В любое удобное время

Телефон зазвонил. В звенящую густоту на диво жаркого майского дня старый саундтрек врезался, словно нож в мягкое масло, разом согнав сонливость. Мы с мужем переглянулись, оторвав взгляд от мониторов, и уже через пару секунд безмолвного спора я сдалась, громко хмыкнула, и театрально закатив глаза в знак неудовольствия , отправилась искать телефон в недрах дивана.
 

-До..ень! ажите ..ете иру?- раздался в трубке голос неизвестного(неизвестной?)просителя, прерываемый шумами и шорохами внутрителефонного пространства.

Я вздохнула. Телефонная связь в нашем регионе вообще оставляет желать лучшего, а тут, видимо, клинический случай - звонящий, кажется, находился в помещении, где сотни трудолюбивых таджиков без устали штробят стены. Тем не менее, искателю мифической Иры стоило ответить.

- Вы не туда попали!- заорала я, надеясь быть услышанной, ибо треск и шуршание в трубке не прерывались ни на мгновение. Звонивший отсоединился.

«Ну, не больно-то и хотелось!» - подумала я, как вдруг, телефон зазвонил снова. Машинально отметив, что номер не определился, я провела пальцем по зелёной стрелке и прижала телефон к уху.

-Добрый день! Скажите, вы продаете квартиру?- деловито осведомилась трубка.

Ах, вот оно что. Радостно закивав, и совершенно упустив из вида то, что собеседнику мои жесты «до лампочки», я зачастила:

- Дада,конечноконечно! Выхотели быподъехатьпосмотре...? -

В самый разгар моей проникновенной речи телефон выдал три коротких гудка. Потерял сеть? Я несколько секунд тупо смотрела на дисплей, ожидая перезвона, потом завалилась на диван и продолжая гипнотизировать мобильный взглядом, мысленно умоляла бедового клиента перезвонить. Адреналиновый взрыв, вызванный внезапным звонком постепенно сходил на нет, кратковременная надежда сверкнула и погасла.

Пожалуй, стоит объяснить, почему эдакое ничтожное происшествие вывело меня, здравомыслящую молодую особу, из равновесия.

Год назад, в конце мая 2013 года, мы с мужем, решившись, продали нашу малометражную «двушку» в «тихом» центре Москвы, надеясь (чего уж греха таить) на вырученные деньги приобрести шикарную жилплощадь за МКАДом, выгадав при этом немного денег «на булавки». Хотелось пожить красиво - завтракать на кухне, спать в спальне, принимать друзей в гостиной, где на стене красуется громадная плазменная панель. Только вот, как впоследствии выяснилось, принимать было некого, так как друзья не слишком горели желанием приезжать в нашу глухомань.

Квартира была прекрасной. Сто десять квадратных метров с широченными, во всю стену окнами, из которых открывался вид на бескрайние леса и озера. Тишина, по московским меркам, просто поражала. Не буду описывать прочие блага, которые нам готовы были предоставить за «смешные» деньги, скажу лишь, что шалашик, который мы присмотрели себе в качестве рая, был идеален. На наш взгляд. Поверхностный, глупый, наивный и озверевший от пребывания в малометражке взгляд.

Через четыре месяца, в дождливом и грустном сентябре, мы, одуревшие от ремонта и поездок по строительным гипермаркетам, переехали в наш «маленький рай».

Тогда-то все и началось.

Во-первых, появился запах. Гнилостный, отдаленно напоминающий нечто протухшее, залитое дешевым ванильным спреем, он, казалось пропитал стены квартиры, особенно тяжко дышалось в детской, временно отданной под гардеробную. Все мои любовно сберегаемые и тщательно уложенные в аккуратные стопки вещи уже через пару часов пребывания в гардеробной впитывали липкий «аромат» и мне ничего не оставалось, как стирать их снова и снова.

Во-вторых...Ночи в новой квартире были, мягко говоря, «неспокойными». Уставшие за день, мы ложились на кровать, мечтая упасть в объятия Морфея незамедлительно, однако, стоило нам выключить свет, что-то в квартире начинало потрескивать, стучать, а заснувшие было коты шипели в пустоту, пугая нас еще больше. Надо сказать, что, ни я, ни муж особенной склонностью к мистицизму не отличаемся, и после очередного инцидента, когда мы явственно услышали гулкий вой, я уже твердо знала, что это не происки больной фантазии, извращенной просмотром большого количества низкокачественных ужастиков. Я дала себе твердое обещание узнать, что за собачка так активно выражает свои чувства, и, при необходимости, обратившись за помощью в домоуправление (или куда там надо обращаться в таких случаях?) приструнить ночного «певуна».

Однако на утро страх ушел, решимость испарилось, и занятая повседневными делами, я уже не была столь ортодоксально настроена. Мало ли кто там воет? Ну повоет и перестанет! В конце концов, всех демонов человек создает сам, говорила я себе, закрывая дверь за мужем, который пошел забрать из автомобиля какие-то документы. Продолжая уговаривать себя таким образом, я доставала из стиральной машинки свежее белье, как вдруг резкий зуммер дверного звонка заставил меня вздрогнуть. Да что там «вздрогнуть»! Я просто подпрыгнула на месте, уронив на пол простыни и наволочки. Крикнув «сейчас, сейчас», мысленно выругав растяпу-мужа, который (абсолютно точно!) забыл ключи и вернулся, я поспешила к двери, морщась от неизвестно откуда взявшейся вони (кто-то сдох в мусоропроводе? на тех. этаже?).

Это был не муж. Улыбающаяся девушка в мужской ковбойке и джинсах, знававших лучшие времена. Видимо, мое перекошенное от вони лицо, с носом, зажатым пальцами, произвело на нее не лучшее впечатление - улыбка постепенно сошла на нет.

- Здравствуйте! Простите, вы же наша новая соседка? - полуутвердительно спросила она.

До меня наконец-то дошло, что разговаривать с зажатым носом неприлично и состроив гримаску вежливости, я кивнула, поздоровалась и прибавила, кажется, не совсем к месту:

-Да.. простите, за котами..ээ.. убирала.

Девушка снова заулыбалась.

Так мы и познакомились. Соседка оказалась общительной, а расположение наших квартир позволяло ей обращаться ко мне по крайней мере раза два-три на дню. Оля (так звали соседку, оказавшуюся моей тёзкой) без труда преодолела порог нерешительности, и по всякому поводу стучалась ко мне в дверь. Чем я ее только не выручала: солью, подсолнечным маслом, сигаретами...Внешний вид соседки явственно говорил о ее материальном положении, и хотя я вряд ли была старше ее, мне досталась роль благодетельствующей доброй тетушки, а ей - наивной подопечной, взирающей на меня, как мне казалось, с надеждой и доверием.

Но некоторые факты не позволяли мне насладиться общением в полной мере.

Отвратительный запах, источник которого я так долго искала в своей квартире обрел лицо- это было улыбающееся лицо моей соседки. Обладая от природы деликатностью, граничащей с мазохизмом, я так и не смогла намекнуть ей на окружающий ее «ореол». По этой же причине я отказывалась заходить к ней в гости «на чашку кофе» или «на покурить»- ограничивалась тем, что, пару минут стояла с ней на лестничной клетке, обсуждая всякие мелкие бытовые дела. Из наших кратких разговоров я узнала, что у соседки есть дочь двух лет и муж; периодическое появление ее в «слегка неадекватном» виде позволило мне определить, что они с мужем пили, причем, увы, не чай; пару раз она по пьяной лавочке пыталась занять у меня денег, впрочем, безуспешно, так как мои принципы не позволяют потакать бытовому пьянству. Да и муж мой явно не одобрял подобные знакомства, будучи человеком, испытывающим природное отвращение к пьяным. На мои попытки посплетничать о соседях он только хмыкал и недвусмысленно намекал, что о подобных ... людях и говорить не желает.

Тем временем, жизнь продолжалась. Зима вступила в свои права капитально, снегом замело и прекрасные пруды и сосновый лес, и подъездные дорожки. Квартира, загерметизированная пластиковыми окнами и обесцвеченная зимой, стала похожа на стылую клетку, постоянно преследующий нас соседский запах стократ усиливал недовольство выбранной жилплощадью. Никакие освежители не помогали. Ситуация усугубилась, когда на кухне прорвало трубу, и несколько дней мы вынуждены были ходить по дому в куртках. Постепенно копившаяся злость на «вонючих алкашей» (именно так мой муж именовал соседку с домочадцами) переросла в ненависть, усугубляющуюся тем, что почти каждый вечер за тонкой стенкой, отделяющей нас от соседей, начинались крики и вопли, перемежающиеся ударами, звоном стекла и еще Бог знает чем. Теперь каждый стук в дверь заставлял меня вздрагивать и внутренне негодовать (***! Опять соседка приперлась!), да и мелкие просьбы ее значительно участились. На мою попытку (впрочем, довольно неубедительную) упрекнуть ее в ночных визгах, она смутилась, заизвинялась и уж больше не приходила ни за солью, ни за чем другим.

Целый месяц мы с мужем жили спокойно: звонки и просьбы прекратились, крики стали ощутимо тише, да и вонь, кажется стала глуше. И вот, в апреле месяце...

Привыкшие к ночным шорохам, спали мы безмятежно; лишь изредка какая-нибудь поддатая компания будила нас песнями-плясками под окном, однако такие товарищи быстро успокаивались приехавшим нарядом милиции, да и не было в этих пьянках ничего мистически ужасного - ну напились, поорали, уехали, беда ли? В одну из таких спокойных апрельских ночей мы с мужем мирно готовились ко сну, как это сейчас водится, каждый в компании своего планшета. Вот уже муж заклевал носом; я устала читать Акунина, выключила ночник, и только - только начала засыпать, как звонок в дверь вытащил меня из сладкой дремы. Вздыхая и нашаривая ногами тапочки, я негодующе посмотрела на своего невозмутимо сопящего мужа, которого разбудить можно лишь пушкой, и зашлепала к двери. Взглянула в глазок- так и есть - соседка, по всей видимости, очень пьяная- еле на ногах держится, вот и за косяк дверной схватилась. С мыслями: «Ну голубушка, добухалась, сейчас я все тебе выскажу», я открыла дверь, и как была, в пижаме, вышла на лестничную клетку.

Не успела я открыть рот, чтобы как следует отчитать пьянчугу, как слова замерли на моих губах. Рукав темно-серой толстовки был разорван, лохмотья дешевой ткани были выпачканы чем-то темным, и судя по влажному блеску, совсем свежим, а левая рука соседки безвольно болталась. Бледна она была просто катастрофически, граф Дракула обзавидовался бы, а перегаром от нее несло так, что я вынуждена была спрятать свой нос в воротник пижамки. За хлипкой муниципальной дверью соседской квартиры, похоже, громили мебель и рычали все алкоголики района. Я схватила ее за правую руку.

-Что с тобой? Это муж, да? «Скорую» вызвать?! Что с рукой?

Видимо, моя словесная диарея сильно надавила на утомленный алкоголем мозг. Она поморщилась (хотелось бы надеяться, что не от боли) и на удивление связно прошептала:

- Не кричи, а? Зайди ко мне, боюсь, что соседи услышат, ментов вызовут.

Вот еще. Я что, похожа на умалишенную? Не дав мне сказать, она продолжила:

- Помоги мне, пожалуйста. Надо руку перебинтовать, я не справлюсь. А Игоря я в кладовке заперла.

Внутренне посетовав на столь незавидную комиссию, я призвала на помощь дедукцию: видимо Игорь - это муж; муж напился и покалечил жене руку; судя по тому, что такая высушенная алкоголем килька, как Оля, смогла запереть его в кладовке, особой мощью этот досточтимый сударь не обладает. Я решилась и кивнула в знак согласия.

- На кухню пойдем. - прошептала соседка, увидев мой кивок - В комнате Олеська спит.

Подивившись на стальные нервы ребенка, способного почивать под вопли папы-алкаша, я шагнула в квартиру.

Что уж и говорить, статистики и рекламщики, рисующие для народных масс идеальную молодую семью, пришли бы в ужас, заглянув в эту квартиру. Липкий линолеум на полу (тапочки с характерным звуком отклеивались от поверхности при попытке поднять ногу), стены, выкрашенные облезлой краской и разрисованные по всему периметру детской рукой, (не выше метра от пола). На кухне, в которую меня проводила соседка, грустили по хорошей чистке холодильник и диван, обляпанный пятнами неизвестного происхождения. За фанерной дверкой кладовки бесновался безликий алкаш. Запах, преследовавший меня почти все то время, что я жила по соседству, перерос в откровенную звериную вонь, смешанную с мерзостным амбре тухлого мяса; мне стоило больших трудов сдерживать тошноту, однако воззвав к своему христианскому долгу, я наклонилась к соседке:

-Давай, показывай свою руку.

Она с видимым усилием оторвала то, что осталось от рукава, обнажив тонкое бледно-синеватое предплечье. На коже чернели глубокие порезы. Три в ряд, как от когтей дикого животного, глубокие, они составляли такой резкий диссонанс с белой кожей соседки, что резало глаза. Выпрямившись, и поборов очередной приступ тошноты, я сдавленным голосом сказала:

- Тут бинтами не обойдешься, надо антисептиком обработать, а лучше в травмпункт.

- Нет, в травмпункт не надо.- спокойно сказала соседка.- все затянется, лучше чем на собаке заживет. Перевяжи меня и все. Бинты в ванной.

Идя в ванную, совмещённую с туалетом, я запоздало спохватилась: можно было взять бинты и хлоргексидин из дома, чтобы не мучить себя посещением (наверняка ужасающе антисанитарного) соседского санузла, но, как говорится, «хорошая мысля приходит опосля». Порывшись в висячем шкафчике, и удивившись такому количеству лекарственных средств (я обнаружила целую коробку бинтов, упаковку антисептика и несколько десятков пачек обезболивающего) я двинулась обратно на кухню, оказывать помощь пьяной страдалице. Шут их знает, может они тут по пьянке кувалдами друг друга мутузят, не мое дело.

Перебинтовав соседке пострадавшую конечность, я не удержалась и спросила:

- Скажи Оль.. А что произошло-то? У тебя порезы, как будто тебя медведь задрал!

Видимо, ей все-таки было нехорошо, потому что на мою попытку пошутить она не отреагировала, лишь  склонила голову так, что мне была видна только ее макушка, и что-то неразборчиво промычала. Побоясь, что даму сейчас вывернет наизнанку (алкоголь все-таки), я отпрянула и сказала:

- Ну ладно, я пожалуй пойду. А если станет плохо, ты вызови скорую, хорошо?

И бочком протиснувшись между соседкой и диваном, прошмыгнула в коридор. Нашарить ключ в замочной скважине было плевым делом, темнота, царившая в прихожей мне не помешала, я повернула ручку и шагнула за порог, но неудачно, так как видимо, зацепилась за что-то штаниной и чуть не пропахала носом кафель на лестничной клетке. Сзади что-то с громким стуком рухнуло (или треснуло?) и я, взвизгнув (сказалось нервное напряжение), рванулась изо всех сил, оставляя в нехорошей квартире лоскут пижамы. Молниеносно повернувшись налево, я дернула ручку своей двери и уже через секунду была в уютном полумраке собственной прихожей. Сердце билось со страшной силой. Пальцы нащупали замок, повернули - кажется, это называется «на автомате» - и еще пару секунд я стояла на месте, ожидая, что сейчас соседка вернется и вставит мне по первое число за поваленный шкаф, или что я там своротила в прихожей. Однако секунды тикали, а в дверь так никто и не постучал. Успокоенная тем, что мое глупое паническое бегство осталось незамеченным, я на всякий случай заглянула в глазок...и окаменела.

Прямо напротив моей двери, буквально на расстоянии метра, стоял Зверь. Он стоял на задних лапах (ногах?), его крупное, мускулистое тело, покрытое черной шерстью, подрагивало - казалось, он готов вот-вот сорваться и прыгнуть; голова его, тоже черная, но с белыми полосками, напоминала голову барсука, увеличенную по меньшей мере, раз в десять.

Гигантская челюсть оскалилась громадными желтыми клыками, нос явственно дергался туда-сюда...

«Да он же меня вынюхивает!»- вихрем пронеслось в голове. Липкий ужас холодными каплями пота стекал по моей спине, я боялась пошевелится; пальцы, впившиеся в обивку двери, казалось, пройдут сквозь нее и встретятся с чудовищными когтями твари... В воспаленном мозгу стучали мысли -«Да как так-то... я, значит на кухне.. а ЭТО за фанеркой???А если  бы...»

Тем временем,  свежеперебинтованная Ольга вышла из квартиры, огляделась по сторонам и преспокойно втянула тварь в распахнутую дверь, из которой я так позорно ретировалась несколько секунд назад.

Представив себе, что конкретно могло быть, и какой опасности я подвергалась, находясь в квартире странной девушки Оли, я тихо пискнула, и сползла по двери на пол. Странное оцепенение, сковавшее меня, все не проходило, тело отказывалось повиноваться, а  разум лихорадочно анализировал ситуацию.  Что это было? Оборотень? Их не бывает! Тогда что ? И  Оля.. Почему она так спокойна? Вопросов было слишком много.

В себя пришла я лишь под утро, когда муж, забеспокоившись, что под сонное объятие попадаются только теплые тушки котов, решил узнать, где находится его благоверная. Он налил мне чаю  с валерианкой и выслушав мой сбивчивый отчет о полуночном турне к соседям, незамедлительно разместил объявление о продаже нашей «чудо-квартиры».

Это было месяц назад. А сейчас, 19 мая 2014 года, я сидела с ногами на диване, с надеждой вглядываясь в дисплей молчащего мобильника и мысленно умоляя клиента перезвонить.

- Алло? Девушка, связь почему-то оборвалась! Когда можно подъехать и посмотреть квартиру?

Когда угодно. В любое удобное время...