В ч - 31926. Точка Новая Казанка. Штабс

                Армейским друзьям посвящается. С кем
                хлебнул лиха и с кем служил плечо о плечо,
                кого спасал и помогал не за страх, а за
                совесть, и тем, кто помогал мне. Кто
                дружбой подтверждал право называться
                Человеком. Юрию Яценко, Анатолию Романову,
                Василию Коваль, Лёхе
                Гамову, Виктору Хижнякову, Юрию
                Дьяконову, "Сыну Дона", Михаилу
                Яворивскому, Ване Бордюжану, Паше Кошману.
               


1981 год, май. На сборном пункте оживлённо. Снуют туда - сюда "покупатели". Так называли прапорщиков и прочий офицерский состав, приезжавший за новобранцами для своих воинских частей. Мы с Романом сидим на скамейке в тени и созерцаем происходящее. Роман - Толик Романов, симпатичный парень, красивый и раздобытной, похожий на Ерёменко-младшего, импровизатор слова и дела. Мы с ним учились в Константиновском медицинском училище в параллельных группах. Призывались в один день. Больше всего новобранцы побаивались, мягко говоря, "покупателей" из Афгана. Сидя на плацу, многие замирали от момента услышать свою фамилию... Но нас "пронесло"...
Не хотелось молодым ребятам подставляться под пули душманов неизвестно за что. Хотя где-то, на задворках души, Афган привлекал молодых пацанов, только что получивших дипломы военных фельдшеров, романтичностью, таинственностью, возможностью стать настоящими мужчинами. День сидим на плацу, два сидим, три... Про нас забыли. Роман от скуки на своём парадно-выходном пиджаке пастой для авторучек нарисовал погоны офицера царской армии. Я ограничился советскими генеральскими погонами и петлицами. Жаль было свой стильный румынский костюм, в котором отходил все занятия и практики в училище. Но отставать от нараставшего протеста ситуации было нельзя! На четвёртый день, уставшие и измотанные построениями, не имеющие доступа к недельным запасам провизии в рюкзаках(их держали на плацу и новобранцев не подпускали), мы с Толяном стали кричать: "В армию хотим!" Наш почин подхватили остальные, заждавшиеся покупателей новобранцы. И через несколько минут плац дружно ревел придуманным лозунгом! Прибежал прапорщик и начал пугать кричавших внеплановыми построениями и строевой. На его претензии мы дружно уселись на асфальт плаца, некоторые улеглись. Прапор был ошарашен непослушанием! Но ведь мы не присягали и этот факт нас ни к чему не обязывал. В столовке сборного пункта кормили один раз и то за свой счёт. Подустали все.
  Ночью пронеслась новость: какой-то глухонемой распространитель порнографических фотографий(в ту пору они были в моде), перелез через трёхметровый забор на территорию сборного пункта и попытался развлечь изголодавшихся по "гражданке" пацанов. Но порыв глухонемого просветителя нас не вдохновил и мы ничего другого не придумали, как отобрали сальные фото, порвав их выбросили в клозетную дыру, а следом усадили задом в дерьмо этого весёлого дядьку!
  Утром, на пятый день, прибыли очередные новобранцы. К моей с Толяном огромной радости появились знакомые по медучилищу лица:  Серёга Сечкин- "Секс", Юра Яценко- "Яцек", Вася Маценко- "Маца" и многие другие сокурсники. "Секс" умудрился призваться с поломанной рукой, чем вызывал своим гипсом неподдельный восторг у товарищей. Стало немножко веселей... Но в армию всё же хотелось.
Служить уже уехали и те хлопцы, которые приезжали сюда после нас.
  И вот, после завтрака, на горизонте появился красавец - подполковник Манин.
Он прибыл, как потом выяснилось, из степей Казахстана. Покупатель искал свой товар. И мы с Романом искренне предложили себя. Манин оценил нас взглядом и принял предложение. Остальные товарищи по учёбе примкнули к нашему почину.
  Подполковник прошёл в штаб... и вернулся в раздумье: офицеры и прапора оказались в стельку пьяными, утеряли документы призывников! Поэтому-то мы с Толиком и просидели на плацу пять томительных дней. Но наш Манин всё уладил и в составе одинадцати человек мы отправились в Красноармейск на формирование эшелона. Хотя в военкомате нас причислили к морской пехоте.
Мы догадывались, что служба будет нелёгкой, но почётной. Подполковник по поводу направления поездки не распространялся. Слух прошёлся в рядах новобранцев, что повезут нас в Капустин Яр и служить мы будем в РВСН(Ракетные Войска Стратегического Назначения). "После нас - тишина"... Примерно так звучало кредо ракетных войск.
 
И вот эшелон в 120 человек сформирован. В путь! Мне, Муслиму и Штабсу, отличавшемуся высоким ростом и зрелостью, выдали красную повязку дежурного по эшелону.
  На каждой станции мы кричали: " Слава Донбассу!" А на железнодорожном вокзале в Волгограде выбрасывали из окон вагонов сгущёнку и сухую колбасу на перрон с криками: "Мы из Донбасса!" Оторопевший люд дрался между собой за продукты не на шутку! Роман, как всегда, в своём репертуаре! -Удумал сжигать советские червонцы на глазах у веселящейся толпы, чем вызывал неодобрительный рёв оной.
  Да, весёлое время было, молодое и залихватское. Вагоны, вздрагивая и раскачиваясь, глотали шпалы, уносили нас в новое неизвестное состояние души.
Ребята выпивали, шутили и поглощали, оставшиеся пригодными к употреблению, сухие домашние пайки. Один горловчанин, в нашем плацкарте, упившись "в умат", три раза падал с верхней полки на пол вагона, бушевал и дебоширил, чем доставлял мне, дежурному по эшелону, хлопот. Успокоился буян лишь после того, как один капитан, сопровождавший эшелон,  дал ему "по зубам".
  Любые пути имеют конец. И вот мы в Кап. Яре. Громко встречает поезд духовой оркестр. Много помпы и напыщенности. Но всё же приятно и торжественно. Построение. Пафосная речь. И в казармы! Поразила взгляд степь своей сухостью и безжизненностью. Из окон старых двухэтажных казарм слышался звериный рёв "черпаков" и "дедов": "Гуси, вешайтесь!" За этот краткий миг мы сразу поняли, с чем столкнёмся и басни о "дедовщине" советской армии стали реальностью.
  Далее опять неизвестность: три недели в обсервации или "Курс молодого бойца". Бани, построения, наряды, строевая, физо в "хэ бэ" при заморозках. Кормили, словно скотов. Щи с тонкой капустиной, с гнилой картошкой, ржаной хлеб в одном куске... В общем зашатались зубы... Как медик, я знал - это цинга. Спасаться пришлось в " чипке", там можно было разжиться свежими продуктами. Ну и подметали то, что осталось в домашних рюкзаках, которые приходилось прятать под оторванными досками полов в актовом зале казармы.
  И всё же, как ни убог был мир казарм и расположений, хотелось реальной службы в реальной части. Прошло три недели. Из наших 120 человек осталось менее половины. Потихоньку распределяли по частям: " 32 площадка", " Ахтуба", "Балхаш", " Новая Казанка", "Макат" - две последние самые страшные части с разгулом анархии и "дедовщины" в самых варварских и циничных её проявлениях. Ну об этом позже.
 Прибыл Манин. Подали автобусы и на аэродром. Стоит гигантский "Антей", выгружают баллистическую ракету... Мощно... Монументально... Красиво... Осознаёшь своё причастие к действу. Чуть поодаль три "МИ"-8. Запустили турбины... Страха нет, интерес больше. Мой второй "борт". Взлёт! Вдавились в скамейки... Притяжение Матери-Земли напоминает о своём существовании.
Прощай, Кап. Яр, прощайте серые, голодные казармы! Высота метров двести. Весь Казахстан, Прикаспийская низменность, изрыты пусковыми шахтами и воронками. Под лопастями  проносятся стада сайгаков - конца и края, счёту им нет! Открыли иллюминатор... Рокот лопастей, уши заложены, скрежет карданов и валов,- ощущение поездки в тракторе "Беларусь". Романтика, правда своеобразная. Дембеля из иллюминатора не видать.
 
Полтора-два часа лётного времени и "борт" заходит на посадку. Видны две казармы и хозяйственные постройки, несколько бараков. Вся прелесть воинской службы в полупустыне огорожена колючей проволокой. Да, перспективы не радужные. Чуть лучше, возможно, тюрьмы. Наконец началась рутина долгожданной реальной службы, наряды, политинформация, физо и химзащита. Химзащита заслуживает отдельного внимания. В трёх километрах от части находится вышка, своего рода топографический ориентир. Казахстан нас встретил весьма дружелюбно: жара в тени + 47,  на солнце +55. Три раза по 200 грамм пресной воды в сутки, солончаковой пей сколько хочешь, но она солоновато-приторная и зубы "летят" от неё очень быстро. Так вот: два раза в неделю проходили занятия по химзащите. В полной амуниции, с боевым комплектом марш-бросок от части и до вышки, и назад! Шесть километров в противогазе при жаре +55! Тяжело? -Не то слово! Курильщики подкладывали под резину противогаза спичечные коробки. Я не курил, поэтому оттягивал край противогаза пальцами.
  У многих шла носом кровь. Много ребят призывалось с варикозом, с язвами желудка. Пусть их мучения останутся на совести призывных комиссий.
Моя же служба, после двух месяцев обсервации, началась в санчасти санинструктором. Здесь-то и пригодились знания в полной мере, полученные в Константиновском медучилище с плеядой блестящих преподавателей, которые прошли разные пути-дороги, от фронтовых до мирных. Марголина Ц. И., Воробьёва Р. С., директор Голубов Э. М., Комаров В. Д.(военно-полевой хирург), А. Н. Сидоренко(блестящий терапевт) и многие, многие другие преподаватели, ваши знания, переданные нам, пригодились в нелёгкой воинской службе.

  Мне служилось легче, чем остальным товарищам и я понимал это с досадой, что
не могу помочь всем сразу в облегчении службы. Издевательства "дедов" становились запредельными человеческого понимания. Однажды, на осмотре перед нарядом в караул, Юра Дьяконов(он был старше призывом на полгода) мне сказал: " Штабс, Витёк, я сегодня дедов буду стрелять! Нет сил терпеть издевательства. Беру полный рожок и стану валить прямо в казарме! Дисбат - дисбат! Забьют - забьют!" Я видел в его уставших, злобных глазах решительность на грани безысходного исступления. Мне стало понятно: Юра не шутит.
  Я попытался его уговаривать не губить себя, молодого. Сказал, подбирая правильные слова, что подонки "деды" не стоят дисбата, что его ждёт мать дома, девушка... Что терпеть не много осталось и "молодых" переведут в "черпаки", а там служба - не бей лежачего! Юра успокоился, пришёл в себя.
Мной была заполнена "история болезни" и мой друг перележал в санчасти две недельки тяжёлые времена...
  После такого случая, я стал поочерёдно ребят из своего призыва госпитализировать  в санчасть на 3-4 дня для передышек от издевательств "дедов". Чтобы оклимались и немного восстановились.

  Тихи и красивы ночи Казахстана. Слышны неведомые звуки, напоминают ночи родных краёв, где скучают за парнями любимые девушки. И вот однажды, в такую тихую ночь, раздаётся настойчивый стук в санчасть... Открываю дверь... Стоит дядечка в клетчатом пиджаке и в фуражке "аэродром", восточной внешности, с толстым портфелем в руке. Впустил. Выясняется, что он отец бойца Акопяна(фамилия изменена), приехал проведать сына. Служба Акопяну давалась тяжело и он частенько захаживал к медикам подлечиться. Я уложил его на пару дней в санчасть, чтобы они лучше и спокойнее пообщались. В портфеле оказались три бутылки армянского коньяка, сладости и дорогие консервы. Со своей стороны мы тоже организовали стол. Выпили... Закусили... Душевный разговор... Вдруг папаша раскрывает полы пиджака и из правого бокового кармана извлекает свёрток из 20 000 рублей, а из левого бокового пистолет! И говорит: "Сынок, давай завалим командира части, купим в Новой Казанке новую "Волгу"(ГАЗ-24) и рванём домой!" Шутка? Шутка! Потом мне Арутюн объяснил, что батя директор ресторана и в день имеет мою месячную зарплату на гражданке! На что я парировал, что с такими "бабками" можно было легко "отмазаться" от службы в армии! Оказывается в Армении не принято увиливать от службы. Главное - призваться и послужить в армии. Отец его уехал, а Арутюна я отправил вертолётом в госпиталь Капустиного Яра.
 
  Мой друг, Виталий Богач из Днепропетровска, красавец - музыкант, лауреат многих конкурсов, пострадал так же от "дедовского" беспредела - ему сломали кости носа! Лёху Гамова, русака, вытащили из петли - настолько непередаваемыми были издевательства старослужащих. Дикость? Да, дикость! Более того: некоторыми офицерами всячески поощрялось такое положение вещей. Командир части Комин был законченный алкоголик. На квартал аптека получала два двадцатилитровых бутыля спирта! И он исчезал... исчезал за две недели в горлянках командира части и его сотоварищей... После их возлияний комната аптеки оставалась заблёванной и разгромленной. Но однажды выход был найден гениальный: я стал спирт закрашивать настойкой йода. Поползновения на аптеку значительно снизились. Конечно, служили и адекватные "деды" и "черпаки". Санинструктор Василий Стоян из Гайсина, благодаря стараниям которого я распределился санчасть. Он пребывал на "черпацком" "заслуженном отдыхе" и в эскулапские дела почти не вмешивался. Саша Бровкин, гигант-гиревик, часто развлекал пациентов санчасти жонглированием "двухпудовок". Красавец, два метра рост, косая сажень в плечах, фигура Геракла. Он многим привил любовь к гиревому спорту и мне в том числе.

  О Виталике Богаче я хочу сказать отдельно несколько слов. Какие бывают латентные или скрытые типы людей, которые ради устройства задницы в тёплое место могут предавать самое святое - армейскую дружбу. Ему служба давалась слишком тяжело. Избивали "деды", издевались. Травма носа... Виталика я уложил в санчасть. Сказать, что он отличался особой прожорливостью - не сказать ничего! Он жрал, как кашалот! Круглосуточно и в огромных объёмах. Специально для него я начал заказывать в столовой двойные, а потом и тройные порции еды. А Виталик всё жрал и жрал! Вскоре он округлился и стал напоминать розового поросёнка. В исследовательских целях стоматолог Лёха Белин предложил сливать остатки еды в общую кастрюлю. Вскоре в ней образовалось ассорти из первых и вторых блюд литров на 5-6! Предложили Виталику и он с радостью набросился! На этот аттракцион собралась вся санчасть вместе с больными! А он жрал и жрал, с неподдельным смаком и аппетитом. Мы начали собирать объедки после обедов пациентов... Богач и их пожирал! Его ненасытности не было предела. Не знаю, чем бы наш эксперимент окончился бы, если бы я его с очередным бортом не отправил бы в госпиталь Кап. Яра. Больше он не попадался. По слухам попросился служить в другую, более гуманную часть.
   И вот, после почти трёх десятилетий, встретился мне Виталик в "Одноклассниках". Я возрадовался встрече старого армейского друга, написал душевное сообщение. И в ответ - молчание... Что с ним произошло, я не знаю. Но такой факт ещё раз подтверждает, что человек или скот, чмошник или человек с большой буквы, которого не меняет ни жизнь, ни обстоятельства. А Виталик забыл...  Забыл добро, которое получал больше, чем остальные солдатики.
 
  Был у меня дружок и пациент Паша Кошман. Ростовский еврей, душа-парень. Зав. складами продуктовыми. Ни один ящик тушёнки и кильки в томатом соусе, с его дружеского "лёгкого плеча", мы употребили с пацанами жаркими с бурунами вечерами. Сваливали продукты, кто чего достал, в большую кастрюлю из алюминия, подогревали и ... пировали, скромно по-солдатски, ну а как задушевно! Где на пире все равны и все в одной шкуре, повязанные армейским братством и лишениями. Фишкой вечера, так сказать, бенефисом Вити Хижнякова("Хижины") из Алма-Аты, было действо приготовления чая. Он блистал, он виртуоз своего благого дела, Спиноза! В трёхлитровую банку с водой опускались два лезвия для бритья с дощечкой между ними и перевязанные нитками. К лезвиям подключался сетевой шнур. Вода закипала секунд за тридцать! Правда в военчасти свет выбивало, объявляли "боевую тревогу" и включали дизельную энергоустановку.  Но чай, приготовленный таким тривиальным способом, был весьма не дурён! Да ещё со сливочным масличком и с сахарком в прикусочку. Веяло домом, теплом и уютом. Это тепло уюта мы охлаждали мной изобретённым напитком. В графин с водой из двух литров засыпается пара жмень драже аскорбиновой кислоты, а затем добавляется порошкообразная глюкоза, всё взбалтывается и напиток готов к употреблению! "Пепси" с "Колой" отдыхают! (Благо аскорбинку и глюкозу поставляли мешками).
  Как-то офицеры поохотились на сайгаков. Привезли туш штук семь. Разделали, освежевали. Но их не на шутку насторожили белые "бляшки" на лёгких одного из сайгаков. А так как рядом с Новой Казанкой располагалась Старая Казанка(природный очаг чумы), то офицеры решили перестраховаться и пригласить для осмотра и мед. заключения меня, медика. Но я-то сразу смекнул что к чему и откуда эти самые "бляшки"! "Бляшками" оказались скопления жировой ткани самого добротного и крупного сайгака. Естественно я напугал офицеров лекцией о чуме и туберкулёзе, и единолично взялся утилизировать тушу животного, как специалист, со всеми мерами санитарно-эпидемиологической обстановки. "Утилизировал" я сайгака в аптечном холодильнике, предварительно порезав его на куски. Но возникла новая проблема: в чём сварить? Делиться с поварами таким, свалившимся манной добром, я не желал! Выход был найден - трёх литровый стерилизатор. И вот таинство началось. Вечером, после отбоя, на пороге собрались особо доверенные и приближённые к санчасти гурманы сайгачатины. Движениями носов улавливали ароматные струи вареной дичи... Заговорились, замечтались... и... О, Боже! Из манипуляционной повалил дым и санчасть наполнилась гарью! Вода выкипела и часть сайгачатины превратилась в угли. Но под страхом гауптвахты дня два я отдирал и отмывал медицинский инвентарь... А с поварами всё-таки пришлось поделиться...
 
  "Дедушки" санчасть так же не обделяли своим вниманием. Часто захаживали после отбоя за "колёсами". В моде был таблетированный анальгин с димедролом. Номером сезона представлялись таблетки беллоида и раствор в больших ампулах хлорэтила. После их приёма и ингаляций(вызывался "рауш-наркоз") "деды" выпучивали глазищи, ржали и паясничали. Я пытался сопротивляться беспределу и даже после неравного мордобоя не смирился. Не в моих правилах. Я решил противостоять "дедовскому" произволу хитростью и тактикой. Сами офицеры говаривали, что такой "призыв" дедов должен был ехать "на зону", а попал в армию по неизвестной причине! Были в третьей "автороте" три деда, которых и сам командир части боялся! Один по фамилии Неумывака с рябой, нагло-дебильнлй харей. Второй Строкань. Этот был хитрее и действовал с оглядками. Третий(фамилии не помню)по кличке "Рыжий". Так вот "Рыжий" каждое утро, когда дежурный по части офицер в форточку кричал: "Рота подъём!", так как в казарму он входить боялся, бросал в него кирзовый сапог! Лейтенант Мальцев как-то выстрелил Неумываке из охотничего ружья картечью в задницу, при попытке заставить "деда" выполнять работы. На приказы офицера Неумывака отвечал лаконично: "Вешайся!" Несколько дробин из задницы "дедушки" Неумываки я извлекал самолично и без наркоза. Хочу тебе, дорогой читатель, для полной красоты описуемого, добавить ещё один штрих "дедовского" беспредела. Перед построением на обед из расположения третьей роты возник шум разбившихся стекол и падение чего-то твёрдого на крыльцо.
  Как оказалось, "Рыжий" выбросил из казармы тумбочку через окно! Причина такой реакции оказалась банальна. Неумывака изрёк сакральную фразу Рыжему: "Не хохол, если тумбочку в окно не выбросишь!" "Дедушка" Советской Армии Уманский отличался более интеллектуальной импровизацией и любил развлекаться не только организацией ночных парадов, но и метанием "двухпудовых" гирь из окна расположения на свиней, блаженствующих в болотце возле казармы! Когда же Уманский находился в приподнятом настроении и особом расположении духа, то тихонько подбирался к самому крупному хряку, нежащемуся в лужице, и со всего маху поддавал ему кирзовым сапогом по свиным придаткам! Хряк несколько раз кувыркался в воздухе, а потом, с задором скаковой лошади, минут пятнадцать с визгом носился по плацу, как по ипподрому! Зрелище, скажу я вам, неописуемое! Не всякий дрессировщик московского цирка смог бы додуматься до такого экстравагантного циркового номера! Вообще у упомянутого "дедушки" прослеживались к свиньям искренние чувства зоолога и врождённая любовь к аттракционам.
  Так вот, в ожидании очередного визита троицы в санчасть, мной был подготовлен сюрприз. Вместо таблеток анальгина в банки с притёртыми пробками я заложил пурген(старое проверенное слабительное), а в банку из под димедрола насыпал фуросемид (мочегонный препарат). Таблетки по форме почти идентичны. Пять дней  легендарных "дедушек" в части не обнаруживалось, наблюдалась только тишина и спокойствие.
  Потом прибежал дневальный по автороте и сообщил, что меня вызывает в расположение дед Неумывака, что он сказал, если я не явлюсь, то он завалит санчасть! Ну раз сказал, значит завалит! Надо идти... я догадывался о причинах его беспокойства. В расположении на кроватях в позе "Доцента" сидят три самых страшных "деда" части и вопрошают: "Ты чем нас, сука, накормил?! Мы пять дней серем и ссцым, с очка не слазим!" Я тупо парировал заранее подготовленным ответом: " "Мойдодыр" читали, руки моете перед едой? В части вспышка дизентерии, необходимо выполнять санитарно-эпидемиологические мероприятия!" После описанного инцидента, скажу я вам не таясь, уважение к санчасти резко возросло. А "дедушкам" для профилактики я "пролечил" дизентерию. Больше за "колёсами" они не приходили.
 
  Было в нашей части подсобное хозяйство. Свинарник. Зрелище фантастическое:  когда от столовой отъезжала тележка с помоями, штук эдак двадцать пять  свиней с неимоверным визгом её преследовали. Периодически солдатики отлавливали поросят и зажаривали на кострах, на дальних "КИПах" - станции такие.
  Несколько свиней облюбовали прохладное местечко в образовавшейся луже за окном санчасти. Мы выливали туда использованную воду. Свиньи резвились в ней, отдыхали, спаривались. Я сидел на подоконнике и мечтал о гражданской жизни. Вдруг мне пришла в голову мысль, то ли ради озорства, то ли от безделия бросить поросятам брусок хозяйственного мыла. Одна свинья сожрала мыло и вопросительно-заискивающе посмотрела в окно. Я бросил второй брусок... третий... Через несколько минут под окнами санчасти уже стояли все порядочные свиньи части. Пришлось им скормить весь оставшийся ящик хозяйственного мыла! Вдруг одна свинья средних размеров стала визжать, а потом икать. Расставила в стороны копыта, выпучила бельма и из её пасти стали вываливаться клубы пены, чем-то напоминающие пену в ванных. То же самое поочерёдно стало происходить и с остальными свиньями!
  На нестерпимый визг возле санчасти примчался дежурный по части. Поразмыслив над ситуацией, сделал заключение, что свиньи взбесились! Вызвали ветеринара. Тот ничего умнее не придумал, как стал гонять по территории свиней камнями! Многие служаки присоединились и так же стали забрасывать животных камнями! Ох и весело было: бежит свинья, визжит и из пасти валятся клубы пены! А за ними несутся солдаты, во главе с дежурным офицером, свистят, улюлюкают и бросают камни.
  Как-то ночью в первой группе появился сильный шум, топот и звуки баяна. Санчасть находилась на первом этаже здания, а первая рота на втором. Я не мог понять причину ночного шума. Но свет пролил один из пациентов: "Это "дедушка" Уманский развлекается. Раздевает "гусей"(солдат первого призыва) на голо и заставляет с песнями строевой шагать по казарме. А сам аккомпанирует на баяне! В дальнейшем этот недалёкий Уманский, недоросль с замашками фельдфебеля, умудрился заразиться сифилисом. Вот такие перипетии бывают в жизни.
 
  При всех тяготах армейской службы мы как-то старались куражиться, веселиться и не терять задора. Но каждый из нашего братства дал друг перед другом клятву: никогда не издеваться над молодыми солдатами. Служили и юные офицерики, выпускники военных училищ. Лейтенант Бенедиктов и другие, которые не теряли человеческий облик и противостояли как могли дедовщине.
  Километра два от нашей воинской части находился колодец с пресной водой. Глубина метров пятьдесят. Обычно по воду ходили двое "гусей"(служащие первые полгода)с кастрюлями литров по сорок. Такие походы становились незначительной передышкой от повседневных нарядов. Но если солдаты первых двух рот набирали воду без осадка из песка, то третьи уже приносили с осадком. За что деды изрядно издевались: выливали содержимое кастрюли в почву и "гуси" вновь шли к колодцу. Приходилось по нескольку часов ждать, пока поднимется необходимый уровень воды и она отстоится. Воду для санчасти приносили мои друзья Вася Коваль из Кривого Рога и "Сын Дона" -с огромной татуировкой на плече. Василий - статный, чернявый, большеглазый с огромными ресницами красавец, занимался каратэ, частенько в санчасти давал уроки и мне. Я старался хоть как-то товарищам предоставить передышку от службы.

  Не могу не рассказать в несколько слов о командире части Комине. Это был спившийся, деградировавший офицер, с жалкими остатками человечности. И тот беспредел, который творился в части, происходил из-за его слабоволия и аморальности. По роду своей службы мы, санинструкторы, старались лечить практически все заболевания, возникавшие у солдат, офицеров и у остальных вольнонаёмных граждан. Но специфика заболеваний иногда требовала более квалифицированной помощи пациентам, чем могла предоставить санчасть, да и арсенал медикаментов не всегда был изобильным. Поэтому, если мы не справлялись с задачей, то старались отправлять больных в госпиталя Капустиного Яра. Хорошо, если такая отправка удавалась с "попутным" бортом, который, доставив груз в Новую Казанку, улетал обратно пустым. Другое дело - когда ввиду тяжести состояния больного требовалось поднимать "пустой" борт из Кап. Яра ради одного пациента! Я делал доклад командиру части, требуя авиацию, а он всячески сопротивлялся(ввиду лимита?), отказывал  и настаивал на лечении собственными силами. Несколько раз я Комину докладывал, что при отсутствии содействия снимаю с себя ответственность за жизнь больных! В конце концов поведение Комина мне надоело и я решил во чтобы-то ни стало проучить его! Как-то обратился за помощью к медикам солдат из моего призыва с болями и припухлостью в левой паховой области. Я осмотрел пациента, измерил температуру тела, учёл общее состояние, клинические проявления и установил диагноз: Лимфаденит левой паховой области. Лимфоузлы настолько увеличились, что напоминали пакет из виноградной грозди! Воина госпитализировал и назначил лечение. Но тут-то я и смекнул, что клиническая картина лимфаденита напоминает клиническую картину бубонной формы чумы! И... О, эврика! Рядом с пос. Новая Казанка расположена Старая Казанка - природный очаг чумы! Старая Казанка была сожжена и заброшена. Минуя командира части Комина, который в очередной раз валялся пьяный, иду в штаб и докладываю начальнику штаба капитану Шевцову о подозрении у одного из военнослужащих бубонной формы чумы. Шевцов телеграфирует о происшествии в Капустин. Яр. Это ЧП! Поднимают "борт" с бригадой докторов, с ящиками противочумных костюмов и другого спецоборудования. Через 2 часа борт приземлился у нас. Санчасть опечатана. В части карантин. Проводятся противоэпидемические мероприятия. Медики и пациенты, находившиеся на тот период времени в санчасти, стали заложниками! Выходить за пределы здания нельзя. Солдатики и офицеры обходят санчасть стороной, бросая пытливо-напуганные взгляды. Завтрак, обед и ужин нам просовывают на лопате через приоткрытую на несколько секунд дверь! Воспалившиеся лимфоузлы специалисты пропунктировали и отправили пунктат в Новую Казанку на исследование, так как только там имелся люминесцентный микроскоп в местной больнице. Ждём 4-5 суток. Продолжается осадное положение. Надоело. Я-то знаю истинную причину паники. Наконец пришёл результат анализа! Тревога ложная, чума отменяется! Мне объявлена благодарность за бдительность. Санчасть и мы, медики, вновь заслужили авторитет у сотоварищей и командования. Товарищ Комин после происшедшего стал почтительно относиться к медикам и проблем с доставкой больных в Кап. Яр больше не возникало.

  Однажды вечером в двери манипуляционного кабинета ворвался молодой воин из нашего призыва, держащийся за область нижней челюсти. Его руки были в крови. При осмотре выявился перелом альвеолярных  отделов нижней челюсти с отрывом и частичной ампутацией четырёх нижних резцов! Мы были ввергнуты в шок! Оказывается новоиспечённый "черпак" Турникеев таким садистским методом "воспитывал" "гуся" кулаками. Санинструктор, "черпак" Стоян, не выдержал и взвинченный помчался в расположение... Минут через десять он вернулся и попросил дёрнуть за правую кисть. Она была вывернута. Оказывается он с такой силой дал по сопатке Турникееву(эта отборная сволочь отличалась особым садизмом), что пройдя мягкие ткани рыла "черпака", кисть угодила в кирпичную стену! Воина мы вылечили. Репарировали альвеолярный отдел, вставили резцы в лунки и зашинировали. Провели антибактериальную и противоболевую терапию. Благо к нам в санчасть иногда прибегал на передышку Лёша Белин - зубной техник из Волгограда, который помогал лечить "зубные болезни" и шинировать сломанные челюсти. Как потом оказалось, он являлся сексотом КГБ. Его папаша занимал в Капустином Яру высокую должность. А мы его впускали на наши ночные посиделки, как друга...
  Турникеев при всей группе получил по зубам дополнительно и от капитана, который начал действенную борьбу против "дедовщины" в части. Практически все пацаны давали клятвы отомстить "дедам" после службы в армии на гражданке.
  Особое место занимает таинство перевода из "гусей" в "молодые" и из "молодых" в "черпаки". Традиция заведена неизвестно когда, но свято почитается и неукоснительно выполняется всеми поколениями военнослужащих. Бывали и такие, которых не переводили и они всё время службы оставались "вечными гусями". Что-то сродни зоновским "петухам". Обычно такое происходило со стукачами и с теми, кто "косил" постоянно от службы в санчасти, и по госпиталям. Отслужив первые полгода, я подвергся также переводу в "молодые". Юра Дьяконов и Валера Милич из Мелитополя шесть раз приложились бляхами солдатского ремня по моему мягкому месту, седьмым ударом была печать-самый сильный удар. Но меня и мою задницу пожалели(и слава Богу), так как названных хлопцев я частенько лечил. Спасал Милича, когда его укусила фаланга, забравшаяся в сапог. В "черпаки" переводили двенадцатью ударами по мягкому месту прототипом армейского увесистого ополоника(черпака).
 
  Степи Казахстана бескрайние... Небо фиолетово-розовое, как полотно сюрреального художника, с перистыми простынными разводами. Очень красивое и запоминающееся. Видимость во все стороны света 30-40 километров. Мы часто влазили на трубу котельной, чтобы полюбоваться бескрайними видами. Стада коров и табуны лошадей паслись без пастухов. Разбредаться некуда им, везде просторы. Пару раз к "колючке" подходили степные волки серо-белого окраса. Умным, вопрошающим  взглядом смотрели на нас, но к себе не подпускали. Метров на пятьдесят приблизишься к ним, они на такое же расстояние отступят и так много раз.
  В конце лета пригнали в нашу часть стройбатовцев строить пусковые шахты. Люд разношерстный и далёкий от правил личной гигиены. Появились вши, эпидермофития. Сослуживцы начали на меня "наезжать", чтобы я провёл борьбу с паразитами в бараке стройбатовцев, в общей бане, и в общем туалете. Подгадав время, когда стройбатовцы были в нарядах, я привёл в действие дустовые дымовые шашки. По три в бараке и в туалете. В бане залил полы и инвентарь лизолом(офицеры 2 месяца ходили с чёрными пятками). Повалил едкий дым из окон и дверей. Вызвали пожарных. Но методами борьбы с паразитами все остались довольны.
  Ближе к осени в части погиб боец. Стас Бардин. Несчастный случай. Служил электриком. "Качали"(реанимировали) его часа два. Непрямой массаж сердца, ИВЛ(Искусственная вентиляция лёгких), внутриязычные и внутрисердечные инъекции... Собралась вся часть возле столовой. Помогали солдаты и офицеры. Не спасли. Ночь пролежал он в санчасти. Утром с "бортом" отправили в Капустин Яр... Лететь в вертолёте рядом с трупом товарища мало приятного. Но такова служба медика. Пришлось остаться подлечиться в госпитале и мне, заговорили старые травмы(огнестрельное ранение). Отделение госпиталя оказалось на высоте: квалифицированный медперсонал, чистота и современное оборудование, отличное питание и уход. Сдружился я с Михаилом Яворивским из Ужгорода. Буфетчица доверила нам ключи от кухни и к её приходу на рабочую смену за ночь мы нарезали хлеб, масло, заготавливали продукты для больных.
  Лечились в отделении и три задиристых дружка из другой воинской части. Им не нравилось возникшее положение с ключами от кухни. Понятно, что мы не бедствовали с Михаилом и себя, с другими ребятами из палаты, не обделяли дополнительным питанием. Так вот: трое дружков ко мне стали цепляться и дело переростало в драку. Силы были неравными. Я не решался первый завязать потасовку. Михаил уловил момент ситуации и сказал: " Давай, начинай! Я помогу!" Уложили мы их аккурат красиво. Больше проблем не возникало.
  Лежал в нашей палате парень Валентин с точки "Макат"(рядом с г.Гурьев). Он-то и поведал, что дедовщина в Новой Казанке - цветочки по сравнению с адом "Маката".
  Через несколько госпитальных дней в отделении появился Ваня Бордюжан. Радостно встретил я своего "вечного пациента". Ваня часто болел хроническим коньюктивитом и мне приходилось один раз в месяц отправлять его в госпиталь на долечивание. Вопросы у меня к нему конечно и раньше возникали, но сейчас было не до них. Время шло... Как-то Ваня застукался с санитаркой при занятии этим... Ну, вы сами догадались чем. Ей было 47... Ивану 19 лет. Вот ведь любовь! И крыть нечем! Потом он мне рассказывал, что любовь у них давно, что они собираются пожениться. И, чтобы свою возлюбленную видеть чаще, Ваня закладывал себе за веки табак, чем вызывал классическую клиническую картину коньюктивита! А меня попросту дурачил. Пришла пора выписки. Я прибыл на "десятую" площадку ожидать "борт" на "Новую Казанку". Легли на неделю туманы... Полёты временно закрыли. "Борт" на Казанку ожидали и вновь прибывшие молодые "гуси". Такие, какими были мы полгода назад. Пацаны расспрашивали про службу, про дедовщину... Я помалкивал... Мне жаль было их, я понимал, что выдержат не все. Как русак Лёха Гамов, как музыкант Виталик Богач, как алма-атинец Витя Хижняков и многие, многие другие, попавшие в мир зазеркалья и вакханалий... Я понимал, что никогда не посмею став "дедом", хоть кого-то из этих простодушных, наивных ребят тронуть пальцем... Не трогали и побаивались "деды" только двоих осетинов из моего призыва - смелых и достойных солдат. Они держались обособленно и гордо. Спортсмены - самбисты. Как-то они дали старослужащим понять, что владеют искусно не только приёмами, но и холодным оружием. И это подействовало.
 
  Главное внимание в обыденной службе занимали "работы" - "пуски" баллистических ракет со стартовых(пусковых) площадок. Зрелище красивое и запоминающееся. От края горизонта, под небольшим углом вздымается широченный шлейф красно-оранжево-жёлтого цвета, сужающийся по мере выхода в зенит. Затем сине-голубая точка ракеты начинает вращаться, выбрасывая из сопел саблевидные полосы фейерверков, чем-то напоминающие хвосты комет. В части суета и движение. Работают контрольно-измерительные станции. Выезжает группа "топопоиска" для обнаружения в степях отсоединённых ступеней баллистических ракет и их уничтожения.
  Время службы идёт и "дембель" неукоснительно приближается. В санчасти есть каптёрка. Я позволяю "дедам" и "черпакам" хранить в ней "дембельский набор": альбомы, переделанные сапоги, фуражки, ножи, брелки, черепа сайгаков. Под погоны делали вставки из секретного материала, который привозили из группы "топопоиска". Погоны приобретали сферическую форму. На нарощенные каблуки кирзовых сапог набивали набойки из бария. При скольжении по плитам плаца каблуками, из под них вылетали огненные брызги. Впечатляло. Особое действо занимал ритуал изготовления светильников из черепов сайгака и ручек для охотничьих ножей из копыт. В большом чане с водой 5-6 часов вывариваются черепа сайгаков. Разбираются, как мясо на холодец. Замачиваются на неделю в солевой рапе. Спиралевидные рога скребутся изнутри и снаружи. Черепа пропитываются неделю в крепком растворе хлорной извести(монополия на известь была только у санчасти). Высушиваются, полируются, вскрываются морилками и лаком. Закрепляются на фигурных подставках из толстой фанеры. В глазницы, полости носа, в рога вставляются лампочки по подобию ёлочных гирлянд и светильник готов во всей своей красе.
  Благодаря природной щедрости моего друга Паши Кошмана в каптёрке санчасти всегда в избытке имелся провиант: сливочное масло, тушёнка, легендарная и незаменимая килька в томатном соусе, курага и изюм, сахар. Из изюма и сахара мы делали брагу. Рядом с входом в санчасть стояла бочка с раствором хлорной извести и с надписью "Хлорка". В целях конспирации мы надпись оставили, а раствор извести сменили на воду, сахар и изюм. Пить не упивались, но иногда скрашивали горячительным напитком обыденность воинской службы. Да и валютой брага была неплохой!
 
  Летом в здешних местах часты буруны. Сильный ветер вперемешку с песком. Чтобы добраться в столовую, надо армейской пилоткой прикрывать лицо, как противогазом. Песок проникает везде и во всё: в помещения, в межстекольные пространства, в одежду, в пищу... Буруны сменяются проливными затяжными дождями. "Борт" с военторгом, с аптекой не может совершить посадку в грязь. Пыльно-песчаная почва превращается в жидкую кашу. Он зависает в метрах пяти над поверхностью и сбрасывает ящики с мешками вниз. Подобраться к ним может только гиревик Саня Бровкин ("Дизель"), он водитель тягача - заправщика вертолётов на танковом шасси. Дрожжей в части нет. Хлеб из пекарни напоминает плоское тесто. За время отсутствия "борта" скапливается много писем. Мне везло и не везло. Я получал их часто. Скапливалось до пятнадцати штук. По традиции почтальон перед вручением должен был конвертами ударить по носу в соответствии с количеством. Так что, сами понимаете,  радостно было не всегда. Однажды я, "правильный комсомолец", был шокирован увиденным. Приземлился очередной "борт" и из него вышли два пилота и бортинженер, еле еле державшиеся на ногах! Пьянючие, тащившие за собой ящик вина... И сразу в санчасть. Появились местные проститутки из когорты несостоявшихся офицерских жён. Пили, картёжничали, кутили сутки! И в таком же весёлом состоянии укатили на базовую площадку в Капустин Яр. Вот тогда-то я и понял, что советская авиация, в принципе, может летать в любом состоянии пилотов и, даже, без них. Не помню на какой праздник, офицеры праздновали очередные присвоения званий. Упились все: от командира части Комина до прапорщиков. Где-то около 23.00 в санчасть ворвался дежурный по части капитан и выкрикнул: "Собирай укладку, инструменты и бегом в общежитие для малосемейных! Старлей Усманов отрубал голову прапорщику Крыжижановскому!" Как потом выяснилось особистами -не поделили бл...дь и прапорщик ей сказал, что Усманов заразен, трипперный. Я мигом примчался в общежитие, офицеры возбуждённые кричали, чтобы я оказывал помощь изрубленному топором прапору... До службы в армии я два месяца проработал на " скорой помощи" и много чего повидал. Но в этот раз был ошарашен увиденным. Маленькая комнатушка, безжизненное тело человека на полу в положении на спине. Туловище, голова залиты кровью. Из шеи, в месте трахеи и надгортанника, зияют в перерубленных тканях 2-3 шейных позвонка, а из повреждённых сонных артерий булькает кровь. Мне понятно, что здесь труп и оказание помощи бессмысленно! Но пьяные офицеры настаивают! Алкаш Комин орёт больше всех. Ведь ему, как командиру части, придётся отвечать за допущенный беспредел! Подняли "борт" с "десятой" площадки... Ввожу иглу капельной системы в подключичную артерию трупа чисто интуитивно. Капаю. Вводимый раствор изливается наружу из повреждённых артерий. Признаков жизни нет. Один на один с мёртвым телом. Рядом мясницкий топор(где старлей его нашёл в степях Казахстана?!!), с аккуратно перемотанным клеёнкой древком. Офицеры потихоньку протрезвели и умчались на поиски убийцы, который с охотничьей двухстволкой, оседлав свой мотоцикл "ИЖ-Планета Спорт", умчал в неизвестном направлении. Две машины "Урал" с воинами отправились на его поимку. Продолжаю капать, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, с вопросом: не вернётся ли пьяный Усманов добивать, достреливать свою жертву?! В комнате витает невыносимый запах тёплой человеческой крови вперемешку с "Тройным" одеколоном. Капать прекращаю и возвращаюсь в санчасть... Старлея изловили. Им занимался особый отдел. Престарелая мать убиенного прапорщика полна горя. Стоила потерянная бл...дь, стоила вонючая, мерзкая водка материнских слёз?!! Алкоголика Комина сменил подполковник Квятковский. Может новый командир в\ч 31926 положит начало конца дедовщины, искалечившей и сделавшей инвалидами много солдатских судеб... Кто-то ломался, не выдерживал прессинга старослужащих, а кто-то выдерживал и мужал...
  И как бы там ни было, трудно ли, легко ли... Служба в армии сделала из пацанов-студентов настоящих мужчин. С переоценкой ценностей, со становлением взглядов, с утверждением личностей. Она показала истинную сущность каждого, способность верить, любить, дружить, выручать. Предательств среди нас не было. И куда бы жизнь не забрасывала, какие бы вершины не занимали бы, армейская дружба всегда останется самой искренней, чистой и святой...

                Все, описанные автором события, происходили
                в реальности. Некоторые имена и фамилии изменены автором.