Кровавый май. Глава 2

Через несколько дней, отправленные маркизом Солано "надёжные люди" - бригадир Вальдес и капитан Антонио Гальяно достигли Мадрида и были приняты военным министром О’Фаррилом.

Гонсало О’Фаррил был ирландцем по происхождению. Родился в Гаване в 1754 г. Его отцом был дон Хуан Хосе О’Фаррил, а матерью – донья Луиса Эррера. В марте 1806 г. генерал О’Фаррил командовал войсками, направленными в Королевство Этрурию (итальянскую Тоскану). Целью экспедиции была поддержка сидящей там на престоле вдовствующей королевы Марии Луисы Испанской, дочери Карлоса IV. Пятитысячный контингент испанских войск тогда высадился в Ливорно и вскоре вступил в прекрасную Флоренцию. Экспедиция обернулась большими затратами для испанской казны и вызвала недовольство. Вскоре Мария Луиса была изгнана из своих тосканских владений и вернулась в Мадрид. Но и здесь её продолжали по-прежнему называть не иначе как Королевой Этрурии. Впоследствии Гонсало О’Фаррил стал военным министром.

Дон Гонсало О’Фаррил был мрачен. Он выслушал посланников и, отложив свою сигару, заключил:

– Солано хороший солдат, но что он хочет от меня услышать? Нам остаётся лишь смириться со случившимся. Ничего уже изменить нельзя... Хотя, подождите, я составлю для него распоряжения.

Вскоре они получили пакет с пятью сургучными печатями и отправились в город – каждый по своим делам.

В Мадриде повсюду были видны следы недавних уличных боёв. На стенах - свежие царапины от пуль и картечи, кое-где виднелись пустые глазницы выбитых окон. На Пуэрта дель Соль песок ещё хранил следы пролитой крови. Это здесь простые горожане – слесаря, кузнецы, прислуга и мелкие торговцы – остановили в тот день ужасных мамелюков. Сейчас Мадрид уже не выглядел пустынным, в него постепенно возвращалась жизнь. Были проблемы с продовольствием, потому что крестьяне из окрестных селений ещё боялись приезжать в город, но пока не было проблем с вином. В лавке на улице Монтера даже торговали книгами.

На площади капитан купил номер Gazeta de Madrid. Газета оказалась пятидневной давности, более свежей не было. В глаза бросилось официальное заявление военного министра О’Фаррила, в котором он называл произошедшие кровавые события беспорядками, спровоцированными "небольшой группой людей не подчиняющихся законам" и призывал  сограждан к "гармонии в отношениях с нашими французскими союзниками". Так, вот почему их так холодно встретил сегодня О’Фаррил . Стало быть произошло всего лишь досадное недоразумение, не более того. И стоит ли из-за него портить отношения с нашими союзниками?

Капитан Гальяно осмотрелся и быстрым шагом направился  в сторону квартала Маравильяс. Улица Монтера, потом – Фуэнкарраль и, вот, уже знакомая улица Пальма. Когда то, ещё до Апельсиновой войны, он квартировал здесь – на углу Пальма и улицы Сан-Бернардо. Как раз на середине улицы Пальма есть невзрачный переулок. Он ведёт  вглубь квартала – к артиллерийскому парку Монтелеон.

В центре квартала – страшные закопчённые развалины, груды битого кирпича, обвалившаяся арка артиллерийского парка, когда-то бывшего дворцом герцогов Монтелеон. Запах пороховой гари не выветрился до сих пор. Здесь встретили французских гренадеров огнём своих пушек капитаны Луис Даоис и Педро Веларде. И та канонада, которую слышал по дороге в Мостолес Педро Серрано, была залпами их орудий.

Капитан Гальяно сам был артиллеристом и знал, насколько убийственной бывает картечь на близком расстоянии, тем более, в узких городских улицах. Здесь был настоящий ад.

У Даоиса и Веларде был письменный приказ капитан-генерала Мадрида Франсиско Хавьера Негрете, который требовал сохранять нейтралитет и ни при каких условиях не вступать в бой с французскими войсками. Весь трехтысячный мадридский гарнизон получил такой приказ, и он его исполнил: солдаты были заперты в своих казармах, склады с патронами и артиллерийскими зарядами – опечатаны.

Но случилось то, что оказалось сильнее формальных приказов и воинского долга. Когда в центре города силы повстанцев начали таять, а разъяренные своими потерями французы уже занимали улицу за улицей, прошел слух, что французы хотят покарать жителей тех кварталов, где укрылись восставшие.

Квартал Маравильяс, названный так по имени расположенного там монастыря, был традиционно заселён ремесленникам, пекарями, портными и другими мастеровыми людьми. Сотни его жителей, не желавших покорно принимать свою участь и с голыми руками встретить своих убийц и насильников, прорвались к воротам артиллерийского парка и стали требовать раздать им оружие. Люди начали негодовать, кричать, требовать. Женщины, как всегда, острые на язык начали осыпать офицеров насмешками, и даже откровенно называть их трусами. А какой мужчина стерпит, когда женщина называет его трусом? Тем более, если он военный.
 

Под командой капитана Даоиса, самого старшего и опытного, было 6 офицеров и 33 солдата. Он сохранял ещё хладнокровие, но более молодой и горячий Веларде уже крикнул собравшимся людям: "Мы с вами". Капитан Даоис публично разорвал приказ капитан-генерала, потом сорвал печати с дверей оружейного склада и раздал оружие и патроны народу. Сколько было этих людей, мирных жителей, сражавшихся здесь? Наверное, человек 500, а может и больше. Они встретили врага огнём, в то время когда солдаты гарнизона сидели в своих казармах. Никто не пришёл им на помощь.

Этот бой продолжался недолго и его итог был заранее предопределён. Погибли капитаны Даоис и Веларде, погибла храбрая женщина Клара дель Рей, жительница соседней улицы Сан Хосе. Она сражалась здесь рядом с мужем и тремя сыновьями – 19, 17 и 15 лет. Погибли ещё многие герои, но французам дорого обошлась их победа*.
- - -

Потом снова была торговая улица Фуэнкарраль, дальше – кривая улочка Санта Брихида. Здесь на последнем этаже старого  трехэтажного дома со стенами цвета охры, расположенного в сотне шагов от угла улицы Орталеса, жил его друг Рафаэль Росас, тоже капитан, но  только корпуса инженеров. Раньше они вместе служили в Кадисе, ещё раньше их пути пересекались на Апельсиновой войне. Рафаэль был старше, и по возрасту ему уже давно пора быть полковником, но вздорный характер и пристрастие к алкоголю  препятствовали его продвижению по службе.

На соседней улице Орталеса, рядом с церковью Сан Антон, всё та же знакомая таверна Пако. Простая и незатейливая. Здесь за столиком они ещё долго обсуждали бурные события, потрясавшие Испанию в те годы. Рафаэль был известным циником, и обо всём судил без пафоса и с присущим ему холодным расчётом. В разговоре его друг часто менял тему, подливая время от времени себе вина. Он быстро пьянел, и Антонио настораживало то, что тот совсем не умеет держать язык за зубами. Увидев опасения капитана, его друг рассмеялся.

– Ерунда. Сейчас всё можно. У нас теперь свобода. Великий герцог Бергский сменил гнев на милость. Теперь он у нас здесь самый главный. Почти как король, и уже мечтает им стать.  Даже подписывается одним лишь именем – Хоакин. Но королём ему не быть, во всяком случае – не в Испании. Он у нас Lugar-Teniente – то ли заместитель, то ли наместник – это уж понимай как хочешь. Но, всё по закону, не сомневайся. Наш августейший монарх дон Карлос IV утвердил его в этом звании.
               

Это он говорил о Мюрате. Потом, зачем-то вспомнил Апельсиновую войну.

– Помнишь нашу переправу под Хуроменьей. Как мы тогда обошли португальцев. – здесь Рафаэль рассмеялся. – Их командующий  сдал нам крепость без боя, а уж артиллерии у него было сколько...  Его потом за это отдали под суд.

Антонио хорошо помнил тот день. Он был тогда совсем молодым, только-только ему присвоили звание лейтенанта. Их батарея застряла тогда на переправе через Гвадиану, и они едва не утопили все орудия. В общем – ничего героического. Главнокомандующим у них в то время был «великий полководец» – сам Мануэль Годой. Хотя, не будем преуменьшать его заслуги – продлись эта кампания подольше, он бы себя ещё ох как бы проявил. Своё дело он знал... Говорят, под Элвашем Годой отломил ветку апельсинового дерева и послал её в подарок королеве Марие Луисе. «Примите от меня, моя королева, этот скромный подарок в знак моей вечной любви к Вам. А, уж какие подарки я пришлю  Вам из богатого Лиссабона».  С тех пор эту войну стали называть апельсиновой.

Но в Лиссабоне нам в тот раз побывать не пришлось. Война продлилась две недели. Испания  приобрела для себя лишь крошечную Оливенсу. Португалия устояла, дом Браганса продолжал править в ней как и прежде. Да и не наша это была война: спорили между собой Франция и Англия, а сражались за их интересы Испания и Португалия.

Потом Антонио перевели служить в Кадис. В прошлом сентябре он должен был обвенчаться с доньей Марией де ла О, дочерью небогатого дворянина из Хереса дона Мигеля Гутьерреса де лос Риос. Но тихой семейной жизни с доньей Мариолой не предвиделось. Началась новая война. И опять в тех же краях, что и шесть лет назад. Но в этот раз всё было гораздо серьёзнее, и было понятно, что одной апельсиновой веточкой здесь дело явно не закончится.

Все лучшие войска, которые ещё способны были собрать в Андалусии и Эстремадуре, накапливались у переправ через Гвадиану. У Бадахоса расположилась дивизия генерала Каррафы. Из Севильи и Кадиса выдвинулись основный силы – десятитысячной корпус под командованием капитан-генерала Андалусии маркиза Солано. В его составе был и капитан Антонио Гальяно.
- - -

До конца осени они простояли в ожидании приказа. Пока шло это ожидание, далеко от этих мест - во Франции, в Фонтенбло, император Наполеон и первый министр Карлоса IV дон Мануэль Годой заключали секретный договор. Годой был признанным мастером в этом деле. Даже сам его титул говорил об этом – Principe de la Paz – Принц Мира. Как правило, титул принца в Испании сохраняется только за наследником короны Принцем Астурийским. Как исключения, существовали титул принца де Вергара (наследственный), и – тот самый – принца Мира, пожалованный Мануэлю Годою королём Карлосом IV в 1795 году за подписание выгодного для Испании Базельского мирного договора, заключённого по итогам войны с революционной Францией.

Условия нового договора казались ещё более выгодными. А суть его была вот в чём: Наполеон решил окончательно покончить с господством Англии. Для этого ему  нужно было подорвать её экономику и торговлю. Против Англии была введена континентальная блокада. Все страны, поддержавшие её, должны были закрыть свои порты для английских кораблей и препятствовать ввозу товаров из Англии.

Блокаду поддержали даже такие значительные страны как Россия и Пруссия, но, к удивлению французского императора, ей воспротивилась маленькая Португалия. Страна эта была полностью зависима от торговли с Англией, и разрыв отношений с ней означал бы для Португалии полное разорение.

Наполеон решил действовать  по-наполеоновски - военным путем. И здесь ему очень пригодился его испанский союзник. План был такой: Испания пропускает через свою территорию французский экспедиционный корпус генерала Жюно – 20 тысяч человек; далее – Португалия расчленяется на три части: в северной части страны будет образовано королевство Северная Лузитания, которое передаётся Королеве Этрурии Марии Луисе, в качестве компенсации за утраченные ею тосканские владения; центральная часть страны – пока остаётся под вопросом; а южная – отдаётся в личное владение Мануэлю Годою, и теперь будет именоваться – Княжество Альгарве.

И вот, договор подписан;  первый французский солдат пересек пограничную реку Бидасоа, и пошли походным порядком по испанской земле французские войска. У пограничного города Алькантара к корпусу генерала Жюно присоединилась испанская дивизия Хуана Каррафы, и объединённые франко-испанские войска форсированным маршем двинулись на Лиссабон.

30 ноября 1807 г. не встречая никакого сопротивления со стороны португальцев, генерал Жюно вошел в Лиссабон. Португальский принц-регент дон Жуан и его мать, сумасшедшая королева Мария, бежали в Бразилию. Перед отплытием принц-регент дал указания не оказывать сопротивления французским и испанским войскам. Он дорожил жизнями своих подданных и не хотел, чтобы проливалась их невинная кровь.

А уже в начале декабря форсировали Гвадиану и двинулись в глубь Португалии войска генерала Франсиско Солано, отвоёвывая для Годоя его альгарвийское княжество. Элваш, чьи грозные бастионы могли бы сдержать целую армию, сдался без боя. Маркиз Солано оставил здесь небольшой гарнизон и двинулся к Сетубалу, где расположился со своим штабом.
      
       - - -      


* по данным Васкеса Табоады, опубликованным в 1863 году, французы потеряли в Мадриде в тот день 1648 своих солдат, из них - 1063 были убиты в боях за Маравильяс.

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/06/29/1062