Рыба

Когда Евгений Павлович Дыня умер, все плакали.

Не плакал только маленький Аркаша, потому что спал. Он любил деда, но никому об этом не говорил — не умел.

Дед Жека, добрый старик, баловал внука. Носился с ним, баюкал, рассказывал сказки, напевал песенки. Тайком от родителей давал Аркаше шоколад. Возился с малышом на диване. Аркаше нравилось играть с дедом, особенно, если тот бодался пальцами — было очень весело. Ребенок смеялся до икоты, а большой толстый кот Мурчик бегал перед диваном вперед-назад и озадаченно мяукал.

В семье шутили, что Мурчик такой же старый, как дед Жека. Никто не помнил, откуда в доме взялся кот. Слушая разговоры о своём возрасте, Мурчик хитро жмурился и переминался с лапы на лапу. Люди могли воображать, что угодно, но кот прекрасно знал: он старше деда. Шерсть на загривке Мурчика давно выцвела, а длинные усы поседели.

До появления Аркаши только Мурчик делил диван с дедом Жекой. Зимними ночами кот забирался под плед, подкатывался под бок или сворачивался на животе старика и громко урчал. Они могли часами смотреть телевизор, совершенно одинаково — сквозь экран, — думая каждый о своём. С роднёй впечатлениями и воспоминаниями не делились: дед повидал слишком много, а Мурчик видел такое, чего не видел больше никто.

Потом всё изменилось. Аркаша занимал старика весь день, а когда спал, дед Жека старался не шуметь, телевизор не включал. Внук просыпался, начиналась хлопотливая суета: мыли, одевали, кормили, гуляли, играли, снова укладывали спать.

Бывало, что Аркаша засыпал рядом с дедом, тогда Мурчик изо всех сил протискивался между ними, пытаясь, как это бывало прежде, прижаться к хозяину. Но дед Жека сбрасывал кота на пол.

— Куда лезешь, видишь, Аркаша спит!

Старик любил детские игры.

— Уси-пуси, какие мы пузанчики… — умилялся он, раскладывая вместе с внуком разноцветные кубики. — Сюда поставим жёлтый, сюда синий… получается башенка…
В этот момент Мурчик с победным возгласом стремительно прыгнул между дедом и внуком. Башенка рухнула, кубики разлетелись в стороны, испуганный ребенок зашёлся криком. Дед схватил кота, швырнул в прихожую. Прибежала Аркашина мама. Сгоряча хотели Мурчика выгнать, но передумали.

Вскоре Евгений Павлович умер.

Аркашу оградили от печальной сумятицы первых дней, похорон. Его жизнь текла мимо комнаты с покойным по привычной колее: сон, еда, игра, прогулка.
На кота вообще не обращали внимания: лишь на третий день, когда горе притупилось, кинули остатки вареной рыбы со стола.

— Чем это от тебя так пахнет? — сказала мама Аркаше, ведя его в ванную купаться перед сном. — А ну-ка… Странно… Ты где рыбы наелся?

В самом деле, к губам ребенка прилипли тонкие рыбьи косточки и чешуя. Мама не заметила, как он тихо и быстро забрал и съел рыбу из блюдечка кота, отпихнув Мурчика ногой в сторону.

…Той ночью Аркаша спал и видел сны, разноцветные, словно кубики. Родители тихонько посмеивались над выходкой сына и обсуждали его питание. Тело Евгения Павловича Дыни лежало под землей. В углу темной прихожей беззвучно плакал Мурчик.

2011