Время Лича. Глава 32. Маг

      Маг оказался мужчиной средних лет, с козьей бородкой и курчавыми черными волосами. Тело его было худощаво. Руки, покрытые сетью голубых вен, витали в причудливых пасах. Казалось, что у чародея вовсе нет, кожи, заменяя её на тонкую, словно кишки рыбы пленочку. Посреди его лба проходила сильно выраженная морщинка. Колдун был сосредоточен, но не особо сильно:
      - Не ужели, ты решишься напасть со спины на безоружного мужчину вдвое старше тебя по годам? - громко проговорил проклятый маг, не отрываясь от своего занятия. - Я думал это претит чести воинов Иримии.
      - О какой чести ты можешь говорить? - выкрикнул Ольм. - Что может знать о чести тот, кто уже два тысячелетия, убивает жизнь на Иримии, забирая души дахгарцев, и насылая на нас своих чудовищ?
      - Вообще-то пять тысячелетий, - по-прежнему не отвлекаясь и ходя по кругу вокруг колонны, сказал мужчина. - Ты прав, чести не достает в том мире в котором я живу. Мы выживаем, как можем, и порою за счет жизней других. Ваша планете заселена более менее, - колдун поморщился, словно сомневаясь, - разумной формой жизни, и скажем так, тысяча или две тысячи дахгарцев мне вполне хватит на подпитку моих магических сил. А что насчет чудовищ… Во-первых: с одним из них ты подошел ко мне неслыханно близко. Спросишь удивило ли меня это? — даже очень, вы меня позабавили. Во-вторых? Я рассчитываю и впредь, заботиться о том чтобы уровень ваших знаний и возможностей оставался на данном уровне. Мне нужны ваши жизни, а не мозги. Поэтому я и придумываю, каждый раз новые формы божественного вмешательства. Занимаясь друг другом, вы заняты войной и бездумным маханием копий и палиц, а уж не как не самосовершенствованием. Так пусть так и останется впредь.
      - Тварь! - зарычал Ольм. Перебросив рукоять меча в другую руку.
      - Осторожней юноша! Твари витают вокруг, а я всего лишь величественный творец — Певорьм! - мужчина, эффектно возвёл над головой тонкие руки. - Без жертв не достичь всевластия. Это неизбежно. Постарайся мыслить философски. На моем месте мог оказаться другой маг, более амбициозный и более радикальный. Скажем массовая гибель планеты, для него было бы прекрасной платформой для создания своего имиджа. В моих же интересах, чтобы вы жили, иногда пили, совсем иногда ели. Грех жаловаться.
      Ольм остервенело зашипел, и бросился на проклятого мага. Тот оказался резвее, чем представлялось Ольму. Колдун отпрыгнул, спиною назад. Его одежда, плотно прилегающая к телу, зашуршала, совершенно не мешая магу двигаться, словно пантера.
      - Что ж, ты сам напросился, юноша… Я покажу тебе, что значит высшая раса… Зря… Зря, ты не остался сегодня дома, мальчишка… - Певорьм снова сделав пас руками материализовал в руке длинный тонкий словно льдинка прозрачный клинок.
      Колдун прыгнул навстречу Ольму. Маг и воин закружились в смертельном танце. Если Ольм был словно наковальня, твердый, тяжелый, основательный. То маг был ветром: порывистый, легкий, быстрый. Они двигались слаженно, считывая эмоции и пытаясь понять намерения противника. Ольм наступал, делая короткие шаги в сторону мага. Певорьм оскалившись отступал, по-кошачьи, чуть пригибаясь и перемещаясь малыми перебежками. Ольм рубанул мечом крест накрест целясь в грудь. Проклятый маг отпрыгнул, фантастически далеко, омерзительно хихикая, словно беззубая старуха. Дахгарец, зарычал и снова бросился в бой. Мечи соприкоснулись, оглушительно звеня. Разогретый металл, врезался в магический клинок, завибрировав и отдаваясь в рукоять, а следом и в руку Ольму. Воин выдержал, как всегда, уверенно отклонив от себя вражеское острие. Маг чуть отклонился, резко присев, и из-под низа ударил по ногам. Ольм прыгнул, грузно приземлившись на серебром изукрашенный пол.
      За их спинами сияние стержня усилилось стократ — духи выползали, медленно просачиваясь, сквозь светящуюся субстанцию. Завороженные танцем двух бьющихся, они витали в стороне, не вмешиваясь. Затылком Ольм чувствовал присутствие не одного десятка глаз. «Живым не выбраться!» - немного отстраненно подумал воин, парируя отменный контрвыпад Певорьма. Маг отступил полукругом, отходя на четыре шага назад:
      - Великолепная техника, юноша! Не грациозная, не обдуманная, спонтанная, но прими моё уважение, действенная и тяжелая, словно удар молота о наковальню, - Певорьм, совсем не запыхавшись смотрел на тяжело дышащего Ольма, наблюдая, как капли пота выступили на лбу молодого и выносливого воина. - Продолжим юноша. У меня слишком много дел, чтобы с тобой тут весь день заниматься ерундой.
      На этот раз Певорьм не отходил, не отпрыгивал. Он зажимал Ольма к белой колонне, которая испуская жар, тянула свои лучи в надежде обжечь живую душу. Снова атака, уверенная и опасная. Ольм выдержал удар, отклоняя острие прозрачного клинка в сторону от себя своим мечом. Дахгарец пригнулся. Певорьм машинально промахнулся, клинок пронесся над головой. Ольм ударил с нижней позиции. Мимо. Певорьм успел отскочить в сторону. Удар ногой. Ольм не мог предположить, что тычок сухого мага, мог оказаться столь сильным. Он повалился на бок, и сразу же перекатился в сторону. Вовремя. Острие клинка звеня соприкоснулось с полом. Ольм застонал, от напряжения и звука скрежета стекла полоснувшего его по нервам. Он ногой отбил прозрачный клинок. Певорьм, на мгновение растерялся, удивленно смотря на свои пустые руки. Момент был упущен. Ольм уже стоял на ногах, когда маг только поднял взгляд, чтобы взглянуть в лицо дахгарцу. Хрипя от ярости, воин всадил меч, в живот проклятого колдуна. Тот взвыв согнулся, припав чуть вперед. Ольм сильнее надавил на рукоять, вдавливая острие. Проклятая кровь полилась на руки Ольма. Воин держал врага за плечо, когда рукоять перестала проходить дальше, дахгарец оттолкнул мага, вытаскивая меч из нутра. С края лезвия стекли несколько капель крови. Маг стоял сгорбившись, прижимая окровавленные руки к животу. Под его ногами разливалось кровавое пятно. Маг сдавленно стонал. Ольм прокрутив рукоять в руке, ждал скорой смерти мага, чтобы убедиться воочию, что всё закончилось.
      Ольм ждал, когда маг повалится на колени, а потом бессильно распластается по полу, чтобы в последний раз отхаркнуть кровавый воздух из легких. Дахгарец не ожидал, что Певорьм, прижимая руки к животу, внезапно разразиться нарастающим смехом. Он не ожидал, что колдун выпрямившись, во весь рост, уперев руки в бока, будет хохотать так, что выпотрошенное брюхо будет подрагивать в такт смеха. И уж совсем не ожидал, что кровь с пола, перетекая поползет обратно в рану. И края раны сами собой срастутся.
      Ольм, отступил на шаг. Звонко выдохнув воздух, и ошарашенно смотря на мага. Который отсмеявшись ядовито снисходительно смотрел на дахгарца. Ольм крепче сжал рукоять клинка, вновь готовясь вступить в бой:
      - Дахгарец… Ох вы мои милые, представители низшей расы… Амбиции. Всего лишь пустые амбиции, не имеющие основания. Ни разума, ни малейшего проблеска интеллекта. Скажи мне юноша, как ты считаешь могут ли высшие умы умереть от обычных ран? Что ты хотел добиться тыкая меня зубочисткой? - Певорьм, медленно ступая двинулся на Ольма. Ольм принял боевую позу, глядя на мага исподлобья. - Нет, юноша. Я творец! Я создатель…
      - Ты шут! - выкрикнул металлический голос.
      Ольм обернулся. Певорьм, всмотрелся в темноту. Обходя ровное сияние магического стержня, из тени медленно шагая, прихрамывая, и тяжело опираясь на посох вышла дева-лич. Посох её перестал сиять. Приглядевшись Ольм увидел, что навершие разбито, два древовидных листа папоротника болтались на тонкой древесной стружке. Её платье оборвалось, рукава болтались словно искусанные острыми зубами. Корсет располосован крест на крест. Подол платья, до талии, был облит вязкой кровью убиенных личем существ. Там где корсет закрывал грудную клетку, был выдран клок ткани, за которой просматривались три вывернутых ребра. Дева-лич шла хромая, левая рука плетью болталась вдоль тела.
      - Невозможно… - прошептал Певорьм, - ты не должна была преодолеть сотню теней… Каждое моё творение лучше предыдущего…
      - Я сама удивлена… Певорьм… Но кто ж знал, что последнее заклинание чародея, сработает иначе… Ремдон ли...- она споткнулась, но удержалась на ногах. Продолжила влачить за собой ногу. - Прошу прощения, за выжженных тварей, чьи тела теперь вплавлены в стены и своды твоей пещеры. Да и за стеклянный пол, что обрушился на головы преследовавших нас скелетов, тоже прости… - Ольм бросился к чародейке, успев поймать её до того, как она повалилась на колени, и уперлась ладонями в холодный, стеклянный пол. Татда взглянула на Ольма, снизу вверх: бледный, раненный, уставший, беспечно преданный и теплый.
      - Ты ошибка! Ты всего лишь, одна из сотни обычных личей! - завизжал Певорьм.
      - Ты ничего не знаешь о дахгарцах. Ты пришел сюда, чтобы заполучить тысячи душ. А я должна была сюда вернуться ради одной единственной… Его, - Татда ткнула пальцем в грудь Ольма.
      - Татда — выдохнул воин, обнимая чародейку за плечи и помогая ей подняться.
      - Знаешь Певорьм, - лич рыча чуть отстранилась от Ольма. - Пока ты разглагольствовал об амбициях и всевластии, я была неподалеку, планомерно вырезала твоих тварей, и поняла, что ты не так силен, каким хочешь казаться. Ты не заметил, пока я с вами вела беседу, ни единый дух не смог просочиться сквозь магический стержень. А знаешь почему? - Певорьм изогнул бровь, кинув быстрый взгляд на колонну, и некрасиво сморщив лицо, ненавистно взглянул на колдунью… - Знаешь, - хихикнув проговорила лич, конечно знаешь…. Проклятье дало началу колдовству. Отпечаток того же проклятья и закрыл входные ворота тварям. Что ж я распрощалась со своим авантюрином. И ты сможешь вновь открыть дверь, только когда авантюрин перестанет чувствовать свою хозяйку. Да. Да. Тысячу лет назад ты не правильно раскинул карты, думая что измененные дахгарцы, будут твоими союзниками вечно. Время относительно… У нас проходит тысячелетие… А на вашей планете? Год, два? Может десяток?… Нет, не думаю, - мертвая покачала головой. - В таком случае, все твои телодвижения больше напоминают жалкие потуги, ты пытаешься оправдаться перед всем миром, и прежде всего перед нами, перед расой, которую считаешь неразумной и убогой. Ты кичишься тем, что можешь переделывать материю, изменяя свойства живого тела, на какое-то жалкое подобие колдовства. Это даже не иллюзия! И мне больно признать, что я стала частью твоего жалкого мастерства. Ты говоришь, что последующие твари сильнее предыдущих. Что ж. Давай поглядим, так ли это… - Татда оперлась в ладонь Ольма, переступив с ноги на ногу, кости её трещали, будто ломались.
      - Татда, нет! Ты не должна биться. Только не ты. Уходи, я задержу его! - прошептал Ольм, восхищенно смотря на колдунью.
      Татда на миг остановилась купаясь в нежно голубых глазах, белокурого воина. Она не когда не видела восхищения мужчин, её персоной. Ей снова было больно, и жалко саму себя, что она не живая. Она прикоснулась тыльной стороной кисти его щеки, Ольм сжал её тонкие пальцы.
      - Приготовься Ольм, - прошептала Татда. - Знак это не амбиции всесильного колдуна, это ошибка его магии, это не способность справиться с теми вещами на которые он рассчитывает. Не я была ключом к разгадке тысячелетней тайны. А подобные тебе носители знака…. Ты Ольм станешь спасителем. Только ты Ольм, и ни кто другой не сможет справиться с ним. Ты видел знак, используй его.
      - Нет, Татда... Я не хочу с тобой расставаться, - Татда коснулась пальцами, его губ заставляя умолкнуть.
      - Я рядом, дахгарец…
      Доселе, медленно ковылявшая чародейка, ловким прыжком прыгнула на Певорьма. Он выставил ладонь, перед собой и вверх. Татда на долю секунд, замерла в воздухе, раскинув руки по сторонам, а затем рыча, выкрикнула:
      - Омон!
      Лишенная посоха, лич не смогла контролировать пламя. Поэтому бросила охапку магической силу на саму себя, дабы порвать все нити соединяющие её с Певорьмом. Ализариновое платье, покрывшись черной копотью, пылало. Сгорая в собственном огне, лич кошмарно расхохоталась. Её парящая фигура, словно факел, изливала теплые источники света. Державший её проклятый маг, не видел ничего кругом, кроме остановившей его идеальную машину, мертвой ведьмы. Он не видел, как Ольм, взяв посох Татды, и по памяти вспоминая все линии принялся рисовать руну, вокруг колонны, и сражающихся колдунов. Он не мог видеть соединяются ли линии, переплетаются ли лучи шестиконечной и двенадцатиконечной звезды, но он точно знал, что он всё делает правильно. Он чувствовал своим затылком, выжженный знак, который направлял его руки. Татда прекратила хохотать. Концентрируясь на своих силах, она создала вокруг себя очередной огненный шар, и с не дюжей прыткостью, бросилась на колдуна. Вместе они покатились по полу. Певорьм шипел от боли, соприкасаясь с пылающей одеждой колдуньи. Она оказалась сверху, нащупала руками шею колдуна. В кости отдавалось приятное сердцебиение сонной артерии.
      Проклятый колдун, сквозь хрип, смог прочесть заклинание. Татду снова подняло в воздух, на этот раз отбросив на светящуюся колонну. Татда повалилась на пол. Не издавая, ни единого звука, колдун подбежал к чародейке, тихо словно мышь. Не дотрагиваясь до её тела, он брезгливо направил руку в вверх. Внимая плавным движениям кисти, лич воспарила над полом. Чародейка онемев, лишь смотрела магическим зрением на Певорьма. Словно погруженная под толщу льда, она не могла двигаться, чувствовать и даже мыслить. Всё её естество перестало подчиняться.
      - Я создатель! Я творец! Что может сделать плод моих трудов?
      - Отвлечь, - тихо-тихо прозвенел её голос.
      Певорьм нахмурился, и резко обернулся. Ольм воткнул заточенное основание в стеклянный пол, по которому сразу же поползла паутина трещин. Воин сделал несколько шагов назад. Остановился у глубокой царапины на полу. Руна пришла в движение. Оранжевое окантованное пламя запестрило, выкорчевывая серебряные полосы. Шестиконечная звезда, в центре которой стояла магическая колонна, пылала, за ней начали проявляться очертания двенадцатиконечной звезды. Певорьм взвизгнул, и выпустив Татду бросился к краю рун.
      Он успел сделать лишь шаг, прежде чем на его спину навалилась Татда. Рукой она нашарила свое одиннадцатое ребро. Рыча выдернула кость из сустава. Магический взгляд застелила пелена.
      Ольм на границе начерченной руны, протягивает к ней руку. Он кричал. Беззвучно. Умоляя. Взмах рукой. Удар. Трепыхание аорты. Её пальцы впились в нутро Певорьма. Тот вскрикнул. Она почувствовала, как колдун готовит новый всплеск энергии, способной её оторвать от него. Она не может этого позволить. Шаг назад. Магическая колонна захватила их своей оболочкой.
      Воющий ветер, разметал их одежду. Магическая машина, пронизывая, разрывала тело и выворачивало ауру и душу. Сквозь гул, она смогла расслышать обезумевший вопль проклятого мага:
      - Гнилая тварь! Мы сдохнем!
      - Так должно было случиться пять тысяч лет назад на Иримии! - прошептала Татда.
      Она выпустила свое ребро из пальцев, оставляя кость в слабо бьющейся аорте мага. Тот рухнул на пол, из его рта текла кровь. Он хрипел, не в силах восстановиться. Магическая колонна, поглощала его магию, чтобы пропитать проклятую руну. Он взбрыкнул последний раз, кровь булькнула в грудной клетке. Певорьм был мертв. По его телу поползли кровавые царапины, тело рвалось на части от бушующего урагана, волшебных искр.
      Колонна света, чуть оторвала Татду от пола. Она чувствовала давление сдавливающее её кости, и одновременно, ощущала, как магический свет, данный её давным давно Басюрхюрном, а позже и башни чародеев тает. Тает безвозвратно. Она посмотрела мутным взглядом на Ольма. Он сидел на полу, дотрагиваясь руками очерченных линий руны. Магия знаков, уже возымела свою власть. Не стереть, не отменить заклинания уже нельзя. Ольм казался парализованным от ужаса. Ладонью он прикоснулся непроходимой границы руны. Вой и свист ветра нарастая, подхватил её тело. Она почувствовала, как сквозь неё прошли всполохи магического ветра. И наступила темнота…

Заклинания:
 -  Омон — заклинание первородного огня.