Утерянный Оклик

 Говорят, что музыка это великий дар человечеству, но я глубоко убежден, что это наше проклятье, оставленное забытыми богами нашим далеким предкам. Я бы желал, чтобы были уничтожены все известные нам токкаты, симфонии и фуги, чтобы народы забыли о существовании нотной грамоты и отказались от древних песен. Упаси Господь душу того, кто узнал эту тайну раньше меня и решил заключить сокрытое от нас в семи нотах, и этим уберечь от страшного бедствия.

      Я могу объяснить, почему я пустил пулю в несчастного музыканта во время исполнения восстановленного «Оклика», произведения авторства печально известного Светозара Божича. Любой другой на моем месте поступил бы точно так же, и я ни капли не сожалею о содеянном, пускай это и привело меня сюда, на скамью подсудимых. Я надеюсь, что мой рассказ поможет собравшимся понять, насколько опасен этот «Оклик», и что необходимо прекратить все дальнейшие репетиции и попытки сыграть это произведение целиком.

      Началось все с того, что мне, как опытному музыковеду, поступило предложение от Андрея Черных, руководителя фольклорного ансамбля «Родичи, восстановить некое ритуальное произведение таинственно исчезнувшей общины, что не так давно обнаружили в ходе археологических раскопок в степях южного Урала. Я с удовольствием согласился, и уже через несколько дней принялся за работу. Мне были любезно предоставлены копии сохранившихся записей обрядовой музыки этого поселения. К удивлению своему я обнаружил, что, по всей видимости, из-за недостаточной образованности общины, они не пользовались традиционной нотацией музыки, а использовали свою собственную. У меня ушли месяцы на расшифровку неведомых мне гармоний и неестественных полутонов, пока я не пришел к выводу, что музыкальная грамотность общины уходила корнями глубоко в древность, еще до того момента, когда мы пришли к общепринятой семинотной гамме. Оказалось, что в этом таинственном «Оклике» было использовано свыше двадцати неизвестных нам нот, а сыграть главную партию не способен ни один из ныне существующих музыкальных инструментов.

      В следующие полгода моя работа не сдвинулась с места, так как я был поглощен поисками информации о неизвестном нам инструменте, что мог бы воспроизвести эту неестественную музыку. Долгие дни я проводил за чтением пыльных фолиантов, что находил в далеких уголках старых библиотек. Я погружался в древние времена, времена еще до того, как люди перешли на семизначную нотацию. В одном из забытых пафлетов монаха Тихона Псковского, я вычитал его суждения, что обращение к семи нотам было предложено неким церковником, чтобы спасти мир от чужеродного проклятья, чтобы оградить живущих от какой-то дьявольской музыки. Уже тогда я почувствовал некую тревогу. Повинуясь этому чувству, я попросил ансабль «Родичи» сыграть мне уже расшифрованные куски мелодий. От услышанных звуков меня пробил озноб. В моем воображении на готовые музыкальные гармонии накладывалась основная мелодическая партия, что я пытался расшифровать. Получившиеся созвучия испугали меня настолько сильно, что я тут же попросил их прекратить игру, а сам вернулся домой и в одиночестве выпил несколько таблеток успокоительного.

      Когда я отошел от того внезапного потрясения, то снова взялся за работу. В одной из обнаруженных мной энциклопедий по ритуальной музыке древних народов я нашел упоминание об исчезнувшем инструменте, диапазон которого выходил за рамки привычных нам нот, бемолей и диезов, и позволял извлекать крошечные полутона. К счастью, в книге было схематичное изображение этого диковинного инструмента, и я сразу же направился с его копией к одному хорошему мастеру.

      Когда работа была сделана, то я передал все оставшиеся партитуры, а также воссозданный инструмент, который мы также назвали окликом, в честь произведения. Ансамбль приступил к разбору принесенных мной партий, а меня же все угнетало непонятное чувство надвигающейся катастрофы. По ночам я видел, как землю охватывает густая тьма, как в потаенных углах просыпаются забытые древние божества и изливают свой гнев на непокорное человечество. Я не мог забыть тот страх, что я испытал при прослушивании мелодий второстепенных инструментов.

      С того момента все свое свободное время я проводил на задних скамьях библиотек, изучая те немногие дошедшие до нас оккультные книги предков. Мой разум отказывался принимать то, что я вычитывал в мистических заклинаниях и таинственных обрядах. Тогда-то я выяснил, что «Оклик» был написан безумцем Светозаром Божичем, человеком, достигшим невероятных успехов в оккультных практиках. Про него ходили легенды, что ему удалось достучаться до чего-то настолько невероятно древнего, что даже наши предки-язычники входили в благоговейный трепет от упоминания Светозара. Свои изыскания он собрал в книгу под названием «Летопись Забытых Миров», в нее же он включил и оклик.

      Мой рассудок помутнел от всего того, что мне удалось узнать. Я отказывался верить написанному, но ощущение нечеловеческого ужаса, накрывшего меня после прочтения истории «Оклика», заставило пойти на этот шаг. Я сжег все свои рукописи с исследованием этого произведения, а затем пытался отвадить ансамбль от этой чудовищной затеи сыграть «Оклик», но меня сочли за сумасшедшего, говорили, что от переутомления я тронулся рассудком.Я же никак не мог позволить ансамблю «Родичи» сыграть произведение целиком, так как это бы привело в наш мир нечто такое, с чем не сможет справиться никто из нас. Вы можете мне не верить, как не верили остальные, но умоляю, остановите последующие репетиции и сожгите все копии документов. Если же вы решите направить меня в психиатрическую клинику, то заприте в самой далекой камере без окон, ибо для меня лучше быть там, чем стать свидетелем пришествия того, о чем писал Светозар Божич.