Политические Страсти На Берегах Карибского Моря

Если кто-нибудь спросит Стью Джефферсона:

— Ей, Стью, сколько ты поднял денег на своём путешествии?

Он ответит не иначе как:

— Грёбанную, мать её, кучу пиастров.

Будучи капитаном американского судна, он провёл несколько сезонов в путешествии по Латинской Америке. Всё шло как нельзя лучше. Но в самый последний момент команда и её капитан исчерпали все запасы удачи.

Когда Стью посреди бела дня дрых в постели капитанской каюты, вдруг бесцеремонно и без предупреждения вбежал боцман, вскричав:

— Шторм!

Капитан вскочил с гамака и помчался наверх, крича на всю палубу:

— Аврал!

Выбежав на верхнюю палубу, Стью приказал боцману командовать матросами, а сам побежал к рулевому.

— Вахта! — крикнул капитан. — Я встану у руля.

Только когда Стью взялся непосредственно за управление судном, он увидел, как впереди за носом корабля весь небосвод покрылся тугими чёрными тучами, сверкала молния, а вдали виднелся не шторм и не буря, а ураган.

— Ха-ха-ха, ****ь! ****ный в рот! Ребят, если мы сегодня не сдохнем, то это будет самый весёлый день в моей жизни!

Капитан смотрел вперёд с горящими глазами, а внутри все поджилки тряслись, но ему нельзя было и виду подавать, что он боится. Если трухнёт он, команда уж точно не будет сражаться за амбразурами.

Развернув судно против порывов ветра и бушующих волн, Стью словно штурмовал одну водную стену за другой.

— Что Вы делаете?! — в истерике вскричал один из матросов, нервы которого не выдержали такого риска для жизни. — С ума сошли что ли?! Вы же нас сейчас на дно унесёте!

Стью со всей силы отшвырнул от себя матроса. Тот упал на лопатки.

— Отставить споли! Я знаю, что я делаю.

— Но мы же несёмся прямо в жерло вихрю!

— У тебя нет выбора, придурок. Тебе придётся мне довериться. А теперь бегом марш к боцману.

Действия капитана были грамотными и строго выверенными. Откажись от них — водой залило бы всё судно и заработанная куча пиастров стала бы вечным сокровищем океанского дна.

Весь день и следующую за ним ночь команда билась за право существования и вскоре была вознаграждена за свои старания.

Проспав порядка десяти часов как младенец после утомительного прохождения шторма, Стью проснулся, резко соскочив с постели, словно его настигло наваждение, навязчивая мысль. Мысль эта — нужно приниматься за работу.

Проблема в том, что накануне уже окончания шторма, корабль вдобавок ко всему встал на мель. Но всем было уже не до решения таких проблем. Никогда ещё прежде команда Стью Джефферсона не подвергалась такому испытанию.

Соскочил с постели Стью, судорожно вспомнив о крупных повреждениях в корупсе корабля, которые он наблюдал накануне.

Пока он спал, никто и не смел его беспокоить. Поэтому, когда капитан резко вышел из каюты со словами:

— Подъём! Инспекция! — и широченной улыбкой на лице, удивление и даже испуг матросов были закономерны.

Итог — 1) корабль глубоко сел на мель; 2) повреждения в корупсе настолько крупные, что судно ушло бы на дно. Вывод — все путешественники всё ещё живы только благодаря чудеснейшему совпадению двух катастрофических проблем.

Прежде чем снимать корабль с мели, необходим был капитальный ремонт. Помимо пробоин, сильно был вопреждён румель, паруса в большинстве своём изорваны в клочья, а часть провианта утрачена, часть испорчена.

Собрав в своей каюте офицеров, Стью начал обсуждать ситуацию. Правда, что здесь вообще было обсуждать? Всё равно был лишь один вариант. Для ремонта не хватало припасов — ни парусины, ни древесины. Поэтому было решено — часть команды сойдёт на берег, чтобы наладить контакты с местными жителями и попытаться сторговаться, пока другая часть команды будет вести ремонтные работы из того, что есть. Стью решил лично участвовать в высадке.

Оказавшись на суше, команда отправилась в глубины амазонских лесов, где нередко можно было наткнуться на испанские и португальские поселения, ныне ставшие частью независимых республик. Жители этих городков нередко занимались промысловой торговлю, поэтому идея эта не была такой уж и безнадёжной. Другое дело, искать приходилось в слепую, надеясь наткнуться на какого-нибудь из местных во время рыбалки, охоты либо лесоповала.

Но вместо этого, команда даже под руководством Стью заблудилась в бескрайних лесах Бразилии.

— Точно тебе говорю, нас покинула удача. Сначала шторм, а теперь заблудилась в лесах. Что будет дальше, одному только Богу известно. А он нынче не на нашей стороне.

Один из матросов, вечно настроенный негативно, обычно смешил команду, добившуюся таких успехов, о которых другие могли только мечтать. Но как только случается несчастье, любой плешивый параноик в глазах морально ослабших и лишённых воли людей становится пророком.

— Отстаивать! — рявкнул звонкий голос другого матроса.

Эрнест. Самый крупный моряк в команде. Последние четыре года Стью практически никогда не отправлялся в плавание без него. Когда и всей команде не хватало сил справиться с чем-либо, то с этим всегда легко мог справиться Эрнест. Когда моральный дух падал до предела, он делал такую всем взбучку, на какую неспособен был даже сам капитан.

— Эрнест! — крикнул Капитан.

— Сэр?

— Посоветоваться хочу.

— Да?

— Этот дебил всё-таки прав в кое-чём. Мы заблудились. Надо что-то делать. Ходить вокруг да около можно бесконечно.

— И что предлагаете?

— Как думаешь, может нам разделиться?

— Не советовал бы. Лучше бы нам всем вместе. А то ненароком ещё потеряемся. Я лучше вот, что предлагаю. Чтобы не ходить в одном направлении, не зная куда, давайте лучше исследуем землю вокруг нас. Не нашли выход в одном направлении, вернусь, пошли в другом. А то, может, мы вообще круги наматываем.

Стью направился в восточном направлении. Но не прошло и пятнадцати минут, как все упёрлись в крутой склон на берегу притока Амазонки. Перебраться через реку было невозможно, — сильный поток вод с дикими хищными животными в ней, — да и незачем. И следуя плану, группа начала возвращаться обратно.

Послышался шум.

— Стоять, — шёпотом скомандовал капитан. — Всем тихо.

— Что случилось? — спросил Эрнест.

— Тихо. Я слышал какой-то шум. Всем оглядываться. И никакого шума.

В полной тишине матросы начали прислушиваться и вглядываться в плотные заросли, скозь которые невозможно было ничего ни услышать, ни увидеть. Не увивать ничего, разве что кроме этих самых плотных лесов, от сырости покрывшихся мхом, тростника, лиан и покрытых зелёной краской лиц дикарей, незаметно подокравшихся к морякам, пока те пытались вглядываться в дали.

— Если вы не хотите закончить жизнь судьбой л’Олоне, то шевелите ногами быстрее! — кричал капитан, пока с пятнадцатью матросами бежал сквозь густые заросли амазонских джунгли, а вслед за ними шёл гул рассвирепевшей толпы аборигенов, гнавшейся за ними по пятам. Догоняющие их стрелы проносились мимо голов, чудом никого не задевая. Ещё несколько минут назад местная растительность не позволяла группе двигаться и с пешей скоростью, зная суровые законы джунглей и с опаской делая каждый шаг, а теперь они неслись, уже не думая о том, что под ногами могут быть воображаемые ядовитые колючки и смертельно опасные насекомые и земноводные. Выжившие бежали со скоростью леопарда, сокрушая на своём пути растительность и втаптывая в землю всех опасных животных.

— Капитан, куда дальше? — в панике спросил один из матросов, когда им удалось выбраться к берегу.

— Я не знаю! Куда мы вообще выбрались? Где наш корабль?

— Должно быть на юге, — предположил Эрнест.

— Ты уверен? — переспросил капитан.

— Скорей всего.

— Чёрт с ним. Побежали на юг.

Но не успели они пробежать и ста метров, как толпа аборигенов начала выползать из джунглей со всех сторон. И с юга, и севера, и тем более уж с той стороны, откуда команда бежала.

— Твою мать! Как их много. В море! Все в море! Живо! — крикнул капитан и первым же нырнул в воды беспокойного Атлантического океана, а команда за ним.

Стрелы дикарей пролетали вокруг, но так никого и не задели. Слишком уж никудышными стрелками были местные жители.

— Стойте! Стойте! — крикнул кто-то из матросов сзади. — Смотрите!

Все обернулись назад и обнаружили, что дикари, всю жизнь прожившие в лесах, несмотря на опасность Амазонки, проплывающей по соседству с их домом, боялись вод океана.

— Они что? Бояться воды? — удивился один матрос.

— Даже на мелководье бояться сойти, — удивился другой матрос.

— Скорей всего у них на этот счёт какие-то суеверия, — предположил Стью. — Дикарские религии нередко из обычных вещей делают что-то слишком фантастическое. Нам же на руку. Пойдём по мелководью на юг. Может, наткнёмся на корабль.

Спустя несколько часов хождений вдоль пляжа, команде наконец-то удалось выйти к своему кораблю. Забравшись на судно, к Стью тут же сбежались офицеры.

— Ну что? — спросил он у них. — Готовы сниматься с мели?

— А как же?.. — в панике спросил боцман.

— Ладно, объясняю. Выйдя на сушу, мы столкнулись со стадом аборигенов. Как можно догадаться, из-за огромнейшего по объёмам языкового и культурного барьера, нам не удалось с ними ни о чём договориться.

— Но как же мы отправимся путь без парусины? И без припасов? Мы и двух недель не продержимся в плавании, — в ужасе заключил навигатор.

— Да и дыры в корпусе заделаны ненадлежащим образом. Я не уверен, что, сняв корабль с мели, он не пойдёт на дно, — добавил плотник.

— Отставить панику, — перебил всех капитан. — Зайдём в ближайший же порт. Больше у нас других вариантов нет. Хотя нет, могу вам предложить лично отправиться к голодным каннибалам. Может быть, у вас уровень дипломатии выше, чем у меня.

— В испанские колонии нам путь закрыт, — сказал навигатор. — Поэтому выбор не велик. Либо к французам, либо к англичанам.

— Ну и кто же ближе? — спросил капитан.

Ближе оказались британцы.

Небольшое поселение, часто не помечаемое на популярных картах, известное узкому кругу мореплавателей. В том числе и навигатору, который будучи кадетом служил на британском флоте. В то время не было более престижного места для прохождения обучения. С тех времён он приобрёл не только навыки, но и уникальные знания, коих не получишь на борту американского судна.

Поселение находилось на одном из крупных островов антильского архипелага, скрываясь между глубин тернистых лесов и вулканических образований. Пробраться к нему, не оставляя судно у берегов острова без присмотра, можно было только по узкой реке. А для этого требовался либо знающий фарватер навигатор либо местный лоцман. Именно за последним и отправился навигатор в сопровождении пары матросов, встав на якорь и высадившись на берег.

Во время стоянки, капитан находился в своей каюте, как вдруг раздался стук. После чего внутрь просунулась голова боцмана.

— Сэр, можно?

— Конечно, заходи.

Его лицо было необычно взволнованным.

— Что случилось?

— Я хотел поговорить на счёт команды.

— Ты чем-то обеспокоен?

— Да. Боюсь, команда, которая в последнее время и без того достаточно тяжело переживает неудачи и потери, может в результате выхода на сушу сорваться.

— И что тогда? Начнут пить да по бабам ходить? Ну и что? Выплеснут пар. Это куда лучше, чем бунт на корабле. Разве нет?

— Да. Только вот, я не уверен, что после этого нам удастся собрать команду обратно в рабочее состояние. И на сколько тогда мы здесь задержимся?

— Не знаю. Может, на пару дней, а может, на неделю. Но какая разница? Ну не пойдут с нами дальше в плавание сколько то человек, и что? Трагедия что ли? Ты сам подумай. Нам тут плыть то всего пару недель осталось. Много людей не нужно. Мне главное, чтобы бунта на корабле не случилось. Кому не нравятся условия, останутся в порту. А те, кто хотят вернуться домой, до конца путешествия будут самыми примерными матросами. Этого мне и достаточно.

— Ну как знаете, — недовольно согласился боцман и покинул каюту.



Этой ночью чернокожий лоцман Чарли в очередной раз проснулся из-за дурного сна. Рядом с ним спала его жена. Лондонская красавица, вынужденная бежать от своей богатой семьи, из-за слишком властного отца, прихватив с собой «приданное», как она считала, полагающееся ей за все годы страданий от отцовского деспотизма. Бежала она вместе со своим возлюбленным, как можно дальше, куда не дотянутся лапы отцовского влияния — на далёкие острова британской колонии, откуда в случае чего рукой подать и до Латинской Америки. Они вступили в брак под сенью церковно-протестантской длани, уже будучи далеко от того, что раньше считали своим домом.

Дурные сны снились ему всю жизнь, но крайне редко, в исключительные моменты его жизни, когда он начинал чувствовать себя недостаточно безопасно и уверенно. Эти кошмары порой были напоминанием, что в любой момент может случиться что-то, что оборвёт его счастливую жизнь в браке. А иногда эти сны были предчувствием, предупреждением, что что-то плохое может вот-вот случиться.

Впрочем проснулся он так рано не напрасно. Ранним утром к нему наведался сторожевой.

— Привет, для тебя там есть работа, — сказал он.

Так как поселение расположилось не самым лучшим образом, посещение мореплавателей в эту часть мира случается достаточно редко. Это Вам не Тортуга или Порт-Роял. Здесь и ста человек навряд ли удастся насчитать. Тем не менее раз через раз сюда кто-нибудь да прибьётся. А тогда без помощи лоцмана не обойтись.

Для Чарли это было скорее подработкой. Как и любая работа в этом городе. Жена восхищалась им. Он столько всего знал, столько всего умел, что, пожалуй, не было работы, которая могла бы его напугать. Возвести дом? Без проблем. Отремонтировать судно? Не составит труда. Годы проведённые в качестве матроса навели в его голове безупречный порядок.

Сторожевой отвёл Чарли к причалу, где его ждали отправленные капитаном Джефферсоном навигатор в сопровождении двух матросов.

Увидав перед собой негра во плоти, лица всех троих превратились в наглядную иллюстрацию удивления и брезгливости, будто им только что каждому пришлось откусить по куску лимона. Чарли не придал этому значения, а, возможно, просто и не заметил.

Без лишних слов все впятером забрались в небольшую шлюпку и отправились на борт корабля. На протяжении всего пути стояла гробовая тишина. Хотя и не было ни слов, ни эмоций, ни негативных взглядов, всё равно что-то заставляло Чарли чувствовать себя лишним. Поднявшись на борт, лоцман почувствовал злые взгляды моряков, которые словно кинжалы упирались в его спину. Они смотрели на него как на мелкое дикое животное.

Этот фарс пресёк капитан, вышедший на палубу, крикнув:

— А ну живо все за работу!

Затем подойдя к навигатору, Стью спросил:

— Что это ещё за херня?

Капитан обратился к своему подчинённому как можно тише, чтобы не смущать поднявшегося на борт гостя, но вместе с тем на лице у него сияла ненависть по отношению к нему.

— В том поселении нет больше других лоцманов. В Великобритании уже пару десятков лет как отменили рабство. Поэтому у них и нет иных вариантов, кроме как мчаться в колонии на поиски работы.

— Ты давай мне эти сказки не рассказывай. На этом судне все в прошлом давали присягу американскому флагу. Америка не кончается на границах штатов. Она здесь. Она там, где нигерам нет места.

— Зачем идти на такие принципы? Во Франции тоже рабства нет. А негров у них куда больше. Можем отправиться в их колонию. Там где живут одни негры.

Убедив своего расистски настроенного капитана на работу с человеком другой расы, навигатор позволил судну начать преодолевать местный фарватер.

От Чарли требовались активные действия по маневрированию в плавании. Но все эти взгляды… Оглядываясь по сторонам, лоцман замешкался и начал топтаться на месте, совсем позабыв о своих обязанностей. Слишком увлечённый мыслями о самосохранении, он прошляпил сужение реки и поставил корабль на мель.

— Ты что, ублюдок черномазый, делаешь то! — крикнул кто-то из матросов, в чьи обязанности было на тот момент драить палубу, ничего не ведая в науке мореходства.

Конечно, вскоре всё по той же технологии вывода судна на крен, перетаскивая всё содержимое трюма из стороны в сторону, удалось продолжить путь. Но Чарли выглядел ещё неувереннее, сжавшись до крошечных размеров. К страху получить по морде за какие-либо излишние действия прибавился страх пробить обшивку корабля столкновением с подводными камнями.

Преодолев реку и войдя в бухту внутренних вод острова, у которого и примыкал портовой город, судно вошло в местную верфь для ремонта.

— Ладно, сколько с нас? — спросил у городового интендант.

— Пятьдесят пиастров.

— Чего?! За что? Ваш нигер на мель посадил судно. Не многовато ли вы загибаете ценник? — возмутился интендант.

Сойдясь на 25, все присутствующие на борту корабля тут же сошли на сушу и направились каждый по своим делам.

Возвращаясь обратно к себе, Чарли старался как можно тише войти в дом, чтобы не разбудить жену. Но неожиданно обнаружил, что она уже на ногах. Он столкнулся с ней у входа, когда она вышла к нему, чтобы встретить, и спросила:

— Как отработал?

И тут они встретились взглядами. Чарли считал своим долгом оберегать жену от своих проблем. Но этот взгляд... — он всегда всё портил. Глаза не умеют лгать. Мы отводим взгляд каждый раз, когда лжём или не знаем правильного ответа. Супруга быстро распознала разочарование во глазах мужа.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего особенного, — ответил Чарли. — Просто тяжёлый рабочий день.

— Рабочий день? — улыбнулась она. — Едва только солнце взошло, а я только-только проснулась, а ты уже успел где-то заработать?

— Сама же знаешь, здесь нет свободного от работы времени. Как только выпадает какая-нибудь халтура, я не думая берусь за неё.

— А чего тогда такой расстроенный?

— К нам в порт вошли американцы. А ты сама знаешь, как у них там, в штатах, относятся к неграм. Всё время, что я находился на их корабле, я чувствовал себя дичью в клетке с дюжиной хищников. В таких случаях надежда остаётся только на то, что хищники раздерутся между собой прежде, чем жертва будет поймана.

— Ну ты чего? Какая же ты жертва? — спросила жена, подойдя к Чарли и крепко обняв его. — Я никогда в жизни не вида мужчин более сильных, чем ты. Тебе ли бояться этих американцев?

— Ладно я. Главное, ты аккуратнее, ладно?

— А мне то чего беспокоиться? — удивилась жена.

— Кто знает, сколько эти янки пробыли в плавании? Напьются и до проститутки не дойдут, если ты им на глаза попадёшься.

— Да ладно тебе. Я всё время здесь, в хозяйстве. Из дома выхожу только к огороду. Тебе незачем беспокоиться.

Домой Чарли вернулся только, чтобы перекусить и немного вздремнуть, всего минут пятнадцать – двадцать, а затем незамедлительно уйти в мастерскую.

Приехав в это безопасное от лондонской суеты место вместе с прихваченным приданным тогда ещё будущей женой, они приобрели трёхэтажный домик с прилегающим участком земли в два гектара с тыльной стороны и пять метров от парадного входа. Чарли забрал себе эти пять метров, чтобы посадить на них саженцы игри.

Второй этаж был отдан под кухню, столовую и гостиную комнату, а третий под спальную и рабочий кабинет, то есть по три комнаты на каждом этаже. Но первый этаж Чарли забрал себе и оборудовал его под столярную мастерскую.

Здешний закон был таков, что, приобретая определённый дом, вместе с ним ты становишься владельцем, грубо говоря, визуально бесконечной территории с тыльной стороны здания, которая ограничена всего 10 метрами в ширину. Таким образом эти самые два гектара распространялись только на землю между участком и лесным массивом, но сам лес по ширине в десять метров также был собственностью супругов.

Поэтому первым делом Чарли возвёл небольшую лесорубную мастерскую у самого подножия леса. По древесине заказов было куда больше, чем по мебели, поэтому большую часть времени Чарли был дровосеком, а уже в меньшей степени столяром. Однако работать с деревом ему нравилось куда больше, потому что в этом было хотя бы какое-то творческое занятие, а не исключительно механическое. Но нередко он создавал мебель без предварительного заказа, просто складируя её, а затем продавая на различных колониальных ярмарках, до которых она добиралась на торговых кораблях.

Чарли отправился в мастерскую на первом этаже, чтобы доделать очередную дверь. Работал британец быстро и уже к полудню он практически всё закончил, не зная, за что браться теперь. Как вдруг, словно знамение, в мастерскую наведался владелец верфи.

— Чарли, привет.

— Здравствуйте, мистер Гариссон.

Чарли всегда учтивым в общении с людьми. Особенно с теми, кто был вдвое старше его.

— Слушай, у меня есть работа для тебя, интересно?

— Опять с этими американцами?

— Нужны люди с мозгами для ремонта их судна. Только на сей раз команды уже не будет на судне. Ты сможешь спокойно трудиться без всяких распрей с ними.

— Сколько платят?

— Семьдесят пиастров за рабочий день. Сколько потребуется, столько работай. Заплатят за каждый день работы.

— Хорошо. Когда приступать?

— Если можешь, то хоть сейчас.

— Отлично. Сейчас так сейчас. Только мастерскую закрою и сразу же на верфь.



Прошло несколько дней.

Капитан Стью Джефферсон снял комнату в местной таверне и не покидал её, кроме случаев крайней нужды. Как правило, нужда эта заключалась только в том, чтобы выйти к владельцу таверны и возмущённо потребовать от него порасторопнее выполнять свою работу. Ибо пиво и мясо могут подождать Стью, но Стью их ждать никак не мог.

Боцман боялся, что в нужный момент будет невозможно собрать команду, но, как оказалось, тяжелее всех будет собрать капитана. Заядлого пьяницу, которого никак не пробирал алкоголизм. Он способен был держаться целыми месяцами без выпивки, но как заколдованный начинал неустанно пить, как только оказывался на суше.

Боцман вместо того, чтобы как все спустить деньги на бухло и шлюх, решил взяться за подработку в одном из местных магазинов. Вариантов было не так уж и много, учитывая численность населения в городе. Однако стоит заметить, что и боцман был человеком с характером и достаточными навыками. А иных просто и не берут на службу да и на такую должность.

То есть последние три дня он был не только кристально трезвым, но пребывал в неустанном физическом напряжении, без которого уже и жить не мог. Как вдруг посреди погрузочных работ, на которые он нанялся за 9 пиастров в час, его прервал городовой.

— Вы боцман американского судна?

— Допустим.

Боцман настороженно положил груз на землю и посмотрел в растерянные глаза старожилы.

— Что случилось?

— Я никак не могу найти вашего капитана. Вся ваша команда настолько пьяна, что не может ничего адекватно ответить.

— А Вы чего от них ожидали?

— Мне нужен ваш капитан.

— Знаете, можете поверить мне на слово, он сейчас ни чуть не в лучшей форме. Наверное, я единственный из американцев на этом острове, кто сейчас не пьян и без похмелья. Так что лучше говорите со мной. А что случилось то?

— Кто-то убил нашего лоцмана Чарли.

— Того чернокожего то? И что?

— Как это и что? Нужно что-то делать. Это по-любому кто-то из ваших убил его!

— Послушайте, не знаю как у вас в Британии, но у нас в США правовое государство, принципы которого гласят, что никто не может быть ни в чём обвинён без весомых доказательств вины. Про презумцию невиновности не слыхал? Доказательства где?

— Да, есть. Ваше происхождение. Вы намерены что-либо предпринимать или нет?

— А что я сделаю то? Могу только за себя сказать. Я этого Чарли с выхода на землю даже не видел. Уж я то точно его не убивал. Отвечать за других не могу и не хочу.

— Тогда я вынужден буду вызвать адвоката. Чарли верно служил нашему городу. Он является безвозвратной потерей для всех местных жителей. Мы начнём судебное дело против вас.

— Хорошо. Хотите, чтобы я уведомил об этом капитана?

— В этом нет необходимости. Адвокат сам уведомит вашего капитана об обвинениях, которые будут выдвинуты в его адрес.

Когда городовой ушёл, боцман перетащил ещё несколько ящиков с места на место, после чего плюнул и помчался вслед за этим негодяем, на верфь.

Внутри его попытался остановить владелец верфи:

— Эй-эй-эй! Куда Вы? Вам сюда нельзя.

— В смысле? Как это нельзя? Это мой корабль. Я боцман. Если что-то произошло на моём судне, моя обязанность быть здесь первым.

— Всё равно. Не велено пускать.

— Не велено? Кем? И кому? Тебе? Послушай сюда, я сейчас так или иначе поднимусь на это судно. Любой ценой. Если для этого мне потребуется избить и сбросить тебя в море, что ж, я сделаю это без промедления и не размышляя. Так что, я иду наверх, а ты, если хочешь, можешь попытаться остановить меня.

Боцман отпихнув владельца верфи, направился к судну, а тот и не стал препятствовать, лишь пробубнил себе что-то под нос.

Кровь. Сколько ты не воевал бы, сколько смертей в своей жизни не видел бы, никогда не привыкнешь к ней. И речь вовсе не о панике, возникающей в первый раз. Речь о том, что невозможно добиться того безразличия к ней, которым обладают те же врачи, сколько бы ты сражений не прошёл. И это правильно. Без чёткой черты между нормальным и сумасшедшим, мир погрузился бы в ещё больший хаос, чем то, что он из себя представляет поныне.

— Этой не просто убийство, господин боцман, — сказал городовой. — На теле бедняги десятки, сотни колотых ран по всему телу от головы до пяток. Всё тело покрыто ими. Даже в пах раз десять ударили. Убили просто со звериной жестокостью.

— Хорошо, а от меня Вы чего хотите? Почему Вы решили, что именно мои ребята убили вашего нигера?

— А это и по взгляду было ясно. У нас в городе Чарли регулярно помогал каждому и мотивов для убийства ни у кого не было. Теперь город без него как без рук. Плюс, не так много у нас людей, кто способен одолеть силача Чарли да ещё и нанести ему такие глубокие раны в таком то количестве. А самое главное, у кого ещё, кроме владельца верфи, меня и членов вашей команды есть доступ к кораблю? Местных мы сюда не пускаем. А владелец верфи сам нанял Чарли на работу, ему незачем его убивать.

— Это только официально Вы сюда никого не пускаете. А кого мог сюда провести как владелец верфи, так и сам Чарли, ещё неизвестно. Может, он тут выпивал с кем-то, а в порыве пьяных разборок собутыльник зарезал его. Столько ран мог только пьяница нанести. Тем более, что Ваши запреты не распространяются на тайное проникновение на территорию.

— Да-да, так можно рассуждать бесконечно. Посмотрим, что скажет лондонский адвокат.

— Даже так? Вы решили вызвать сюда столичного юриста? И сколько он будет добираться?

— Не беспокойтесь. Это территория Великобритании и наше правительство не позволит американцам убивать наших граждан. Адвокат прибудет экспресс-пароходом.

Городовой устал дискутировать с боцманом и, закончив их бесполезный диалог, покинул судно. Боцман же, недолго поглядев на охладевшее тело мертвяка с открытыми безжизненными глазами, сказал лишь расдосадованное:

— ****ь. Вот же сейчас начнёться то.



Английский адвокат — английский не по происхождению, а по воспитанию, манерам и менталитету, — прибыл через несколько дней, в самый канун похорон чернокожего Чарли. К тому моменту боцману так и не удалось достучаться до капитана, чьё проклятье заключалась в необузданном пьянстве. А городовой тем временем составил все необходимые бумаги, по которым столичный юрист впоследствии смог сделать соответствующие заключения.

Лондонский юрист в отличии от местной стражи церемониться не стал и направился непосредственно к самому Стью Джефферсону.

— Где остановился капитан американского судна? — спросил юрист у владельца гостиницы.

— В пятом номере.

Адвокат долго ещё бился в дверь кулаком и ногой в ожидании, когда наконец-то ему откроется дверь. Но как только он добился своего, капитан Стью обнаружил перед собой на пороге гостиничного номера очередного чернокожего британца.

— Ничего себе. Чарли, это ты? Или королева решила прислать в эту дыру запасного нигера?

Адвокат улыбнулся:

— Смешно... К Вашему сведению, как адвокат я представляю интересы этого города. Члены вашей команды жестоко расправились со свободным гражданином Великобритании.

Стью слушал запасного Чарли с опьянённой жестокостью на лице и вдруг прервал:

— И что? Бывает. Тупые нигеры дохнут. Ты не знал?

— Вот Вам повестка...

— Да пошёл ты!

Дверь захлопнулась.

Но адвокат сдаваться не собирался. Подойдя к владельцу гостинницы, он спросил:

— У Вас есть свободные номера?

— Да.

— Есть номера по соседству с пятым?

— Да. Шестой номер свободен.

— Могу снять?

— Как Вам будет угодно.

В следующий раз он встретился с капитаном, когда тот решился выйти наружу, чтобы в очередной раз напиться, но уже в компании своих верных бравых матросов.

Всё это время адвокат проводил дни за днями в порче бумаги на различные письма, ведение дневника и создание материалов для своего научного трактата по философии. Каждый перспективный гражданин, работающего в частной практике, работает только благодаря своему имени. Если у тебя нет фундаментальных научных трудов, тогда у твоего имени нет и авторитета. Поэтому это являлось своего рода самоцелью. Только вот у юриста, родители которого были детьми рабов, семейное воспитание было несовершенным, а образования недостаточно. Так что, как бы он не старался, вся эта графомания по прежнему оставалась просто порчей бумаги.

Когда Стью вышел к своей команде, шум поднялся на всё поселение. Никто и никогда не умел так бухать, как Стью Джефферсон. Это был настоящий бич всех трактиров и ангел производителей спиртного.

Американцы во многом впитали в себя эмигрантскую ментальность при британско-ирландском происхождении. Но их бары были далеки от культуры английских пабов. О чём, видимо, нечаянно забыл столичный юрист. Иначе по какой ещё причине он, британец африканского происхождения, являющий собой воплощение всего ненавистного американскому гражданину, пошёл бы на рожон?

— Капитан Стью!

— О! Нигер! Ты вернулся.

— Я требую от Вас дать ответ!

— Пошёл к чёрту, черномазый.

— Я тогда вынужден буду Вас арестовать. Если потребуется, вместе со всей командой.

— Ха-ха-ха, ну попробуй.

Адвокат под свист пьянствующей толпы американцев покинул таверну.

Для посещения ратуши было уже поздно. Никто не навещает мэра в столь позднее время. Да и в последние пару лет его уже давно никто не беспокоит. Восьмидесятилетний назначенец не мешает городу жить без его непосредственного руководства, а горожане не навязываются к старику со своими проблемами. Можно сказать, идеальный выход на пенсию. Негласный общественный договор. Никакой анархии и никакой власти — идеальное воплощение либерализма или, если можно выразиться, социализма, так как всё не так плохо, как могло бы быть в отсутствии сильной власти, люди помогают друг другу, но тем, кто сам виноват в своём положении, придётся самостоятельно выкарабкиваться из проблем.

Британец отправился в крепость на разговор с её начальником.

Подойдя к деревянным вратам, адвокат три раза со всей силы стукнул об них сапогом, после чего открылись ставни и выглянула грязная рожа пьяного мушкетёра:

— Кто?

— Я прибыл из Лондона по распоряжению его правительства для возбуждения дела против американцев, убивших местного жителя. Мне нужен начальник крепости.

— Зачем?

— Преступники отказываются подчиниться требованиям закона.

— И что?

— В смысле «И что?»? Немедленно открывайте мне вход, иначе Вы тоже будете осуждены за неподчинение.

— Хорош-хорош. Документы предъявите.

Адвокат, вынув из своего внутреннего кармана документы, подтверждающие его личность и полномочия, передал их сторожевому, после чего спросил:

— Тебе то на кой чёрт эти документы? Ты же пьян, чёрт возьми! У тебя же все буквы сейчас начнут так расплываться, что у тебя голова аж закружится!

— Правда, так и есть. Но попрошу, таков закон.

Вернув обратно документы, сторожевой впустил адвоката внутрь и вскоре последний уже был в кабинете у руководителя крепости. Это был нетрадиционный типаж мужчины, работающего на должности начальника. Никакого свисающего до колен брюха. Никакой сонливости в глазах. Только уверенность и стойкость, как у слона на шахматной доске.

Выслушав историю, начальник встал из-за стола и сказал:

— Хорошо, мистер адвокат, поступим так, как Вы считаете нужным.

Взяв с собой взвод солдат, начальник крепости окружил таверну, в которой полным ходом продолжалось типичное американское веселье. В сопровождении столичного юриста и пары мушкетёров, начальник крепости вошёл внутрь и обратился непосредственно к капитану Джефферсону:

— Сэр, прошу прощения, что я вынужден отвлекать Вас от отдыха, но меня и весь город беспокоит то, что Вы игнорируете законные требования лондонского адвоката по делу об убийстве нашего лоцмана. Могли бы Вы объясниться?

— Ничего себе! Этот грёбанный нигер поднял на уши весь город! И даже городские псы сорвались с цепи, лишь бы наказать неугодных им американцев.

— Сэр, попрошу...

— И ведь никто не подумал, что убийцей мог быть кто-то из вас, британцев. Вы же народ хитрый, в отличии от нас, американцев, примитивных сынов фермеров и ремесленников. Если бы мы хотели убить вашего нигера, то церемониться не стали и сделали бы это ещё на пути в порт. А вот вы, хитрые и наглые англичане, только так и умеете, убивать людей, подставляя других и под прикрытием ночи.

— Можете считать как угодно, тем не менее Вы на законное требование адвоката ответили отрицательно и с агрессией.

— Потому что нигер не может быть уполномочен. Как же Вам не понять, что человеческая одежда не делает животное человеком. Вы ещё скажите, что судьёй будет ваша местная передовая свиноматка.

— Так, всё, мне это надоело! Вы отказываетесь подчиниться?

— Допустим, и что дальше?

— Тогда вы арестованы вместе со всеми членами команды.

— А кишка не тонка?

— Здание окружено вооружёнными солдатами. Если вы не подчинитесь, мы просто Вас расстреляем.

— Вместе с другими посетителями кабака?

— Вы про тех четырёх постоянных посетителей кабака? Так они уже давным-давно смылись при первом же нашем появлении. Оглянитесь вокруг, здесь никого нет, кроме нас.

— Тогда вынужден признать, бойня неизбежна.

— Да в жопу ваши разговоры! — крикнул один из матросов.

И, схватившись за бутылку, ударил ею со всей силы по голове чернокожего адвоката, от чего тот тут же потерял сознание.

Началась потасовка.

Вскоре стоящие снаружи вооружённые мушкетёры услышали крики и выстрелы внутри здания.

— Как ты думаешь? — спросил один у другого. — Что там происходит?

— Не знаю, что там происходит сейчас, но у меня такое ощущение, что переговоры прошли не лучшим образом.

— Может нам вмешаться?

— Думаю, не стоит. Кто знает, может, им всё-таки удастся договориться?

Начальник крепости первым вышел из таверны. На своих плечах он держал истекающего кровью адвоката.

— Взвод! Арестовать всех посетителей бара! — отдал приказ он.

Словно оцепеневшие, — не от ужаса, а от сонливости, — мушкетёры, услышав звонкий голос командира, беспорядочно, запинаясь и сваливаясь с ног, побежали в таверну. Командир не стал дожидаться окончания всего этого действия и, взяв на руки адвоката, побежал в фельдшерский пункт.



Когда новость дошла по Вашингтона, президент США в овальном кабинете Белого Дома лежал на диване возле камина и дремал, закрыв свежей утренней газетой лицо от лучей утреннего солнца. Газетой, в которой никогда не освещали важные события последнего дня. Газетой, которая знала, что на кого работала. Которая знала, что готовит новостную ленту для президента. Знала, насколько ему важно сейчас думать, что он не такой уж и безнадёжный президент, как о нём говорят его политические соперники.

Президента разбудил хлопок двери. В кабинет вошёл глава аппарата Белого Дома. Близкий товарищ президента ещё со времён его работы в Сенате. В том самом Сенате, где сам президент до победы на выборах пробыл двенадцать лет. И последним жестом прощания со своим прежним местом работы было продавливание кандидатуры своего друга на пост главы аппарата Белого Дома. Он готов был идти на всё, лишь бы не остаться в окружении лицемерных политиканов, которые никогда не будут с ним честны.

— Господин Президент!

— А?! Что? О Господи. А ведь так хорошо спалось...

— Господин Президент.

— Ну что? Говори уже.

— Плохие новости с Антильских островов.

— Откуда?

— С островов в Карибском море.

— А что случилось?

— На одном из островов британской колонии была задержана команда американского гражданского судна.

— Что? Что за бред?

— Детали событий ещё неизвестны, но по предварительной информации — произошёл конфликт между американцами и британцами на расовой почве.

— Ладно. Подготовь мне всю информацию по этому поводу. И пригласи ко мне госсекретаря и военного министра.

Тёмная лошадка. Так прозвали действующего президента во время съезда Национального Конвента Демократической партии США. Потому что о его кандидатуре в первых раундах голосования никто и не задумывался. Он появился неожиданно для всех. На фоне вигов, быстро теряющих остатки политической репутации, демократы были воплощением национальной элиты. Среди нескольких великанов политики сложно было определить одного наиболее достойного. Скорее наоборот, найти одного достаточно непопулярного, мягкого и незначительного, чтобы тот был марионеткой великанов.

Но если в кандидатом в президенты демократы определялись долго и мучительно, то с должностью вице-президента никаких проблем не было. Тёмная лошадка из Нью-Гэмпшира, яркий представитель американского севера, нуждался в представителе южных штатов. Хотя сам он этого ещё не понимал, зато партия всегда знала, что лучше стране. Этим американцы мало чем отличаются от коммунистов.

Однако, будучи уже избранным, будущий вице-президент неожиданно для всех заболел какой-то неизвестной болезнью и по рекомендации лечащего врача отправился на отдых на Кубу. Но болезнь не отступила перед праздным отдыхом и тропическим климатом. Политик вынужден был принимать присягу в Гаване. Но не прошло и больше месяца со вступления в должность, как болезнь взяла своё. И проблема с вице-президентом разрешилась сама собой. Собственно, поэтому ни на одном важном политическом собрании не было вице-президента.

— Ну и что делать будем? — спросил президент у собравшихся министров.

— Игнорировать нельзя, — сказал государственный секретарь. — Рейтинг администрации среди населения чуть выше сорока процентов, а до выборов осталось меньше шести месяцев.

— Чего вы все мне постоянно тычете этим рейтингом. Кто составляет эти рейтинги? Нью-Йоркские газеты? Спросите у этих журналистов лучше, если народ так нас не любит, за кого он будет голосовать? За радикальных традиционалистов с Юга? Или за вигов? Не смешите меня. От партии уже практически ничего не осталось.

— А что на счёт республиканцев? — спросил военный министр.

— Республиканцы? Осколок вигов. Хуже. Изгои вигов. Разве они что-то из себя представляют?

— Не иронизируй. Выборы в Конгресс в прошлом году для них были лишь первыми. С каждым днём растёт рейтинг их лидеров. Если не виги, то чей кандидат на президентской гонке будет главным оппонентом? Республиканской партии. Путь даже это ничего не значит для президентских выборах, рейтинг кандидатов-республиканцев в Конгресс от этого значительно выиграет. Наша задача в чём? В удержании власти или в обеспечении себе политической свободы? Быть президентом США под контролем республиканского Конгресс — идея плохая.

— Вы вообще к чему мне всё это рассказываете? Причём тут выборы?

— Как это причём? Сейчас любое политическое событие будет тесно связано с повесткой дня, от которой зависит судьба не только нашей партии, но и нашей с вами, господа, политической карьеры.

— И что же? Вы предлагаете использовать проблему в британской колонии в угоду нашей предвыборной кампании?

— Конечно, — в один голос сказали министры.

— Вопрос только в том, как это всё обыграть, — дополнил госсекретарь.

— И что вы предлагаете? — спросил президент.

— Ну здесь есть явно два варианта. Дипломатический и силовой.

— По-моему, тут всё очевидно, — сказал военный министр.

— И что же тебе очевидно? — спросил президент.

— Силовой вариант и точка. Народ любит, когда правительство показывает силу. Они чувствуют себя причастными к этому, следовательно, и себя чувствуют сильными. Это здорово сыграет по эго.

— Я не спешил бы так категорично сводить всё к одному сценарию, — сказал госсекретарь. — Я больше склоняюсь к гибридному варианту. Стоит проявить силу, но исключительно для дипломатического давления. А также привести войска в боевую готовность на случай какой-либо провокации со стороны британцев. Дело в том, что если мы будем просто применять силу, британцы привлекут на свою сторону дипломатический корпус ряда европейских стран, от связей с которыми зависит наша экономика. Но с другой стороны, без проявления силы мы не сможем диктовать свои условия британцам.

— И что же делать тогда? — спросил президент.

— Вам решать. Но без поддержки европейских стран, в первую очередь Франции, нам не удастся давить на королеву.

— Наполеон III сейчас ведёт войну вместе с британцами против России, — заметил военный министр. — Вы думаете, французы поддержат нас в разгар осады Севастополя? Это бред. Их интересы там важнее интересов тут.

— И что же нам делать? Искать поддержку в лице России, которая вот уже тридцать лет под пятой Николая I уничтожает всякие задатки демократического общества? Ему мало было декабристов, он ещё и в Европе революционеров уничтожал в сорок восьмом году. Каков шанс, что убеждённый монархист выступит в защиту демократической республики на другом конце света?

— Сорок восьмой, — усмехнулся военный министр. — Год той самой революции, которая поменяла одного французского императора на другого? Нет. Я полагаю, что британцы достаточно умны, чтобы не обращаться за поддержкой к своим союзникам по войне с Россией. Потому что ни один из европейских монархов сейчас не будет взирать на проблемы на другой части света. Как бы мы не поступили, всем будет наплевать.

— Так, ладно, что из себя представляет эта колония? Небольшой город, правильно понимаю? — спросил президент.

— Так точно, — подтвердил военный министр.

— Тогда вышлите военный фрегат к берегам этого острова. Пусть возьмут его в блокаду. А ты тем временем, — обращаясь к госсекретарю, — свяжитесь с нашим послом в Лондоне. Пусть передаст наши требования. Во-первых, немедленно отпустить наших ребят вместе со всем их имуществом, которое, я уверен, у них конфисковали. Во-вторых, потребовать компенсацию. Допустим, пусть будет, 25 тысяч долларов. Ну это так, для торгов. Посмотрим на их реакцию, а уже потом будем решать, что делать.

— Господин президент, — обратился военный министр.

— Да?

— Я полагаю, мы должны быть готовы к любым козням этих пройдох с Альбиона. Поэтому, считаю, было бы нелишним перевести в боевую готовность наши корпуса в Новой Англии и у Великих Озёр.

— Да, разрешаю. Если сочтёте необходимым перевести какие-либо корпуса на север для укрепления позиций, пожалуйста. Главное, пусть всё выглядит так, будто мы в преддверии очередных военных учений, чтобы никто не волновался, но и вместе с тем чтобы продемонстрировать силу прямо на границе с британской колонией.

— Согласен.