22 глава. Споры с Риммой

    Рисунок Светланы Петровской   

                – Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит. Но из
                самого твоего поражения ты сможешь извлечь пользу для себя.
                – Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась
                победа, ты по крайней мере испытаешь удовольствие борьбы.
                – Спорь с человеком ума слабейшего; спорь не из желания
                победы, но ты можешь быть тому полезным.
                – Спорь даже с глупцом! Ни славы, ни выгоды ты не добудешь.
                Но отчего иногда не позабавиться?
                – Не спорь только с Владимиром Стасовым.

                И.С.Тургенев
   
      Говорят, что в споре рождается истина –  но и об этом можно поспорить, потому что не всегда в результате спора появляется именно она, но зачастую, напротив, её так запутывают словесами, что  не поймёшь потом, где правда, а где её антипод.

   В разговорах и спорах  Лина не раз находила тому подтверждение, причём запутывать любила именно она (вообще-то не любила, но почему-то так получалось), Римма же, напротив, приводила не книжные, а жизненные и потому более прагматичные доводы.
   
  Римма Иосифовна на пять лет старше Лины. Невысокая, с тёмной копной кудрявых волос. Нос с лёгкой горбинкой. Яркие чёрные глаза – не глаза, а очи! Самые отпетые становились шёлковыми под этим взглядом. Можно было позавидовать  умению Риммы разговаривать: в её голосе всегда находилась нужная жёсткость, никогда не переходившая в грубость.

    Пережив сердечную драму, Римма надеялась вдали забыть всё, потому и согласилась поехать в глубинку. Обожая Есенина и Пушкина, музыку и театр, жаждала приобщить деревенских детей к культуре. А познакомившись с «англичанкой», интуитивно поняла: они будут не просто коллегами.
   
  Во многом эрудированнее и умнее,  без всякого романтического флёра или  спонтанной идеализации, Римма вовремя умела охладить «пылающие мысли» подруги,  цитируя  известные слова Базарова: «Друг Аркадий, не говори красиво».

    Ей нравилась эта увлекающаяся девочка (конечно, девушка, но по душевным порывам совсем девчонка!), нравилась её искренняя любовь к школе, детям, к литературе и вообще к книгам.  Она чувствовала в ней очень близкую по творческому духу натуру; да и стремление понять людей не по внешним проявлениям (то есть поступкам), но изнутри тоже вызывало уважение.

   В отличие от подруги, Римма яснее видела и понимала другую сторону жизни: ей пришлось уже не раз  вплотную  столкнуться с нечестностью и подлостью, поэтому   холод  скептицизма  отравлял сердце. Спасала ирония, а ещё работа, дети: сердце радовалось и оттаивало, видя глаза деревенских детей, смотревших с ожиданием и любовью.

    Зимние короткие сумерки плотными тёмными шторами закрывают окна.

   Прошёл ещё один день. Семейные учителя разбежались по избам. Дядя Коля в коридоре сбрасывает охапки поленьев у печей – надо протопить на ночь. В учительской одиноко, но уютно, тепло. Планы готовы, журналы проверены – пора…

    Ага, чьи-то шаги. Ну, конечно, это ещё одна полуночница покидает своё убежище – библиотеку. Так и есть – Лина, ну кто же это может быть, кроме неё?
   
    Добирается до любимого дивана, с наслаждением усаживается в любимый уголок. Диван жалобно скрипит, так что Римма, не удержавшись, усмехается:

- Даже диван на тебя жалуется.
- А ещё кто?
- А в десятом ты почему так много задала на дом? И диалог выучить, и упражнение сделать, и слова повторить.

- Бессовестные лентяи, - возмущается  Лина, - диалог - это их долг. Видишь, у меня даже стихи складываются в честь твоего любимого десятого, вечно ты их защищаешь.
- Я за справедливость. Когда они это успеют?

- Ты сама говорила, что если память не развивать, она атрофируется. И вообще учёные уже доказали, что человечество использует всего 10%  коры головного мозга, вот пусть и тренируют мозги.
- Надо всё делать постепенно. От переедания даже желудок  страдает.

- А от недоедания? – жалобно вопрошает Лина.
- От недоедания у меня есть печенье. Будешь?
- Ещё спрашиваешь! Давай.
- Всухомятку подавиться можешь.
- То-то  десятый будет радоваться. Но если серьёзно, Рим, они та-акие лентяи, кроме нескольких. Интересно, как в такой глуши, в таких условиях…

- Извини... Вот ты говоришь «в глуши»! А человек как личность разве только от внешнего окружения зависит?  Бывает, и в одних условиях  люди - а  настолько разные!  А в некоторых  вообще словно две или несколько личностей.
- Например?
- Пожалуйста! Вольтер, при всей гениальности, был необычайно скуп, а Лессинг, напротив, легкомысленно щедр, Данте фанатически религиозен, а Бетховен – вообще мучительно разорванная личность.
 
    Лина, прищурившись, задумывается ненадолго.
- Я вот иногда смотрю на кого-нибудь из учеников и думаю: «Понять бы ваши мысли!» А то ведь говорят одно – а что там, в этой, как говорит Толя Шкет, черепушке, ни за что не угадаешь. А жаль.

- Мы в моём десятом  придумали  классные часы «Расскажи мне обо мне». Выходят к столу по очереди, а остальные высказывают свое мнение о нём или о ней. Строго, объективно! Но чтобы без обид.

- Здорово! Ну и… были уже смельчаки?
- Были. Знаешь, получилось интересно. Правда, пришлось кое-кого останавливать от пошлых сплетен. Девчонки упрекали мальчишек за грубость, те  их – за лицемерие, но это в порядке вещей и даже очень полезно. Некоторые хоть задумаются, как они выглядят со стороны. А ещё  с днём рождения поздравляем –  радуются безмерно.

- А для тебя...скажи вот, Рим, какая жизнь лично для тебя интересна?

- Какая? - переспрашивает Римма и тут же отвечает: - Когда тебя любят,  стараются понять, поддерживают. Тогда интересно работать! Если этого нет, то и жизнь неинтересна.
 
   Её собеседница вздыхает, соглашаясь, смолкает, но ненадолго.
 
- Но разве это человек подчиняется жизни, а не наоборот?! - и в интонации   праведный гнев.

- Взаимно, - успокаивает её Римма. - Естественно, они влияют друг на друга  Вот если бы сейчас хоть на мгновение оказаться в Ленинграде!
 
   И столько боли было в её голосе! Глаза, обведённые тенями, потускнели, губы печально сжались. Казалось, сильная, несгибаемая  (такой она была  для всех  днём, на виду), она готова расплакаться. Лина обняла подругу за плечи:

- Вот спорили, спорили – и доспорились. Не раскисай. Тебя, знаешь, как дети любят! И я люблю. И... ещё один человек любит. - Лина лукаво заглядывает в глаза. Римма грустно опускает голову.

- Нет, конечно, я никогда не буду жалеть, что работаю здесь. Дети потрясающие, отзывчивые на добро, талантливые. Знаешь, что интересно – они не боятся высказать своё мнение. Говорить не умеют, речь косноязычна, иногда смех сдерживаю, но за всей корой – сердцевина искренности. И  ума. Вот смотри, проверяла сочинения и удивлялась: и смех и грех – всё перемешано.

    Римма снова  увлеклась. Две головы – светлая и тёмная – склонились над тетрадками.
- Вот отзыв о стихотворении Лермонтова «Пророк». Учти, это не Пушкинский, а Лермонтовский трагический пророк.  Читай вслух.

- «Это история человечества, которое упорно не хочет знать истину. Написано оно за несколько месяцев до смерти, пророчески для автора. Он погиб на глупой дуэли, и его чистые учения ушли вместе с ним, но нам остались стихи, рассказавшие о непростой жизни «одинокого странника». Умничка, как верно поняла! Это Люба Захарова. Хотя "глупая дуэль"... надо же так понять! Завтра поговорим на уроке.

- Я обожаю Любу! Она как сестра мне!
     Римма с понимающим вздохом смотрит в глаза.
 
  - А вот  об этом же стихотворении: «Основная идея – «Против толпы не попрёшь». Как тебе мнение Литовченко? Грубо. Но и он, увы, прав! 
    
- «В общем, это очень таинственное и трагическое произведение». Яша Арзамасов. Конкретно и верно, ведь и для меня там тоже не всё понятно. А  трагедия общечеловеческая – трагедия непонимания и в итоге - одиночества. Почти как здесь, в этом захолустье.

  Тут уж Лина возмущается:
- Как ты можешь так говорить? Разве ты здесь одна? А мы с Катей? А другие? А дети?  Ведь они любят тебя! Зачем же ты тогда приехала?      

- Приехала... нет, я потом расскажу. Но только тебе! А детей я тоже люблю. Но работа приносила бы бОльшую радость, если бы мне дали волю изменить многое. Рядом же всё время перестраховщик-директор! Да и  старые учителя не согласны менять стиль работы, бьют по рукам, поэтому трудно.

- Ты против трудностей? Разве бывает всё-всё  легко? - возмущается Лина.
 
- Я не против трудностей, но пусть они будут естественными, а здесь всё время искусственные из-за тупости, ограниченности. Меня  «прорабатывают» за танцы на перемене! «Как это учитель может с учениками танцевать – это неприлично» - передразнила она кого-то противным скрипучим голосом. – А я детям показывала, как полечку танцевать.

- И не обращай внимания: пусть бурчат. Ты сейчас просто устала. А мы к Новому году придумали  столько нового, интересного! Мальчишки танцуют матросский танец! Сюрприз, между прочим, для тебя.
- А ты и разболтала.
- Ой, я нечаянно, ты же не расскажешь?
- Ладно, не расскажу, - улыбается Римма.

      Они еще на улице хотели продолжать обсуждение, но снежный ветер залеплял глаза и рот... Начиналась метель. Благо, идти было недалеко.

    Боже, как тепло в избе – вот оно, счастье! За окном ветер свирепствует, воет. Декабрьская  ночь дрожит от холода, стучит в окошко, жалобно просит: «Пустите погреться!»   

            Продолжение  на   http://www.proza.ru/2017/08/26/567