Пушкин-лайт

   Жили-были старик со старухой у самого синего моря. Ну, не совсем ещё старик, и совсем ещё не старуха. А море, действительно, было самое синее. Жили они то ли в ветхой землянке, то ли в полуразрушенном блиндаже — самый модный тренд был в то время. Не совсем ещё старик ловил неводом ветер, а совсем ещё не старуха пряла нить его жизни. До сих пор всё понятно? Тогда за мной, читатель — туда, где на неведомых дорожках следы невиданных зверей.

   В одно прекрасное утро надоело не совсем ещё старику ловить неводом ветер, и решил он ловить неводом море. Пошёл не совсем ещё старик к синему морю, закинул невод и вытащил золотую рыбку системы «вуалехвост». Не знаю, как в твоём море, читатель, а в их самом синем море золотые рыбки системы «вуалехвост» говорили человеческим голосом. Вот рыбка и говорит:
   — Отпустил бы ты меня, отец. На что я тебе такая — несовершеннолетняя и тощая? А я бы за это тебе какой-нибудь дефицит достала. Могу кроссовки «Адидас», могу джинсы фирменные, могу палку копчёной колбасы. Много чего могу.
   — Э-э-э, милая, кроссовки, джинсы и колбаса нынче, как его... не аттрактивны, — вспомнил не совсем ещё старик нужное слово — А вот простое человеческое счастье устроить смогёшь?
   — Нет, отец, такому не обучена, — покачала головой рыбка, разводя плавниками — Мой максимум — это царские палаты с печным отоплением. Так что, отец, режь меня на куски, жарь меня с маслом...
   — Да что я, зверь какой? — сказал не совсем ещё старик — Ступай себе в синее море, гуляй там себе на просторе.   
 
   Сказал и отпустил рыбку. Просто так. Впрочем, в сказках ещё и не такое бывает.