1. 5 Правда

Над бо­лотом ту­ман, вол­чий вой за­мета­ет сле­ды;
Я бы ду­мал, что пь­ян - так ис­пил лишь сту­деной во­ды
Из кув­ши­на, что ты мне по­дала, про­вожая в до­рогу,
Из ко­торой я ни­ког­да не вер­нусь; 
Жди - не жди, ни­ког­да не вер­нусь...
©

Ру­ни Олаф­сен, вый­дя из жар­кой ба­ни, ощу­тил при­ят­ный хо­лодок, кос­нувший­ся его ко­жи, и тут же по­бежал в сто­рону до­ма, что­бы не ус­петь за­мер­знуть.

Сле­дом за ним по­бежа­ли Ос­кар и на­пева­ющий что-то Лен­нарт. Пос­ледне­му, су­дя по все­му, боль­ше всех нра­вилось бе­гать по ули­це раз­де­тым. Ког­да они все вбе­жали в дом, хо­зя­ин, как и обе­щал, при­нес одеж­ду, ко­торая у не­го бы­ла. Прав­да, для Ру­ни она ока­залась боль­ше­вата, но ху­же все­го, ко­неч­но, приш­лось Ос­ка­ру. Он за­вора­чивал­ся в бес­ко­неч­ные тка­ни Ив­ра­новой коф­ты, иног­да за­путы­вал­ся в них и, спо­тыка­ясь, ед­ва ли не па­дал. При этом он хо­хотал и, в ито­ге, все-та­ки рух­нул на пол. Нор­ве­жец с об­легче­ни­ем за­метил, что маль­чик был в по­ряд­ке пос­ле той стран­ной си­ту­ации с Ив­ра­ном. Хо­тя в его го­лосе и дви­жени­ях все-та­ки прос­каль­зы­вала ед­ва за­мет­ная нер­возность, ко­торую Ру­ни не мог по­нять, как и при­чину та­кого по­веде­ния.
Пос­ле это­го нор­ве­жец нес­коль­ко раз ощу­тил ко­лючий “взгляд” хо­зя­ина уже на се­бе. 
“Взор” муж­чи­ны, или, ско­рее, по­ворот его го­ловы в чью-то сто­рону, чувс­тво­вал­ся на ко­же поч­ти фи­зичес­ки. Уди­витель­но, учи­тывая, что у Ив­ра­на сов­сем не бы­ло глаз, а то, что от них ос­та­лось, бы­ло прик­ры­то по­вяз­кой. Нах­му­рив­шись от та­кого по­веде­ния, Ру­ни нес­коль­ко раз фыр­кнул, он ни­как не мог зас­та­вить се­бя не об­ра­щать вни­мание на про­ис­хо­дящее.
Тем не ме­нее, нес­мотря на все свои стран­ности, хо­зя­ин до­ма был очень ра­душен и вско­ре уса­дил всех за ужин в ви­де вкус­ней­ше­го су­па, при­готов­ленно­го им же са­мим. За едой Лен­нарт на­чал с Ив­ра­ном об­сужде­ние эки­пиров­ки, и Куз­нец на не­кото­рое вре­мя за­был о Ру­ни, что оно­го не мог­ло не ра­довать.
— Я хо­чу что-то мощ­нее се­киры, вро­де бо­ево­го копья, — го­ворил дат­ча­нин, уже до­едая свою пор­цию су­па, — для Ру­ни по­дой­дет са­мый прос­той в об­ра­щении меч, он во­об­ще в бо­ях ни­чего не по­нима­ет, соб­рался в пу­тешес­твие с го­лыми ру­ками, — вздох­нул муж­чи­на.
Ру­ни со­щурил гла­за и что-то бур­кнул се­бе под нос.
— Я по­нял, — за­дум­чи­во по­чесы­вая бо­роду, отоз­вался Ив­ран.
— Ка­кой кра­сивый рез­ной узор, где ты взял та­кие чу­дес­ные та­релоч­ки?! — вос­клик­нул дат­ча­нин, до­ев суп и рас­смот­рев дно по­суды.
— Сю­да при­ез­жа­ли мас­те­ра из де­рев­ни Эбель­тофт, они ис­кусные рез­цы по де­реву, и я, на­щупав рез­ной узор на дне этой по­суды, не смог удер­жать­ся и не ку­пить, — объ­яс­нил Куз­нец, и нор­ве­жец по­думал, что в этом ми­ре все не­ожи­дан­но пос­хо­дили с ума на поч­ве по­суды, осо­бен­но су­ровые во­ины.
— Сколь­ко вре­мени те­бе по­надо­бит­ся, что­бы вы­ковать копье и меч? — вер­нулся к те­ме бе­седы Лен­нарт.
— Не­дели две, — хмык­нул Куз­нец, и Ру­ни фыр­кнул, яв­но вы­казы­вая свое не­доволь­ство дол­гим ожи­дани­ем и по­терей вре­мени, ко­торое, од­на­ко, ос­та­лось не­заме­чен­ным, по­тому что в раз­го­вор не­ожи­дан­но всту­пил Ос­кар.
— А я? — впе­рив­шись взгля­дом боль­ших зе­леных глаз в Лен­нарта, ти­хо про­гово­рил маль­чиш­ка. — А мне ору­жие? Я то­же бу­ду сра­жать­ся!
— Ты еще мел­кий, я сам прик­рою те­бя и… тво­его ос­ла, — про ос­ла Лен­нарт бро­сил поч­ти неб­режно.
— Его зо­вут Фер­ди­нанд, и он — мой друг, — на­супил­ся юный вор, на что дат­ча­нин иро­нич­но вски­нул бро­ви.
— Я что-ни­будь при­думаю для те­бя, сы­нок, — мяг­ко про­гово­рил Ив­ран, по­вер­нув го­лову в сто­рону маль­чи­ка.
— Прав­да?! — ра­дос­тно вос­клик­нул Ос­кар.
— Прав­да? — уди­вил­ся Лен­нарт.
Ру­ни за­катил гла­за.
— Да, — Ив­ран ут­верди­тель­но кив­нул, и маль­чиш­ка ра­дос­тно рас­хо­хотал­ся, от его ед­ва уло­вимой нер­вознос­ти не ос­та­лось и сле­да.
— Ив­ран, он же еще сов­сем мо­лод, ку­да ему, — скеп­ти­чес­ки за­метил Хем­мин­гсен, про­иг­но­риро­вав уп­ре­ка­ющий взгляд маль­чиш­ки.
— Все в по­ряд­ке, не бес­по­кой­ся, — ус­по­ка­ива­ющим то­ном про­мол­вил Куз­нец. Ив­ра­ну хо­телось ве­рить, но Лен­нарт толь­ко не­одоб­ри­тель­но по­качал го­ловой.
— Ес­ли не сек­рет, — про­дол­жил Куз­нец, — ку­да вам нуж­но это ору­жие? Вы со­бира­етесь на вой­ну? — по­ин­те­ресо­вал­ся муж­чи­на, и Ру­ни ус­та­вил­ся на не­го хму­рым взгля­дом.
— Не сек­рет, — от­ве­тил дат­ча­нин, — мы идем в Бе­лоп­ла­мию, — он вы­дер­жал не­боль­шую па­узу, преж­де, чем про­дол­жить, — и я хо­чу, что­бы ты по­шел с на­ми.
— Что? — те­перь Ру­ни воз­му­тил­ся уже в го­лос. Его сов­сем не ус­тра­ива­ло, что Лен­нарт бол­та­ет нап­ра­во и на­лево об их по­ходе. Еще боль­ше ему не нра­вилось, что на­рода ста­нови­лось все боль­ше и боль­ше, и, в кон­це кон­цов, они рис­ко­вали наб­рать це­лую ма­лень­кую ар­мию дру­зей Лен­нарта. Или боль­шую ар­мию.
— Ти­ше, Ру­ни, — при­мири­тель­но про­из­нес дат­ча­нин, на что нор­ве­жец през­ри­тель­но хмык­нул, но боль­ше ни­чего не ска­зал.
Ив­ран же как-то нер­вно дер­нул угол­ком губ, то ли пы­та­ясь на­иг­ранно улыб­нуть­ся, то ли от че­го-то нап­ря­га­ясь.
— За­чем вы ту­да иде­те? То­же хо­тите сра­зить­ся и до­быть па­роч­ку шкур, как те глуп­цы, ко­торые пос­то­ян­но ту­да бе­га­ют? — го­лос муж­чи­ны стал за­мет­но ни­же, чем обыч­но, Ру­ни да­же наз­вал бы его уг­ро­жа­ющим, хо­тя са­мой по се­бе уг­ро­зы от Куз­не­ца не ис­хо­дило. Лен­нарт же от­ве­тил уди­витель­но лег­ко, слов­но каж­дый день раз­го­вари­вал с кем-то о Бе­лоп­ла­мии, и для не­го это бы­ла су­щая обы­ден­ность.
— Нет, у нас у каж­до­го своя при­чина, — на этих сло­вах дат­ча­нин бро­сил ми­молет­ный взгляд на Олаф­се­на, на­поми­ная то­му, что он так и не наз­вал свою, — ору­жие нам нуж­но, что­бы за­щищать­ся от охот­ни­ков и про­чего сбро­да. По этой же при­чине я зо­ву те­бя с на­ми, мне ну­жен ря­дом вер­ный со­юз­ник и ис­кусный во­ин.
— Ис­кусный во­ин? — ус­мехнул­ся Куз­нец. — Лен­ни, ес­ли ты не за­метил, я аб­со­лют­но слеп, в бою от ме­ня нет ни­како­го тол­ка, — муж­чи­на под­нялся из-за сто­ла, — к то­му же, я слиш­ком стар для это­го, а здесь — мой дом, хо­зяй­ство, я не мо­гу все это ос­та­вить.
За­кон­чив го­ворить, хо­зя­ин до­ма соб­рал со сто­ла всю по­суду и вы­нес ее на ули­цу, ос­та­вив там, что­бы поз­же по­мыть. Ког­да он вер­нулся, Лен­нарт то­же уже под­нялся из-за сто­ла. Уви­дев Куз­не­ца, во­шед­ше­го в дом, дат­ча­нин на­чал вкрад­чи­во под­хо­дить к не­му, и Ив­ран, ус­лы­шав приб­ли­жа­ющи­еся ша­ги, ос­та­новил­ся. По­дой­дя на рас­сто­яние чуть даль­ше мет­ра, Хем­мин­гсен на­чал об­хо­дить Куз­не­ца по кру­гу и, ког­да вер­нулся на преж­нее мес­то, бук­валь­ном за­мер на нес­коль­ко се­кунд. Ру­ни, сле­див­ший за всем этим, вздрог­нул в тот мо­мент, ког­да Лен­нарт за­мах­нулся, сжи­мая ла­донь в креп­кий ку­лак, и на­нес удар, це­лясь пря­мо в ли­цо хо­зя­ина до­ма. Толь­ко в пос­ледний мо­мент Ив­ран пе­рех­ва­тил ку­лак сво­ей ла­донью и от­вел удар, пос­ле че­го от­тол­кнул дат­ча­нина на­зад, по­даль­ше от се­бя.
— Что ты тво­ришь! — про­басил Куз­нец, а Лен­нарт, сде­лав­ший нес­коль­ко ша­гов на­зад из-за то­го, что его тол­кну­ли, рас­сме­ял­ся.
— Я аб­со­лют­но слеп, в бою от ме­ня нет ни­како­го тол­ка, — пе­ред­разнил его дат­ча­нин, пы­та­ясь изоб­ра­зить тон го­лоса Ив­ра­на, — ты толь­ко что лишь по шур­ша­нию мо­ей одеж­ды по­нял, что я со­бира­юсь те­бе вре­зать!
— Это не име­ет ни­чего об­ще­го с нас­то­ящим сра­жени­ем! — воз­ра­зил Ив­ран. — К то­му же, мне не­чего де­лать в Бе­лоп­ла­мии. За­чем мне ту­да ид­ти-то?
Лен­нарт ух­мыль­нул­ся.
— Ты мо­жешь вер­нуть свои гла­за.
— Нет, я уже при­вык так, — Ив­ран при­ложил ла­донь к сво­ему лбу, пос­ле че­го про­вел ею по ли­цу в оче­ред­ном нер­вном жес­те, — да­вай­те го­товить­ся ко сну, вы ус­та­ли с до­роги.
Как ни стран­но, ник­то не воз­ра­зил, да­же Лен­нарт сог­ла­сил­ся с тем, что им нуж­но от­дохнуть пос­ле не­боль­шо­го пу­тешес­твия. Ив­ран пос­те­лил гос­тям в дру­гой ком­на­те на по­лу, так как боль­ше и нег­де бы­ло, сам он то­же лег со все­ми. 
Этой ночью Ру­ни спал зна­читель­но луч­ше, хо­тя и про­сыпал­ся нес­коль­ко раз, во вре­мя ко­торых прис­лу­шивал­ся, в по­ряд­ке ли Лен­нарт, и не по­пал ли он сно­ва во власть “тем­ных сил”. Су­дя по то­му, как Хем­мин­гсен хра­пел на всю ком­на­ту, он ни­куда не ушел и был в аб­со­лют­ном по­ряд­ке.

Ут­ром Ру­ни прос­нулся пос­ледним и, впер­вые за дол­гое вре­мя, ощу­тил се­бя бо­лее-ме­нее выс­павшим­ся. В из­бе уже ни­кого не бы­ло, и зав­трак он, су­дя по все­му, прос­пал, что его не осо­бен­но расс­тро­ило, по­тому что пос­ле вче­раш­не­го сыт­но­го су­па есть ему все еще не хо­телось. При­ведя се­бя в от­но­ситель­ный по­рядок, юно­ша вы­шел во двор и ос­мотрел­ся. Там то­же ни­кого не бы­ло, и Олаф­сен ре­шил по­ис­кать ко­го-ни­будь в куз­не.
Ти­хо заг­ля­нув в куз­ню, Ру­ни, впол­не ожи­да­емо, уви­дел там Ив­ра­на. Муж­чи­на сто­ял к не­му впо­лобо­рота и рас­смат­ри­вал ка­кую-то де­ревян­ную под­веску, ко­торую дер­жал на ла­дони. Он по­тер ста­ту­эт­ку боль­шим паль­цем, как буд­то сти­рая с нее пыль, пос­ле че­го на­дел ее се­бе на шею, а са­му фи­гур­ку спря­тал под одеж­дой. Ру­ни так и не смог раз­гля­деть, что это бы­ла за под­веска, но его и не осо­бен­но это ин­те­ресо­вало. Ив­ран, пос­то­яв еще ми­нуту, при­нял­ся пе­рек­ла­дывать пред­ме­ты с на­коваль­ни на сво­бод­ное мес­то, су­дя по все­му, ос­во­бож­дая не­об­хо­димый пред­мет от все­го то­го, что бы­ло на не­го на­ложе­но.
— Доб­рое ут­ро, Ру­ни, — спо­кой­но про­мол­вил Ив­ран, и юно­ша вздрог­нул от удив­ле­ния, все-та­ки, при­дя сю­да, он не из­дал ни зву­ка, как ему по­каза­лось.
— Доб­рое, — хму­ро про­мол­вил юно­ша, — ты не зна­ешь, где Лен­нарт и Ос­кар?
— Знаю, — Ив­ран соб­рал с на­коваль­ни ка­кие-то же­лез­ки и их то­же пе­рело­жил, — Лен­нарт ска­зал, что хо­чет про­гулять­ся по де­рев­не, а Ос­кар от­пра­вил­ся на охо­ту, обе­щал при­нес­ти к ужи­ну па­роч­ку зай­цев.
За­кон­чив пе­рек­ла­дывать ве­щи с на­коваль­ни, муж­чи­на под­напряг­ся и отод­ви­нул ее от сте­ны. Со­вер­шив за­думан­ное, Ив­ран вып­ря­мил­ся, ти­хо по­охал и по­тер свою спи­ну.
— Сов­сем раз­ва­лива­юсь, — хо­хот­нул муж­чи­на, — я так дав­но не ис­поль­зо­вал куз­ню по наз­на­чению, что она прев­ра­тилась в склад. Бу­ду рад, ес­ли ты мне по­можешь, так я ско­рее при­мусь за ра­боту,— Ив­ран улыб­нулся.
Ру­ни сам се­бе по­жал пле­чами, де­лать ему все рав­но бы­ло не­чего, по­это­му, из­дав ти­хое “лад­но”, он во­шел в по­меще­ние и оки­нул его лю­бопыт­ным взгля­дом. Куз­ня дей­стви­тель­но те­перь боль­ше по­ходи­ла на склад, там бы­ли как ин­те­рес­ные ве­щи, так и со­вер­шенно бес­по­лез­ные, но все они бы­ли уло­жены ак­ку­рат­но и бе­реж­но. При­ят­но пах­ло де­ревом, из ко­торо­го и бы­ло сде­лано все по­меще­ние, и еще нем­но­го сы­ростью.
— Раз­бе­ри по­ка то, что ле­жит в пе­чи, — муж­чи­на ука­зал ру­кой в нуж­ную сто­рону, и юно­ша не­замед­ли­тель­но нап­ра­вил­ся ту­да.
Нор­ве­жец по­дошел и ос­то­рож­но заг­ля­нул в от­вер­стие. Оно бы­ло пол­но па­ути­ны, и там так­же бы­ли сло­жены раз­ные ве­щи, но боль­ше всех вы­делял­ся ста­рин­ный, нем­но­го стран­ный щит. 
— Кста­ти, Ру­ни, — отоз­вался Ив­ран, про­тирая на­коваль­ню от пы­ли, — хо­тел спро­сить еще вче­ра, из ка­кого ты го­рода?
Нор­ве­жец уди­вил­ся та­кому не­ожи­дан­но­му воп­ро­су и взгля­нул на муж­чи­ну. Нем­но­го по­мед­лив, он от­ве­тил.
— Из тор­го­вого го­рода То­ге, — ти­хо про­мол­вил Ру­ни, — по­чему ты спро­сил?
— Прос­то бы­ло лю­бопыт­но, не бе­ри в го­лову, — от­ве­тил Ив­ран, ос­та­вив Олаф­се­на в лег­ком не­до­уме­нии.
Хмык­нув, юно­ша по­лез в печь и пер­вым де­лом вы­тащил тот са­мый щит, ко­торый прив­лек его вни­мание. Он ка­зал­ся боль­ше обыч­но­го скан­ди­нав­ско­го щи­та, и вмес­то стан­дар­тной ме­тал­ли­чес­кой ши­шеч­ки в цен­тре на ее мес­те кра­совал­ся не очень длин­ный, но ос­трый на вид шип. Как и лю­бые дру­гие щи­ты, этот то­же был сде­лан из де­рева и обит ме­тал­лом по кра­ям. Де­ревян­ная часть бы­ла вык­ра­шена в крас­ный цвет с бе­лым ви­ти­ева­тым узо­ром. Пред­мет при­ят­но тя­желел в ру­ке, юно­ша пок­ру­тил его и ос­мотрел по­луч­ше. На ме­тал­ли­чес­ком обо­де вид­не­лась вы­сечен­ная ру­ничес­кая над­пись, но нор­ве­жец не смог ее про­честь, ви­димо, это был ка­кой-то ста­рин­ный ва­ри­ант скан­ди­нав­ско­го язы­ка. 
— Ты мо­жешь взять его се­бе, — го­лос Ив­ра­на раз­дался сов­сем ря­дом, и Ру­ни в ко­торый раз вздрог­нул от не­ожи­дан­ности, по­тому что не слы­шал, как муж­чи­на по­дошел.
— Что? — поч­ти вос­клик­нул нор­ве­жец.
— Щит, ты мо­жешь взять его, он те­бе при­годит­ся, — Ив­ран взял пред­мет из рук юно­ши и ощу­пал его. — Он уже, ко­неч­но, очень ста­рый, поч­ти ре­лик­вия, я до сих пор удив­ля­юсь, как он еще не рас­сы­пал­ся от ста­рос­ти. Единс­твен­ное, что крас­ка слез­ла, я ее ос­ве­жил, а в ос­таль­ном, как но­вый. Ес­ли не до­веря­ешь ему, мы поп­ро­сим дру­гого мас­те­ра сде­лать те­бе но­вый, по­тому что я в соз­да­нии щи­тов сов­сем плох, — и Куз­нец вер­нул так на­зыва­емую ре­лик­вию юно­ше.
— Нет, все в по­ряд­ке, — нор­ве­жец при­нял щит об­ратно, — я возь­му этот.
Ив­ран улыб­нулся, ви­димо, ре­шение Ру­ни по­радо­вало его.
— Что… ты зна­ешь, что здесь на­писа­но? — по­ин­те­ресо­вал­ся Олаф­сен, про­водя по над­пи­си паль­ца­ми, и по­душеч­ка­ми ощу­щая при­ят­ные не­ров­ности от вы­сечен­ных в ме­тал­ле рун.
Ив­ран хмык­нул, сра­зу по­няв, о чем идет речь.
— Там вы­сече­но имя его пер­во­го вла­дель­ца, — муж­чи­на вздох­нул, — Валь­де­мар, это его имя. Щит пе­рехо­дил от от­ца к сы­ну очень мно­го лет, и пос­ледним он за­щищал мо­его хо­роше­го дру­га.
— У не­го не бы­ло де­тей?
— Бы­ли, но они не за­хоте­ли свя­зывать свою жизнь с вой­ной, по­это­му, ког­да он по­гиб, я заб­рал его се­бе, — в го­лосе муж­чи­ны сколь­зну­ло со­жале­ние, но оно быс­тро ис­чезло, пос­ле че­го Куз­нец при­нял­ся по­могать Ру­ни раз­би­рать то, что бы­ло в пе­чи.
Юно­ша же еще не­кото­рое вре­мя ос­матри­вал по­дарок Ив­ра­на, пред­став­ляя, нас­коль­ко ста­рым мо­жет быть этот щит. Ру­ни поп­ро­бовал по­дер­жать его как по­лага­ет­ся, пок­ру­тил его сно­ва, при­мерил­ся и по­чему-то жи­во пред­ста­вил по­ле сра­жения, кри­ки, звук уда­ря­ющей­ся друг о дру­га ста­ли и су­рово­го во­ина, ко­торо­го этот щит за­щищал, но в пос­леднем бою, ве­ро­ят­но, так и не смог за­щитить. В кон­це кон­цов, рас­смот­рев щит со всех сто­рон, нор­ве­жец от­ло­жил его в сто­рону и то­же на­чал раз­би­рать ос­тавши­еся ве­щи.

Бли­же к ве­черу до­мой вер­нулся Ос­кар и дей­стви­тель­но при­нес к ужи­ну двух зай­цев. Ив­ран тут же при­нял­ся их раз­де­лывать и го­товить на ог­не во дво­ре, маль­чик ос­тался ему по­могать, а нор­ве­жец от­пра­вил­ся в дом. Че­рез не­кото­рое вре­мя вер­нулся Лен­нарт, то­же во­шел в дом и ска­зал, что у Ив­ра­на где-то дол­жен быть спря­тан эль, и дей­стви­тель­но, па­ру ми­нут спус­тя он при­нес из дру­гой ком­на­ты го­рячи­тель­ный на­питок. Муж­чи­на на­лил его се­бе и Ру­ни, пос­ле че­го не на­чал рас­ска­зывать о сво­их по­хож­де­ни­ях по жен­щи­нам де­рев­ни, как ожи­дал нор­ве­жец, а мол­ча впе­рил­ся взгля­дом в Олаф­се­на.
В дро­жащем пла­мени све­чи чер­ты его ли­ца из-за гус­тых те­ней ка­зались тя­желы­ми и уг­ло­ваты­ми. Юно­ша воп­ро­ситель­но при­под­нял бровь.
— Те­перь рас­ска­зывай, — де­лови­то ска­зал дат­ча­нин и от­пил нем­но­го эля.
— Что рас­ска­зывать? — еще боль­ше уди­вил­ся Ру­ни.
— То, о чем ты дол­жен был рас­ска­зать мне в ле­су, ког­да нас так бес­це­ремон­но прер­вал, — Лен­нарт сде­лал не­понят­ное дви­жение ру­кой, жес­том пы­та­ясь изоб­ра­зить маль­чиш­ку на ос­ле, — Ос­кар.
Юно­ша нах­му­рил­ся и сра­зу же по­нял, о чём он го­ворит. Рас­ска­зывать ему, как и тог­да, сов­сем не хо­телось, но он по­чему-то чувс­тво­вал се­бя обя­зан­ным за­кон­чить на­чатое, слов­но Лен­нарт ка­ким-то об­ра­зом вну­шил ему это ощу­щение. Олаф­сен от­пил нем­но­го эля, по­том пох­мы­кал, вспом­нил, что с ним про­ис­хо­дило в та­вер­не “Мок­рый кот”, и ре­шил, что по­ка луч­ше отод­ви­нуть круж­ку. Хем­мин­гсен, с лег­ким не­до­уме­ни­ем нем­но­го нак­ло­нив го­лову на­бок, наб­лю­дал за внут­ренни­ми ме­тани­ями нор­вежца.
— На са­мом де­ле, ни­чего осо­бен­но­го, — не­уве­рен­но на­чал Ру­ни. — Я не был там, как ты, ме­ня ту­да ник­то не звал или что-то по­доб­ное, — юно­ша зап­нулся, он не знал, как на­чать рас­ска­зывать эту тя­желую для не­го ис­то­рию.
— Про­дол­жай, — бро­сил муж­чи­на и сно­ва от­пил нем­но­го эля.
Юно­ша сде­лал глу­бокий вдох, что­бы на вы­дохе все рас­ска­зать.
— Ти­ика­ри убил мою мать, — нес­вой­ствен­но быс­тро для се­бя про­тара­торил нор­ве­жец и по­чувс­тво­вал, что сей­час, вот имен­но сей­час, он оп­ре­делен­но дол­жен вы­пить эля.
Ру­ни при­тянул к се­бе круж­ку и мгно­вен­но осу­шил по­лови­ну, пос­ле че­го со сту­ком пос­та­вил пред­мет об­ратно на стол. На­питок об­жег гор­ло и, ка­жет­ся, нем­но­го ус­по­ко­ил.
— Не люб­лю об этом го­ворить, — приз­нался Олаф­сен и нах­му­рил­ся. — Я был ма­лень­ким и очень пло­хо все пом­ню. Мать обыч­но про­дава­ла что-то на рын­ке го­рода То­ге, он там очень боль­шой. В тот день, ког­да мы ту­да приш­ли, кто-то зак­ри­чал, что ви­дел в тол­пе ти­ика­ри, и под­ня­лась па­ника, лю­ди на­чали бе­гать, да­вить друг дру­га как бе­зум­ные, а ког­да пыль рас­се­ялась, я уви­дел его.
Ру­ни нер­вно под­нялся из-за сто­ла и за­шагал по по­меще­нию. За­тем ос­та­новил­ся и сно­ва сел, зал­пом до­пив ос­тавший­ся эль.
— Я уви­дел ти­ика­ри, он сто­ял пе­редо мной и дер­жал на ру­ках мою мать, ее уже нель­зя бы­ло спас­ти. По­том он по­ложил ее на зем­лю пря­мо пе­редо мной и мо­им от­цом. Он так смот­рел на ме­ня эти­ми боль­ши­ми ти­ика­ревы­ми гла­зами, мне тог­да по­каза­лось, буд­то он хо­тел мне что-то ска­зать, но не ус­пел, по­тому что мой отец мгно­вен­но ата­ковал его, и он убе­жал. Я ду­маю… я… я не пом­ню его ли­цо, но его гла­за за­пом­нил нав­сегда. Так что я то­же знаю, что гла­за ти­ика­ри слож­но спу­тать с ка­кими-ли­бо дру­гими… и при­чина, по ко­торой я иду ту­да…
Ру­ни рез­ко за­мол­чал, ког­да в дом во­шел Ив­ран, что­бы что-то взять. Сто­ило муж­чи­не вый­ти, нор­ве­жец про­дол­жил.
— При­чина, она… Моя мать всег­да рас­ска­зыва­ла мне раз­ные ис­то­рии о Бе­лоп­ла­мии и ти­ика­ри, и она всег­да го­вори­ла, что они хо­рошие, и я ей ве­рю, они бы ее не уби­ли…
— А по­ис­ки прав­ды, это...? — спро­сил Лен­нарт и то­же до­пил свой эль.
— Прав­да зак­лю­ча­ет­ся в том… что… как я уже ска­зал, я не ве­рю, что все бы­ло так, как счи­та­ет мой отец, что ее уби­ли ти­ика­ри, в об­щем… я хо­чу прий­ти в Бе­лоп­ла­мию, най­ти то­го ти­ика­ри и уз­нать, как все бы­ло на са­мом де­ле. По­это­му я ушел из до­ма. И еще по­тому, что в пос­леднее вре­мя мы с от­цом со­вер­шенно не ла­дили, он счи­тал ме­ня нич­то­жес­твом, по­тому что я до сих пор яко­бы ве­рю во вся­кую чушь, — Ру­ни хмык­нул и по­жал пле­чами, пы­та­ясь по­казать, что ему все рав­но на мне­ние от­ца, — ког­да я ухо­дил, он ска­зал, что у не­го боль­ше нет сы­на.
Юно­ша за­кон­чил и сам уди­вил­ся то­му, как мно­го все­го на­гово­рил. Го­лова по­тяже­лела, и Олаф­сен вя­ло про­вел ла­донью по во­лосам, в ка­кой-то бес­по­лез­ной на­деж­де сде­лать ее лег­че. По­том он ос­то­рож­но взгля­нул на Лен­нарта, ожи­дая его ре­ак­ции и уже под­созна­тель­но го­товясь к тон­не уп­ре­ков или нас­ме­шек. Или уп­ре­ков и нас­ме­шек вмес­те. Но Лен­нарт был серь­езен и, ка­жет­ся, сов­сем не со­бирал­ся учить Ру­ни жиз­ни.
— Уди­витель­но! — вос­клик­нул он, от че­го юно­ша да­же дер­нулся, хо­тя и нем­но­го с опоз­да­ни­ем из-за пуль­си­ру­юще­го в кро­ви эля. — Зна­ешь, я бы на тво­ем мес­те по­шел бы в Бе­лоп­ла­мию толь­ко ра­ди мес­ти, — уве­рил муж­чи­на, и нор­ве­жец об­легчен­но вы­дох­нул.
Лен­нарт был в сво­ем ре­пер­ту­аре, глу­по бы­ло ждать от не­го под­лости.
— Я ду­маю, что ты не нич­то­жес­тво, а на са­мом де­ле очень силь­ный че­ловек, — уве­рен­но про­гово­рил дат­ча­нин, и Ру­ни по­думал, что ос­лы­шал­ся.
— Что? — уди­вил­ся он.
— Я ска­зал, что ты — очень силь­ный че­ловек, Ру­ни, — ух­мыль­нул­ся Лен­нарт, — нес­мотря на то, что ты то­щий как бе­реза, те­бя раз­но­сит от круж­ки пи­ва, как ме­ня от де­сяти бо­чек, ты тря­сешь­ся как оси­новый лист толь­ко от мыс­лей о ло­сях и мед­ве­дях, в лю­бой не­понят­ной си­ту­ации па­да­ешь, у те­бя стран­ный ак­цент, а еще…
— Лен­нарт, я все по­нял, спа­сибо, — юно­ша скрес­тил ру­ки на гру­ди, сдви­нул бро­ви и пос­мотрел на муж­чи­ну с уп­ре­ком.
— Еще ты пос­то­ян­но хму­ришь­ся, — все рав­но за­кон­чил дат­ча­нин.
Ру­ни за­катил гла­за, но быс­тро ос­та­вил это де­ло, по­тому что до не­го на­конец до­шел пол­ный смысл ска­зан­но­го Лен­нартом.
— По­чему… по­чему это силь­ный? — юно­ша вя­ло уди­вил­ся.
Дат­ча­нин пох­мы­кал, об­ду­мывая, как луч­ше все это до­нес­ти.
— По­тому что я уве­рен, что лю­бой че­ловек на тво­ем мес­те, как и я, ес­ли бы и от­пра­вил­ся в Бе­лоп­ла­мию, то толь­ко ра­ди мес­ти. Ну, или прог­нулся бы под мне­ние от­ца, по­тому что оно про­ще. Ма­ло кто стал бы в этом раз­би­рать­ся, ис­кать ка­кую-то прав­ду или так дол­го ос­та­вать­ся вер­ным се­бе и сво­ей мыс­ли. Я ду­маю, что это ха­рак­те­ризу­ет те­бя, как силь­но­го че­лове­ка, силь­но­го внут­ренне, — муж­чи­на за­кон­чил свой ко­рот­кий мо­нолог и по­чесал ще­тину, об­ду­мывая, бы­ло ли его объ­яс­не­ние дос­та­точ­но яс­ным. Из-за это­го он не за­метил, как Ру­ни ми­молет­но улыб­нулся - ник­то и ни­ког­да не го­ворил ему та­ких слов. Раз­ве что, кро­ме свод­ной сес­тры Ка­тари­ны. С Ка­тари­ной у не­го бы­ли чу­дес­ные от­но­шения, и Олаф­сен пой­мал се­бя на мыс­ли, что ску­ча­ет по ней. Но без нее он бы ни­ког­да не ре­шил­ся на все это бе­зумие.
В воз­ду­хе неп­ри­ят­но по­вис­ло окон­ча­ние раз­го­вора, и Ру­ни уже бы­ло хо­тел сме­нить те­му, но Лен­нарт его опе­редил.
— Те­перь сно­ва моя оче­редь, да? — дат­ча­нин за­дал ри­тори­чес­кий воп­рос, и юно­ша не по­нял, к че­му он ве­дет, это и вы­рази­лось на его ли­це.
— Ты хо­тел знать, по ка­кой та­кой при­чине ме­ня приг­ла­сили в Бе­лоп­ла­мию, — лю­без­но на­пом­нил муж­чи­на, и Ру­ни кив­нул, при­от­крыв рот, как бы го­воря: “Да, в са­мом де­ле”.
Тог­да муж­чи­на на­лил се­бе еще эля и, ух­мыль­нув­шись на от­каз нор­вежца от на­пит­ка, на­чал рас­ска­зывать.
— Я спас дочь Не­люм­бо от ги­бели, — ес­ли бы Ру­ни все-та­ки пил эль, он бы неп­ре­мен­но по­давил­ся. — Ты уже обо­жа­ешь сво­его ге­роя? По гла­зам ви­жу!
— Как спас?! — го­лос хмель­но­го Олаф­се­на сно­ва пе­рес­тал ему под­чи­нять­ся, и он про­из­нёс это слиш­ком гром­ко.
— Толь­ко не бей ме­ня по ли­цу, о су­ровый во­ин, — де­лая от­сылку к про­изо­шед­ше­му в его та­вер­не, хо­хот­нул дат­ча­нин, — так, спас. Бы­ла зи­ма, я тог­да ры­бачил не­дале­ко от по­лу­ос­тро­ва на од­ном вос­хи­титель­ном озе­ре, у ме­ня там ря­дом бы­ла хи­жина, я ее по­том от­дал. Я на­шел дочь Не­люм­бо ра­неной в ле­су, она не по­лади­ла с мес­тным ка­баном.
Ру­ни убе­дил­ся, что ка­баны — то­же зло, и, воз­можно, еще боль­шее, чем мед­ве­ди.
— У нее бы­ли сло­маны ру­ки и но­га, и она рис­ко­вала за­мер­знуть нас­мерть, по­тому что бы­ла без сил и не мог­ла дви­гать­ся. Я пе­ревя­зал ее пе­рело­мы и от­нес ее в Бе­лоп­ла­мию. Встре­тили ме­ня сна­чала не очень ра­душ­но, но по­том они смяг­чи­лись. Еще бы, у ме­ня в ру­ках был один из них, — Лен­нарт ус­мехнул­ся. — Это слу­чилось го­да два на­зад, и, ты зна­ешь, за нес­коль­ко лет до это­го я то­же повс­тре­чал там де­вуш­ку, но не ус­пел ее спас­ти. Ка­кое-то прок­ля­тое мес­то.
Ру­ни вздох­нул и сог­ласно по­кивал на за­меча­ние про прок­ля­тое мес­то. И хо­тя вся эта ис­то­рия не объ­яс­ня­ла, по ка­кой все же при­чине Лен­нарт хо­чет вер­нуть­ся в Бе­лоп­ла­мию, юно­ша боль­ше ни­чего у не­го не спро­сил, так как дат­ча­нин на­чал бы сно­ва лезть с расс­про­сами в его жизнь. Во­царить­ся ат­мосфе­ре уны­ния по­мешал сра­зу же во­шед­ший Ос­кар. Маль­чик при­нес две та­рел­ки с уже го­товым мя­сом и пос­та­вил их на стол. Он ед­ва ус­пел на са­мое окон­ча­ние раз­го­вора, но это­го ему хва­тило, что­бы по­нять, о чем без не­го шла речь.
— Опять рас­ска­зыва­ешь эту ис­то­рию с до­черью Не­люм­бо, ко­торая вол­шебным об­ра­зом пе­ресек­лась с ис­то­ри­ей еще од­ной бе­зымян­ной де­вы? — маль­чик раз­вел ру­ками. — Те­бе еще не на­до­ело?
— Ру­ни не слы­шал этой ис­то­рии! — Лен­нарт от­пил эля. — И она прав­ди­ва, что бы ты там не го­ворил,— муж­чи­на уг­ро­жа­юще пос­та­вил круж­ку на стол и по­дод­ви­нул к се­бе та­рел­ку с мя­сом, смот­ря на маль­чи­ка тя­желым взгля­дом.
— Ко­неч­но, тог­да зо­ви ме­ня прин­цесса Мар­га­рет, я — нас­ледни­ца прес­то­ла Свя­щен­ной Рим­ской Им­пе­рии! — и маль­чиш­ка за­дирис­то рас­хо­хотал­ся, пос­ле че­го ми­гом вы­бежал из до­ма, сто­ило Лен­нарту при­под­нять круж­ку с элем и сде­лать вид, что он хо­чет швыр­нуть её в Ос­ка­ра.
— Вы как всег­да, — по­качал го­ловой нор­ве­жец и скри­вил­ся, по­нимая, что от это­го жес­та его на­чало тош­нить. Все-та­ки его те­ло ни­как не хо­тело дру­жить с го­рячи­тель­ны­ми на­пит­ка­ми.
Че­рез па­ру ми­нут в дом во­шел Ив­ран, взял ещё две та­рел­ки и сно­ва ис­чез в про­ходе. Юно­ша прос­ле­дил взгля­дом весь его путь и со­щурил гла­за.
— Лен­нарт, ты дав­но зна­ешь это­го Ив­ра­на?
Муж­чи­на улыб­нулся.
— Оп­ре­делен­но доль­ше, чем те­бя, ма­лец, — не очень трез­вый Ру­ни за­поз­да­ло нах­му­рил­ся, — но во­об­ще, да, дав­но. Я ви­жу, как ты на не­го смот­ришь, но будь спо­ко­ен, ему мож­но до­верять, — уве­рил дат­ча­нин и до­пил свой на­питок, пос­ле при­няв­шись есть мя­со.
Че­рез не­кото­рое вре­мя Ив­ран и Ос­кар при­нес­ли еще зай­ча­тины и в этот раз уже усе­лись за стол вмес­те со все­ми. От ап­пе­тит­но­го ужи­на вновь тя­нуло при­ят­ным аро­матом, и Ру­ни съ­ел всю свою пор­цию, нес­мотря на то, что его все еще тош­ни­ло. Пос­ледс­твия не зас­та­вили се­бя дол­го ждать и, быс­тро встав из-за сто­ла, юно­ша вы­шел на ули­цу. Прох­ладный ве­чер­ний воз­дух ос­ве­жа­юще сколь­знул в его лег­кие и, ка­жет­ся, нор­вежцу ста­ло нем­но­го лег­че. Тош­ни­ло мень­ше, и Олаф­сен по­наде­ял­ся, что его все-та­ки не выр­вет, од­на­ко воз­вра­щать­ся в из­бу он по­ка что не рис­ко­вал, и по­это­му сел на сту­пени, жад­но вды­хая еще как мож­но боль­ше это­го при­ят­но­го све­жего воз­ду­ха.
Не прош­ло и по­луча­са, как из до­ма вы­шел Ос­кар и со сво­им: “Ру­ни, друг!” по­ин­те­ресо­вал­ся, в по­ряд­ке ли юно­ша.
— Я в по­ряд­ке, все нор­маль­но, — про­вор­чал нор­ве­жец.
— Бед­ня­га, Лен­нарт так мно­го все­го те­бе по­нарас­ска­зывал, что те­бя на­чало тош­нить, — маль­чик со­чувс­твен­но по­ложил ла­донь на пле­чо Ру­ни, — а он те­бе уже рас­ска­зал, что ког­да-то у не­го бы­ла фляж­ка с Жи­вой Во­дой из Бе­лоп­ла­мии, и он ее без­думно пот­ра­тил на се­бя, по­тому что по сво­ей же глу­пос­ти па­ру раз был смер­тель­но ра­нен в бою?
Маль­чик воп­ро­ситель­но рас­пахнул гла­за и хо­хот­нул, ког­да Ру­ни по­дор­вался на но­ги от его слов.
— Как во­да… да от­ку­да, не вы­думы­вай! — воз­му­тил­ся юно­ша и быс­тро сел об­ратно, по­тому что от столь рез­ко­го дви­жения ужин по­пытал­ся вый­ти на­ружу. — Это мне го­воришь ты, да ты в са­мую нор­маль­ную его ис­то­рию не ве­ришь.
Ос­кар хо­хот­нул еще раз, и юно­ша на­конец по­нял, в чем тут де­ло - на са­мом де­ле маль­чик прос­то из­де­вал­ся над дат­ча­ниным и ис­кал лю­бой удоб­ный по­вод, что­бы ему по­надо­едать.
— Ты же нас­лы­шан о свой­ствах Жи­вой Во­ды по­лу­ос­тро­ва? Она ле­чит ра­ны, бо­лез­ни, за­мед­ля­ет ста­рение. Ес­ли пить ее пос­то­ян­но, то мож­но и вов­се жить веч­но. Дос­та­точ­но вы­пить все­го па­ру раз, что­бы про­жить доль­ше, и доль­ше ос­та­вать­ся мо­лодым. Сколь­ко лет ты дал бы Лен­нарту? — го­лос Ос­ка­ра стал уди­витель­но вкрад­чи­вым, он со­щурил свои вы­рази­тель­ные зе­леные гла­за.
— Лет двад­цать пять, — от­махнул­ся Ру­ни.
— То-то и оно, — ус­мехнул­ся Ос­кар, — по­тому что на са­мом де­ле ему трид­цать семь!