Очевидцы

   Вожатая Маша шла по берегу речки Чернушки и радовалась, поход удался, вечерний костёр с песнями и дискотекой  тоже. Сейчас её отряд возвращался обратно в лагерь отдыха, оставалась ночевка, и завтра к обеду они будут в лагере.  А впереди ещё целая неделя, семь дней от отъезда домой. Класс! Ребята в этот раз подобрались не испорченные  барством родителей, в них чувствовалось детство. Никто их девочек не строили из себя взрослых, мальчишки, их в отряде оказалось меньшинство, умели играть и развлекаться. Что ни говори по идее это большая удача для вожатой. Можно сказать ей с этой сменой очень повезло.

Маша посмотрела на свои маленькие  электронные часы на руке.  Ага, время подходит к семи вечера, и они уже рядом с обозначенным местом для ночлега. До полной темноты они отлично успеют сделать всё. И палатки поставить, и ужин приготовить. Отлично. Кстати о часах, она, имея в своём большом круге знакомых, в основном девушек своего возраста, с удивлением отметила в них тенденцию желания носить большие мужские часы. Огромные циферблаты, основательные кожаные ремешки или металлические браслеты оставляющие след на руке. Почему, откуда в них стало проявляться такое желание, ей было не понятно. Может им хочется казаться окружающим людям жоще, как бы состоявшимися по жизни? Вот только на её взгляд в итоге они в этом случае выглядят менее женственными что ли. Разве это не странно? Кто знает?

- Отряд! Стой! Раз-два! Тут будем ночевать.  Дежурные по кухне, мне говорили что вода должна быть в колодце во дворе вон тех монастырских развалин. Мальчики! Вася. За вашим звеном дрова. Роща позади пригорка с лагерем, но деревья особо не портить, пилить сухостой, собирать ветки. Маша и твоё звено. Ставим палатки и контролируем работу остальных ребят. Люба, ищем камни, кирпичи, на всякий случай стоит хорошо обложить места для костров. Один для освещения, другой для готовки ужина. Как что делать вы уже знаете. Начали! Всё делать основательно,  для себя делаем и возможно для тех, кто придёт сюда за нами.

Вот и вечер наступил, на сытый желудок мы все, я вожатая, пятеро ребят и двенадцать девчонок расселись у костра на  оставленных кем-то ту брёвнах и смотря на огонь, ведём тихие разговоры про всё и ни о чем. Девочки про как всегда тихо говорят что-то про парфюмерию и стиль платья,  что было на кино диве, ребята обсуждают машины и разные мотоциклы. Мелькают слова  про расход бензина, литраж и кто сколько, якобы выжимал как бы уже катаясь на такой технике.

Тут ко мне поближе пересел мой ближайший помощник во всех делах Толик, и достав из кармана рубашки старые заржавленные часы, поднёс их к моей руке сравнивая с моей Сейко.

- Мария, - опустив отчество, но сохраняя  обращение на вы, хотя между нами разница, всего четыре года, обратился он ко мне. – Гляньте. Практически один в один, ваши. И марка и форма браслета почти как братья близнецы. Как такое может быть? Я когда нашёл их, вспомнил, что вы подобные носите, и поразился. Только вот есть тут одна загвоздка. Эти я нашёл в стене развалин храма, что позади у развилки стоит. Мы пока дрова искали, пить захотели, ну и зашли к колодцу. Пока ребята колесо крутили, я отошёл в сторону. Захотелось на стену забраться, а там, в нише, гляжу, вот эта фигня лежит.

Он показал мне ржавый немецкий футляр от противогаза.

- Ремень истлел, автомат наш ППШ, что тоже там лежал, без диска правда, тот соржавел полностью. Мне стало интересно, ну я  этот тубус и открыл. А в нем  тетрадка с молнией на обложке была и вот эти часы. Тетрадка, пока я дрова собирал видимо из-за времени, что пролежала долго без воздуха рассыпалась в кармане в пыль. Я в неё даже заглянуть не успел толком. Помню только в конце записей стояла подпись. Маша, вожатая 5-го отряда. У нас же тоже пятый отряд. Ну, серьёзно, вот ведь как всё сошлось.  Кто была эта Маша и откуда у неё вдруг во время великой отечественной войны оказались японские часы Сейко? Странно.

Я же выслушала  его рассказ и на минуту впала в лёгкий ступор.

- Погоди Толя, остановись, - я полезла в свой рюкзак и достала  из него тетрадь на 48 листов с голубой обложкой с фото, на которой ярко выделялась молния. – Ты точно видел такую молнию?

Толик от увиденной тетради буквально оторопел, и уже почти шепотом ответил. – Да, это она.

- Это мой дневник, я его тут в лагере вести стала, но мы-то с тобой тут в 2022 году живём. Как такое может быть? Хотя, - я посмотрела в глаза подростка и поняла. Нет, не врёт мне парень. Не шутят таким. -  Короче, сейчас спим, а утром ты отведёшь меня на это место. Посмотреть хочу. Сама. А сейчас спокойной ночи. И уговор, про увиденное тобой, ты пока никому. Не хочется ни домыслов, ни шуток глупых.


Утро удалось солнечным и тёплым. Мы позавтракали, собрали палатки, и уже было решили двигаться дальше, когда я сказала, что возможно нам  перед уходом стоит осмотреть  старый монастырь. Просто для интереса. Все согласились. Подойдя к развалинам, мы сложили рюкзаки с палатками в кучу недалеко от  ворот и разбрелись кто куда, по двору монастыря.

Мы же с Толиком, не афишируя особый интерес, по старой кирпичной лестнице, пристроенной к стене, полезли  к обнаруженной им нише, которую по идее было трудно заметить сразу, если не искать. И действительно, между зубцов, там, где отсутствовало с десяток кирпичей, чуть подальше имелось углубление, в котором лежал проржавевший ППШ без диска, а в глубине были следы от немецкого  тубуса для противогаза. Я провела рукой по кирпичам, но ничего больше не обнаружилось. Да уж, настоящая загадка.

Делать нечего, пора возвращаться в лагерь. Я уже совсем было спустилась с лестницы, как вдруг почувствовала, что земля рядом с ней  начала оседать, я шагнула обратно. Минута и куда-то вниз около лестницы просело с добрый десяток квадратных метров дворовой земли.  Глубина ямы метра три, ли чуть более. Вот же напасть и как теперь нам с Толей перепорхнуть во двор? У провала, громко обсуждая произошедшее, встали сбежавшиеся на шум ребята.

 - Так, все целы? А ну перекличку!

- Первый… второй … третий … восемнадцатая.

- Отлично!  Кто подскажет …

Нифига себе! Земля снова вздрогнула и у ворот как-то глухо и тяжело ухнуло. Выезд из ворот двора на наших глазах тоже основательно просел. Мля! Ругнулась я, похоже, что где-то внизу рванули заложенные ещё в войну фугасы.  Теперь проблема выхода коснулась уже всего отряда. Шутки кончились.  Развалины оказались с динамитным сюрпризом. Основное здание пострадало ещё в войну, а вот забор хоть и находился в плохом состоянии, оказался для нас преградой, через которую просто так не перелезешь.

Ладно, осмотрев стену, я увидела узкую полозку земли идущую вдоль стены вокруг первой ямы, которая давала возможность мне с Толей выйти на середину двора. Толя дал мне руку и как мужчина пошёл первым. Нам почти удалось дойти, но когда до края обвала осталось метр или полтора, земля под нами мягко поползла вниз. Слава богу, стена  осталась на месте, и не упала на нас.  Оглядевшись, мы выяснили, что яма получилась хоть и глубокая, но с пологими земляными стенами, так что нормальная возможность вылезти всё же была.  Тут Толя заметил, что справа от нас виден кусок кирпичной кладки с рухнувшими внутрь кирпичами. Для интереса я заглянула внутрь и посветив фонарём убедилась, что дыра ведёт в неширокий метра полтора шириной и два высотой подземный ход. Пройти можно как под монастырь, так и за стену. А вдруг ход выведёт нас за стену? Помнится из истории, что такие спасательные ходы раньше делали во многих замках и монастырях. Что означало возможность выбраться за кольцо окруживших  монастырь врагов.  Внутри было сухо и похоже, что из темноты, даже поступал свежий воздух. Ветерок был слабый, но он двигал воздух. Выходит там есть выход за стену! 

И тогда я решилась. Развернувшись к ребятам, я  приказала всем сидеть и стоять, где кто сейчас находится, и лишний раз пока никуда не дёргаться, и объявила, что сейчас попробую пойти по этому ходу и посмотрю, куда он может нас вывести, может наружу?  Ребята кивнули, Толя отдал мне свой фонарь, и я отважно шагнула в провал.

Темновато, но фонарик здорово помогал. Проход от пола да потолка был выложен обожженным глиняным кирпичом, и причем, потолок был не прямым или скажем овальным, а треугольником. Пол ровный, да уж, его явно не узбеки укладывали, шагалось легко, и потому было ощущение, что ход как бы  чуть-чуть опускается. Но ветерок слабыми порывами продолжал гладить кожу. Самым хорошим было то, что у коридора не было ответвлений, что означало, у меня нет возможности свернуть не туда, и заплутать.

А вот, похоже, и выход. Я подошла к открытой настежь перекосившейся двери, за которой сплошняком рос кустарник. Тогда понятно, почему никто тут никогда не ходит, выход был так замаскирован природой, что со стороны практически не виден. Делать нечего, пролезать похоже всё равно как-то придётся, и я принялась ломать ветки руками. Дело это оказалось очень трудным и я понимая, что вроде и нужно возвратиться, как там ребята без меня, поди извелись все, всё равно не хотела уходить не закончив дело. Вон  кстати среди веток вроде и просвет появился.

- Ну как, не выходит? Вы устали.  Давайте, теперь я чуток поработаю, - раздался из-за моей спины  голос Толика.

Испугавшись я дёрнулась, и оглянулась. Ну да, а чего я собственно ожидала? Терпение у ребят быстро кончилось и приняв решение идти мне на помощь, они  всем составом притопали ко мне. Я не стала ругать их, ни к чему это. Слава богу,  опасности завала нет, воздух есть, и проход мы скоро сделаем.

- Порядок, - Толя выбросил наружу последние мешавшие ветки и Цезарь римлянам скомандовал. – Народ, ты свободен!  Все по одному наружу!

Прежде чем мы не торопясь двинулись за вещами, я на всякий случай снова пересчитала ребят. Нормалёк, слава богу, все ребята целы и в наличии. Теперь хватаем рюкзаки  и скорым шагом идём в лагерь. Мы уже совсем было двинулись к монастырю, как пораженные увиденной картиной, застыли столбами. И ведь было от чего открыть рот. Представляете! Монастырь был цел!  На месте были ворота, стояли целёхонькие стены, над которыми высилось здание с куполом и крестом. Ничего себе фокус-покус, как же это, почему …  .

Постояв немного, я решила, что пока к монастырю нам подходить не стоит, прежде нужно посидеть в кустах, и понаблюдать. Мы замаскировали сделанный нами лаз и устроились перелеске рядом.  Всё таки мужчины есть мужчины, они соображают быстрее женщин.   Владимир как самый начитанный сразу выдвинул теорию нашего провала во времени и она ни у кого не вызвала  возражений. Но возник вопрос, попробовать ли возвратиться ходом обратно или  прежде  попробовать пойти на контакт с местными.Вот тут мы женский пол были едины. Только возвращаться! На фиг, на фиг нам эти контакты ближнего вида, а ну как нас всех арестуют до выяснения? Кто мы, откуда? Да, и какой тут сейчас год? А ну как какой ни будь 1700-й?

И правду не скажешь и нормальной легенды нет, да и одеты мы  не тутошней моде. Но на всякий случай проголосовали.  Девочки и я, были за возвращение без всяких яких.  Мальчикам пришлось подчиниться. И вот тут произошло то, что отменило наше решение и изменило всё.

На дороге, что вела мимо монастыря появились первые люди. Они устало шли по дороге проходящей мимо. Несли чемоданы, катили коляски нагруженные узлами, на руках многих были дети. Среди них малыми группами  вместе с гражданскими шли солдаты. Кто с винтовкой, а кто и без ничего. Солдаты шли без погон, что говорило, о том, что это не царское время.

Толя махнув нам рукой, мол не мелькайте своими яркими одёжками, прячьтесь, высказал одну мысль, которую приняли все. – Ребята, мы похоже попали  на войну. Ту самую Великую и Отечественную. Что плохо, нам теперь к лазу совсем не подобраться, придётся подождать.

Пожевав травинку, в тему высказались сёстры Голоноговы. – А если кто, мы просим прощения из проходящих мимо в туалет захочет, и нас таких красивых тут увидит? По идее нам нам сменить или хотя бы как-то изменить своё вид.

Я поддержала их. – А и правда, только вот как? Короче, сейчас снимаем себя всё-всё на чем есть надписи на иностранном, по возможности сдираем и отпарываем лейблы. Ножики перочинные у кого есть? Сначала осматриваем себя, потом спарываем. Ой, уж очень мы красивые все и нарядные, одежда точно не для этого времени. Приступили!

Мальчишкам пришлось легче, сняли курточки и остались в штанах и шортах с майками, только на Сергее висела футболка с нарисованным мячом. По идее должно сойти. Аляповые цвета хаки шорты, конечно выглядели тоже диковато. Но не в плавках же ребят оставлять? Да и те в большинстве тоже были разноцветные. Синтетика!

С девочками было ещё труднее, тут цветастость и прочее украшающее блузки и футболки зашкаливало выше некуда. И ведь не снимешь, под этими их нарядами было такое, что не до войны  тем более во время, не продавалось даже в торгсине.

- Значит так! – решила я. – Что могли, убрали, что не смогли, прячем. Кто спросит, кто мы и откуда … говорим … что мы всем отрядом возвращаемся в Ленинград. Он подальше от этих мест, а жили мы в пионерском лагере. Галстуков вот ни на ком нет, это плохо.

- Есть! Есть у меня шелковый красный платок, -  заявила вдруг  Галя Синичкина. - Если аккуратно разрезать, четыре галстука получится.

- Молодец, Галочка. У кого завалялись ножницы, хоть маникюрные, режьте платок, но очень аккуратно.  Повяжем на самых ярких.

Пока мы разбирались с одеждой, проходящая масса народу понемногу стала редеть, зато на дороге появились повозки с ранеными, а навстречу им протарахтели пять танков с маленькими тонкими пушками.  Потом вслед им потянулась пехота. Издалека стал доноситься низкий грохот пушек. Стало понятно, на нас неумолимо двигается фронт, а нам приходилось сидеть и выжидать.  Между прочим, обеда не предвиделось, наши рюкзаки со всеми запасами остались в будущем.
 
Между тем из ворот монастыря выехала лошадь с огромной бочкой на подводе. Лошадкой управлял мужчина в рясе, он выехал на обочину, и достав из корзинки кружки, стал поить проходящих мимо гражданских и солдат водой. Колодец! Там внутри монастыря во дворе был колодец. Нам всем сразу очень захотелось пить.

 - Ребята! – снова обратилась я к  народу. – Сидеть здесь в принципе неплохо. Но уже пить хочется здорово. Раз в лаз нам пока нельзя я предлагаю попробовать пройти в монастырь. Нам главное тихонечко проскользнуть во двор постаравшись не обратить на себя особого внимание. Так что, сидим тут или пойдём?

- Я за… мы тоже … идём … чего сидеть … , - согласились все.

- Тогда так. Сроимся парами, те кто в галстуках на правую сторону,  дорога с их стороны. Идём не торопясь, устало, как все.  Молча идём до дороги, потом сворачиваем к воротам, и заходим в монастырь. Кто ещё там есть, мы не знаем, а потому не кричим, и не галдим. Степенно набираем в ведро воды и пьём. У кого есть фляжки, наполняем.

Кто-то из девочек, не выдержав, спросила. -  А потом?

На что я без запинки ответила. – Потом? Потом суп с котом. Ребята давайте решать проблемы по мере возникновения и необходимости. Сейчас нам нужно всем напиться, потом возможно придётся вернуться сюда и ждать ночи, чтобы без лишних глаз проскользнуть к лазу. Это пока все мысли. Если есть другие идеи, я готова слушать? Нет? Тогда стройся!

И мы вышли из своего леска,  слились с людьми на дороге, и не реагируя на взгляды шедшего  рядом народа, прошли до поворота в монастырь и свернули к воротам. Монах с удивлением посмотрел нам вслед, но ничего не сказал. Не оглядываясь назад, мы прошли в открытые створки и прошли к колодцу. Ребята принялись спускать ведро, а девочки искать у кого что есть посуды под воду. Нашлись две фляжки и один складывающийся стаканчик.  Пока ребята пили, я заглянула в двери храма. Небольшой зал был пуст, у нескольких икон горели свечи. Тишина так мрачно давила на моё сознание, и я поскорее вышла на воздух.

Между тем, во двор вернулась телега с бочкой. Мужчина монах посмотрел на нас, на наши галстуки, на одежду и хмурым простуженным голосом зло выдал.

- А что  пионеры, входя в чужой дом здороваться с хозяевами, вас папа с мамой не учили?

Я выступила вперёд и постаралась сгладить ситуацию.

- Учили, батюшка, учили, просто издалека пришли. Устали, а когда зашли, тут пусто было. Вы простите нас.

- Хорошо, простил. Что ещё скажете?

- Откровенно? На бы погрызть хоть что ни будь, хоть сухарей с водой, последнее утром доели.

- Ага. Ни больше не меньше, толпой значит столоваться в место пришли, куда вам как пионерам заглядывать нельзя.  Хорошо, сухарей дам, но и отработать заставлю. Сейчас пока я хожу в подвал, залейте бочку водой, и с нею на дорогу. Людей поить будете. Три, нет, две девочки пойдут со мной, корзины  вон за той дверью можно взять. Работайте.

- А как обращаться к вам? – спросила я у монаха.

- Отец Фома зовите.

- Отец Фома давайте я с вами пойду, помогу, заодно попрошу вас ответить на мои вопросы. Много их у меня есть. Вы же местный?

Девочки принесли корзины и мы с Фомой пройдя через боковой ход оказавшись за залами и служебными комнатами, минули трапезную, прошли кухню, и стали спускаться в подвал.

- О! А у вас батюшка тут целые катакомбы однако.

- Ну, катакомбы не катакомбы, но для погребов место есть. Вот мы и пришли, - монах открыл деревянную дверь и вошел первым.  Полки в кладовой были почти пусты, завернутые в полотенце мы нашли пару ковриг черного хлеба, чугунок варёной картошки и два десятка помидоров.

- Чем богат.

- И на том спасибо отец Фома.

- Берите всё, всё равно к вечеру тут немцы будут, эти заразы, я их с молодости помню, выгребут подчистую последнее. Так лучше я вас накормлю, чем им отдам.

Проходя через кухню, Фома нарезал помидоры, хлеб, круто посыпал всё солью, а я позвала ребят в трапезную. Мы присев за столы принялись уплетать угощение.

- Отец Фома, можно я задам вам несколько вопросов, которые вас возможно удивят, но вы сделаете вид что не заметили их необычности?

Мужчина посмотрев на нас, хмыкнул, но кивнул. – Спрашивай дочка.

- Какой сегодня год и день?

Опа, чего-чего а такого вопроса он явно не ожидал.

- Так 1941 на дворе, с утра двадцать третье августа было. А чего не спрашиваешь тогда, где вы?

- Ну, это мы знаем.

- Хорошо, теперь у меня вопрос, чего ждём, с остальными беженцами не уходим? Вы что девчоночки не понимаете, что с вами может статься, когда немец придёт? 

Мы все посмотрели на монаха и  опустили головы. Что тут сказать? Правду? Глупо! Да и зачем ему про такое знать?

- Не можем мы с этого места пока уйти отец Фома. Никак не можем. Вот вечера дождёмся, тогда возможно, а сейчас пока не получается.

Фома посмотрел на нас и кивнул. – Ладно дети, тогда вот что. Давайте делать, что сможем, для всех кто мимо идёт. Поите водой, ведите сюда тех, кто совсем обессилел за дорогу. Я тряпок чистых на пелёнки сколь смогу найду. И воды помыть детей согрею. Отдохнут и далее пойдут. Вот так.

Я кивнула ему головой и обратилась к своим. - Тогда так. Ребята. Часть что менее ярко одета на дорогу, остальные помогаем людям тут. Негоже вам там особо мелькать, а ну как кто заинтересуется.  Блин, хоть в трусах ходи.

Это точно. Фома нет-нет да остановится и подивится на наши одёжки.  А мы? Мы начали действовать. Мои ребята раздевшись до трусов и шорт, повязали майки вокруг бёдер, вывели лошадку на прежнее место и принялись разливать воду по кружкам и бутылкам проходящим мимо людям. Трое девочек подходили к тем, кто шёл с грудными детьми, и предлагали зайти хоть на пол часа за стены монастыря, и помыть детей.

А через два часа в монастырь пришли два десятка солдат под командованием лейтенанта НКВД. Он осмотрел собор, прочие прилепившиеся к нему  помещения, и выйдя во двор громко скомандовал.

- А теперь все слушаем меня! Даю на сборы десять минут, и всё уходим. Короче, оосвобождаем двор.  Монастырь объявляется собственностью советской армии и является отныне моим командным пунктом. Ещенкин! Проследи, чтобы никого не осталось!

- Есть.

- Филимонов.  Там и там поверху стены продолбить ниши для патронов и бойницы для пулемётов. Они должны смотреть на дорогу и вон тот пригорок. Сейчас там начнёт окапываться пехота. Наша задача не дать им отступить. Вы трое на колокольню. Смотреть в оба. Побежавших трусов стрелять сразу! Остальные копать окоп у ворот. Там пусть сидят наши автоматчики.

Услышав такую команду,  Фома пошел к командиру, но был припёрт к воротам мощной рукой. -  А, поповская душа,  не по душе тебе Красная Армия? 

- Тут же колодец, вода для беженцев, дети… .

- Разговору конец,  пусть дальше идут, им тут не место. Ясно? К вечеру немец сюда придёт, стрельба, взрывы, бомбы.  Не уйдут, значит, все тут и лягут. Или ты хочешь их под немцем оставить? Уходи поп и людей уводи!
 
Делать нечего, помогая людям и постаравшись слиться с толпой,  мы вместе со всеми покинули принявший нас монастырь.  Выйдя из ворот, мои потихоньку отстали от уходящих в даль дороги людей, и мы снова ушли в свой подлесок. Отец Фома, сбросив с телеги опустевшую  бочку, потрепал на прощание за гриву коня, и сунул вожжи похожему на сельчанина мужчине. Новому возчику велел посадить в телегу уставших ребятишек.  Сам однако, вернулся и остался с нами, а вместе с ним к нашей компании присоединился и молодой парень, чуть старше меня.

Толик посмотрев на него, задумался и спросил. – Ты кто?

- Ероха.

- Чего с другими не ушёл, Ероха?

- Честно? Мне давеча повестка пришла, а мать заперла в подвале и не пустила. Время прошло, призывников увезли, а меня в розыск объявили. Маманя же меня отвела  на пасеку нашу, в лесу. Вчера ночью возвращаюсь за харчем, а дома нет, и пол деревни как корова языком слизнула. Бомба на дом упала. Яма осталась здоровая от моего дома. Ну, я и решил, прибьюсь к какой части и воевать буду. Не прощу гадам.

- Правильно Ерофей, это ты правильно задумал. Вот сейчас сюда придёт военная часть, а вот кстати уже и они, иди и просись. Подойди к командиру и правду расскажи, всю как есть.  И помни Ерофей одно, мы для немцев не люди, а скот.  Притом мы на этой земле, по их мнению, явно в излишнем количестве,  Рабы им нужны, но послушные и не способные  защитить своё достоинство и семью. А потому половину твоей страны им нужно убить. Не важно как убить, застрелить, отравить или повесить. Убить. Понял?

- Понял.

- А раз понял вперёд, вон  там, как раз по-моему их командир стоит, к нему и просись. Иди!

Ероха ушёл, а батюшка присев на пенёк обратился к Толику.

- А что отрок. Откуда в тебе знания о немцах такие странные. Почем ты знаешь, что они нас за людей не считают?

Толик посмотрел на мужчину и вздохнул. – В первую Мировую немец другой был, у этих другая идеология. Знаю, отец.  И от этих знаний сегодня страшно мне и тошно.

- Хорошо, другой вопрос. Вот одежда на вас всех дюже странная, яркая и нарядная.  И добро бы на одном, так нет, на всех. И говорите вы чуть по-другому, уж не иностранцы ли вы детки?

Я услышав такие вопросы, смутилась и не зная, что сказать, только и выдала. -  Свои мы отец Фома, свои. А откуда? Так простите, правда невероятна, а врать вам мне не хочется.

- Ну не хочется и не нужно, припрёт, сами всё расскажете. Я вот предложить хочу. Тут бы вам оставить пару ребят посмекалистей, а самим уйти вглубь леса. Солдатики наши сейчас окопы себе будут копать, в лес по нужде бегать, возможно, что и тут кое какие посты выставят. Немцы придут, будет бой. Не знаю как, но раз у наших есть три пушки, то поначалу они скорее всего отобьются, а что будет потом, один бог то ведает.

- Вы правы, так и сделаем. Толя! Значит так, если мало ли что, ты второй после меня. Сейчас выбери двух ребят, пусть останутся наблюдать, что тут делается, а мы пока отойдём вон хоть к тем соснам великанам. Если что, один на месте другой к нам. Мы там пока себе хоть шалаши сделаем.  Отец Фома, вы с нами?

Нет, ребятки, пойду я попробую командиру подсказку сделать. Видите, он все пушки в линию выставил, негоже это. Нужно хоть одну пушечку во-он на тот взгорочек поставить и замаскировать. Во фланг в нужный момент немцам хорошо вдарить будет можно.

Фома потрепал меня по плечу и направился к окопам. Я же собрав всех ребят, кроме постовых повела отряд вглубь леса. Эх нам бы до вечера дотянуть, потом нырнуть в наш лаз и дай бог чтобы выйти в своё время…  .


При подходе к окопам отца Фому остановил окрик  постового. – Стой. Кто идёт!

Фома остановился и повернувшись вокруг себя показал, что безоружен.

- Слышь, солдатик, мне бы к командиру вашему пройти.

- Стоять на месте, сейчас старшего по команде вызову.

Рядовой достал из сапога красный флажок и не спуская глаз с пришедшего, несколько раз взмахнул рукой. Через минуту подошёл сержант, и узнав в чем дело, повёл монаха на КП.

Капитан Ракитин сидел  под навесом и так и сяк вертел карту, прикидывая, как пойдут немцы, и где будет лучше расположить два имеющихся в его распоряжении максима. Огромное число бойцов числом  шестьдесят семь человек ну ни как не давало уверенность, что ему удастся сдержать немца. Шестьдесят семь штыков. С час назад мимо него шедший в тыл капитан провёл человек сто сборных из разных частей и ни отдал ему никого. А сдерживать врага кто будет? Чего им там, в тылу делать?  Разве что капитан ими прикрыться хочет, что мол людей к штабу вывел? Дятел!

- Товарищ капитан, тут к вам поп пришёл, хочет с вами говорить.

- Поп? Ну ладно, веди, послушаем, чего он скажет.

Боец ушёл и вернулся с мужчиной одетым в рясу.

- День добрый товарищ командир, я отец Фома.

- Ну а я, капитан Ракитин. Звать Ефим. Вот так. Говорите батюшка что хотели, да идите. Тут через час будет бой.

Фома помялся немного, потом решительно подойдя к столу с лежащей картой,  начал речь.

- Не будем погружаться в моё прошлое товарищ капитан, я просто прошу вас выслушать слова человека с военным опытом. Первое, я прошу вас переставить одно орудие вон на тот взгорок и обязать его молчать до времени. Когда немцы ввяжутся в бой и подойдут к линии ваших окопов метров на двести оно может ударить по ним с фланга.

- Куда говорите поставить? – Ракитин склонился над картой. – Принимается, идея хорошая.

- Теперь ещё, один пулемёт стоить переставить на другую сторону правее. С той точки весь луг и дорога будут отлично простреливаться. Над пулемётом поставить стожок что ли. Огонь ему тоже открывать во фланг подступившей  к траншее пехоте.

- Да вполне может получиться.

- В монастыре есть колодец, там в кладовой есть небольшие бочонки, стоит запасти в них воды для пулемётов, потом в бою бегать будет некогда.

- Принимается, сейчас пошлю человека.

- Бойца боюсь, теперь в монастырь не пустят, лучше вам самому сходить. И примите к сведению, - Фома замялся. – там теперь закрылся заградотряд из НКВД, пулемёты их смотрят вам в тыл, так что предупредите своих, кто назад во время боя дёрнется, то покосят их к чертям. Сам слышал,  как командир дал приказ, кто бы по какой причине не отступал, он для них трус и дезертир. А на колокольне для того ещё и два снайпера сидят.

- Вот  же бл****, - ругнулся командир. – Вместо того чтобы отступающих в тыл в бой отправлять …  . Понял я тебя монах. Сам схожу.

- Ну и последнее, когда повыбьют вас, к монастырю не отходите, вон там за кустами есть балочка, она хоть и  неглубокая, но если пригнувшись да ползком, ни одна пуля не попадёт. Она вас в лес выведет, а там уж как бог даст.

- И за это тоже спасибо монах, не каждый сегодня на такое намекнёт.

Фома оглянулся, вроде на них никто особо не смотрит, и перекрестил капитана. – России защитники нужны, при том живые, а не погибшие в неравном бою, за просто так по глупости штабов. Не то тут место чтобы оборону держать.

Монах оставил капитану бумажку с чертежом монастыря. Бочонки под воду, по его словам находились в боковом пристрое, оставалось только наполнить их и доставить на позиции. Прихватив с собой двух бойцов, капитан направился к монастырю.  Метров за сто их остановил часовой и далее не пустил, но просигналил в монастырь о гостях.

Вскоре пришёл лейтенант, и хмуро посмотрев на пехотного капитана,  коротко спросил. – И чего хочешь?

- Хочу? Первое. В монастыре есть кладовка, где стоят небольшие бочонки. Нужно набрать воды для людей и пулемётов. Это раз.

- Пропущу, наберёте.

- Второе, у вас на колокольне снайперы сидят, пусть стреляют по обслуге пушек, если смогут попасть, ну и командиров у них тоже выбивают.

- А немного хочешь капитан?  У нас другие задачи.

- Ваши задачи я знаю, перебить всех кто после артобстрела уцелеет, чтобы потом воевать с немцем было некому. А вы после с ними лицом к лицу сойдётесь.

- А не боишься мне такое говорить?

- Нет, меня через час возможно уже и в живых не будет.

- Увидим. Я же подумаю над твоей просьбой.

- Вот и ладушки. Бойцы, находите бочонки и начинаете носить воду. Сначала обеспечить пулемёты. Я возвращаюсь. Моё присутствие тут более необязательно.

Капитан козырнул лейтенанту и быстрым шагом пошёл проверять маскировку пулемётных точек. Дел было много. И нужно было ещё найти время для разговора с бойцами, для многих это был их первый бой.


В небе над ним лениво пролетела немецкая рама, сделала круг над полоской их  позиций и удалилась. Вот же зараза, ругнулся на неё в душе капитан, ещё и эта дрянь тут разлеталась.  Не будет немцам особого сюрприза.

И точно, немцы появились как-то буднично, спокойно. Сначала на горизонте появилось облачко пыли, явно поднимаемое транспортом в достаточном количестве, потом стали приближаться звуки. Первым прорезался треск мотоциклов. Нет, они не стали торопиться и лезть проверять не ушли ли русские, бросив позиции.  Их машины лениво подъехали и встали где-то в километре. Потом в окулярах капитанского бинокля появились три бронетранспортёра на гусеницах, эти притащили с собой пушки. Артиллеристы бодро установили орудия и приготовившись открыть огонь, временно успокоились. А, вот и начальство пожаловало. Из задних рядов выскочил легковой автомобиль и из него выскочили несколько фигур. Вот сейчас они обговорят всё и начнут мешать нас с землёй, подумалось Ефиму. Как же это всё глупо и  бездарно у нас всё получается. Есть бойцы, но они полками ошиваются  в нашем тылу, есть танки, но они стоят без горючего. Есть пушки, но их не чем тащить. Одно радует, пушки у немцев простенькие, не гаубицы. Эти для поддержания  пехоты и обстрела огневых точек. Но стрелять они из них умеют.

Он вытащил из удостоверения фотографию жены с дочкой на руках, посмотрел на родных людей, и перепрятал фото с удостоверением в портсигар.

- Так, бойцы, - прокричал он. - Скоро немцы начнут атаку, но прежде будет артобстрел,  так что все сидим в окопах и носа не кажем. Смотрят только наблюдатели. По команде встаём и старательно целясь,  палим в идущих позади и выбираем тех, кто активно машет руками, заставляя солдат идти быстрее! Танков пока не видно, но вон те железные балалайки тоже могут ехать позади пехоты и пулемёты у них не далеко не игрушечные. Автоматчики, издалека не палим, ваша самая убойная сила на расстоянии 100 – 150 метров. Ваша задача не подпустить пехоту на бросок гранаты. Пулемётчики! Кто не выдержит и раньше времени без команды откроет огонь, расстреляю сам. И помните бойцы, мы все тут рядом в соседних ячейках сидим, никто никуда не уйдёт, нам назад ходу нет!

Между тем немцы, выстроившись широким полукругом в две цепи, не особо торопясь  пошли в нашу сторону, а позади видимо для огневой поддержки, медленно поползли два бронетранспортёра. Тут же огонь открыли и пушки. Эти навесом в разброс палили по позициям русских.  Снаряды их были хоть и не великого калибра, но вот разлетающиеся осколки не сиди его люди по ячейкам вреда бы принести могли много.  Ага, вон, позади солдат явно идут двое. Не офицеры, но и не рядовые. Было видно, как они что-то покрикивают остальным и те прибавляют шагу. М-даа, вот где бы твои снайперы точно пригодились лейтенант …  .

Когда до немецких цепей осталось  метров четыреста, капитан  дунул в свой свисток и из  ячеек появились головы и винтовки стрелков. Обстрел немецких орудий постепенно уменьшился и ушел в наш тыл. Стреляйте, стреляйте, там всё равно никого нет. Ну, с богом, капитан дал два громких свистка и наши стали ловить цели на мушку. Как хорошо, что перед боем он приказом запретил палить просто так, и объявил мол кого замечу в нарушении, накажу. Только с упора, только целиться, и курок нажимать будучи совсем уверенным в попадании.  Патронов всего два ящика на всех и два пулемёта. Пшик на постном масле. Однако накачка, похоже, она действует. Падают немцы, и главное не первые, а последние. Те, кто впереди идут, они чаще назад совсем не оглядываются, и не видя потерь, не ложатся. Русские солдаты все мазилы!

Немцам на ходу хоть стрелять и не удобно, но мы всё же несём потери.  Как же нас мало! Снайпера на колокольне молчат, сволочи. Одно утешает, может не успеют потом смыться и им придётся поближе сойтись с фашистами?  Капитан три раза дунул в свой свисток. Ожил один наш максим. Отлично дал, сразу проредил первую линию. Вот теперь начинается настоящая война. Ползком, перебежками, но эти гады всё же приближаются к цепочке наших ячеек.  Пулемёты на бронетранспортёрах буквально захлёбываются, пытаясь зацепить наших пулемётчиков, хорошо, что он заставил расчет укрепить бруствер. Главное не подпустить их на бросок гранаты, тогда беда. А вот теперь пришло время нашим пушкам. Ефим поднял над собой в виде крыши домика две окрашенных в белую краску доски. Пушкари  увидели и не подкачали. Буквально тремя выстрелами превратили немецкое железо в металлолом. А вот теперь пришло время нашей картечи! Огонь! Огонь! Огонь!

И немецкие цепи, не выдержав обстрела, начали медленно откатываться назад. О! А бугорков-то в ненавистной форме в поле и на дороге сколько осталось! Радует душу такая картина, радует.


Услышав первые выстрелы Маша не выдержала и велев ребятам никуда из лагеря не разбредаться, ринулась к наблюдателям. А ну как мальчишки сунутся воевать?  Она нашла своих там же, где и оставила. Слава богу ребята не высовываясь особо, наблюдали за боем и переживали за своих.

Минут через двадцать поняв, что их атака сорвалась, немцы отступили, а наши стали собирать и переносить раненых и убитых в балочку. Маша насчитала восемнадцать человек. Много, по сравнению с оставшимся числом, это очень даже много. Одно дело, когда читаешь про потери, совсем другое, когда видишь погибших своими глазами. С одной стороны вроде и надо бы помочь раненым, а с другой, им в эту войну ввязываться ну никак нельзя, читала она книгу умную, про то, что может натворить всего один человек, попав в прошлое. Только встречаясь с людьми и просто изменяя ход их жизни, отвлекая на себя, можно повлиять на их будущие решения и лишить возможности встретиться с кем-то. Те люди тоже меняют свои дальнейшие ходы и эффект изменений  вскоре может стать просто цунами, чем за десяток лет можно кардинально изменить ход всей истории жизни на планете. Так что скрипим зубами и никуда не дёргаемся.

Немцы отошли, а вот артиллерийский обстрел наших окопов из тревожащего перешёл в постоянный. Где-то из далека, с их стороны также стал слышен шум сильных моторов. Похоже, они подогнали танки, а вот это уже было плохо. Какие пригнали? Легкие, средние?

- Черт! – ругнулся капитан. Немецкий снаряд нашёл  таки одну нашу пушку, он пробил у сорокапятки щит, снёс прицельную панораму и повредил управление углом подъёма, один погиб на месте, двое ранены. Хреново, теперь придётся туго. Он подозвал четырёх бойцов и велел им взять из ящика  в нише  четыре бутылки с КС, больше не было. 

- Значит так мужики. Прямо сейчас ползёте вперёд и каждый находите себе место для засады. Слышите, это их танки выходят на исходные позиции. Ваша задача постараться метнуть бутылку в танк, попав лучше не в лоб, а в баки, или в моторный отсек. По-простому и честно говорю, шанса выжить после броска, у вас  мизер, за танками идёт их пехота. Хотя по идее шанс он у нас у всех одинаков. Потому и посылаю вас, у кого уже дети есть, род продолжить есть кому.  Старайтесь укрыться за немецкими трупами и особо не торопитесь, подпускайте танки ближе, и кидайте в них бутылки.  Если они целыми пройдут вас, значит, вдавят в землю нас. А пойдут они скорее всего так …  .


И танки пришли. Их было четыре штуки,  два Т-2 с пулемётами и пара Т-3. Они медленно ползли на русские окопы, изредка постреливая, и давя на психику, а позади их стараясь идти в тени танков вышагивала пехота. 400 метров, мы молчим, 300 метров мы не высовываемся. 200 метров! Загорелся танк на правом фланге. Затаившийся  боец бросился вперёд и разбил бутылку с КС о моторную часть. Идущие позади танка немцы не успели отреагировать на бросок солдата вперёд и теперь с яростью своры диких собак полосовали его тело автоматными очередями. Прощай герой.

В середине такой бросок не удался. Бойца заметили и успели расстрелять, едва он поднялся. Огненным факелом он всё же добежал до танка и закинув своё тело на лобовую броню остался чадить под башней. Хреново. Пора доставать козыри. Капитан снова поднял над головой белую доску, и артиллеристы тут же вступили в бой.

Первый снаряд поймал гусеницей идущий прямо на Ефима Т – 3. Его развернуло, и уже другой снаряд разворотил его бочину в районе кормы. Порядок, минус два танка это хорошо. Тут в бой вступила их пехота. И нас сразу стали давить огнём. Вот теперь появился толк и от моих автоматчиков, они основательно сбили у немцев  желание делать перебежки, и двигаться вперёд теперь могут только ползком. Наши зацепили ещё один Т-2, и их накрыла серия взрывов. Это постарался их последний Т-3. Похоже, всех кто уполз вперёд с бутылками, повыбили всех. А противотанковых гранат у нас не было вообще. Похоже, пришла пора его последней пушки. Капитан поднял доску повыше и принялся её раскачивать. Воооо! Его увидели и ждавшие в засаде артиллеристы  приголубили немца прямо в двигатель. Горит! Горит сволочь! Орудие принялось обрабатывать дорогу и поле пред нашими окопами шрапнелью.

Не удалось Ефиму порадоваться работе пушкарей. Немцы  найдя их позицию, накрыли это место из своих орудий, так что сделав ещё пяток выстрелов последняя наша пушка приказала долго жить. Вот такие дела. Немецкая пехота снова воспряла духом, благо ответных выстрелов из наших окопов звучало много меньше, и ринулась вперёд. Капитан поднял над собой Красный флажок и  энергично принялся крутить им над головой. Над ним тут же засвистели пули, скоро его рука повисла уронив флажок. Увидел расчет последнего максима его сигнал или нет? Да! Увидели и буквально начали косить немцев, которым негде было особо укрыться.  Это вам не Франция, и не Польша, это СССР! И вы тут незваные гости.

Обратно немецкой пехоты уползло немного, многие ползли в свою сторону прикрывая спину телами своих дохлых камрадов.  Такое прочищает мозги лучше, чем слова Гебельса о величии нации.

Только перевязывая себе руку, Ефим заметил, что время уже перешагнуло  восемнадцать часов. Пойдут немцы ещё в одну атаку, или  раздумают, это вопрос. Может быть передумают? Ефим вылез из окопа и пошел проверять, кто ещё уцелел. Выжило одиннадцать человек. Пехота девять человек, артиллеристов двое. И всё! И с кем воевать? Ещё вопрос чем? Патронов, у максима осталась половина ленты, и у бойцов по паре обойм. Обыскали погибших, но запасы реально не выросли. Гранат нашлась одна штука.  По идее стоило бы обыскать немцев, но днём никто им этого не позволит. Эти гады снова перешли на тревожащий обстрел их пушек. Вроде и не шибко страшно, но куда упадёт снаряд предсказать невозможно. Ефим принял решение,  тихонечко не привлекая внимания монастыря спуститься в балку и перетащить раненых в лес. Оставаться на позициях с таким числом людей было бы просто глупо. А так они хоть раненых вынесут. Капитан отдал команду, и с парой человек стал демонстративно дефилировать по ячейкам, собирая документы и смертные медальоны погибших. Закончив обход, он с оставшимися бойцами присел у балочки,  пусть из монастыря видят, что он ведёт разговор с народом.  Тем временем люди потихоньку начали уползать в лес, таща за собой раненых.  Время подошло к восьми, а атаки всё нет. Может пронесёт, подумал Ефим, потом кратче оглянулся на монастырь, перекрестился на крест на маковке, и пригибаясь отправился догонять своих бойцов.

И вот тут в небе появились пять самолётов с кривыми крыльями. Они летели спокойно, без прикрытия, будучи  полностью уверенными в своём праве бомбить и убивать. Ю-87 встали в привычный круг и принялись бросать бомбы на позиции русских. Сверху пехотные ячейки были просто точками, и есть в них кто или нет никого, было непонятно. Но приказ есть приказ, и самолёты стальной метлой  прошлись везде, где увидели хотя бы остатки боевых позиций. Бомбы разнесли и так криво стоящие пушки, пулемётное гнездо,  с максимом, у которого был пробит кожух. Под конец, самый последний Юнкерс прицелился и сбросил самую большую свою бомбу в 250 кг на здание монастыря. Строение вспухло и мелкой россыпью кирпичей сложилось внутрь.

Желая убедиться, что дело сделано хорошо самолёты сделали последний круг, и победно гудя моторами, скрылись в закате. А атака?  Она будет завтра. Война на сегодня была окончена. Орднунг, есть орднунг!

Мария досмотрела картину боя и бомбёжку окопов с монастырём до конца. Вот как оказывается было разрушено его здание, интересно, а как там энкаведэшники, хоть кто-то уцелел?  Впрочем, это уже не важно, смеркается и теперь им можно без чужих  глаз вернуться в свой лаз.

- Илюша, беги за нашими, а я останусь тут, понаблюдаю.

Илья умчался, а Мария встала у берёзы и стала внимательно разглядывать дорогу. Нет, она пуста, и в поле тоже никого. Странно, но даже немецких санитаров собирающих своих раненых не видно. Позади кто-то кашлянул, она оглянулась и увидела отца Фому.

- А это вы отец Фома. А я откровенно говоря испугалась.

- Да я. Вы Маша тоже видели бой?

- Да. И мне было страшно.  Одного я не понимаю, почему  наши встали тут? Позиция практически открытая, поле, укрытий нет.

- Приказ. Им дали не самый умный приказ, даже не поинтересовавшись количеством людей и возможностью соответствующе поражать противника. Пушки далеко не всё могут. Особенно такие слабые, как та же сорокапятка.

- Но две атаки  отбили.

- Отбили, - подтвердил Фома. – А сколько наших погибло? Командир у наших бойцов вояка неплохой. Умный парень, я с ним говорил. Вот из него, если не погибнет, настоящий генерал вырастет.

- Ваши слова бы да богу в уши. Ну ладно. Сейчас мои ребята из отряда подойдут, и пойдём мы … домой. Пора нам. Вам отец Фома спасибо огромное за всё.  Ещё наверно я бы попросила вас пойти к нашим, что уцелели, и в лесу сейчас прячутся. Вы им можете помочь и многое подсказать.

Мария хотела  повернуться к монастырю, когда Фома мягко повалил её на траву и жестом предложил молчать.

- По опушке идёт кто-то, - шепнул он ей. – Нет. Это точно не ваши ребятки. Тяжело идут, несут кого-то. Я так тебя понимаю, вам сейчас для вашего ухода ни чужие, ни наши не нужны?

Я молча кивнула, монах был прав.

- А потому Маша отползай в кусты, я же встречу этих ходоков и поговорю с ними. Скорее всего, это те, что в окопах в ворот были. Придётся теперь мне их к капитану проводить, а там посмотрим. Может, когда ещё и увидимся.


Фома вышел к бойцам в малиновых фуражках и перекинувшись с ними парой слов, повёл их окружным путём к предполагаемому месту, где остановилось на ночь оставшиеся в живых капитаново войско. Так, а где там мои соколята?

Минут через десять подошли и они. Я смотрела на их лица и глаза, а в душе просила и молила проведение, помочь нам попасть обратно, не дать нам сгинуть в этой военной круговерти.  Любое событие, особенно встреча с кем либо, могли раскидать нас один бог знает куда, причем без всякой надежды на новую встречу. Я снова произвела перекличку. Все тут.

- Ну что, все готовы? Хватит с нас войны, пошли домой.

Мы подошли к лазу и по одному зашли внутрь хода. Толик идущий последним мигнул мне фонариком и я медленно пошла вперёд. Пройдя примерно нужное расстояние, я начала искать наш пролом с осыпавшимися кирпичами, но его всё не было и не было. Что же происходит, куда вдруг он исчез? Неужели портал закрылся и теперь нам придётся остаться в этом времени, измерении или реальности навсегда?  По мне так никакой разницы в этих понятиях нет. Не хочу, нет и нет, я хочу обратно домой.

Между тем ход привёл нас в круглую комнату с проходом куда-то ещё и с каменной лестницей, которая заканчивалась небольшой квадратной деревянной дверью на высоте трёх-четырёх метров. Делать нечего, теперь нужно посмотреть что там и там.

- Ребята, вы сами видели, нашего пролома нет, - обратилась я к ребятам.  - У кого есть мысли по этому поводу?

Мои подопечные задумались, и вдруг самая наша высокая девочка Люба Осипова подкинула такую идею. – Погодите, а может дело во времени? Вот мы вчера вышли из хода где-то утром, часов в десять утра. Вот. А сейчас вечер. Может он открывается утром? Может нам стоит снова выйти и вернуться в него утром?

Ребята одобрительно загалдели, я же просто показала Любе большой палец. Всё возможно.

Костик предложил всё же осмотреться, куда-то же дальше ход из этой комнаты ведёт. Я сначала хотела предложить разделиться,  но подумав, отказалась от этого плана. Вместе лучше, все на глазах. Далеко впрочем, мы не ушли. От взрыва последней бомбы земля сдвинулась, и метров через пятьдесят ход оказался полностью засыпан свежей землёй.

- Возвращаемся, - скомандовала я. – Посмотрим, что там с дверью.

Дверь вывела нас в уцелевшую при обрушении кладовку, где мы брали корзины. Дверка оказалась замаскирована под заднюю стенку стенного шкафа с разным хозяйственным барахлом, и нам сразу стало понятно, что ею очень давно никто не пользовался. Скорее всего, даже сами монахи не знали про наличие этого подземного хода. Мы вышли во двор и сразу принялись доставать воду из колодца. Было странно видеть ровную без провала поверхность двора, правда была одна яма. Прямо в воротах, в яме сделанной при падении лежала ещё одна, но не взорвавшаяся бомба.  Так вот что тогда рвануло в воротах, припомнила я. Ну и ладно, это значит, сейчас она никому не опасна. Чисто автоматически я отступила от края, и земля с которой я ушла, тут же сползла вниз и прикрыла тело и хвостовик бомбы. Люди потом придут, зароют яму и она пролежит много лет ожидая времени, когда её потревожим мы с ребятами. Я по лестнице уже привычно поднялась на стену и направилась к нише. Так, а вот и пряники, прямо рядом с лестницей в проломе стоял пулемёт максим с заправленной лентой, рядом стоял прислоненный к стене  ППШ с круглым диском, коробка с запасной лентой..  Пулемёт был направлен на дорогу сейчас скрытую ночной темнотой. Я прошла далее и проверила нишу, но в ней ничего не было. Тетрадка и часы по-прежнему были у меня.  Это что же получается, что чтобы проверить вернусь ли я в будущее обратно, мне обязательно нужно положить их в нишу? А смысл? Чего-то я не понимаю. Автомат тогда лежал в нише без диска, и выходит, что прежде положить его в неё, из него кто-то должен был стрелять? Я? Но я не умею. Да и зачем кому-то тут стрелять?  Хотя, если подумать, заходить в ход раньше утра нам вроде не стоит, значит, кто-то будет стоять тут, стрелять по немцам которые как раз в это время подойдут к стенам, и он своей стрельбой отвлечет их внимание от нас на себя. Как много условий у нашей загадки.

Я собрала ребят и честно рассказала всем про находку Толика и про то, что из этого вышло. Многие ребята посмотрели на меня с укором, но никто из них не сказал мне слов обиды.

- Спасибо вам всем, я виновата. Признаю свою вину. Но теперь нам нужно снова уйти в лес и переночевав там, снова попробовать вернуться в ход завтра утром. Есть надежда, что портал откроется, и мы всё же попадём в своё время. Многое мне самой не понятно, но очень хочется верить, что у нас с вами получится. Пошли?

Через ход обратно мы решили не ходить, и долго это, и расстраиваться лишний раз не хотелось. Мы вышли через ворота и через поле снова пошли в знакомый лесок.  И вот тут бредя по траве, я наткнулась на тело немецкого солдата, он лежал, смотрел в наше небо мёртвыми глазами и был уже не опасен.  Он лежал, держал в одной руке винтовку с примкнутым штык-ножом, мёртвый и спокойный.  На лезвии этого страшного штыка прямо на трёх зарубках  блестел отблеск Луны. Брррр.

Я всё же не поленилась, стянула с убитого  ранец с тубусом от противогаза и вытряхнула всё его хозяйство на землю.  Увы, но в ранце ничего съестного не нашлось.  Ребята хотели прихватить винтовку с патронами, но я сказала, что когда утром придут немцы собирающие убитых, их может заинтересовать, кто взял оружие и куда он ушёл.  Да и можно ли нам тащить что-то из этого времени в своё? Выкинув из тубуса немца противогаз, я решила прихватить его с собой, было у меня ощущение, что делаю правильно.

Лес встретил нас  писком комаров и тишиной. Интересно, но мы уже в нем столько ходим, что он стал нам уже чуть ли не добрым знакомым. Мы дошли до нашего лагеря и привычно стали укладываться в наших шалашах. Вот правда, есть очень хотелось, но бог терпел и нам велел. Завтра, если вернёмся, никуда сразу не пойдём, а сначала налопаемся. М-да. Мечты, мечты. Спать, спать, нам надо выспаться, я закрыла глаза …   .

…  и открыла их, услышав звонок самого обыкновенного будильника из соседнего шалаша. Смешно, но данный сигнал  из чьёго-то телефона разбудил весь наш лагерь. Утро? Так быстро? Я глянула на свои Сейко. Да, пора вставать, время уже семь утра.

- Так, умываемся росой, по делам мальчики налево, девочки направо, приводим себя в порядок и начинаем двигаться обратно к монастырю. Приступили.

Пока ребята занимаются утренними процедурами, я достала ручку, и кратко описала наше приключение в дневнике с молнией. Пусть будет, наверно стоит подогнать вереницу событий под тот вариант, что уже был. По крайней мере, надо постараться.

Мы уже совсем было уже двинулись в путь как услышали треск веток, брошенных ещё вчера нашими ребятами вокруг лагеря. Гость? Прошенный или нет?

Я высунулась из-за дерева и глянула на пришельца. Оп-па. Отец Фома!

- С добрым утром отец Фома.

- И вам ребятки не хворать. Вот и опять сошлись наши дорожки. Ну я ладно, показал, рассказал куда и как идти солдатикам нашим и не сойдясь в кое каких  мнениях с служителями органов, ушёл своим путём. А вы? Вы же вроде собирались домой идти. Что-то не срослось?

- Не стану врать, дядя Фома. Не срослось. Но надежда осталась. Возможно, именно утром у нас выйдет. Утром пришли сюда, то и утром уходить надобно.

- Может всё же расскажете, откуда вы такие на местный люд непохожие взялись?

Я посмотрела на отца Фому и … решилась. По дороге к монастырю я рассказала ему находке, о портале, о подземном ходе и о нашей неудачной попытке вернуться.

- Вот теперь всё слаживается с вами. Будущее. А какое оно?

- А сложное,  отец Фома. И плохое есть и хорошее. А когда у нас бытие идеальным было? Всегда находились  тираны и мягкосердечные цари. Вам могу сказать одно, мы победим. Война, она правда, будет долгой, кровавой, но победа будет за нами. А остальное, нужно ли вам про это знать?

За разговором мы дошли до края леса. Время было уже почти девять, но лезть в лаз было ещё рано. Мы как могли, замаскировались и стали ожидать нужного времени, не забывая посматривать по сторонам.

- Одно пока не складывается в картинку, - стала я рассказывать Фоме про свои мысли. – А нише был автомат без своего кругляша, и вот этот тубус немецкий, а внутри его вот эти мои часы и тетрадь. Лежали! Но вот они, тетрадка и часы, и должна ли я их сейчас пойти и положить в нишу, может они и есть последнее звено, которое связывает нас будущим? Действительно ли, пока их в той нише нет, портал не откроется? Или их туда должна положить не я? А кто тогда?

- А ведь ты права дочка, возможно именно они и есть те части головоломки, что вы пытаетесь собрать, - Фома посмотрел на меня, на ребят и выдал. – Вот что, давай клади свои часики и тетрадь в эту немецкую хрень, а я пойду и положу её в нишу. Вытащу из автомата диск и брошу его рядом.

- А если немцы появятся?

- Появятся, так я через ваш ход и уйду, отсижусь там чуток и потом отряд создам, красноармейцев по лесам пока много ходит. Одно скажу, немцам я тут спокойно жить не дам. 

А что, сказала я себе. Это возможно именно тот шанс создать всё как было. Фома положит тубус в нишу, рядом сунет автомат и пазл сложится. Я открыла тубус, сняла с руки и положила внутрь часы, достала и свернув в трубку, засунула  тетрадь. Потом тщательно закрыла немецкий девайс и отдала Фоме.

- Вот дядя Фома. Готово.

Тот повесил тубус через плечо, и молча перекрестив нас,  не оглядываясь быстро пошёл к воротам своей бывшей обители. Вот он дошёл до ворот, вот мелькнул на стене, и тут  …  на дороге появилась колонна немцев. Впереди катились два бронетранспортёра, за ними пять или шесть мотоциклов с колясками и десяток грузовиков в каждом из которых ровными рядами сидели солдаты.

Черт! Их машины подъедут к монастырю как раз тогда, когда нам  будет нудно выходить. Но как пройти по открытому пространству двести метров до кустов с лазом? Эту нашу проблему решил Фома, подпустив грузовики на нужное расстояние, он принялся расстреливать кузова немецких машин из дождавшегося своего часа максима. Да, немцам это сильно не понравилось, и уцелевшие покинув машины, кинулись прятаться и только потом стрелять, в русского пулемётчика из всего что было. Стрелять, не оглядываясь назад, где мы бегом  метнулись к лазу.

Время было без пяти минут десять, когда последний из ребят скрылся в кустах, замаскировав ветками проход. Мы медленно, гуськом шли по проходу держась за одежду идущего впереди. Мой фонарик уже практически не светил, тлел,  когда впереди вскоре стал виден дневной солнечный свет падающий в проход из пролома. Он есть, он тут, он снова открыт, билось у меня в мозгу. Неужели мы вернёмся в своё время?

Я встала у выхода и начала пропускать ребят. Первый … пятый …  девять … четырнадцать … господи, мы вернулись все! Я вылезла в проём и зажмурила глаза, снова привыкая к солнцу. На краю провала стояла куча народу. Рабочие. Наши родители. Похоже какое-то начальство в костюмах. Кто это? Откуда? Почему все смотрят на нас?

Наконец кто-то в ярком костюме спасателя первым сполз к нам по верёвке и надев на первого попавшегося мальчика пояс с привязанным канатом помог ему начать выбираться на верх. Через десяток минут мы все уже были наверху и с удивлением смотрели на  происходящее. Мало по малу, вся эта чехарда с обниманием и радостью встречи успокоилась и тут мы с удивлением узнали, что отсутствовали целых девять дней. Нас хватились к вечеру, когда мы не вернулись к ужину. На следующий день местные нашли наши рюкзаки и палатки, потом разыскивающие увидели яму от свежего взрыва в воротах и провал у внутренней стороны стены.

А потом были раскопки. Искатели прошли по проходу и вышли в кустах, но там никого и ничего. Тогда они решили, что мы отправились в другую сторону и теперь находимся либо под завалом, либо мы уже задохнулись в тупике за ним. И вот тут вдруг ниоткуда появляемся мы. Где были, как снова попали в проход? Там с другой его стороны были люди, но никто из них нас не видел. В ход по из словам никто не проходил. Чудеса, да и только.

А мы стояли, смотрели друг на друга, и молча решали, стоит ли рассказать народу про своё путешествие во времени или не стоит.

Вперёд вышел Толя и громко сказал, что мы все тоже в недоумении. Мы вошли в проход, прошли по нему немного и вернулись. Почему пролетело столько времени нам непонятно. Чудно конечно. Объяснений у них нет, и вообще! Откровенно говоря, раз смена в лагере  окончилась, то он сейчас просто едет с родителями домой. Хватит с него приключений!

Как я поняла, остальные ребята молча приняли его слова за легенду, которой им стоит придерживаться и тоже изъявили желание ехать по домам. Я обняла каждого на прощание и пожелала удачи. Вот так. Дома же в кругу мамы, папы и дедушки я рассказала всю-всю правду, при этом показав им свои заржавленные за столько лет часы, достав их из рюкзака. Они переглянулись и сказали, что верят мне. 

В последствии, я много переписывалась с ребятами, с которыми побывала в прошлом, мы даже вместе пытались найти сведения о монахе Фоме. Постепенно выяснилось, что воевал в тех местах партизанский отряд и стоял в нём во главе некто под кличкой Монах. Но следы его после прихода наших войск постепенно  потерялись.

Лет через десять, когда прошлые события под истёрлись в моей памяти я однажды встретила Анатолия, с которым тогда-то давно была в прошлом. Мы поговорили, о жизни, о планах, вспомнили прошлое и тут он достал и показал мне немецкий штык-нож, который он тогда мальчишкой всё же прихватил тогда с винтовки того немца о труп которого я тогда ночью споткнулась. Нож оказался с теми самыми зарубками, которые мне тогда бросились в глаза.

Это было, я там была и видела ту войну своими глазами. Я очевидец, и  уже никогда этого не забуду!

Потом, после прощания с Толей мелькнула мысль, а что если бы каждому из нас была дана возможность увидеть прошлое наяву. Так ли по-прежнему бы мы смотрели на наше сегодня ….




/// Если щёлкнуть по моему нику под фото вы попадёте на мою страничку \\\.