Лошади Кубани

       Кубань. 1960 год. Лошади Кубани это отдельная тема, можно писать про лошадей как неутомимых работников в ведении сельского хозяйства на колхозных, совхозных полях, на огородах сельчан, про участие в защите нашего Отечества в конных отрядах. Особый статус казаку придавала лошадь. На скаку, в конной атаке они сливались в одно целое, в один взаимно понимающий механизм, состоящий из четырех ног лошади, мышцами которых управлял общий разум, разум человека и лошади, слившихся образуя существо человеко-коня. Это состояние, отраженное в легендах, в живописных картинах воплощенных из снов человека в образе кентавра, дошло до наших дней. Только в таком состоянии душ можно было выжить и достичь успеха в бою, мчась
между свистящих пуль и острых сабель. Извините за мою смелость оспаривания происхождения образа кентавра. С древности до наших дней лошадь пользуется у человека, какой-то интеллигентной, возвышенной, любовью, любовью друга, влияя на характер самого человека. На Кубани в 50х, 60х годах еще было много лошадей, хотя в полях работала моторная техника: трактора, комбайны, автомобили. Но улыбающийся с шутками водовоз, старый дед или хлопец, подвозящий на конной тяге в деревянных бочках холодную, колодезную воду к полеводческим бригадам, поднимал настроение у женщин, атакующих его обратными шутками больше, чем водовоз на автомобиле с теплой прогретой на солнце водой. Во всех станицах, поселках были конюшни, а где конюшня, там поблизости и кузница, в которой подковывали изготовленными в ней подковами лошадей. В Усть-Лабинском районе, на улице Чапаева, Третьей речки кочеты, идя от хутора Железный, слева,  стояла в окружении высоких тополей с низа побеленных известью, мерцающая зайчиками, созданными солнечными лучами, проходящими между колеблющейся на ветерке листвы, бело-стенная конюшня. Напротив, чуть в стороне от широкой двустворчатой входной двери и справа маленькой, находился глубокий колодец, оснащенный подъемником в виде журавля, с длинным желобом для поения лошадей. Некоторые лошади пили только из ведра, подчеркивая свою чистоплотность. Каждая лошадь имела свой, присущий только ей характер, игривая, если почувствует твою трусость, неуверенное держание на ее спине, постарается при удобном ей случае сбросить вас на землю. Были и кусачие, гордые, не любящие чужой ласки, преданные только своему хозяину. Но больше было  добродушных, уже в возрасте лошадей. В этом числе две старые лошади, с ранами на телах, полученных вовремя Великой Отечественной войны, их берегли, на тяжелую работу не брали. Да о конюшне. На фронтонах конюшни несколько гнезд ласточек с птенцами. Хочешь посмотреть на них, свистни и увидишь большие подпрыгивающие на тонких шейках головки, с желтыми широко раскрытыми ртами, просящими корм от родителей.
     В предыдущем рассказе, охота на зайцев присутствовал конь по кличке Зайчик, он был использован отцом при работе объездчиком полей, в период брюхатости его лошади, Майки. По расчетам конюха, она должна жеребиться в эту ночь. Конюх, старый дед, позвал отца на совместное дежурство. Отец взял меня с собой, и мы приступили к нему. В конюшне было около десяти лошадей. Внутри на штырях, вбитых в стену, висела украшенная заклёпками с плетением полосок кожи, с вставками в виде цветков ромашки, розы вперемешку с висюльками кожаных кисточек, лошадиная оснастка: сбруи, хомуты, вожжи. Особо красочно выглядели уздечки и седла. Седла, сделанные с толстой, блестящей кожи с подвесками для стремян, располагались отдельно. На косяке двери висит гордость конюха, его творение, длинный пре длинный кнут. Рассматриваю его: деревянная рукоять, оплетенная узорами нарезанной свиной кожи, заканчивается висюлькой - кожаной кисточкой, плавно переходит в многометровый хлыст, конусовидного плетения, исходящий на нет и заканчивается тонюсенькой "пиявкой".
Внезапно слышу голос конюха:
"Хочешь стрельнуть кнутом, пошли на улицу я тебя научу".
"А можно?" 
"А як же, каждый казак должен уметь управляться кнутом, а якый нэ може, тий нэ казак".
Отошел от меня в сторону метров на пять: 
"Дывысь!".
И в спокойном деде воспрянул дух казака. С гримасами на лице, с резким выдохом воздуха из груди со звуком ха-а, он начал пританцовывая делать громкие, хлесткие выстрелы кнутом. Вся длина кнута превращалась в волнообразную, прыгающую, шипящую "змею", издающую звук подобный выстрелу из стартового пистолета.
"Вот так надо! Да это сейчас уже баловство, вот раньше да-а".
Моя попытка закончилась комментарием деда:
"Ничего, ведра два, три борща съешь, и у тебя получится"
Кнут и упряжь для конюха - целая философия. Вся оснастка, испускала свой неповторимый запах кожи, понятный и пригожий людям занимающимся лошадьми. Смотря на их любующихся, теребящих изделие при приобретении, начинаешь понимать их состояние радостного блаженства. В районном городке Усть-Лабинске, в магазине и на рынке продавалась упряжь. Конечно изделия местных умельцев, выделялись красочностью и разнообразием, своим почерком, почерком мастера, вложившего частичку своей души в поделку.
    В конюшне у каждой лошади у стойла висит табличка, ее личные данные: паспорт в котором отмечены имя ее и имена родителей, год появления на свет, порода и другие данные, записи ветеринара. После осмотра просторной конюшни и в принятии участия в кормлении лошадей овсом, мне хотелось увидеть, как же они спят: ложатся на пол, или спят стоя? Спустя некоторое время, с наступлением ночной темноты, при свете трех керосиновых фонарей: “Летучая мышь”, мне дед, конюх предложил послушать сказку, на что я с удовольствием согласился. Меня уложили в кормушке на сене, пустого стойла лошади и начался длинный рассказ - сказка, про несметные, красочные подземные богатства, освещенные ярким светом висячие подземные сады. И вот уже я сам участвую в рассказе, хожу между цветущих, лепестками розового цвета деревьев, любуюсь красотой этого сада. Цветы преображаются в плоды наливных яблок. Долго или нет, это длилось, слышу:
"Толя просыпайся, у нас появился жеребенок, Майка ожеребилась".
Подхожу к Майке и вижу маленького, стройненького коника, пытающего устоять на тоненьких, длинных ножках топчущих по деревянному полу конюшни. Вот еще одна попытка, но нет, не устоять, ножки цокая копытцами, расползаются по сторонам. Наконец то, весь дрожа, стоит! Мать, Майка смотрит на него с волнением, одобряя его стремление войти в его лошадиный мир. И нам очень приятно. Назвали коника в честь его отца, Зайчиком. Окрепнув через некоторое время Зайчик, стал ходить по полям, частенько тыкая ноздрями в живот своей матери, Майки.

На фотографии Анатолий Шкурин. 50-е гг. Из фотоальбома Вячеслава Карпенко. Кубань. Плюс мой рисунок. (В 1958 Анатолий с гордостью демонстрировал нам, пацанам возможности своего коня).