Нетихий Евтихий. Из Цикла Байки о художниках

  На картине фашисты пытали партизанку. На другой – секретарша, растопырив руки, не пускала посетителей в кабинет к своему шефу. Смесь наива, примитива, лубка и кича бросалась в глаза. Зрители подходили, хмыкали, отходили. А неподалёку у окна стоял, скрестив на груди руки, с видом пророка сухонький старичок. В глазах его сверкали молнии, на устах блуждала горькая усмешка.
   Я замешкался у этих двух картонок, вчитывался в необычное для слуха имя – Евтихий Шумков.
  Он окликнул меня: - Я вижу, вы разбираетесь.
  - А вы автор? Евтихий Исаевич? Расскажите о своих работах.
  - Я вижу, вы разбираетесь,- повторил он,- не то, что все остальные. Понимаете, я ни на кого не обижаюсь. Для меня главное не живопись, не эффекты, а значительный, общественно важный сюжет.
  Мы разговорились.
  Потом я наводил справки, собирал сведения, пытаясь связно изложить услышанное. Судьба его показалась поучительной.
 
  После окончания Одесского художественного училища Евтихий Шумков приехал  в Новосибирск, решил попробовать поступить на творческую работу в товарищество «Художник» (впоследствии преобразованного в Художественный Фонд РСФСР).
             Приёмная комиссия оценила работу  претендента невысоко. И его не приняли  сразу в живописный цех на должность художника.   Он повторил обычный путь новичков  - в копийный цех или в оформители. (Только самых способных могли принять сразу в живописный цех на должность художника как Николая Полещука и Геннадия Александрова. Большинство завоёвывали это право на повышение упорной работой и самосовершенствованием)
             Вместо того, чтобы понять, что одних природных способностей  и багажа, полученного в Одесском художественном училище, мало; и  надо всерьёз продолжать учёбу, Шумков обиделся.
              При художественных мастерских работала изостудия, в которой вели занятия выдающиеся сибирские мастера тематической картины и портретного жанра Н.В.Фомичёв и В.В.Титков. Самолюбивый Евтихий  был себе на уме и не очень-то прислушивался к советам мэтров.
              Работа в  Художественном Фонде имела свои плюсы и минусы.
С одной стороны, система заказов позволяла не думать о хлебе насущном; рядом с тобой всегда коллектив единомышленников и друзей, с кем можно обсудить все вопросы и проблемы.
С  другой стороны, мало оставалось времени на собственное творчество, на личное совершенствование.
           Эта двойственность положения многих заставляла искать другую стезю. В случае с Шумковым добавлялось, наверное, и трезвое осознание своих возможностей: был он в Худфонде, мягко говоря, не на первых ролях. Кстати подвернулся шанс: на заводе «Сибсельмаш» открылась вакансия художника-оформителя.
   В зарплате  Евтихий не потерял: «Сибсельмаш» был флагман новосибирской индустрии. Премии, прогрессивки выписывались  с завидной регулярностью. Своя мастерская, простор для работы - огромная территория, десятки цехов.
   Но отсутствие творческой среды, взыскательной товарищеской критики сослужило плохую службу. Профессиональный рост художника остановился.
Переход на работу в комбинат «Торгреклама» только усугубил положение. Деградация усиливалась.
   Неожиданно для многих усилились и амбиции; вновь не давали покоя старые обиды на непонимание и непризнание. Замкнулся в себе человек. Явные признаки психического нездоровья бросались в глаза.
   Только в последние годы жизни он стал иногда участвовать в коллективных выставках. Отказать полублаженному старику выставкомы не могли. Рука ни у кого не поднималась. Так и висели где-нибудь в уголке две-три картонки, на которых очередной «значительный» сюжет решён был с несуразной силой примитива и почти маразма. Зрители подходили, хмыкали, отходили. А неподалёку стоял, скрестив на груди руки, с видом пророка сухонький старичок. В глазах его сверкали молнии, на устах блуждала горькая усмешка. Он свысока глядел на нас всех.

P.S. По просьбе служительниц, жалевших Е.И., купил я задёшево те две картинки (вдова художника не хотела забирать их, и они пылились в кладовой НСХ). Пристроил их с трудом: «Секретаршу» купили для юморного  подарка чиновнику; а «Партизанку» взял галерист для хохмы.
    

Е.И.Шумков (1929-2008), «В застенках гестапо», орг.м., 37х32