Дверь

1

Одиноко блуждая по белым улочкам, Солла искала дверь, которая совсем лишена цвета. Соллой звали светловолосую девушку. Уже темнело. Не люди, но фантомы зажигали фонари, когда девушка столкнулась со знакомым человеком. Это был Том! Минута радостных объятий, затем мужчина отступил и шляпой указал на дверной проем. Он нашел дверь первым! Впрочем, он всегда находил первым, кроме одного случая, о котором Солла не хотела вспоминать. Они открыли дверь и вышли из мира, попав на уходящую в бесконечность шахматную доску. Как целая часть неба, чья-то рука, не спеша, переставляла редкие фигуры.

Ведя под руку Соллу, Том, посмеиваясь, рассказывал, как чуть не погиб. Солла отвлеклась на смарт и обнаружила, что ей грубо ответили. Ругательство поднялась вверх и появился ряд карточных символов. Солла прищурилась. Она всегда слегка прищуривалась, когда радовалась удачи. Может, еще есть надежда? Спросила она, и Том отпустил ее. Их взгляды встретились. В этот самый момент Том вздрогнул и его изображение стало растворяться, пока не пропало вовсе.

Солла убрала смарт. С кислой миной наблюдая за очередным ходом гигантской руки. Башни фигур высились то тут, то там, без всякого видимого построения. Не было и заметной закономерности, какую следующую фигуру возьмет невидимый игрок, черную или белую. Солла мялась на месте, внимательно озираясь по сторонам. Она отошла и встала на другое место, продолжая искать нечто взглядом. Поиск удачного места шел некоторое время. Если бы время было применительно к этому месту! Девушка поймала вниманием слабую искорку на вставшем в нескольких километрах черном коне. Если бы расстояние было применительно к этому месту! Она потянулась к искорке, ногтями пытаясь ее выцарапать из зрительной картинки. Беспристрастная рука переставила коня за горизонт... этого места. Но это вовсе не место, а дверь, которая не имеет цвета.

2

Том свалился на каменный пол. Картинка в глазах плыла, но он выхватил белый свет, выходящий из проема на потолке. Это было помещение из неравномерных плит песчаника, крутая лестница вела к этому свету, стены были освещены желтым светом без прямого источника. Том поднялся, отряхнулся, ругая грубое Перемещение. Перемещение всегда было неприятным моментом его работы, с чем он не мог найти взаимопонимания. Эта тупая сила просто издевалась над ним! Отчасти, он хотел найти интерфейс, которые отвечал за эту функцию. Тогда бы он взял что-нибудь тяжелое и... Он прикоснулся к шершавой стене. Он поднял брови и убрал руку. Достав смарт, написал заметку про особенность стен – стены были живыми.

Том повернулся и направился к лестнице, набирая новые слова на экране. Когда нога коснулась первой ступени, лестница вздрогнула, по ней прошли крупные пиксели. Чем выше он поднимался, тем сильнее дрожала пикселями лестница, отдельные ее элементы. Прямоугольные осколки, устроили целое представление вогнутых и выпуклых форм. Да, это определенно была жизнь! Том вспомнил Упанишады: дыхание, как эссенция тела, то свойство, которое необходимо для жизни. Присуще ли дыхание любой жизни? Даже тем штукам, которые чуть его не убили? Вряд ли. Том дописал заметку и вышел на поверхность. Он оказался в городе похожем на Москву, виднелись башни университета. Все же это был другой город, иная, сноподобная атмосфера, хотя это был точно не сон.

По дороге бессмысленно мелькали авто. Без цели люди шли куда-то, исчезали, появлялись новые, но и они пропадали. Том отметил это ощущение в заметках. Он прокрутил записки и случайно напоролся взглядом об упоминании ТоЙ СамоЙ ПоездкИ. Каким же он был тогда... другим, почти таким же, как прохожие этой НЕ-Москвы. Оставив заметку, он убрал смарт, но тут же взял снова, отвечая на звонок. Это была Солла, ее голос было трудно разобрать среди помех.

Номер был ее, но голос принадлежал не ей.

Далеко, под неким своеобразным углом от зданий, окружающих университет города-двойника, в недрах лабиринта тоннелей, вело работу устройство, синтезирующего голос. Этот прибор походил на выкидыша стиральной машины! Какие-то шутники облили ее мазутом, исходящие из нее провода терялись в проеме, колодце, из которого мелькали разноцветные полоски света, отражаясь от поверхностей и освещая на полу клочки бумажек и целые исписанные листы. Горло колодца расширялось и сужалось, будто дышало.

3

Настоящая Солла все ковыряла ногтями искорку, оставшуюся после фигуры черного коня. Прорез в реальности становился шире, она растянула его пальцами руки, потом пустила вход другую, пока не накрыла себя желтым маревом блеска.

Она оказалась на знакомой белой улочке. Ночь заканчивалась, и фонари на тонких жгутиках гасли, как если бы огоньки их мирно засыпали. Она набрала Тома, но не смогла дозвониться. Перед ней находились витрины в которых были полки с маленькими коробками и склянками. На дощатой табличке над входом написано “a mper sands k eystro ke j abo t frag blues tockings”. Она слегка прищурилась и дернула за дверцу, встревожив колокольчик. Маленькие тусклые лампы на крошечных ножках встретили девушку и следовали за ней, пока она рассматривала стеллажи с медикаментами города фантомов. Узкие, прямоугольные, круглые и в форме додекаэдров, коробки с препаратами были испещрены штрихами символов. Она подвела палец к кривых штрихам с завитками на одной уж больно длинной для обычных лекарств коробке. Наконец, она встала возле кассы. Ее ждал продавец, мужчина средних лет, с мятой шляпой, и усиками, которыми Солла назвала бы глупыми.

– Сколько это стоит? – она показала длинную коробку.
 – С вас ничего! Ничего, кроме маленького поцелуя. Пожалуйста. Мне очень одиноко в этом городе, здесь так мало людей. И совсем нет девушек. Особенно, таких веселых лицом, как вы! Как вас зовут?
 Лицо Солл не выражало и капли веселья, но она заставила губы скривится в улыбке.
 – Обойдемся без поцелуев в этот раз, хорошо?
 – О нет. Это дорогое средство, достойное поцелуя. Моего поцелуя! Куда бы вы не пошли, вы так или иначе станете таким же, как они... Но любовь может оттянуть этот момент, разве вы этого не знали?
 Улыбка спала с лица Соллы, она переставила ноги.
 – Я не вхожу в общину и не разделяю вашей веры. Я вообще не отсюда, это не мой мир. У меня нет своего мира. Давайте я расплачусь рублями, пружинами, не знаю, что принимают в этом вашем городе.
 – Девушка без мира, а у вас есть карты Перемещения? “Jiolkilhg” будет стоить две карты, или сколько вы дадите. Или всего один маленький поцелуй.
 - Карты? Я не знаю. Я знаю про Перемещение, но... А как ВЫ узнали про Перемещение?!
 По ногам Солл пошла слабая дрожь.
 – Кто-то мне сказал, что карты Перемещения это так интересно. Может, это как-то связано с любовью. Раз это любовь, значит любовь не даст...
 – Не продолжайте, прошу! У меня две тысячи рублей, семь пружин трех цветов. И красивая ракушка.
 Ракушка! Вспомнила Солла. Она нашла ее на том проклятом побережье, ее будто преследовали крики чаек, погибающих в воздухе, и память об этом внеземном аромате. Если бы у нее была возможность вернуться туда, то ради этого аромата. Если Том преследовал целью нажать больше кнопок на смарте, Солла ввязалось в это ради того самого аромата. Во всяком случае, она хотела в это верить.
 – Раковина?
 – Да, это очень дорогая мне вещь. Она будет, эм... Она, как обещание того, что я вернусь и подарю вам поцелуй, перед тем как вы превратитесь в фантома.
 Дрожь прошла и она, всучив в руки начавшего тонуть в радости продавца, быстрым шагом направилась к выходу. Одна из ламп покатилась по доскам у закрывающейся двери. Продавец подошел к лампе, которая беспомощно перебирала всеми своими ножками, но не могла подняться сама. Через стекло он уловил ускользающую тень девушки. Он только хотел коснуться раковины губами как взгляд его стал пуст и его лицо пропало.

По городу раздались слова:

Песок с песком!
 Песок с песком!
 Песок с песком!

4

Одиноко лежал голубь рядом с проезжей частью, недалеко от прохода в “живую обстановку”, из которую выбрался Том несколько часов назад. Из остановившейся машины вышли трое, двое мужчин и молодая девица. Подросток тут же сосредоточила все свое внимание на неподвижной пернатой тушке, присела рядом, уставившись лицом с подступающей, но скрытой улыбкой.

Мужчины направились в сторону прохода, один закурил на ходу, второй остановился и позвал девчонку, которая уже взяла птицу на руки и гладила ее по загривку. Корра! Корра вскочила, побежала следом. Тело голубя упало на проезжую часть.

– Не трогай мертвый Корра, иначе мертвые тронут тебя. Ты забыла, о чем нас учили? – поучал толстяк, длинноволосый и со спутанной бородой.
 – Отзвякни! Хочу и буду трогать!!! Я изучаю природу. Я хочу стать ученым и изучать природу, изучать мертвых и-и-и... и чего-нибудь еще!
 – Разве ты не гладила его, и какие же сделала научные выводы? Мертвых нельзя трогать. Не делай этого больше никогда, иначе в Шибальбе ты сильно пожалеешь, помни учение.
 – Фрун, ты сам-то веришь? Все это детские пугалки, никакой Шиабльбы не существует, и мертвые не будут тебя спаивать своим дрянным спиртным, не пугай Корку, - обратился к толстяку лысый мужчина с правильными чертами лица, слега испорченного морщинами. На этом лице был отпечаток очков, усталости, подавленной скуки, и нескольких лет хорошего запоя.
 – Я поменял взгляды.
 – В который раз? Ох, неважно. Давай поспешим, отправим в твою “Шибабубу“ этого кретина, а затем выключим интерфейс и ляжем спать. Который день мы не спим? Поскорее бы на Землю и хорошо поспать.
 – Если ты звякаешь спать Макс, то у меня есть карта! Вот она! – подросток протянула ладонь с мелким-мелким механизмом, если это вообще можно назвать чем-либо, нужных слов просто не существует.
 – Откуда она? В библиотеки таких нет, какая-то Чудная, наверно, но ГАизы белые с циантовыми вкраплениями, и вот это еще... что это вообще такое? - ломал зрение Макс.
 – Тутики, - серьезно произнесла Корра.
 – Корка, оставь свои шуточки.
 – Гиазы, тутики, шмутики, какая разница? Это же все НЕРЕАЛЬНО.
 – Пока мы здесь, это более чем реально, пошли, - возразил Макс дернув Корру за руку.

В проходе появилась голова Тома. Тут же в руках мужчин появились стволы, и разорвался огонь... Смотря в глаза своих губителей и улыбаясь, тающий силами Том прошептал:

- Не трогайте мертвых...

5

Коридор из зданий уходил в бесконечность, но вместо двери б е з цвета, это был лишь обман взволнованного восприятия. Том бежал со всех ног, раз за разом набирая номер Соллы и еще один контакт. Наконец, ему ответили. Том не мог сдержать дрожи в голосе, его зрачки лихорадочно перемещались. Смарт чуть не выпрыгнул из его руки, когда он остановился. Переводя дыхание, мужчина оперся на стену, из повисшего в руке телефона все еще доносился голос.

Ему привиделась дверь. Вспотевшие пальцы потянулись к ней, но она пропала. Поздно! Том достал из кармана крошечный “механизм”. Он долго смотрел на него, а потом легко подул на него, и механизм ожил: задвигались крошечные шестеренки из крошечных же разделенных пространством золотистых и черных шариков с бликами, те завибрировали и из них поползли лесенки, соединяясь между собой.

– СТОЙ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!!! – прокричал голос.

Том моментально коснулся кончиком ногтя к карте Перемещения, и та остановила причудливые превращения. Он не мог поверить своим глазам, но это действительно была Солла. Та Солла, что только недавно сообщила ему страшное. Она собиралась уничтожить интерфейс! Можно сказать, совершить суицид, чего он всегда так опасался, навсегда остаться в этих пространствах. Ему не хотелось верить в хорошее, он уже отдался беде и почти желал для себя гибели. Наконец, его отпустило. Две минуты объятий, и буря в разуме Тома утихла.

“Еще немного я подержу тебя в руках. Я боялся, что мы потеряли друг друга навсегда”.

Объятие разорвалось само, в тот самый момент, когда послышались выстрелы, но пара путешественников не обратили на них никакого внимания. Фрун давно опустил пистолет, а Макс все так же вел пальбу по Тому. Том поднимался по лестнице, погибал, и появлялся снова в бесконечном цикле.

– Это не он, это встройка геометра! Макс! МАКС!
 Макс перезарядил оружие и продолжил прицельную пальбу. Еще одна обойма кончилась, и только тогда он вышел из стойки для стрельбы. Ненастоящий Том присел возле прохода и с детской радостью на лице уставился на небо, свободный от боли и смерти. Но его свобода продолжалась недолго: ритуальный кинжал с некоторым усилием, но все же проткнул его горло, и свет жизни в глазах очередного “Тома” затух. На лестнице и рядом с проходом лежали мертвые тела. От такого пиршества смерти, Корре еле удавалось сдержать улыбку. Она спрятала клинок и стала исследовать пальцем густую кровь. Поднеся к носу она понюхала ее, затем слизнула с пальца, и улыбка сошла с ее лица, оставив место призраку радости познания.

– Как хорошо, что у тебя есть этот кинжал, Корка, иначе бы я продолжал убивать эту бестолочь голыми руками. Ждать опять. Чеерт!
 – Уже дождались Макс!
 Тело Фруна дернулось и его изображение стало нечетким. Перед тем как пропасть, он прокричал искажающемся голосом:
 – В этот раз у нас получии-и-и-э-о...

Дослушав Тома, Солла нахмурилась. Кто мог подстроить чуть не случившуюся трагедию? Она насторожилась, будто услышала нечто, но были слышны только звуки моторов. Она принюхалась. Этот извивающейся сладостью, вино или молоко, но сильнее, вначале резкий, а затем еле ощутимый, но ощущение ярко выражается уже не в запахе, но цвете, аромат!

– Что такое?

Солла покачала головой и отвела взгляд, чуть прищурилась. Том строил разные предположения касательно звонка, вспоминал какие-то детали его относительно неудачного путешествия в Перу. Он остановился, заметив палец, как бы невзначай указывающий в сторону. Том засмеялся и Солла присоединилась к нему. Вместе они открыли дверь и покинули мир.

6

– Дорогие друзья, лекция сегодня начнется... со ВЗРЫВА! - сидящий за столом ученый хлопнул в ладоши, и в аудитории раздались редкие смешки. Это был упитанный мужчина, с бородкой, что имела рваный налет седины, в не глаженном сером пиджаке. Ученый рад был исполнить свою старую шутку и дал волю улыбке, на том лице, что не выглядело так, будто улыбка его частый гость.
 – Взрыв, которого никогда не было, так называемая, теория “большого взрыва“, термин, так себе. Но мы сообразим что-нибудь получше, когда разделаемся с остальными научными проблемами!... Эту тему можно разбирать долго, и в принципе она вам хорошо уже известна. Я же хочу сфокусировать ваше внимание на моменте, а именно, интервале времени...
 – Азарий Захарович Молгин, у вас носки горят!!

И академик упал со стула.

Азарий вздрогнул, ему предстал вид пока еще пустой аудитории. Он дотронулся до стола, перевел взгляд на закрытый ноутбук и выдохнул с облегчением. Он взял ручку и нарисовал прямо поверх текста круг, а в нем крест. Отложив ручку, он поднес лист к самым глазам, смял и выкинул. Дверь открыл первый студент. Вскоре лекция началась по-настоящему, а не во сне, но, как и во сне, Азарий начал с тех же самых слов. Сделав короткую паузку на “интервале времени”, ученый продолжил нажатием кнопки, и на экране появилась временная космологическая схема с формированием материи.

Лектор рассказывал десять минут про Планковскую эпоху, тот период, которому предшествует космологическая сингулярность. Двадцать минут ушло на то, чтобы выделить интересный аспект “теории суперструн”, он отвлекся от нее, говорил по теоретической физике ровно пятьдесят минут. Остаток лекции он закончил выжимкой из динамических систем, топологии и комплексного анализа. Азарий пытался вставить несколько шуток, но они остались без внимания.

Слайды, а затем студенты пропали. Азарий расхаживал возле стола, пытаясь успокоить собеседника по мобильному телефону. Он повысил голос:
 - Томас, используй Конструкт, который я дал тебе! Иного выхода в сложившейся ситуации не вижу, если интерфейс будет уничтожен, ты навсегда останешься в Гиперкосме! Используй его, Том! Ты должен взять себя в руки и сделать это прямо сейчас, активируй смысловое поле! Томас! Тебя не слышу! Повторяю, активируй смысловое поле, затем продолжай искать Дверь. И не забудь отдалиться от Конструкта на тринадцать метров! Тринадцать! Алло?! Алло!

Азарий очнулся на полу у упавшего стула. Под столом шевелилось что-то, но он не мог разглядеть, или не мог понять, что это было, это вызывало страх и страх нарастал. Только сейчас до него дошло, что по аудитории проносится смех на разные голоса. Над чем они смеются? Азарий отполз, прижался к стене. Поплыли доски в его сознании, и он прижал руку к сердцу, видя двойным зрением, как возникшие на кафедре люди тянут к нему свои руки.

– Азарий Захарович Молгин, у вас КОСТИ ГОРЯТ! - прокричал кто-то из аудитории нечеловеческим, каким-то мультяшным, вибрирующим голосом, и раздался звонкий смех.

Движением руки ученый отогнал сон. Была ночь, и он был в постели. На столе горела лампа, освещая фотографии, на них были два надгробия, короткая пометка на одном из фото “нет тел”.

7

Громкий скрежет раздавался позади бегущей пары. Путешественники бежали по мостам из старых труб, и трубы, изгибаясь, провались в бездну за их спинами. Пока на безопасном расстоянии, хотя Том явственно ощущал, что за ними вслед размеренно шагает смерть, плавно, умело занося свой инструмент, кривую сущность, для удара. Да, у Томаса были проблемные отношения со старухой!

Этот дух, неясное проклятье всякой жизни был лишь фантазией. Что было реально, так это неясное, бесформенное создание, живая тень из материи, что решила разрушить этот громадный город труб. Город выступал из чернильно-черной неизвестностью, которая противилась познанию, а значит покорению, сродни какому-то первородному хаосу из древних текстов о сотворении мира.

Они добежали до дома из поржавевших пластин металла, которых был на перекрестке трех мостов в полкилометра каждый, ведущих к подобным строениям или целым собраниям и другим мостам. Казалось, что создатели города, кем бы они ни были, исчезли в той же пропасти, над которой он высоко стоял на массивных винтовых столбах, стоящих, как если бы некая армия гигантов накидала копий. Вдалеке виднелась коричневая полоска горного хребта. Пропасть была чем-то вроде ущелья, но земные аналогии тут не вполне неуместны. Тяжелое серо-синее марево неба давило сверху, а отсутствие всякого света – снизу. Это заключало окружающее пространство в незримые, прочные тески.

Тениформа схватилась жгутами-конечностями в очередной раз за мост, лениво потянула немного и отпустила. Похоже, ей самой надоело бессмысленное разрушение. Ей было где разгуляться, десятки километров трубомостов! Наверное, она не хотела спешить с этим делом. Она разрушала город до появления Тома и Соллы, и продолжит после того, как их не станет. Испытывают ли тениформы одиночество? Есть ли на дне ущелья у них собратья? Зачем эта сущность крушит город, ради развлечения или просто потому, что у нее нет никакого другого дела?

Люди отдыхали от беготни у строения с малыми темными овальными оконцами, оно было закрыто на люки. Том дописал заметку и убрал смарт, взглянул на сидящую рядом Солл. Его девушка опиралась руками о поверхность трубы под попкой. Она закрыла глаза, склонив голову, так, что светлые пряди стали проходить прямыми штрихами по ее лицу, придавая ей мистический облик.

– Соня! Спишь даже в Гиперкосме.
 – Том, тебе было страшно?
 Солла стряхнула волосы, смотря на спутника.
 – Знаешь же меня! Со временем, с другим опытом, те видения уже утратили силу, но я никак не могу отбросить эту мысль, или этот образ.
 – “Ужасающий водоворот бессмысленности”, так ты это называешь?
 – Говорил же, во мне растет уверенность, что я известен тебе лучше, чем самому себе. Я и забыл этот термин, спасибо, что напомнила! Ха!
 – Поцелуй.
 Веки Соллы снова прикрылись, а на лице возникала улыбка, что разрушило до конца мистические чары.
 – У тебя лицо грязное...
 – ЧТО? КАК ЭТО?!! Испачкаться в Гиперпространстве, вот так новость! Тут с каждой минутой только чище, а мы здесь о ч е н ь долго, так о ч е н ь чистое лицо нельзя не поцеловать. Вот просто нельзя и все.
 Сдавшись, Том потянулся к Солл, а она, в свою очередь, к нему, но их намерению помешали: железная крышка люка ударила о стену так, что они сидя подпрыгнули. Встав, они заглянул вовнутрь, но ничего нельзя было разглядеть.

Обрушилась секция моста, оставив после себя эхо рокота.

Ужасающий водоворот бессмысленности Той Самой ПоездкИ. Забавное название для столь грозной штуки! Этого водоворота неизбежной участи, который Том запомнил на всю жизнь тогда, у самой крупной реки, там, где на сочной зелени перебирают длинными конечностями черные, с яркими алыми пятнами, пауки. Они куда приятнее на вид и не столь ядовитые, чем страхи и комплексы, атакующие человека изнутри! Это уже другая бездна, иная неизвестность, тениформы рушащие целые города потерялись бы в ней, как песчинки в бескрайнем океане. У каждого свой такой личный океан и богатый персональный запас морских чудовищ. К поверхности же океана Тома подступил тот самый водоворот. Ужасающий водоворот бессмысленности – его Кракен, и узрев громадный силуэт на поверхности вод, Томас скрылся в бесцветных зарослях леса неведения.

8

Из мрака открытого люка выглянул набитый, серый, грязный носок. Носок был с черными пуговицами глаз и круглой решеткой динамика для рта. Носок крепился к змеиноподобному телу из медных сегментов. Змейка изучала своими глазками пришельцев.

– “Это” зовут Тапоаклом, – раздался синтетический голос, обращенный к паре путешественников.
 – Тапока, – сократила имя Солла.
 – Тапока? – повторил синтезатор у змейки.
 – Да, – девушка слегка прищурилась, – Что же ты такое, Тапока?...

Том и Солл шли по трубомусту. Лихорадочно быстро извиваясь из стороны в сторону, их догонял Тапока, присоединившийся к странникам Гиперкосма. Том пытался узнать у этой игрушки про создателей города, вряд ли его создали игрушечные змеи с набитыми носками голов, но Тапока не понял вопроса. Зато он подсказал, где можно найти дверь, что не имеет цвета, и они направлялись по тому мосту, на который указала змейка. Некоторые сущности могут обладать потенциальной способностью к Перемещению, так как могли сталкиваться с Конструктами, или картами Перемещения, поэтому получали функцию различать Дверь. Это объяснял по смарту Тома голос Азария, заведующего кафедрой астрофизики. На следующем перекрестке из мостов, Тапока снова указала путь, и через несколько часов они уже были на месте. В постройке со случайно разбросанными окнами их ждала Дверь.

Кинжал с орнаментом вонзился в бесцветную дверь, и та закружилась. Вместо нее теперь был люк, такой же, как и в других строениях города труб. Кинжал упал и его забрала Корра, девочка-подросток так страстно желавшая стать ученым. Только Солла сорвалась на бег, как прогремел выстрел. Шляпа слетела с головы Тома. Дымящий ствол Фруна, толстяка в троице преследователей, был в руке Макса, стрелявшего из укрытия в виде трубного колеса. Он повторил выстрел, и тогда Томас упал.

Все строение вздрогнуло – вернулась тениформа, ее конечности обхватили столбы, на которых держалось именно это строение. Фрун прыгнул в сторону Корры, боясь, что она упадет. Строение пошатнулось сильнее, и девочка, стоящая на краю платформы, потеряла равновесие.

Он успел поймать ее за руку, но скользкая от пота маленькая ладошка выскользнула. Подросток с криком полетела в пропасть.

Ноги Солл била дрожь. С широко раскрытыми глазами, она уставилась на то, как отключившийся возлюбленный человек истекал кровью. Ее тело попало под прицел, но Макс не успел выстрелить: мелькнуло что-то с блеском, и кисть руки с оружием отделилась от тела. Макс бросил взгляд назад, узрев чужака, лишившего его руки. Сущность в виде вертолета из спиц. Убийца понял, что это был один из создателей этого города. Информации вошла в его мозг сразу, как он обратил взгляд на сущность.

Легким усилием, тениформа обрушила сразу два моста, шедших к платформе. На последних из целых мостов, наконец, пришла в себя Солла. Она нагнулась, достала из окровавленной куртки смарт. В тот самый момент, когда она убирала в карман найденную карту Перемещения, ее изображение вздрогнуло и исчезло. Макс и Фрун тоже вошли в сбой режима Перемещения - как бы сказал Азарий. Изображение Тапока вздрогнуло и пропало.

Строение и мост обрушились, оставив после себя парящего над пустотой, возможно, последнего представителя этого мира. Изображение самого мира покачнулось, выгнулось, подобно парусу, поймавшего сильный ветер, и сменилось видением другого мира. Совершенного другого мира, но и его картинка резко поднялась, как взлетела, показав нечто еще, еще и еще.

9

Когда Томас получил первую рану, он не сразу понял, что с ним произошло и даже не ощутил боли. От рывка его тела, когда Макс попал в него, у него слетела шляпа с головы. В мыслях появилась бредовая идея поднять шляпу, но острая боль все же пронзила Тома, и все мысли разбежались. За этим последовала красная вспышка в глазах, когда его тело пробило навылет вторая пуля. Он ощутил удар от падения. Он потерял ощущение тела и его оглушил звук, похожий на статику, а картинка перед глазами резко потухла, и там, во мраке внутреннего взора, Томас увидел образ смерти.

Он увидел образ смерти, схожий со средневековыми гравюрами, когда смерть антропоморфизировали, как живого скелета, с косой руках, в черном балахоне, но коса в видении Тома отсутствовала. И все же образ, который возник у Тома был неестественным даже для фантазии, схожий с тем, что он видел за время путешествий по Гиперпространству, как это “место” назвал в свое время Азарий. Как и странности Гиперпространства, этот образ смерти имел ту новизну, что будто бы Том видел впервые в жизни такое изображение, образ, эту галлюцинацию. Его сознание не принимала реальность образа всецело. Образ был в чем-то отдален от Тома, но в тоже время так близок к нему, как ясная картинка прямо перед глазами.

“Смерть” как-то по-мультяшному вышагивала, поднимаясь по серой каменной лестнице. Еще одному образу. При ходьбе, Смерть выдавливала из жестяного белого тюбика розовую массу, струю из крошечных тел голых людей, в рот своего голого черепа. Голову Смерти венчала золотая корона. Как и все остальные образы, Том мог разглядеть на ней мельчайшие детали. Смерть поднималась по лестнице, потом, картинка менялась, и Смерть уже не поднималась, но спускалась, также вышагивая и занималось своей “трапезой” из тюбика. Это повторялось много-много раз, спуск и подъем, пока все образы не стали затухать на светлеющем фоне, который перешел в видение белого неба.

На этом небе в воздухе раскрывались и закрывались двери в рамах, двери, не имевшие цвета. Такие же, как Дверь. Он видел себя со стороны у этих дверей, как он входил и исчезал, то тут, то там на фоне неба. И это видение затухло. Том осознал себя лежащем на полу обширного помещения. Он снова ощущал тело. Он был жив или снова ожил - он не понимал, что с ним происходил. Если это его смерть, то почему он опять дышит, так явственно ощущает твердый пол помещения, в котором оказался, своим телом?

Не было и боли, как и ран на теле, от них не осталось никаких следов, чему он никак не мог поверить, ощупывая те места, где зияли раны. Том поднялся. Он находился в большом круглом помещение храма. “Храм” - информация вошла в его мозг. Азарий назвал это явление Гиперкосма “смысловым транзитом”, вспомнил Том. Друг-ученый находил взаимосвязь этого явления со “смысловым полем”, возникающем при активации Конструкта или карт Перемещения, что одно и то же, остальных терминов. Но Азарий так и не выявил всех взаимосвязей в своей теории. Термин “карта Перемещния” был за авторством Соллы. Несколько позднее, Том проверил свои вещи, но его карты Перемещения и смарта не оказалось в карманах. Конечно, Солла забрала содержимое одежды Тома, но Том про это не знал.

На мутных и вогнутых стенах храма из неизвестного Тому материала, схожего со стеклом, гуляли миражи джунглей: призрачные силуэты крон деревьев, мириад беспокойных ветвей, как если бы они находились под сильным ветром. Но это все же было не стекло. Каким-то образом Том понимал, возможно, из-за таинственных свойств материала, что это лишь динамичные узоры, а не какой-то внешний пейзаж. Эти стены походили на видео-экраны, но это было точно не видео. Том не заметил видимых выходов из храма.

Шелест заставил Тома поднять голову и от увиденной красоты у него отвалилась челюсть.

Высокий свод помещения представлял из себя один большой бассейн, Том видел на нем непрозрачную поверхность воды, что находилась в движении, по ней спокойно шли ряды низких волн. Шелест принадлежал кустообразные растениям, райского вида, большие, похожие на пальмы, но более густые, с зелеными стволами, что росли вниз к полу из воды прямо на глазах. Пальм было две на относительно большом расстояние между собой. Они опускались, но в тоже время, нисколько не приближаясь к низу, похожие на какую-то оптическую иллюзию в своем росте. Том еще долго любовался потолком. Не глядя, он попытался нащупать отсутсвующий смарт. Он выдавил стон, расстроившись, что не сможет передать все это в заметках. Он мог бы сделать это позднее, он сделает это, если в его долгосрочной памяти останется хоть что-то. Гиперкосмас берег свои секреты, скупо оставляя воспоминания о них... Если бы только в Гиперкосме работала фотография! Но нет. Томас опустил голову и увидел деревянный стул и небольшой столик, на столе кто-то случайно раскидал игральные карты со знакомыми мастями.

Подойдя ближе, Том опустил свои брови. Маленький, казалось бы, почти незаметный, НО так притягивающий и фокусирующий внимание предмет. Будто зрение наблюдающего эту вещь становится увеличительным стеклом. Этим предметом на краю стола был Конструкт - один из многих живых механизмов, что раскиданы по всему Гиперкосму, но при этом встречающихся крайне редко.

Том забрал его.

– Работка продолжается, – сказал себе он.

10

- Он жив, - произнес Тапока и его пуговки сверкнули.
 Солла встретилась с ним взглядом. Зачем игрушка говорит такое? Эти, пришитые к носку, невинные черные пуговки глаз! Конечно, она не могла поверить в спасение спутника, но принять гибель Тома до конца у нее не получалось. В ней сидела заноза правды. Возможно, она занозилась там, в том мире из осколков книг и лестниц-узоров.

- Кто были эти люди, напавшие на вас? - спросила змейка.
 - Понятия не имею.
 Она знала. Она знала, но сознательно не осознавала кем были все эти люди.

Солл вынула из кармана сверток и покрутила в руках. Змейка оглянулась.
 - Что это? - заинтересовалась игрушка.
 Солл вынула золотистую, длинную волнистую иглу, и ударила ей в ладонь. Игла сама пролезла в ранку и не оставила после никаких следов. В сознании Солл вспыхнули линии и сетки из иероглифов, которые соединились в многомерной карте перед ее глазами. Со стороны глаза Солл потускнели.

- Что ты видишь?
 - Нужно найти следующий смысловой узел.

Сознанием она переключала окна. Смещала и объеденяла иероглифы. Активировала приложения, которые позволяли раскрыть смысл символов, что ей ранее были неведомы, иные же расплывались, исчезая. Она нашла его! Увидела окно с изображением и передвинула взглядом в левый нижний угол обзора, продолжая дешифровать символику фоне.

...

Том поднял голову, смотря, как со стола взлетают игральные карточные карты и собираются в целую лестницу. Он не стал дожидаться: пошел вверх, к водному своду храма. Голова пропала в воде. Плечи пропали. Том вышел из мира.

Солл склонила головову и потерла брови. Ее сознание прояснилось и она позвала Тапоку за собой. Вперед, вдоль высотного здания, у которого облака – это часть конструкции.

– Теперь нужно найти дверь. Я отыскала координаты Тома !

Солл вынула смарт Тома.

Тапоакл послушно следовал за ней. Упала детская рука на пирило балкона. На ней был браслет из сгустка Тьмы. В другой руке палец играл с лезвием кривого кинжала.

11

Люди. Вернее их ноги. Улица, что в серых тонах. И люди. Кто все эти люди? Тьма и крошечный огонек. Тянет, тянет к себе огонек.

Том повернул ключ. Машина тронулась и покатила по московским улицам. По зданиям иногда проходила дрожь и их изображения искривлялись. Все деревья были почему-то лишены листвы, а вместо травы из земли выходили толстые и длинные волосы, создавая ковер. Пухлая девушка в платье остановилась и положила пакет с продуктами. На ее руке был разноцветный браслет. Замечая авто, прохожие останавливались и кидали взгляды на странников.

- Как ты себя чувствуешь, солнышко?

Вместо ответа девушки раздался крик ребенка. Маленькая девочка проснулась и теперь ревела. Она была на руках девушки, которая точно была Соллой, но моложе. Ребенок качался на руках, но крик усиливался, и Том слегка прикусил губу.

Солл слегка прищурилась.

...

Школьные парты. Доска. Стулья иногда вздрагивали и их изображение пропадало на секунду. На доске написан круг, внутри которого крест. Левая часть доски стекала на пол густо, образуя пузырящуюся лужицу.

- Корра встань, назови ответ из учебника!

И девочка встала, но не было учебника. Не было и учителя, которому надо отвечать, как не было и класса. Девочке стало страшно и она пронзительно закричала.

...

- Как начинается жизнь, если мы ее не помним? Что же мы вообще помним, наши воспоминания? Возможно, многие наши воспоминания простые подделки ведь память устроена крайне комплексно и более интересно...

Академик переключил слайд. И на экране возникла сеть нейронов.

- Мы вынуждены признать, что ничего не знаем о том, как устроена память. Наши ранние предположения оказались более, чем наивны.

Академик подвел итог и палец надавил на кнопку.

Слайд, где мозг был изображен, как клубок змей. Эти змеи падали на пол, шипя, они обняли телами человека, скрыли его своими телами. Фигура из змей рассыпалась, а аудитория бежала в панике.

Только настоящая Солла продолжала искать в этом помещение взглядом дверь. Дверь, что не имеет цвета. Тапока же не подавал никаких признаков интереса к своим собратьям. Он ничего не сказал, он даже не стал смотреть на них. Пуговки внимательно следили за тараканом, мелькающим по аудитории. Изображение насекомого вздрагивало, на секунду таракан бывал высоким мужчиной со стволом в руке.

Солла дернула за ручку из нее хлынула вода, сбив девушку с ног. Смарт выскользнул из руки, на экране были записи Тома. Потерялся, возможно, навсегда. На мокром полу прижимались в объятие два тела. Том сильно прижимал к себе Соллу, но та хоть и обнимала его, не показывала руками, что так страстно соскучилась по любимому.

Сверкнул ритуальный кинжал. Кинжал опустился – поднялся. Еще удар, но лезвие не застряло. Том хрипя откатился в сторону. Его лицо было искривлено гримасой боли, ранами до которых нельзя было дотянуться.

Не поднимаясь, Солла ударила ботинком, и Корра отлетела в сторону, а ее оружие полетело в другую сторону. Кинжал поймал подпрыгнувший Тапока и метнул в нового врага – приближающуюся фигуру собаки, состоящую из змей. От попадания пес рассыпался. Новые псы собирались из змей, их было много. Тут Солл достала Конструкт и подула на него: крошечные шестеренки задвигались, мелкие цепи задвигались по вибрирующим плоскостям, и из Карты перемещения поползли мелкие лесенки.

- Нужно отойти на безопасное расстояние! - предупредил Том.

Солл кинула Карту в сторону, и весь мир, Солл, Тома и Корру, собак из змей, все затянуло в пламенный водоворот. Кожа слезла с мяса, кости рассыпались, а черепа раскололись. Но они пережили Перемещение.

12

На кладбище было тихо. Одинокий ворон сидел на ветке. Два других пролетели над деревом, у которого стоял велосипед, ржавый и забытый. Профессор Азарий выбрался из авто, обошел машину и принялся возиться с багажником, замок которого заел. Наконец, на промерзлую травку упала лопата и моток стального кабеля.

Солнце клонилось как бы к закату, но не на запад. Академик сверился с бумагами. Он пошел в сторону блеклых, невыразительных могилок. Так воспринимал их академик. Он захватил одно из надгробий кабелем и с силой всадил лопату в землю. Вернулся к машине. На надгробии было фото Соллы, но датировки не было. Последний лучик света пропал, но тьма встретила гостя - луч фонаря.

Когда ученый, чертыхаясь, закончил собирать аппарат из составных частей, он подключил полоску кабеля к пружине на левой стороне. Он пощелкал переключателями и тупо, но довольно уставился на свое изобретение. И… ничего не произошло. Тихо. Какие-то ночные шумы. Капли начинающегося дождя, но дождь не стал ждать и обрушил ливень.

Академик просунул руки в ремни аппарата и стиснув зубы, приложив все силы, потащил на себе аппарат, соединенным с надгробием. Включенный фонарь лежал рядом. Вместе с ним лежал еще один на слегка разбитом надгробии, из которого торчал ржавый прут.

- Еще-еще! - скрипели зубы мужика.

Тут Азарий упал головой в землю. Ремешок оборвался и потребовалось еще время, чтобы устранить неисправность. Он тянул всем весом надгробие на себя, но это было бесполезно, безумно для стороннего наблюдателя. Какие наблюдатели на кладбище в пригороде ночью?

В аппарате раздался щелчок. Азарий оставил дело - выдохнул, сел, где стоял. Он достал фигульку из аппарата и бережно опустил в приготовленную пробирку. Даже в свете фонаря предмет был крайне крошечным, но увеличивался в восприятии. Нельзя было назвать точную форму объекта или как-то вразумительно описать его.

Конечно, это был Конструкт. Второй, что нашел в своих исследованиях Азарий. Ученый, кто устраивал лекции для тех, кто гибок умом, но не настолько гибок, чтобы ввести их в суть проблемы.

Раздался звонок, хотя здесь не было сигнала. Азарий поздоровался. Ему звонила взволнованная Солла. Она рассказывала и рассказывала ему о каких-то водопадах, но академику не были важны подробности миров Гиперкосма. Так как...

Солнце пошло назад, оттуда, откуда скрылось, что добавляло дикости этому “метамиру”, еще один “удачный” термин. Далеко за светилом, под странным углом на столе за работающим монитором сидел скелет. Пол был покрыт исписанными бумаги. Из жерла всех цветов, мыслимых и нет, поднялся Том. За ним Солла. И Корра тоже поднялась.

Они не помнили, как их проглотил водоворот, как и то, что водоворот смешал их останки. Помнили, что они - одна семья, как когда-то. Они не знали как попали в забытую лабораторию, где шумела машина, похожая на выродка рода стиральных машинок.

- Что такое Карты перемещения?.. - спросил Том.

- “Это“ может вам рассказать, - ответила змейка, которая тоже была здесь.

Солл слегка прищурилась. Она не потеряла память. Она никогда не теряла память в отличие от Тома. Она взглянула на Корру и ударила ее по щеке: девочка-подросток упала на колени и заревела.

Листы на полу. Много листов, как множество слез. Корра плакала, картинка перед ее глазами была размыта, но в ней угадывался браслет на ее запястье. Обруч Тьмы.

Череп скелета повернулся.

- Наконец. Я админ Интерфейса. Добро пожаловать в мою лабораторию! Долго ждать не пришлось...

13

- И что мне с того?

Солл протянула коробку с иглами.

- Вот. Хорошо. Я найду способ реализовать вам транспортировку в ваши “метамиры“, хотя реальное название слишком чуждо для человеческого слуха, - и скелет посмеялся, захрипел, откашлялся.

Он снял череп и вынул из него процессор. Далее стал возиться с компьютером: бережно протирал пыль тряпкой, черной от грязи. Через продолжительное время он нехотя поднялся с ржавого стула и подошел к машине - этому уроду машинерии.

Корра все еще всхлипывала, но уже не пыталась снять браслет. Он никак не снимался. Том попробовал еще раз ей помочь с этим. Солла отошла в сторону, рассматривала бумажки под ногами, но без интереса - убивала время. Она возвратилась к колодцу света и цвета, из которого семья попала в лабораторию. Опустилась на корточки и махнула рукой по мареву изменчивого пространства: за ее пальцами погнался шлейф. Она достала из-за пояса кинжал и покрутила в руке. Слегка прищурилась и спрятала оружие за длинную куртку.

Солл увидела их, хоть это ее и не удивило. Внимание устремилось, побежало и охватило их. Конструкты. На полу было тысячи Конструктов, но они исчезли также внезапно, как и появились.

Скелет покачал черепом, смотря на Солл впадинами глаз. Он убрал костяшку от переключателя. Солла понимала, почему админ не хотел делиться Картами Перемещения. Это были не те карты. Скорее всего, сломаны, просто мусор. Опасный мусор!

Солла подумала, что работа админа займет некоторое время. Поэтому решила использовать одну из золотистых игл, которые оставила себе. Ее глаза потускнели, как и в прошлый раз. Тапока сложился кольцом у ее ног... Окна появляются и исчезают. Иероглифы смещаются рядами, колонны чудных символов со штандартами, странные узоры на них, бредут по одному из окошек. Возникают и пропадают лики незнакомцев. Они смотрят заинтересованно в “глаза” Соллы, но молча исчезают. Солла открыла новое окно и зашла на ютуб.

...

Макс брел по розам, погружались в них до колен. Река роз тянулась к поселку, комплексу деревянных строений. С неба спадали длинные полоски флагов, а само небо - черное. Фрун шел за ним. Оба были уставшими-угрюмыми и молчали. С ними было что-то не то, будто они были частью чего-то большего, незримого. Иная Солла или дублер, с улыбкой, смотрела с возвышенности на преследователей. Она присела и достала смарт, включила музыку, что навивала грусть, но улыбка ее стала только ярче, по-своему слилась с музыкой. Возвышенность пульсировала. Да, это тоже была жизнь и запись об этом осталась в заметках Тома, на смарте дублера, который бывал в этом мире. Мире за дверью, которая не имеет цвета. Гиперкосмос - это Гиперкосмос, странный и тем удивительный.

Дуло было нацелено на девушку. Раздался щелчок.

14

Том нашел дверь первым. Это случилось с ним впервые. Отворив ее, он вышел из мира. Он оказался на линиях, что на шарнирах. И все в движениях. Он крался по одной из линий, мерцали звезды в черноте под ними. Он нашел в этом мире нечто. Нашел повод совершить ошибоку.

Макс вцепился пальцами в его горло, прижимая к земле. Но это было в другом городе, ином мире за дверью, что весит в какой-то мрачной пустоте. Без звука, но звуки в тебе, когда ты там. Место без названия, нареченное гибким умом - Гиперкосмом.

Громадные пальцы взяли шахматную фигурку и поставили на якобы случайную клетку плоскости. На соседней клетке были Солла и Том, взгляды их обращены в противоположные стороны. Они искали звездочку, искорку, которую можно использовать для перемещения. Лектор переключил слайд. Мелькает наука в умах людей, что ее не понимают. Корра ласкает руками тельце мертвого голубя. Вождение. Вожделение знать ломает сердца, и серые шары бегут за бегущему по склону Тому. Большие шары в том мире были рады убивать. В погоне, Тома совсем не веселил этот абсурд.

...

- Можете меня оставить, странники, я просеял зерна для вас. Не забудьте передать привет моему коллеге. Рад был снова вас увидеть! Админу Интерфейса требуется работать дальше.

Скелет указал костяшкой на цветную дыру.

- Как это… снова? - Том не мог понять и уставился на Солл, а потом на Корру, та смотрела на него.

- О чем он, папик?

- Солл, ты можешь это объяснить? - он повернулся к любимой. Была ли тут вообще любовь? Глаза Солл никогда не выражли ее. Корра не оставила свою страть к запретному. Она все это время, пока они ждали медлительно скелета, любовалась костями. Даже хотела их потрогать, но так и не прикоснулась, она очень этого х о т е л а.

Солла кивнула: - Да, мы здесь были, Том. Без дочки. Я вспомнила, что с ней произошло. Та иллюзия. Помнишь? Похоже, иллюзия действовала как какой-то вирус что ли. Не знаю. Та иллюзия. Помнишь? Похоже, иллюзия действовала как какой-то вирус что ли. Не знаю. Та иллюзия. Помнишь? Похоже, иллюзия действовала как какой-то вирус что ли. Не знаю.

Речь или мышление, изменились, что она сказала столько слов. Возможно, это из-за погани - большой машины в углу лаборатории. Солл пожала плечами. Одежды ее скрывали острый клинок, кинжал Корры, что был спрятан за пояс. Еще у нее осталась одна из игл города фантомов. А также свой смарт, который сломался. Она вынула его и положила на стол админа.

- Мертвое мертвым, - прошептала она.

- О ! Спасибо, не ожидал такого подарка.

Череп был доволен. Он будто всегда улыбался. Дурацкие кости. Подумала Солла и повернулась к семье.

- Сколько ты нашел?

- Я нашел двенадцать конструктов. А ты?

Солл выдохнула и закрыла глаза.

- Неужели это путешествие заканчивается?

Из воронки в полу блистали разноцветные цвета. Пара и их дочь не понимали в какой ситуации оказались в действительности. Раздался звонок. Админ начал с кем-то болтать по своему личному телефону на тему винточек и труктов. Конечно, люди никогда не понимали дела мертвых.

…

Вот и Москва! Вернее Москва МЕТАМИРА. На шумной, полной прохожих улице, у торгового центра, в котором было пусто, хотя он был открыт, не было людей, ни единого человека не было. Возле входа их дожидался Азарий. Он “курил” свою трубку, которая была не раскурена. Он всегда хотел курить трубку, но его останавливала возможная при этом зависимость, поэтому он, временами, когда делать было нечего посасывал незабитую деревяшку. Птицы и слоны, которым уступали место машины. Червячок на веточке готов был мимикрировать.

Мужик засиял от радости, увидя странников. Впереди шел Том, в левой руке он вел Корру. Рядом с ним, чуть позади шла Солл. Они шли быстро.

- Вот уж дела. Чертовы странники, неужели у вас получилось, у Нас получилось? - пробубнил себе под нос Азарий.

Макс и Фрун сидели в кафе рядом. Экспрессо и темное пиво на столе. На салфетке пару конструктов, ухватывающих внимание, когда на них обращали взгляды прохожие. Туземцы не могли пообщаться на эту тему. Или общались как-то иначе, чем люди в нашем мире.

- Ты простил его?

Макс промолчал. Выражение лица осталось тем же. Он смотрел на Фруна.

- Остатки памяти, наверное, - развел руками Фрун.

Недопитый стакан разбился. Из лужи поползли, разбежались пружинки с винтиками, как какие-то тараканы. Изображение Макса вздрогнуло, но Перемещения не случилось.

Центр. Улица. Метамир. Гиперкосм?

Впереди шел Том, в левой руке он вел Корру. Рядом с ним, чуть позади шла Солл. Они шли быстро.

Они хотели вернуться домой.

Корра широко, по-глупому улыбнулась. Азарий убрал трубку в карман пиджака и протянул руку, сделав шаг на встречу компании. Лицо Соллы было спокойным, радостным.

Том крепко пожал руку профессору, и Солл не прищурилась, но улыбнулась.

15

Массивный паром плыл-тащился по каналу вдоль узких городских стен. Каналу только и широкому, чтобы по немому могла пройти такая махина! Может, это был наш мир. Или нет? Фрун не мог вспомнить. Может, из-за пива. Он выкинул банку за борт, шумом этого встревожив Тапока.

Тапока "спал". Во всяком случае игрушечный змей делал вид, что спит в своих кольцах. Он поднял голову и уставился на чем-то расстроенное лицо Фруна. Фрун заметил пристальный взгляд пуговиц-глаз и минуту смотрел на них. “Что он от меня хочет? Что я здесь вообще забыл, в этой...” Он не мог вспомнить название города. Больше того, только сейчас он осознал наличие города в действительности. Он пытался охватить взглядом стены, чтобы разобрать детали, детали стен прятались от внимания сознания. Был только корабль и канал!.. Игрушка и мужик, потерянный в сети миров Гиперкосма - "Удачный" термин ученого, который понимал об этом месте так мало. Возможно, меньше других. Когда был жив. Когда был жив? Тапока решил поведать Фруну, что ученый ошибался с самого начала, но передумал. Он не любил лишних слов. Он был змеем чьих то снов! Макс знал это. Когда тоже был жив! В действительности он умер. Придавлен шаром. Шальным шаром из иного мира! Стены сомкнулись, бушуя воды, корабль РАЗДАВИЛО. И Фрун утонул. Игрушка же успела себя спасти - она мелькнула за порог двери. Двери, что не имеет цвета.

Азарий подкинул трубку над головой и принялся плясать под удивленные внезапным представлением странникам. Преследователи, Макс и Фрун засмеялись. Макс надул щеки - дунул, как на праздничный торт, на Конструкт. Корра отшатнулась в ужасе от кривой тени, что вырвалась из ее браслета, но не схватила девочку, а только нежно провела ей по щеке. Том развалился. В прямом смысле - муж Солл распался листами бумаги, заметок, что писал о фантастике Гиперкосмоса в жадном до информации смартфоне. Его смартфон был здесь, точил об ложку вилку, прибор был большим и хотел есть мясо. Лесенки-лесенки из использованной Карты Перемещения разбросались в разные стороны, а из них другие лесенки, со ступень которых капали крошечные люди. Это было Знамением того, что обречены абсолютно все, ибо Ариман снял свою маску. Он скинул кожу-тело ученого и убрал пальцы - мнимых преследователей.

В этом безумии Солла была непоколебима. Девушка осторожно отступала назад, не отводя глаз от от ЛИКА повелителя мира мертвых. Ее пальцы потянулись к кинжалу, и кинжал направился острием на ужасы бесконечного сна кошмаров - ГИПЕРКОСМА.

Она знала, что будет разорвана им. Убита и ее останки будут осквернены. Но ей не оставалось иного выбора. Она сделал быстрое движением кинжала и кровь заляпала дверь. Дверь, что теперь имела цвет и впитывала ее, насыщалась ею. Две выпавшие из кармана Солл золотистые иглы вошли с разных сторон в кривую ручку с волнистой скважиной.

Глаза широко раскрыты. Рот жадно пытается глотать воздух, хотя воздух кладбища удушлив. Она вырвалась! Она очнулась. Хотя лучше бы она никогда не очнулась в запертом гробу.

Крепкие руки схватили лопату. Под светом фар блеснул потухающий экран смартфона со строчками набранного текста.