Т Я П А

                "Вот, что хотел спросить у вас:
                -Можно ли согрешить против животного?
                -Ты можешь согрешить даже против
                травинки!..
                Вообще, все грехи - это грехи против самого себя, ты понимаешь?
                -Да..." (МНОГОТОЧИЕ "Тупая Яма")

   Очень сложно подходить к этому. Ведь каждый раз вспоминая об этом - чувствуешь только боль. Противишься этому, но вновь воспроизводишь в памяти события тех лет. И ноги подкашиваются, рухнешь на скамейку - и шепчешь это ненужное "прости". Город вокруг - сухой и чужой. Он не понимает тебя и не желает знать твоей боли. И даже если попробовать предпринять попытку кому-то что-то объяснить - тебя не услышат и не поймут. Да и не стоит говорить об этом вслух - каждый пережевывает своих тараканов индивидуально. Это - интимный процесс. Но я давлюсь этими "тараканами" уже много лет - и это нельзя переварить, как нельзя понять и осмыслить... Можно только рассказать.
   Тогда стояли 90-е. Мы были - не самые удачные дети. Жили в трехкомнатной квартире - бедно и голодно. Родители - развелись и мы остались при маме, встречаясь по выходным с отцом. Из школьной столовки - мы воровали котлеты, чтобы дома мама покушала. А мама вкалывала на износ уборщицей с утра до вечера. Днем мы жарили вермишель на масле, а вечером мама жарила картошку - и это было счастьем.
   Я не помню, как он появился у нас. Тут самим жрать нечего - и вдруг собака. Правда он был маленький - такая мелкая дворняжка. Мы его не особо ценили, а он - нас очень полюбил. Носился среди нас и очень хотел угодить. В детской комнате у нас стояло три стола - по числу жителей. Мы на этих столах строили свои государства и даже печатали свою валюту на бумажках. В каждом государстве был свой президент и своя армия. С кем-то мы были в мире - а с кем-то устраивали войнушки. Одно "грандиозное сражение" - закончилось поражением пола на кухне, когда петардами был сожжен ленолиум - в угоду победителю! Вполне понятно, что измотанная на работе мама - была от наших выходок не в восторге. И тут - собака. Я думаю, мы его где-то нашли и притащили домой. Мама - в штыки приняла его. Как "лишний рот" или правильнее - "лишняя пасть".
   Вам наверное знакомо утверждение, что мужики - не плачут. Это - ложь! Они плачут - просто чаще плачут в себя или ревут там, где никто никогда не услышит...
   "Лишняя пасть" обожала всех нас. Со временем даже мама смирилась, что эта "пасть" делит с нами скудный обед. Мы стали называть его - ТЯПА. Он просто выглядел очень нелепо: черно-белый, но так неравномерно окрашен, словно его не создавали - а стяпали! Так и получился - ТЯПА.
   Повторюсь, что мама тогда очень изматывалась на работе. Утром уходила некрашеная - вечером бледная от усталости приходила в нашу убогую квартиру. Естественно, что ей было наплевать на многое - и в частности на собаку. Мама не любила Тяпу - а Тяпа вдруг полюбил провода. Он грыз их везде и всюду. Все наши немногочисленные электроприборы - были обесточены. Мама взбесилась! "Убирайте эту тварь! Она - только гадит!!! Чтоб я больше этой гадины не видела!" Сегодня я понимаю ее возмущение, а тогда - мы просто слушались.
   Мы решили отвезти Тяпу в Текстильщики - это в семи километрах от нас. Везли в автобусе - и мужались перед друг-другом, скрывая слезы - а Тяпка смотрел в окно. А потом мы бросили его в толпу на Текстильщиках - и убежали. Влетели в желтый автобус, словно убегая от совести. Двери захлопнулись - а в окне глаза Тяпы, непонимающие и преданные...
   ...Слезы всегда - так некстати. Выполняешь стандартные действия - а думаешь о своем. Выполняешь действия, думая о том, что больше не достоин совершать действия. И всякий раз врешь - если кто-то заметит, что с тобой что-то не так...   
   Я тогда вырезал новые деньги для своего игрушечного государства. Меня отвлек лай за дверью. Мы открыли - и увидели Тяпу. Измученный и больной он еле полз - к нам. От него пахло гнилью. Семь километров - он бежал к нам!!! Мы плакали: "Но нам надо его убрать!" "Мама нам запретила его держать", "От него пахнет гнилью - наверное он итак умрет!!!"
   Дальше все произошло очень быстро, словно сам Сатана боялся, что кто-то передумает. Мы засунули обессиленное животное в пакет - и выбросили с балкона... Потом - нашли пакет и зарыли в землю... Я не очень помню глаза мамы, когда мы рассказывали о происшествии, но помню, как мы - забыли, как-будто это комар, которого шлепнул ладонью у пылающего костра...
   Я много позже осознал эту преданность. От этого уже не уйти. Воспоминания - не затупляются и время совсем не лечит. Все та же боль - осознанная и горькая. Вечный и незамоленный грех. Самостоятельное клеймо живодера. Когда слезы не приносят облегчения - снова запрячу поглубже эту жуть и фальшиво улыбнусь. Если я еще дышу - то должен обо всем рассказать. Мне многие умершие родственники - снятся, а Тяпа - ни разу не приходил. Видимо я достоин этого собачьего непрощения. Так мне и надо: одиноко вздыхать на холодных остановках и прятать глаза от пронизывающего ветра. Это очень странная жизнь. Она настолько одинока - насколько я боюсь кого-то предать. Я научился пользоваться переключателем, но иногда ТЯПА - по всем каналам! И я, маленький предатель, - смотрю из окна желтого автобуса в эти круглые глаза маленькой собаки. И вдруг понимаю, что больше меня никогда не простят...

                июль 2018