Андрей Валентинов

1. "Дезертир". Начнем с того, что никакая это не Франция и не 1893-й год, а Россия и год 1918-й. Собственно, "Дезертир" - это булгаковская "Белая гвардия", действие которой перенесено на французскую почву. Мне это, в общем, даже нравится (нежно люблю эту булгаковскую вещь, пусть сколь угодно "сырую" и ученическую), но более привередливый читатель может и не понять, с чего это полковник Най-Турс косплеит французского маркиза. "Уши" оригинала торчат отовсюду - вплоть до того, что главную героиню зовут Юлия (чисто французское имя, а вы не знали?).
Но вообще интересно. Мертвый герой-рассказчик, пытающийся установить собственную личность и причины своей, так сказать, неупокоенности, - это оригинальный ход. Еще любопытнее то, что неупокоенный мертвец, оказывается, способен шутить, дружить, нравиться девушкам. Он славный парень, этот маркиз де Руаньяк, хотя гражданская война сделала его убийцей - как и булгаковских белых генералов-вешателей, некогда бывших благородными образованными офицерами. Правда, столь любимые автором логры (они же дэрги, они же дхары) никакой сюжетообразующей роли не играют, да и вообще надоели. Ну сколько можно эксплуатировать одну идею, пусть даже поначалу она показалась удачной?
2. "Овернский клирик". Повесть небольшая по объему, но очень стройная, написанная легко и живо. Сюжет - детективный: некий ученый монах расследует запутанное дело, в следствие вмешиваются таинственные силы, как мистические, так и вполне материальные. Много юмора (особенно хорош в этом смысле простодушный брат Петр с его ужасной латынью), неизбежные логры-дэрги (Валентинов без них что дитё без тить... Донцова без мопсов), характеры героев очерчены мастерски, хоть и несколько схематично. 
3. "Ория" и "Печать на сердце твоем" - романы, связанные общим сюжетом и героями. Читать - интересно, порой - смешно, порой - утомительно из-за обилия намеков, цитат и аллюзий. Текст настолько перенасыщен ими, что начинает разлагаться, превращаясь в изощренную литературную игру. Хотя сюжет и главный герой "Волкодава" спародированы беззлобно и очень остроумно, а главное - автор исполнил мечту миллионов читательниц, предъявив им Волкодава, избавленного от бороды и женатого на кнесинке.
В "Ории" хорошо показано, как мало значат личный выбор и личные качества человека на войне и в политике, когда все решает логика борьбы. Предводительница мятежных волотичей Велга - субъективно добрая, милая девушка, потихоньку отпускает пленных, а её воины сажают их на кол. И в подручных у неё ходят хладнокровные убийцы, такие, как тысячник Барсак. Так же было и с Жанной д,Арк. Лично она была очень добрым человеком, по её собственным словам, даже в бою наносила удары мечом только плашмя. А её правой рукой был капитан с красноречивым прозвищем Ла Гир - Гнев. Одним милосердием много не навоюешь.
"Вызывает интерес" намеренное, демонстративное смешение исторических реалий 5-17 вв (Римская империя, походы викингов, двуручные мечи, готические доспехи и даже... польские гусары с крыльями), тем более неожиданное, что автор - историк-профессионал. Случайностью это быть не может, но поиск обоснуя лично для меня оказался безрезультатным.
Из серьезного - мастерски показана трансформация честного парня, пытающегося спасти любимую, в холодного и безжалостного карьериста, для которого нет ничего важнее амбиций. Тем же путем следует его сын, однако - хоть и поздно - находит в себе силы остановиться.
А еще Улада хороша. Не в том смысле, что нравится мне как личность/персонаж, а в том, что совершенно живая.
И все-таки постмодернистское цитирование и обыгрывание чужих текстов в "Ории" выходит за рамки допустимого. Налицо системная агрессия литературного приема: восприятие романа разрушается. Автору изменило чувство меры.
4. "Ангел Спартака". Если в двух словах - о потраченном времени не жалею. Если подробнее...
Валентинова живо интересует тайна смерти и посмертия (извините за каламбур). "Живые мертвецы" фигурируют в "Дезертире", "Оке Силы", "Небесах"... нет их, по-моему, только в "Овернском клирике", "Ории" и "Флегетоне". Причем Валентиновым разработана типология живых мертвецов, как на основе мифов и фольклора, так и на основе вымысла. Это потомки дхаров ("Дезертир"), зомби-ярты и СИБы ("Око силы"), слуги Света и Тьмы ("Око Силы", "Ангел Спартака")... В романе "Небеса ликуют" тайна живых мертвецов так и остается неразгаданной, что меня, например, дико раздражает. Поэтому "Ангел", где всё разложено по полочкам, нравится мне гораздо больше. Тут все просто: гладиаторы - слуги и вольноотпущенники Смерти, точнее, Тухулки - древнего этрусского демона, привратника царства мертвых. Лучшие из них проходят "адоптацию" - "усыновление" - и получают от Тухулки взаймы вторую жизнь (после гибели на арене). Но для поддержания этой второй жизни они должны непрерывно убивать - кормить своего хозяина свежей кровью. Но даже и это дает лишь временную отсрочку, демон забирает их души, когда считает нужным. Страницы, посвященные Люциферу - Учителю Папии Муцилы - и Иисусу, на грани фола, но один момент вызывает у меня безусловное одобрение: НЕЛЬЗЯ заключать договор с Силами Тьмы. Нельзя - потому, что они сожрут и то, что ты обязался отдать, и тебя самого в придачу.
Папия Муцила. Интересный персонаж, хотя её бешеный успех у мужчин меня несколько смущает, как и откровенные эпизоды, ничего не добавляющие к пониманию образа. Воля ваша, есть в этом что-то мэрисьюшное, даже странно, что автор - мужчина.
В целом - идея автора, что за масштабными историческими событиями стоит игра могучих нечеловеческих сил ("Боги жаждут"), не нова, но лично мне близка. Материалистический взгляд слишком узок и обедняет наше понимание истории.
Ад у Валентинова отнюдь не готичен - он скучен и удручающе реалистичен. "Загробный Дахау" в "Ангеле Спартака" - бараки, автобусы, бар, проституция. То же самое в "Оке Силы" - метро, этап, конвоиры. Тоска.
Вот это - тоже не ново, конечно (см. для сравнения "Расторжение брака" Льюиса), но правильно.
Другая излюбленная мысль Валентинова - "Смысл войны - война". Та самая логика борьбы, которая в "Ории" заставляет добрую девушку Велгу сажать на кол пленных сполотов, в "Дезертире" вынуждает безупречного рыцаря Руаньяка вынести смертный приговор лучшему другу, в "Ангеле" подталкивает добрую и честную Папию к служению Люциферу, а потом и Диспатеру - владыке царства мертвых. Папия дружит с Гаем Фламинием, спасает жизнь Титу Лукрецию Кару, заводит страстный роман с молодым Юлием Цезарем - и в то же время совершает ритуальные убийства, принося кровавые жертвы демонам ради победы Спартака.