Переведи меня на мову пони

           Глупому толстяку Керви для дальнейшего перевода свихнувшемуся на поганых хохлах миру
     Херрова победа пиров Балтазар Балтазарыча, прошмыгнувшего седастым бурундуляком по волнам империалистических голосов Войновича, даже краем не заинтересовала меня, покрывшегося мхом от бесплодных ожиданий игр разума, что, наверное, происходят где - то внутри мозга моих соотечественников, этих сраных рогоносцев, восемнадцать лет снимающих на смартфон карлика, трахающего не только и не столько их жен и дочерей, а всех подряд, он просто загнул их раком и шпарит, как собак, под хвост, весь народ кряхтит и ропщет, но доволен : хули, чемпионат ! Действительно, гражданка Эмманюэль Беар, увиденная мною сегодня в очень хорошей драме с Кейтелем, чемпионат, а это значит одну простейшую вещицу или штучку, как предпочитает выражаться моя давняя подруга Дита фон Тиз. Впрочем, это значит и без чемпионата. Одно просто осознание, что этот хренов лилипут будет всегда, пока не издохнет, и вынудило меня забить здоровенный прибор Толика Баширова на любые новости, общественные дискуссии, любую хероту, что не меняет вообще ничего, так, потрещали - разошлись. Лучше уж тогда вы сразу разойдитесь, по - крайней мере, для меня, я просто умер для всех вас, вашего ублюдочного народишки, дрочите на Ургантов и Шарапову, чемпионат и хер Бэйли Джей, можете лбы себе поразбивать от ярости перед тиви, где шевелит усами Якубович или голодает мудацкий хохляцкий узник совести, мне по хер. Я, что, кому обязан или должен посвящать сказочки, развлекать полетом фантазии и своеобразным юмором ? Да вот х...й вам всем. Хотите сказок - на Первый канал, пожалуйста, или в рунет, я - то здесь при чем ? Короче, друг дружку и деньги в кружку, у вас, русских, это лучше всего получается вот уже семь миллионов лет, а я столько не живу, я умру скоро и мне до смерти надоел капитан, но спать в его каюте я не хочу, ничего не хочу, хотел не видеть ваших рож - и не вижу. Чего же боле ? Лучше перечитать приключения Евгения Онегина, милая моя Эмманюэль, не попавшая в эпиграф, нежели вылезать напуганным енотом в эту сраную обитель зла - русскоязычное информационное пространство, слепленное целиком из говна и какой - то чепухи, калейдоскопом меняющейся каждый день, о, вчера только негодовал Кашин манифестами, реновация грохотала по пыльным дорогам Полесья, ныне другие темы, вот и хорошо, вот и ладно, но мне лично куда как симпатичнее носастенькая Аннж Горен из древних фильмов и та же Беар, так, что, товарищи бойцы, е...сь конями и лошадьми, цитируйте из Витухновской и признавайтесь в любви к кому угодно, насрать, уж ежели ваш уровень игр разума засох несколько недель назад на попочке Каролин Возняцки, то прямиком дорога в Изабеллу Кларк.
     Нина Арбенина и Арабат Кумарыч Шмульке.
     Машкерад замашкированных гишпанских капитонов, ходют чутко, шевеля изнутри желудка холодные лапки проглоченных накануне Пасхи лягушат, парики завитые, кружева гумилевские, кальсоны Ахматовой, разум Антуана Мырзина и Аркадия Бабченки - Прилепина. Скрипят руками, ковыряют носками лаковых сапог застышие со временем какашки, красиво так лежащие на блестком паркете. Чу ! Влетает в залу Пушкин.
      - Е...ся в сраку, ребята, - решительно высказывается Пушкин, - если б я был в Санхт - Питербурде в шашнацотом годе, то непременно сидел бы в трактире и пил вино. Хотя, - задумывается Пушкин, вырастая до самого неба, где уже занято, Сурков тама, - можно и на площадь выйти, какая, на хрен, разница, от этого ни х...я не изменится. Помните, - хохочет Пушкин, падая в кресло периода барокко ( или рококо, какая, в манду всех революций, разница ), - мы по пятьсот тыщ выбегали при Гайдаре и Чубайсе, но как стырил все Чубайс, так хабар ему и принадлежит, а мы всем народом хер сосем.
     - Отсюда мораль, - вкатывают в кресле той бабушки Достоевского, что всех, как Ганнибал, на...ла, пока сама в пух и Дуню Прахову из  " Угрюм - реки " не проигралась, мою любимку Герцогиню леди Бонни, - что можно даже ходить боком и плавать кроллем, но талмудизьм, брат Пушкин, неискореним.
    - Истинно, - воет Вяземский, шурша кочергой в камине, - как бессмертен народец, давший талмудизьму начало и конец долины Мегидо, так и рыжая Ландер будет перемещаться по всем понятиям буддизмы из Фаддей Фаддеича в Федьку Басманова, из Фрола Козлова в генерала Плиева и из доцента Собчака в молодого политика Яшина.
    - Да ну на х....й, - решаю я как автор, закрывая ноут. - Это уже будет нечто, если сразу же начинать заново Алису, не дождавшись окончания бейсбольного матча всех убившей Натали Марс. И если она думает, - ору я в бешенстве, - что перчатка на одной руке родит что - то такое на другой ноге, то она совершенно права. Вот и родилась сказочка для Эмманюэль Беар, которой нет в эпиграфе.