Друг

   


   Школа, в которой учился Егор, располагалась на окраине, дальше - пустырь, и начинается небольшой лес, который, словно буфер, соединяет два района. Из одного в другой, если не кружить, а идти по прямой, можно добраться за полчаса или минут за сорок. Посредине леса разместилась психиатрическая лечебница.
   Ходят слухи, что в темное время суток ходить по лесу опасно, и многие люди, считавшие себя смельчаками, пропали безвозвратно, никаких следов после себя не оставив.
   Но мало ли что говорят. А сегодня солнечный день, и дети окружили учителя ботаники, посчитавшего для них полезным провести урок на природе. Он рассказывает им о деревьях, растениях, их свойствах... ну, все, что полагается рассказывать учителю.
   После детям разрешается  побродить по лесу, но с условием: далеко не отходить, аукаться, и, конечно, соблюдать осторожность.
   - Как будто мы находимся в тропическом лесу, - недовольно кто-то бурчит.
   Егор оступился и упал в овраг, умудрившись при этом расцарапать до крови ногу о жесткий и колючий кустарник. Рана оказалась пустяшной, но царапина приметно алела, а ушиб был чувствителен, и на ногу он опирался с трудом и неловко.
   - Какой же ты идиот, Егорка! К тому же неуклюжий! - сказал с презрением Федька Грошев, здоровый и нагловатый парень, всегда первым цеплявшийся к нему. - Любой, кроме тебя, увидел бы, что здесь овраг. Но ты, наверное, смотрел в небо, вместо того, чтобы глядеть под ноги. Ты всегда все делаешь наоборот... Идиот! - со вкусом повторил он.
   Другие ребята засмеялись.
   - Из какого зверинца ты сбежал? Там что, не хватило тебе клетки? Эй! Может, настала пора вернуться? - участливо продолжал Федька.
   Все это сопровождалось смешками и фырканьем окружающих.
   - А ну прекратите! - раздался голос учителя. - Вы что, не видите ему больно.
   На его замечание никак не отреагировали. 
   Егор знал, что одноклассники его не любят, всегда зло над ним подшучивают, и по возможности норовят унизить, да побольнее. Или задеть любым другим способом, а то и побить.
   Он был тщедушным мальчиком, небольшого роста, в очках и слегка сутулившимся, словом - совсем неприметным. В этой школе Егор учился около года, с тех пор, как они переехали в новый район. Причины переезда были неясны, да ему ничего и не объясняли.
   В семье к нему тоже относились с прохладцей. Мама его умерла, когда он был совсем маленький; он почти и не помнил ее, только ласковые руки, мягкие губы, теплый и убаюкивающий голос, под который так хорошо засыпать.
   Отец женился во второй раз. У мачехи уже была дочь, немного старше Егора, ужасно капризное и привередливое создание, неприязненно относившаяся к нему с самого начала их совместной семейной жизни. Впрочем, ее мать целиком и полностью была на  стороне дочери. Отец держался отчужденно, был в подчинении у женской половины, и на сына почти не обращал внимания.
   Можно сказать - его терпели, но как только предоставлялась возможность, срывали на нем злость, случалось и поколачивали. А что до ругани, то без нее не проходило и дня. Но и мальчик, со своей стороны, на контакт не шел, никаких усилий, чтобы наладить отношения не прилагал, и платил им такой же нелюбовью.
   Говорят, что ласковое дитя двух маток сосет. Егор был не из таких. Рос замкнутым, хотя и имел приятеля на старом месте жительства. Но переезд из одного конца города в другой, эту дружбу прервал. А на новом месте и в новой школе отношения ни с кем не завязывались.
   "Вещь в себе" - так назвал его один из учителей. Может быть, так оно отчасти и было. И хотя Егор не противился общению с другими, но что-то препятствовало этому: то ли его постоянная хмурость и нежелание участвовать в общих забавах, то ли ждал он какую-то родственную ему душу, но не складывалось...
   - Идиот! - в третий раз с удовольствием произнес Федька, и толкнул его.
   Егор снова упал в овраг, на этот раз боли не почувствовав, но крепко, что есть мочи, стиснул зубы, чтобы не расплакаться.
   Ребята, посмеиваясь, уходили. Никто не протянул ему руки, не помог выбраться из оврага. А рыжий Евсиков даже швырнул в него ком земли.
   Он с трудом выбрался на поверхность, и подняв глаза, Егор вдруг увидел перед собой мальчишку такого же примерно, как и он, возраста, но сложением гораздо крепче.
   - Ты кто? - удивился Егор.
   - Я твой друг, - широко улыбнулся тот в ответ. - Меня зовут Зерг. Я - лесной мальчик.
   - Странное имя.
   - Нормальное. Почему ты позволил ему сделать с тобой такое?
   Егор молчал.
   - Я задал вопрос.
   - А что я должен был, по-твоему, делать?
   - Убить его.
   Егор вздрогнул.
   - Ты псих?
   - С чего ты взял?
   - Ну, здесь рядом психиатрическая лечебница. Вот я и подумал...
   Мальчишка засмеялся, но потом посерьезнел.
   - Нет, я не псих. Я же сказал, что твой друг. Дай-ка мне руку.
   Он взял его за руку, и Егор почувствовал, что словно электрический разряд пробежал по его телу. А потом еще и еще...
   - Такое спускать нельзя. Не давай им помыкать собой. И вот что... Приведи-ка этого парня сюда. Под любым предлогом. Даю тебе слово, - больше он никогда и ни над кем не будет издеваться. А теперь прощай. Но я жду тебя. И помни - я твой друг. Я - это ты.
 
   Вечером, лежа в своей комнате на кровати, при слабом свете ночника, Егор невидящим взором смотрел на постеры, висящие на противоположной стенке и сливающиеся в полумраке в неразборчивые темные пятна на сером фоне обоев. Слезы, обычно посещавшие его в этот момент, больше не приходили.
   Вошла мачеха и спросила, почистил ли он перед сном зубы, ведь у него порой изо рта так дурно пахнет. Егор обернулся к ней, и она встретила полный ненависти взгляд. Нет, это был не он, а какая-то незнакомая и страшная харя, ухмылявшаяся ей в лицо. Холодок пробежал по ее спине. Мачеха поспешно вышла, с силой захлопнув за собой дверь, затем остановилась, прислушалась и приложила ухо к двери.  Что-то вроде бульканья, отдаленно напоминавшее смех, донеслось изнутри. Потом раздался протяжный стон - и все смолкло.
   В эту ночь Егор заснул поздно.
   Утром, когда он завтракал, Маринка, дочь мачехи, проходя мимо Егора, намеренно задела его плечо, и он, чуть не опрокинув чашку, расплескал горячий чай по столу, и несколько капель попали в отца. Тот крепко выругался. Маринка с мачехой довольно улыбались.
   - Растяпа! - свысока бросила Маринка. - Даже чашку по-человечески держать не можешь.
   - Не руки, а крюки, поддержала ее мать, с обожанием глядя на дочурку.
   Егор молчал. И опять, на мгновение, лицо его исказилось в страшную маску, но  осталось незамеченным, поскольку никто на него в ту минуту не смотрел.

   На перемене, улучив момент, когда его недруг остался один, Егор подошел к нему и сказал:
   - Послушай, Федька, вчера в лесу...
   - Что?
   - Там в овраге, куда я упал...
   - Ну что?
   - Там... там я такое нашел!
   Федька недоверчиво на него посмотрел
   - Что же ты там нашел? - спросил он с усмешкой.
   Егор приблизил свои губы к его уху и что-то прошептал.
   - Не может быть! - сказал Федька взволнованно.
   - Пойдем после уроков. Сам увидишь.
   Тот, немного поколебавшись, сказал:
   - Ну, смотри, если ты наврал...
   - Честное пионерское! - с жаром воскликнул Егор.
   - Ладно, уговорил. После школы - идем.
   И после уроков они отправились в лес. Немного проплутав, они наконец обнаружили тот самый овраг, куда накануне упал мальчик.
   - Там! - сказал Егор.
   Федька быстро, помогая себе руками, стал спускаться в овраг.
   Вдруг из кустарника, окаймлявшего с одной стороны овраг, показалась огромная серая кошка, на мгновение застыла на краю, а затем метнулась вниз, ударом мощной лапы опрокинула наземь Федьку и стала терзать его горло, из которого фонтаном брызнула кровь. Ошметки летели в лицо Егору, склонившегося над оврагом и жадно смотрящему на пиршество зверя.

   Когда отец Егора открыл дверь, то увидел незнакомого мальчишку.
   - Я - Зерг, - представился тот. - С вашим сыном произошел несчастный случай.
   - Что еще?
   - Он попал в капкан.
   - Мальчик, что ты несешь! Какой еще капкан?
   - В лесу кто-то поставил капкан, и он туда угодил. Вы, наверное, знаете это место, там еще пересекаются два оврага. Вам надо скорее бежать к нему. А я позвоню в скорую помощь, встречу их и приведу на место. Поторопитесь, Егор неважно себя чувствует.
   На лице отца быстро сменялись выражения досады, недовольства, раздражения, нежелания куда-то идти. Но он сдался: снял с вешалки куртку, натянул ее на себя и поспешно вышел.
   Когда он добрался до указанного места, то увидел сына, и похоже, что с ним было все в порядке. Рядом с ним стояла громадная серая кошка.
   - Что за черт! - просипел он.
   Кошка уставилась холодным взглядом острых желтых глаз в сторону пришедшего, отступила от его сына, и, мягко пружиня лапами, побежала в его сторону.
 
   - Вот видишь, это совсем не сложно, - сказал Зерг, облизывая кровь с губ. - Теперь иди домой. Здесь я сам управлюсь. Никто ничего не найдет. Будь спок! А вечером займемся сестричкой, пора и ей платить по счетам... - и он ободряюще похлопал Егора по плечу.

   - Отец что-то задерживается. Мог бы и позвонить, - недовольно сказала мачеха. - Кстати, ты Марину не видел? И эта куда-то запропастилась.
   - Нет, - ответил он кротко, невинно смотря ей прямо в глаза.
   - Ладно, садись ужинать.
   - Я сыт... по горло, - сказал он, улыбаясь.
   - А что ты лыбишься? - подозрительно спросила мачеха.
   - День был непростым, - сказал Егор. - Но теперь все позади... Почти все.
   В дверь позвонили.
   - Пришел кто-то наконец, - проворчала мачеха.
   - Я открою, - сказал Егор.
   На пороге стоял лесной мальчик.
   - Ну, кто там? - донесся до них голос мачехи.
   Они вошли в комнату.
   - Кто это? - с досадой спросила мачеха. - Ты завел приятеля? Как же тебе это удалось?
   - Это не приятель, это друг, - сказал Егор.
   Друг вежливо улыбнулся мачехе, подошел к ней, поклонился... Хрустнули шейные позвонки...И через минуту все было кончено.
   - Я сейчас приберусь, не волнуйся. А ты пока займись уроками.

   Поздно вечером, сидя у окна и глядя на звезды, Егор мечтал:  "Сначала разделаюсь с этим рыжим задавакой Евсиковым... А потом... Впереди много работы... Сколько учеников в классе? Завтра посчитаю".
   Он разделся, лег в постель, подумал: "Как все-таки хорошо, когда у тебя есть настоящий друг!" Потом повернулся на другой бок, и скоро погрузился в сон.