрявый.  И, тем не менее,  это произошло!
        Серов оглянулся и, взяв с соседнего сидения закрученные в сверток работы Кати, развернул его и стал придирчиво  их рассматривать. Несомненно, здесь чувствовалась печать своеобразия – рисунки были слегка небрежны, слегка ученические, но… чувствовалась рука талантливого человека. И если этот человек будет развивать свой талант, то достигнет в этом жанре небывалых высот.
        Запустив мотор, он поехал домой.


        Снег шел всю ночь, покрывая еще золотые и багряные листья на кленах белыми кружевами. Он ложился на кусты поздноцветущих, бледно-розовых, словно обескровленных, роз, высаженных в вазоны на балконе Игоря.   
        На душе у него было муторно. Позавчера он познакомился с девушкой, с женщиной, о которой, оказывается, мечтал всю жизнь. И, всё было бы хорошо, если бы он не завернул на десять минут в «Голицын», проторчал там весь вечер пока  не продулся до вплоть до нижнего белья. Охренительную сумму спьяну ухнул! Но… черт с ней! Не обеднеет! Хуже то, что выпив изрядно, поехал к Кате ночью и ломился в квартиру, громко требуя ласк неземных. Господи, как стыдно-то! Вот мудак!!! Ломиться к Кате, как какой-нибудь б…ди!
        Зачем я это сделал? Почему не отнесся серьезно к тому редкому состоянию, когда женщина не просто прельстила своей красотой, а привлекла, притянула всем своим существом.
    Что ты – мечешься? Чего тебе не хватает для счастья? «Счастье», - сказал он себе, ухмыляясь,  – глупое слово из репертуара истеричных барышень типа моей сестренки Оксаны. Но для такого «счастья» у меня есть всё, о чем многие и мечтать не смеют – успешный бизнес, деньги, квартира, шикарная машина, просторный, недавно выстроенный загородный дом, красивая и хорошо воспитанная, знающая свое место любовница. Которая, между прочим,  тебя искренне любит, мечтает стать женой и заботится о тебе, предугадывая любое, самое мимолетное желание, а для сексуальных утех и для разнообразия есть еще дорогие, очень профессиональные девочки,  есть всё, кроме самого главного – этого пресловутого «счастья».  А почему? Какого рожна тебе еще надо? Все твои нечистые юношеские мечты сбылись! А ты воешь от тоски как собака на Луну, и пьешь горькую. И скоро, с такими-то пороками, лишишься и бизнеса своего, и всего остального.

        Игорь Серов – молодой, богатый, успешный мужчина переживал душевный кризис. И боролся с ним традиционным русским способом – заливал пожар спиртным. И снова, в который раз уже за эти дни, проснулся с отчетливо выраженным синдромом господина Снежневского. Абстиненция в полном объеме. А на горизонте маячила белая горячка – такая вся из себя беленькая, пушистая и очень, очень горячая. Мутило и хотелось плакать! Жизнь с грохотом катилась псу под хвост. Он нащупал на столике пачку сигарет и, не открывая глаз, закурил. От первой же затяжки ему стало так плохо, что он резво соскочив с дивана, бросился в туалет. Вывернув содержимое желудка в унитаз, в полудурноте Игорь прислонился лбом к холодному фаянсу, но всё же заставил себя подняться и промычал:
        - Лучше жить стоя, чем умереть на коленях возле унитаза…
        Но постоять гордо ему не позволил желудок. Он бунтовал! Серый снова опустился на карачки, и нежно обнимая толчок, провел в этом положении десять минут, пока не иссяк.
        - Не буду я мучаться! – Сказал он себе и направился к холодильнику, где  вчера предусмотрительно поместил шесть бутылок французского, сумасшедшей стоимости,  шампанского, в надежде поразить своей щедростью Катю, если она согласится нанести ему высочайший визит. Он, превозмогая отвращение к собственной слабости, открыл шампанское и залпом выдул полбутылки.
        - Фу! Сейчас полегчает. – Сказал он, включая плазменный телевизор. На экране замелькали кадры – очередной теракт, горы трупов, оторванные конечности, окровавленные люди. Сколько можно! И живенько перевел на другой канал. Естественно сразу же наткнулся на Лизку. Она, проникновенно улыбаясь, впаривала доверчивым домохозяйкам свой сраный отбеливатель:
        - С нашим отбеливателем «Айсмонт» - Лиза очаровательно улыбнулась, - ваше белье приобретет свежесть и ослепительную белизну альпийских снегов. Вы не обнаружите от трудно выводимых пятен и следа. - Уверяла она.
        - Эх, Лизка, Лизка, отмыла бы ты мою душу до бела! – Подумалось Серому, и он опрокинул в глотку очередной стакан шампанского. Посидел, прислушиваясь, как оно ложится на дно желудка: чугунная голова посвежела, мысли прояснились и,  кровь побежала по жилам горячая, молодая. Он развернул приобретенные  у Кати тряпочки с рисунками, и еще раз убедился в их первозданной свежести – жемчужно-серые московские переулочки и воды каналов Венеции – объединяло одно – небо, написанное розовыми и голубыми щедрыми мазками, разделенное, как паутиной золотыми линиями – возникал эффект старинной живописи.
        - Да, дела…
        Он отыскал в своем мобильнике телефон девушки и, в смущении душевном стал ей звонить, но трубку на другом конце провода упорно не брали.
        - Ну и ладно, ну и хорошо! – Сказал он равнодушной трубке в руках. – Нас не хотят, вот это – минус! А мы придём, и это – плюс! – Вино сделало свое дело, он стал весел и беззаботен.
        Вторая бутылка улетела следом за первой, и легкость в мыслях появилась необычайная. Он покопался в своей обширной фильмотеке и поставил в видеомагнитофон старенькую комедию: – «Три плюс два». Развалившись на диване, стал смотреть многократно виденный фильм – море, веселые и находчивые ребята, милые девушки. Ни тебе рекета, ни организованной преступности! Благодать! Жили же люди, да еще и не ценили! Вот этот суровый доктор наук сейчас бы мел улицы, дипломат торчал бы в какой-нибудь задрипанной Бангладеш, как лом в дерьме, а ветеринар бегал бы по особнякам ставить клизмы избалованным шавкам богатых бабенок.  Обе красотки, постарев, таскались бы по помойкам и собирали бутылки, сдавая их и получая жалкий приварок к своей нищенской пенсии. И вели бы с Лизкиной подачи героическую борьбу с пятнами от какао, соуса, вина…
        Он потянулся снова к бутылке и с досадой отбросил её:
        - Кстати, что это за бутылочки такие маленькие – уже оприходовал две и ни в одном глазу. И жрать что-то охота.
- Серый вышел на кухню и снова исследовал свой холодильник. – Ни куска пиццы. Ничего горячего, что сейчас было бы кстати. Ну что за жизнь?  Говорил ведь Лизке, купи ты упаковку замороженного итальянского дерьма, разогрел в микроволновке и уплетай за обе щеки. Нет, она экономит, - «Половину, - сказала, - выбросить придется». Видите ли. Скряга! Из-за неё сижу голодный, и в магазин послать некого… Позабыт, позаброшен… - Безнадежным голосом Попандопулы пожаловался он.
        Он нажал на пульт, и картинка покорно замерла. Накинув махровый халат, он вышел из квартиры и, спустившись на первый этаж, подошел к стеклянному скворечнику, где куковала вахтерша, названная ныне на иностранный манер консьержкой.
        - Тетенька, - жалобно сказал Игорь, - забыл, как вас зовут…
        - Ульяна Макаровна.
        - Где здесь у нас гастроном?
        - Все там же. Но в халате и тапочках туда не пустят.
        - А чего делать? - Трагическим тоном поинтересовался  Серый. – Жрать-то охота. Но не дойду! – Шампанское долго не брало его, но внезапно всё сразу ударило в ноги и его тут же развезло. – Слетайте?
        - Я свой пост оставить не могу. - Гордо заявила  пожилая дама.
        - Теть Уль, сгоняй, умоляю! А я за тебя здесь посижу. Вот  деньги, сдачу оставь себе. 
        Глаза вахтерши хищно блеснули. Она поднялась с тяжелым вздохом, а Игорь занял её ветку в стеклянном домике.
        - Чего брать-то, ирод?
        - Пиццу «Маргарита», большую. И бутылку коньяка.
        - Ты уже – хорош!
        - Нет предела совершенству.
        - Жениться тебе, парень, надо. У доброй жены не забалуешься! – И исчезла.
        Серый от скуки полистал лежащий на столе бабский журнал с картинками. Саша и Лолита выжимали из своей предстоящей свадьбы всё что можно – ребята хваткие, из камня способны выдавить слезу!
        Хлопнула входная дверь и мимо него продефилировала парочка – со всех сторон круглый господин в кашемировом пальто и «жириновке» на лысой тыкве, и высоченная дама в кожаном прикиде и в длинных ботфортах на каблуках-ходулях. Проходя мимо Игоря, она с презрением повернула к нему свою рептилью головку, и с отвращением глядя на его волосатые ноги, торчащие из-под халата, нарочито громко сказала:      
        - Ты – видел? Он под халатом голый сидит. Совсем обнаглел. Баня тут что ли? Нет,  надо квартиру продавать. Пролетарий со своей пролетаркой  весь вечер дрались…
        Игорь подумал, что она сейчас с досады сплюнет.
        - …эта драка с небольшими перерывами продолжается уже третий день. Приличный коврик у двери положить невозможно! Вера вчера  вымыла на лестнице окна и поставила цветы, а сегодня их уже нет. Не успели угомониться сволочи-пролеты, как этот, - она бросила ненавидящий взгляд на Серого, - явился под утро и врубил на полную мощность Поваротти. Меломан, хренов!
          Игоря замутило от её обличительной справедливой речи.  Он, почувствовав позывы к рвоте, мигом выскочил из стеклянной клетки и, оттолкнув парочку, влетел в подъехавший лифт, задвинул двери перед их ошеломленными лицами, и издав похабное урчание улетел на нем вверх. Не хотел Игорь хамить в лифте, но не сдержался, не донес до унитаза. Две бутылки шампанского покинули его, не попрощавшись, тем же путем, что и пришли.   
        Отдышавшись, он вежливо отправил кабинку вниз. Та приехала к парочке в совершенно непотребном виде, и кожаная змеюка, матерясь, как последняя биндюжница, поплелась на своих ходулях на пятый этаж.
        Опрокинувшись на диван, Серый мгновенно закемарил, но через несколько минут в дверь позвонили и он, предчувствуя грозу, поплелся открывать.  На пороге подбоченись, стояла Ульяна Макаровна, собственной персоной, и зло глядела на него своими маленькими бесцветными глазками.
        - В лифте ты наблевал? – С угрозой в голосе обвинительным тоном поинтересовалась она.
        - Я не нарочно… - Игорь протянул ей десять долларов. – Уберите.
        - Твоя соседка, эта по****ушка, бушует, грозит меня уволить. И генерал с четвертого этажа спустился злой, аж щека дергалась…
        - Вам что, мало? – Холодно поинтересовался Игорь, которому осточертело вымогательство старухи. Конечно, это не те деньги, из-за которых стоило переживать, но надоели нотации. И без неё тошно! – Принесла?
        Он взял пакет и, больше не слова ни говоря, захлопнул дверь перед носом разъяренной консьержки.
        Запихнув в микроволновку пиццу, он налил малюсенькую рюмку коньяка и, поморщившись, выпил. Зажевал долькой лимона.
        - Ещё пару рюмок и завязываю. – Пообещал он себе. – Докатился, соседка, эта стареющая путана восьмого сорта, презирает… - Он чувствовал себя всё препоганее.