1. Трудные моменты

Я уже писал, что Любочкины родители еще в 1962 году переехали из Батуми в Горький (ныне Нижний Новгород). Николай Исаакович, её отец, служивший в морских погранвойсках в Батуми политработником, в 1962 году демобилизовался. Ему предложили жилье в 3-х городах на выбор, и, поскольку столиц не предлагали, он выбрал двухкомнатную малогабаритную квартиру в Горьком. Всё-таки, как он считал, поближе к нам.

Там он сразу устроился на работу в военизированную охрану какого-то крупного предприятия, то есть, был «при деле». Они приезжали к нам посмотреть, как мы живём, и Академгородок им понравился. Да и мы в трудные моменты просили их помочь нам, взяв к себе Иринку.

Такой трудный момент наступил зимой 1963 года. У Иринки постоянно болели уши. Одно обострение с сильными болями следовало за другим. Бедная девочка измучилась, но никакое лечение не помогало. Иногда казалось, что боль отступила, но проходило несколько дней, и сильная боль возвращалась.

Наконец, врач-отоларинголог сказала, что девочке надо сменить климат. Бывали случаи, когда после смены места жительства всё проходило. Мы решили отвезти Иринку к родителям Любочки. Они согласились взять Иринку на время, и ещё зимой 1963 года Иринка оказалась в Горьком.

Весной я забрал Иринку от Любочкиных родителей. Возвращаясь из очередной командировки, я заехал в Горький. Уши у дочки больше не болели. Это было, как чудо. Действительно, смена климата сыграла чудодейственную роль в излечении ребёнка. Причем уши у Иринки перестали болеть с первого дня её приезда в Горький. Так что, уж если быть точным, я не знаю, что было причиной излечения.

Может быть, и то, что она совершила воздушное путешествие. В любом случае, после этой поездки в Горький уши у Иринки больше не болели никогда.

Потом мы снова оказались в трудном положении прошлым летом. И снова кто-то из нас (то ли Любочка, то ли я) отвёз Иринку в Горький. А я забирал её через месяц.

Я уже писал раньше, что наш ребёнок не выговаривал половины букв русского алфавита. Когда я приехал в Горький, я не узнал нашего ребёнка. Теперь она говорила абсолютно правильно, чётко выговаривая все буквы. Оказывается, Николай Исаакович, Любочкин отец, несколько раз водил её к логопеду. И вот результат. Мы были счастливы.

Этим летом снова возникла трудная ситуация. Но я хочу рассказать все по порядку.

Сначала о Любочкиной работе. Отношения её с заведующим кафедрой Волштейном не складывались с самого начала, когда он пришёл на кафедру после смерти член-корреспондента Птицына. К концу учебного года Любочка уже начала подумывать об уходе с кафедры.

А в августе ей предстояло ехать в Ессентуки на лечение, как говорил Жванецкий, «всего этого ливера». У неё, видимо, уже не первый год была язва желудка, и были сильные боли, но язвы тогда врачи ещё не обнаружили. К слову, её вылечили только в Америке.

Ей уже в третий раз в НГУ давали путёвку в Ессентуки. Я к этому отношения не имел. Профком НГУ в СО АН не входил, и я даже никогда не просил их о выделении путевки. Они выделяли ей сами со своим доверенным врачом.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/02/26/620