Смех, но не только

И в один момент ты окинешь взором своё окружение и поймёшь, что все от тебя отвернулись. Ибо добровольная изоляция в современном мире – вещь странная, непонятная, поскольку можно быть на виду, даже не давая никакой пищи о себе. Скупой лайк, смайло-коммент, ленивый репост раз в месяц – есть контакт. «Последний раз была в сети 3 месяца назад» - сигнал потерян, а с ним и связь с внешним миром. Где ты? Что с тобой? Жива ли?

Очень крепко стискивает меня в своих объятиях режиссер – я тоже рада нашей встрече. Кто бы мог подумать? Перекидываясь ёмкими фразами о том, что произошло за 5 месяцев, мы подходим к самому интересному для обоих. И это не Берлинале, хотя…

- Помнишь, я тебе говорил, что пишу сценарий о девушке, у которой похожая ситуация, что и у твоей подруги?

- Ага. И у тебя было два варианта остановки аттракциона «Замути с бывшим».

- Я его дописал. Сейчас над ним мне помогают работать несколько чуваков из концерна. Парень из Ирландии, девушка из Бельгии и пара крутых американцев.

Перемещаясь от одной любопытной локации к другой, мы обсуждаем, влияет ли наличие чувства юмора на сценарий комедии. Ибо у ирландца оно начисто отсутствует, однако, не прикасаясь к тексту, он так умело создает вокруг него смешные ситуации, что поневоле задумаешься над тем, что, по сути, фабула всем известного фильма «Один дома» - сущая безделка. Но есть ли хоть один человек, который ни разу за весь фильм не улыбнется?

- Значит, теперь это комедия?

- Ещё бы! Эти ваши бабские драмы уже всем надоели. И вам, в первую очередь. На трагедию ты и в жизни можешь насмотреться. Угадал, да? Ты же сейчас, небось, этим и занимаешься!

- Нет уж, ты о своей героине давай мне расскажи. Чем там в итоге всё закончилось?

- Давай тогда подругу твою просветим насчет того, как всё это начиналось. Чтоб и она не скучала. Посидим здесь, передохнём?

Есть такие женщины, которым нравится быть жертвами. Обстоятельств, отношений, выкидышей судьбы. Кажется, будто ноги автоматически приводят их на дорожку, усыпанную минами. Что ни шаг, то подрыв. Не успел залатать раны – уже и левую руку оторвало. И самое удивительное, что они даже не жалуются. Настолько привыкли ко вторым ролям, что их, скорее, удивляет, когда в редкие дни у них получается жить так здОрово здорОво.

Первая любовь обязательно безответная, такая, что расчесываешь с досады прыщи, которых нет, полностью ими покрываясь. Когда, продолжительное время спустя, приходит, наконец, телеграмма от объекта обожания, в ней пара слов: «Третьей будешь тчк». И ведь это даже не вопрос.

Есть девушка официальная – о ней все знают, её все любят и пророчат в жены. И есть та, что ждёт в ночи. Год, два, три. Будучи в курсе о первой, не в силах роптать. Он же и с ней тоже. Мизерное, но всё-таки счастье!

- А она что, совсем дурнушка? – удивляется наша подруга.

Нет, что ты, что ты. Богиня! Видная, красивая, необычная. Обладает тонким чувством стиля, умеет вести светские беседы. Её хочется поместить в мир толстовских салонов, чтобы она там блистала, светила, искрилась. Но она сидит дома и ждёт звонка. Всё время чего-то ждёт, не решаясь ничего менять.

Однополчане разъезжаются по другим городам и странам, штурмуя университеты и привлекательные вакансии. А её дорожка ведёт её по захолустью. 5 лет потрачено, давай ещё 3 просрём. На то же самое, только уже без стипендии и за деньги. Не свои, родительские, конечно же.

Опыт? Не, не слышали! В голове столько идей, в теле – решимости, которой хватит на то, чтобы ворочать горы. Засиделась. Но дедлайн за дедлайном пролетают со скоростью звука. И так комфортно. Ни необходимость платить за аренду жилья, ни отсутствие денег на продукты не колышут: мама-отель со шведским столом расслабляет.

И не сказать же, что не приспособлена к жизни. Нет. Закинь её в другую страну с грошом в кармане – начнёт крутиться-вертеться. Но пока сидит дома. Уже, правда, не у себя. У парня. Нового. Который её и с друзьями познакомил, и с родителями. Прогрессирует? Как бы не так!

- В чём же подвох? – удивляется наша подруга.

Сидит жар-птица в золотой клетке. Её друзья ему не нравятся. Хорошо, хорошо, как скажешь, не буду с ними общаться. Буду гнёздышко обустраивать, вить уют. Напрягла родителей, они ей мебель привезли. Кто бы только шкафчики к стенам присобачил? А ему и без них хорошо, и без стола, и с разваливающимся диваном, и с отклеивающимися обоями. Ему-то что? Проснулся, горячий завтрак проглотил, в губы алые поцеловал и на работу. Потом с друзьями пересекся, в баню сходил, чарочку опрокинул, около полуночи вернулся. Ждёт? Ждёт! В прозрачном пеньюаре. Хороша, чертовка! А что там на стенках творится – ну и фиг с ним! Он дома не бывает, ему и так норм.

С друзьями, говорит, не общается? Ну так я ей ничего не запрещал. Просто сказал, что мне не очень нравится, когда ей типы непонятные пишут. А с подругами почему нет? Можно! Только та мне не по душе – постоянно в истории влипает, возле другой рой странных мужиков, а эта напивается постоянно, того и глядишь – тебя споит.

Какие планы на лето? Обширные! Сначала на родину сгонять, бабушку проведать. Тебе там тоскливо будет, в деревне. Это у меня воспоминаний вагон и маленькая тележка, а так там хоть на стену ползи. Потом Славик подхватит, в горы махнём. Тебе там не понравится, зуб даю. Знаю, да, что природу любишь, радость моя, но это же тяжело! И я же с мужиками. Лучше дома посиди, здесь кондиционер. А, на море хочешь? Хорошо, что-нибудь придумаю. Там, конечно, жарко и народу больно много в сезон. Но, может, ближе к осени, на выходные вырвемся, отпуск-то у меня к тому времени закончится. Иди, поцелуй меня, и я пойду. Куда? Да я же вроде говорил вчера. С пацанами в бар. Ну не скучай!

Она и не скучает. То сериал посмотрит, то пирог испечет, то книгу почитает. Так и третий час утра уже настанет, милый, пошатываясь, домой притащится. Думает, что спит уже она. Завалится на диван в другой комнате в одежде и в ту же секунду захрапит. Подойдёт она на цыпочках, укроет его аккуратно, посмотрит на столь доброе по отношению к ней лицо, по которому медленно ползёт вниз слюна, улыбнётся и в спальню вернётся. Утром он будет так рьяно извинения просить, что сосед снизу опять трубой от пылесоса станет в потолок стучать, чтоб скрипеть перестали, негодники.

Надо ли эту репку из засосавшего ее огорода вытаскивать? Родители тянут – вытащить не могут, сёстры-братья – аналогично. Крепко-накрепко держат девицу в темнице. Даже косы не видать на улице. Годы идут, о ней все забывают. Где она? Что с ней? Она никем не интересуется, да и сама уже никому не интересна. Уже все удалили её удаленную страничку из друзей. Так, наверное, и к ушедшим от нас в мир иной относятся. Погорюют-погорюют, что их с нами больше нет, и забудут.

Да только здесь ещё есть малая надежда на воскрешение. Случилось чудо! Надоела ему эта стопроцентная жертвенность, божественная идеальность, только для него одного живущая красота. Высадил её неподалёку от её дома – дальше сама доковыляет.

Вжух! И телефон вновь заработал. Вернулась, вернулась! Процентов 80 друзей удалось «восстановить». Те же, кто уже однажды на венок потратился, решили больше в эти игры не играть. «Она нас использует! – Возмущаются они, - Ей всё равно, как мы поживаем, когда у неё всё хорошо, зато, когда плохо, она объявляется». И хоть не просит утешения, пытается самостоятельно мостить другую дорожку, кто-то от неё всё-таки отворачивается.

Потыкался – помыкался год-другой её гаврик. Нигде больше дуру такую, соломой набитую, не нашёл. Стал ходить по тем же местам, что и она. Дружбой заманивать, на точки счастливого прошлого надавливать. Больше никто к ней никогда так хорошо не относился. А он, он изменился, определенно изменился. И бить её в порыве гнева больше не будет. А что орёт на неё по телефону так, что на втором этаже слышно, так это ж потому, что ревнует. Выбралась с подружками в кои-то веки погулять, пока он в командировке. Не по душе ему это. Значит, точно любит, раз собственник такой. Любит, любит, не сомневайся!

Сколько лет, сколько зим. Привет, квартира! Что в тебе изменилось? Появился ли стол, запрыгнули ли на стену шкафчики? Ответ вы знаете. Только балкон еще больше завален хламом, и друзья уже не подозревают, что он снова с ней. Всё равно видится с ними только он, зачем эти лишние толки да пересуды?

- Она что, совсем того? Вновь на те же грабли? Так не бывает, не бывает! Не может быть! – негодует наша подруга.

- Я же и говорю: комедия да и только! – отвечает режиссер, он же и автор сценария.

- Ну так и что? Как там у тебя всё заканчивается? Ты вроде говорил, что или он её в припадке бешенства убьёт, или она ему плюнет в лицо и уйдёт навсегда.

- Но это мои варианты! А у тебя какой?

- А у меня жизнь. Жизнь, в которой больше нет для неё места. Сколько можно? Надоело, надоело!

- Но так нельзя! – воздевает вверх руки подруга, непонятно кому эту фразу адресуя.

Мы с режиссером переглядываемся и одновременно начинаем хохотать, встаём со скамейки и по-братски в обнимку идём к выходу из сквера.

Жизнь как смех. Громкий, заразительный смех. Смех сквозь слёзы. И для этого и ирландец не нужен!