Мои хождения в капитализм

 Мои хождения в капитализм

Предпролог.

Осень 1988 года. Закончился срок моего пребывания в Великобритании. Неясная было фигура распада страны уже обретала определённые черты. В Госагропроме СССР (министерстве сельского хозяйства) царил панический переполох в предчувствии сокращения всего его аппарата. Куратор работы советников (атташе) по сельскому хозяйству, первый заместитель председателя этой махины, Е. И. Сизенко готовится бежать в ВАСХНИЛ, а меня сватают к нему в помощники. Такая работа показалась мне не то чтобы, попросту сказать, быть на побегушках, но уж в любом случае не самостоятельной и я отказался.

Несмотря на то, что по роду деятельности был знаком со многими видными и влиятельными людьми, считал недостойным даже заводить разговор с кем либо из них о содействии в моей дальнейшей карьере. Ведь кроме аспирантуры я не напрашивался ни на один пост.

В Управлении внешними связями министерства сумятица - никому ни до кого, и до меня тоже. И вот в отделе кадров я всё же попросил одного из не успевших убежать клерков оформить мне направление в НИИ экономики сельского хозяйства. Там меня приняли на должность ведущего научного сотрудника по проблеме «Экономика и прогнозирование Научно-технического прогресса в сельском хозяйстве».

Иное государство в моей стране!

И вот несколько моих личных попыток встроиться в сферу новой экономики из области - «микро», так как в «макро» без денег, высокого поста в госструктуре и связей «на верху» делать было нечего.


Пролог.   «Пошёл Иван за шерстью…»                               

Опыт первый.

Институт Экономики сельского хозяйства.
Ещё с 1989 года, я стал замечать резкое увеличение, так называемых, договорных работ в тематическом плане института. В принципе - дело неплохое, но настораживала какая-то возня некоторых научных начальников вокруг этой договорной тематики.

Уж больно легко некоторые из них “доставали“ хорошие деньги на проведение мелких, частного характера договорных работ, многие из которых представляли собой лишь слабую перелицовку старых исследований и продавать их никому неизвестным компаниям, Когда же мне пришлось визировать своё участие в нескольких договорах на одну и ту же работу, я понял, что мой начальник продаёт их ГКНТ и нескольким другим организациям.

Работала нехитрая схема воровства государственных средств, отпускаемых из бюджета страны на развитие науки через ГКНТ, в которой были задействованы министерские, академические и региональные организации. От исполнителей, фактических разработчиков, какое-то время всё это держалось в секрете. Да и потом, деньги, полученные за указанную выше туфту, распределялись где-то наверху, а сотрудникам отстёгивались гроши.

Невольное участие в неправедном деле стало меня тяготить. К тому же, не хотелось чувствовать себя негром на такой научной плантации, и в начале 1991 г. подал заявление об уходе на пенсию, а тут моя страна рухнула, взрыв инфляции - деньги и сбережения превратились в ничто, а на копеечной пенсии прожить почти невозможно.


Опыт второй. 

Виктор Семенов, мой коллега по Институту Экономики, как-то предложил мне оказать услугу некой компании в переиздании книги Н. Носова Приключения Незнайки. В мою задачу входило найти бумагу и типографию. У меня, через Лиду, были кое-какие знакомства в издательском мире.

Дело пошло казалось бы успешно. Я достал нужное количество тонн бумаги нужного качества, подыскал типографию и разместил заказ. Не буду останавливаться на деталях, скажу только, что мне в короткий срок пришлось освоить существо и тонкости этого непростого дела. Бегал как угорелый. Объездил полиграфические комбинаты и типографии в Москве, Чехове, Твери. Книгу отпечатали.

Издатели были довольны и готовы были на дальнейшее сотрудничество. Появились и другие клиенты. Но мой «бизнес» лопнул сразу, как только я познакомил одного из моих партнёров (кстати, товарища ещё по Тимирязевке) с заказчиками. Он быстро прибрал дело к своим рукам полностью. Я остался - «с носом».

(Печальная справка. Витя Семёнов (настоящую фамилию не хочу называть), симпатичный молодой человек, сын моего однокурсника, кандидат экономических наук. Работал со мной в одном отделе института. С самого начала смены власти и всей структуры общества в стране, что он горячо приветствовал, пытался заняться доходным бизнесом. Однако, слишком поспешил в нём успешно реализоваться. Поплатился за это жизнью, был застрелен в 1993 году на пороге своей квартиры. Осталась жена и двое детишек).   


Опыт третий.

Оставшись не у дел, я вспомнил, что ещё как-то ранее мой хороший знакомый, бывший аспирант Института овощного хозяйства, предлагал мне участие в одном проекте создания компании по выращиванию и продаже семенного и посадочного материала овощных и плодовых культур. Позвонил ему. Оказалось, что компания уже работает, и он подтвердил своё приглашение.

Я подумал, что мои профессиональные познания в области экономики и организации семеноводства (в своё время, под моим руководством была издана книга на эту тему), а также знания о богатом опыте голландцев и англичан в этой области, будут полезными и результативными, и я принял предложение. Через неделю я уже был заместителем председателя кооператива “Овощи для здоровья”, с окладом 800 рублей.

Офис кооператива размещался на квартире председателя. Правда офиса, как такового, и не было, его заменял письменный стол в одной из комнат квартиры, а главным орудием производства был… телефон. На вопрос об опытных полях и плантациях выращивания семян, мне была нарисована радужная картина будущего хозяйства в Калужской области.

Пока же мне было поручено подготовить аннотации на наиболее урожайные сорта овощных культур и найти хорошего художника для оформления пакетиков, в которые предстоит расфасовать высококачественные семена, о поставке которых он договорился с директором государственной опытной станции в Краснодарском крае.

Я начал работать. Информация, которой я по ходу дел овладевал, удивила меня. Оказалось, что производственной базы не было никакой, если не считать, пары персональных мерседесов, купленных на средства кооператива, Кооператива по существу тоже не было. Производства никакого даже и не намечалось.

Работали только он, я и бухгалтер - его двоюродная сестра. В то же время в ведомости на зарплату (мне случайно удалось мельком увидеть её в руках у бухгалтера) числилось человек пятнадцать. Позже я узнал, что это были его жена, два сына, два брата, две снохи, свекровь и ещё какие-то незнакомые мне его родственники.

А должности у этих “мёртвых душ” были громкие: президент, директор по производству, директор по реализации, главный инженер, экономист, бухгалтер, кассир и др. При этом, все они как работали полный рабочий день в других местах, так и продолжали там работать.

Больше того, для увода прибыли он организовал дочернее “предприятие” с теми же лицами в штате и с такой же зарплатой. Доход же «фирмы» формировался за счёт того, что хозяин по сговору, за откат, успел приобрести ещё по государственной цене, т.е. за копейки, большую партию семян овощных культур, переправил их в один их разваливающихся колхозов в Мытищах, где, за откат председателю, колхозники также за копейки вручную клеили пакеты и расфасовывали семена.

Реализовал он их через магазины и киоски. Все тонкости этого “бизнеса” я не успел ещё изучить полностью, как в ходе командировки в Краснодар узнал, что директор той самой опытной станции, видимо тоже за мзду, подготовил к отправке моей “фирме” некондиционные семена, списанные для уничтожения.

Получалось так, что наш «кооператор» просто-напросто разбавлял этот мусор небольшим количеством хороших семян и продавал несчастным огородникам. Это уже было явным преступлением, участвовать в котором я не хотел. Возвратившись в Москву, я сразу же уволился.

 Опыт четвёртый.

Сижу без работы. Кисло, тем более, что в результате гайдаровской либеральной атаки бешеная инфляция сожрала все наши сбережения, достраивать дачу уже было не на что. Мизерных пенсий хватало лишь на весьма скромное пропитание.

И тут, как-то позвонил мне мой хороший знакомый академик Рунов Б.А. (кстати, в свои 19 лет, он за один из последних боёв в Германии, в мае 1945-го, был удостоен звания Героя Советского Союза), с предложением рекомендовать меня в качестве эксперта в российско-голландскую консультативную компанию Рекон.

Компания участвовала в реализации проекта по внедрению голландской технологии возделывания картофеля в Коломенском районе, Московской области, осуществляемого на грант правительства Нидерландов бедному правительству России. Я согласился.

Работа оказалась интересной и полностью соответствовала характеру моей работы в советских посольствах. Но только оттуда я посылал, часто вхолостую, надоедливые для российских чиновников, предложения по использованию зарубежного опыта, а здесь представился случай самому непосредственно участвовать в претворении этого опыта здесь в России.

Проект предусматривал создание в Коломне российской компании, которая на условиях кооперации с совхозами ряда близлежащих районов Московской области занималась бы выращиванием, товарной обработкой, хранением и сбытом клубней картофеля.

На период становления проекта я был назначен временным директором (Interim Director) создаваемой компании Ока-93. Моей задачей было оперативное руководство  начальным этапом деятельности и подбор кадров будущей компании, начиная с её гендиректора. К осени 1993 года работу эту я выполнил.

Не буду вдаваться в специфические детали проекта и испытываемой в производственных условиях технологии, успешно применяемой в Нидерландах уже многие годы. Скажу только, что в шести совхозах, на больших площадях, по 70 – 100 га в каждом, с первого же года, стали выращивать урожай по 35 – 40 тонн с гектара отличного по качеству картофеля. А это - в три-четыре(!) раза больший сбор, чем в соседних хозяйствах или в этих же совхозах, в прошлые годы.

По моему предложению голландская сторона включила в проект, кроме работ в совхозах, раздел по кооперированию местных частных фермеров.

Вот где я столкнулся с дичью либерализации! С, так называемой, фермеризацией российских колхозников, в рамках раскрученной программы нашего правительства по немедленному, но бездумному уничтожению хоть и старой, но ещё способной кормить страну, организационной структуры нашего сельского хозяйства.

Так вот, мы с голландскими экспертами решили отобрать фермеров для участия в проекте. Посетили районную администрацию, земельный отдел и выяснили, что всего по Коломенскому району получили землю для ведения сельского хозяйства  280 человек. Подавляющее большинство новоявленных «фермеров»- горожане Коломны. Многие из них должностные лица всевозможных районных организаций.

Наделы в основном от трёх до десяти гектар. Стали спрашивать кто из фермеров, чем и как занимается. И тут выяснилось, что обещали вести хозяйство и взяли под это кредит почти все, но, в силу сумасшедшей инфляции, ущербности процедуры кредитования и контроля, деньги испарились. Из всей армии «фермеров», взятую землю обрабатывают, и то частично, всего около полутора десятка собственников (5%!). Поехали посмотреть, как налажено у них производство.

Фермер Х - заместитель директора, расположенного в городе, института поливной техники. Большой кабинет со столом для заседаний. Сам «фермер» – представительный полный мужчина, лет сорока-пяти с ухоженными руками, вешает нам лапшу на уши о том, как он и чем занял пока пять га из полученных десяти. На вопрос о возможности ознакомиться с его хозяйством, стал что-то долго лепетать о своей занятости в данный момент.

Было ясно, что он, как и почти все остальные «фермеры», взял землю отнюдь не для ведения сельского хозяйства, а либо для продажи в будущем, либо для других целей. На авось. Почему не взять если так (попросту задарма) дают. Дескать, будущее покажет. Впоследствии государству пришлось списать в убыток выданные кредиты, а полученная таким образом земля - так и болтается впустую, зарастая сорняками.

В результате обследования нашли только шесть (три процента из 280-ти!) фермеров, готовых выращивать картофель и включиться в проект. Голландцев поразило положение вновь испечённых российских фермеров. Кредит, как и землю, чиновники раздавали всем, кто не прочь был взять. В результате для тех, кто всерьёз хотел основать хозяйство, выделенных денег оказалось смехотворно мало.

Длинных кредитов не давал ни один банк. Коммерческие кредиты в то время можно было взять лишь недели на две – три, да и то под двести с лишним процентов. Со стороны властей не было никакой помощи в организации снабжения техникой и материалами, а особенно в сбыте выращенной продукции.

Таким образом, гайдаровские фермеры были брошены на произвол судьбы. Например, один из отобранных нами фермеров из-за невозможности пробиться на рынок и, не имея возможности хранить картофель, вынужден был продать его перекупщику за копейки, остался с большим убытком.

Другой, чтобы продать выращенный урожай по нормальной цене и оправдать расходы, в течение всей зимы возил клубни в рюкзаке (!!!) электричкой в Москву. Голландцы были сражены на повал от такого «производства» и приняли этих несчастных фермеров в проект.

Ока-93 предоставила им в лизинг голландский семенной материал, агротехническую помощь и технику, а на кооперативных началах реализовала урожай. На средства проекта для них было приобретено пустующее картофелехранилище местного ОРСа, а голландские специалисты его оснастили современным автоматическим оборудованием. И дело пошло. 


Опыт пятый.

Рекон, как консультативная фирма работал также по проектам ТАСИС (Technical Assistance for Commonwealth Independent Countries - Техническая Помощь Странам СЭВ), Европейского Банка Развития, и Мирового банка. Хочу только сказать, что, по моему глубокому убеждению, программа ТАСИС, как и программы Мирового Банка, Европейского банка развития и другие, хлынувшие в Россию и на всё постсоветское пространство, явились неслыханной по масштабам грабительской и даже шпионской акцией, позволившей определённым кругам на Западе открыто, под предлогом Assistance - «помощи» заполучить исчерпывающую детальную информацию об экономическом потенциале страны.

Ни один из многочисленных этих проектов так и не был реализован, а ведь ТАСИС распространялся на все отрасли экономики, не только на сельское хозяйство. Скорее всего у их инициаторов и цели-то были другие. Образно говоря, они получили «рентгеновский» снимок нашей экономики вкупе со всеми необходимыми политическими, экономическими и социальными анализами.

Идиотизм, а может быть и прямое предательство, заключалось в том, что верховная власть страны распахнула для этих «проектов» двери практически всех государственных учреждений, организаций и предприятий, включая даже оборонные, перед западными “техническими” специалистами, среди которых не могло не быть профессиональных разведчиков (ведь их руководители не полные же дебилы!).

Можно с уверенностью предположить, каким ценным инструментом послужил этот детальный  “рентген” всех структур нашей экономики для выстраивания стратегии и тактики завоевания нашего внутреннего рынка западными странами, беззастенчивого ограбления наших ресурсов и отбрасывания нас в стан неразвитых, зависимых стран.

Эти «проекты» также послужили инструментом для прогнозирования мощи (и немощи) России и той силы щелчка, который свалит её окончательно. На возможное возражение о том, что разные многочисленные секреты и запреты были только у нас при советской власти, а при демократии нам скрывать нечего, могу привести только один маленький пример  из  моей практики работы в Англии.

Когда я исследовал вопрос многообразия типов и конструкций почвообрабатывающих орудий на рынке Великобритании, возник вопрос: как английская промышленность так гибко реагирует на потребности фермеров, какие же заводы выпускают всё это многообразие. При этом меня интересовали не конкретные, а просто группировка их на крупные или малые?

Я попросил одного хорошо знакомого инженера из министерства сельского хозяйства дать мне материал по средней численности рабочих на предприятиях, выпускающих сельхозтехнику, он смешался и ответил, что он этого сделать не может, так как такая информация секретна (registеred).

И это в стране эталонной-то демократии секреты об изготовлении плугов и борон, а в Коломне, например, группу англичан и голландцев (и я был в этой группе) провели по цехам огромного ЦКБ рактно-артилерийского вооружения! Объекта, ранее на который без особого допуска и комар не мог пролететь! Вот дела! Мы ведь теперь – стали демократее самых больших демократов!

Трагикомизм всей этой акции «помощи» состоял в том, что всю работу (на деле против самих себя) мы сами же и выполнили, наполовину своими силами и практически полностью за свои собственные деньги. Не могу назвать общую цифру, не знаю, но могу судить потому, что знаком был с некоторыми проектами, которые оценивались в несколько миллионов долларов, а подобных было множество.

Субсидирование подобных проектов  осуществлялось указанными банками в счёт кредита России, выплата которых наверняка до сих пор пудовыми гирями висит на шее нашей нищей страны. И это не всё. Львиная часть этих денег была съедена ими самими, и только крохи доставались русским специалистам.

Например, в проекте в котором я участвовал, цена одного иностранного эксперта, в бюджете проекта, была от 350 до 400 долларов в день, а русского (меня), на равных, в той же бригаде из десяти иностранцев, – только 150 долларов. Причём такая сумма для русского специалиста выплачивалась моей российской консультативной компании, а за вычетом расходов на содержание компании, русский эксперт получал всего до 30 долларов, то есть в десять с лишним раз меньше иностранного коллеги.

Кроме того, в бюджет проекта, кроме высокого оклада, входила оплата всех расходов по пребыванию иностранного специалиста в нашей стране: гостиница, питание, ежемесячные поездки (полёты) на побывку домой в свои страны и т.д.
      
 Подготовку же материалов для иностранных экспертов выполняли многочисленные чиновники министерств, ведомств и предприятий. Причём эту работу они выполняли по распоряжениям своих же руководителей. То есть и эта работа оплачивалась из бюджета нашей страны, а не из бюджета проекта, который в конечном счёте также был оплачен нами.
 
И вся эта, по существу, политическая афёра громко называлось «помощью»! Та же, хорошо проверенная в Африке,  практика  околпачивания слишком доверчивых простаков.


Опыт шестой. 

После окончания Коломенского проекта и ухода из Рекона, я с год проболтался без дела. Наших нищенских пенсий не хватало даже на нормальное питание, не говоря ни о чём другом. Надо хоть немного подрабатывать.

А тут как-то Оля, моя дочь, сообщила, что какой-то её знакомый ищет представительного человека с английским языком на нетрудную работу в офисе. Я подумал, что своими сединами пожалуй подойду к этой роли, и пошёл по указанному адресу.

Он принадлежал организации под странным названием: Евростирка. В приёмном отделении меня встретил шустрый молодой человек, назвавшийся Пашей и сразу предложил поехать с ним посмотреть офис, где мне предстоит работать. По дороге он мне сказал, что на пару месяцев меня оформлять не будут, а зарплату в размере одной тысячи рублей он мне будет платить из своего кармана.

Офис, вернее одна маленькая комната в здании какого-то бывшего, уже не существующего, проектного института,  руководителям которого какими-то путями удалось сохранить право на сдачу помещений в аренду. Паша объяснил мне, что он является одним из менеджеров фирмы, занимающейся коммерческой деятельностью в различных областях.

В данном случае фирма планирует заняться небольшим международным проектом, суть которого состоит в реализации в Москве, а в дальнейшем и в других городах,  американских прав на вождение автомобиля. При этом он дал мне проспект  Американской Ассоциации Автомобилистов (ААА) на английском языке, выдающей права на вождение.

По их мнению, такой бизнес может быть успешным, в связи с тем, что сейчас многие россияне выезжают по делам и на отдых в Америку и в Европу, в которой эти права весьма уважаемы. На первых порах моей задачей будет ремонт и подготовка офиса к приёму посетителей, а затем, после презентации в богатом ресторане, я буду принимать заказы на получение американских автомобильных прав, а деньги сдавать ему. Зарплата моя вырастет значительно, так как мне будет отчисляться немалый процент от выручки. Посоветовавшись с Лидой, я согласился.

Приступил к работе. Нашёл и нанял маляров и обновил стены, пол и потолок, заменил облупленную институтскую дверь моего будущего кабинета на «евродверь» с блестящими ручками. Нашёл мастеров и заказал полки для книг, вешалку и рамки из красивого багета для дипломов американской фирмы и российских разрешительных лицензий.

В помощь мне был определён парень лет двадцати пяти, один вид которого не внушал доверия. Он ни чем не занимался. От каких-либо моих небольших поручений по ремонту он отказывался, многозначительно намекая на дружбу с неким Лёхой, и я оставил его в покое. Обычно он целый день сидел на подоконнике, подозрительно поглядывал на меня и курил. Разговаривал он в основном на смеси мата и «фени». Недели через две приехал хозяин фирмы.

Вскоре появился плотный мужик в кашемировом длиннополом пальто, оказавшийся тем самым Лёхой. Он на языке моего помощника и даже круче, дал всем разгон за затягивание пуска проекта в действие, назначил срок и уехал.

С каждым днём моего пребывания в этой компании нарастало беспокойство. Несколько раз спрашивал Пашу, как называется наша фирма и кто её хозяин. Ответы были невразумительными. Называться мой офис будет, что ни будь вроде «Автоправа Америки». О хозяине он сказал только, что это очень богатый человек, а живёт он теперь с семьёй постоянно в Финляндии. Фамилии так и не назвал.

Беспокойство моё переросло в тревогу, когда я получил копии уставных и разрешительных документов для декорирования моего «офиса», в виде развешанных по стенам лицензий, дипломов и прочей лапши в дорогих рамочках. Стал внимательно рассматривать цветную ксерокопию «американского» диплома и… ахнул!

Всё то же: только ААА уже не Американская Ассоциация Автомобилистов, а Американская Автомобильная Ассоциация, а на почти идентичном с виду фирменном знаке, ленты как-то по другому обвивают глобус. Фамилии президента и казначея «ААА» на доверенности на право продажи её документов на территории России, состоят из русских корней и английских окончаний.

Кошмар! Да ведь это жулики! А я? - Пикейный жилет!  Тут же живо представил картину: - сижу в анонимной конуре, собираю от лохов доллары (только аванс 300 долларов), сдаю их Паше, хотя не знаю его настоящей фамилии, фамилии его хозяина и даже названия «Фирмы».

А придут за правами? А потребуют обманутые клиенты  вернуть баксы, если узнают, что права липовые? Что я им скажу? Поверят ли они в мой лепет? А не позовут ли они на помощь паяльник или даже макарыча? Знать-то они будут только меня! На другой же день побежал в Евростирку, сказал, что нашёл работу на 500 баксов и срочно ухожу.             


Опыт седьмой и… последний.

Каждый раз мой старый знакомый, сосед по даче академик ВАСХНИЛ, придя ко мне поболтать, не упускал случая похвастать, какая у него ещё ясная голова: - «Пригласили туда-то». - «Заседал там-то». – «Выступил там-то, по такому-то вопросу». – «Написал отзыв на диссертацию такого-то». – «А всё потому, что голова ещё ясная, не оставил умственной работы, как некоторые» - при этом, он многозначительно и самодовольно поглядывал на меня.

А однажды он, видимо желая прояснить и мою голову, пожаловал с радостным предложением, суть которого сводилась к следующему. Его недавняя аспирантка, а теперь уже и докторантка Б., которая не без его помощи получила в управление отдел, ищет кандидатуру на место старшего научного сотрудника (у этого, в наших кругах хорошо известного ловеласа, аспирантка-докторантка Б. и впрямь могла быть «б»).  Подумал, а почему бы нет, и пошёл на аудиенцию.

Молодая крупная брюнетка (как раз во вкусе небольшого росточка моего знакомого), осмотрела меня испытывающим взглядом, пробежала мою CV-шку и начала излагать тему предполагаемой работы, среди разделов которой была разработка модели внедрения зарубежных технологий на опыте Коломенского проекта (!!!?).

Мне сразу не понравился её тон и манера изложения материала. Она царственно встала, затем начала прошагиваться по комнате, и менторским голосом излагать прописные истины, густо пересыпая речь модными теперь экономическими терминами.

Одним словом, демонстрировала свою учёность и значимость. Когда же она стала рассказывать о своих многочисленных связях в Правительстве и Госдуме, я понял, что это за птица. Она увидела в науке бизнес.

Будет бегать по высоким властным и предпринимательским коридорам, выбивать заявки и финансы на работы, а затем выгодно продавать результаты исследований и разработок (например, картинку Коломенского проекта, давно и без неё разработанного и осуществлённого). Хорошо бы ещё с выгодой для института, но, глядя как, блестят глаза этой дамы, я видел, что институту здесь достанутся лишь крохи. А моя роль при этом?

Таскать каштаны из костра для подружки моего соседа по даче я не захотел.


Эпилог: 
…а  вернулся Иван стриженым. (Окончание русской пословицы).




  НЕ У ДЕЛ

Набегавшись по «анналам» капитализма, решил, что хватит, пора успокоиться и осесть на даче, «на земле». Боялся, что зачахну от безделья, но, неожиданно работы оказалось так много, что мне совсем не пришлось испытать, хорошо и часто описываемый многими, так называемый шок тоски по государевой службе.

Боюсь, что это всё надумано белоручками, всерьёз возомнившими себя «интеллектуальными тружениками», а на самом деле телом и душой прикипевшими к удобному казённому креслу на своей бывшей работе.

На самом деле это, воспитанное лизоблюдством подчинённых, гипертрофированное самолюбие не позволяло им уронить достигнутый высокий социальный статус, настоящую (и отнюдь невысокую) цену которому такой деятель тайно ведал, почему и боялся потерять. Не верю, просто это уловка неуверенного в себе человека.

Утри сопли и находи себя в любом деле, даже домашнем.  Занятия? Да они навалились на меня горой. Надо было закончить строительные и ремонтные работы в доме на даче, посадить и вырастить сад, выращивать фрукты и овощи для пропитания.

Кстати, без интереса и, смело скажу, даже любви к этому делу, такая работа может оказаться в тягость. Меня она не тяготила. Я находил интерес в поисках и испытании новых культур и сортов, способов выращивания, защиты от вредителей. А сколько радости и удовлетворения испытываешь, когда растут и развиваются растения, посеянные и ухоженные твоими руками, и приходит пора урожая?

А какой интерес и радость возбуждает в тебе непосредственное знакомство с живописными окрестностями нашего дачного посёлка? Это река Истра, с быстрым течением всегда очень холодной воды и сверхосвежающее купание в ней, и знаменитое Истринское водохранилище.На лугах и в пойме реки растут зверобой, ромашка, тысячелистник, пустырник и другие целебные травы, и надо их собрать и насушить на зиму.

Это и хвойные леса, окружающие наш посёлок со всех сторон, и насыщающие воздух кислородом и пряным запахом хвои. А поиск и сбор грибов? Вот уж истинно огромное эстетическое удовольствие и изрядная физическая тренировка. Я познал где, когда и под каким деревом  в окружающих лесах растёт тот или иной гриб. Ни одного похода в лес у меня не обходилось без добычи, хотя бы, как говорится, на одну жарёшку. Ни одного сезона не было, чтобы мы в достатке не консервировали и замораживали их на зиму.

Кроме того, нашу дачную жизнь скрашивали наши братья меньшие – кошка и собака. Они вносили радость в наши души, снимая любую напряжённость или усталость. О некоторых из них вы найдёте в следующем разделе моего письма. 


КРУПИЦЫ ПАМЯТИ

Герои.
Рядом с нашим дачным посёлком, у деревни Ефимоново, установлен скромный памятник, на плите которого выбиты имена солдат. Каждый год, девятого мая мы с Лидой приносим к нему первые наши  цветы – нарциссы и тюльпаны. На поле между этой деревней и шоссе, 26 ноября 1941 года произошёл неравный бой одного из отрядов 365 стрелкового полка, 18-й дивизии народного ополчения.

Я представляю при этом, весь сжимающий сердце скрытый смысл этого слова. Ведь это не настоящие, обученные солдаты, а наспех собранные отряды людей обычно не призываемых на военную службу, либо по возрасту, либо по редкой и весьма ценной профессии – учёные, артисты, высококлассные специалисты.

При этом  в критические моменты борьбы с врагом, например возможность сдачи Москвы, большая часть ополченцев – добровольцы. На вооружении этих московских ополченцев были только винтовки (и то может быть не у всех) и бутылки с зажигательной смесью.

И вот этот отряд остановил колонну немецких танков, рвущихся к плотине Истринского водохранилища, питающего Москву питьевой водой. Бойцы, бросаясь под гусеницы танков, сожгли двадцать машин, задержав врага, но ценой жизни всех тридцати шести. Командовал ими младший лейтенант Кульчицкий Н.С.

С тех пор прошло много лет, но ещё живы многие свидетели тех суровых годин. Во многих семьях это дедушки и бабушки. Казалось бы не так уж и далеко, тем не менее обидно за теперешних наших граждан. Мы многим в посёлке рассказывали об этом трагическом эпизоде войны, происшедшем не где-нибудь, а вот здесь рядом, на поле у дороги к водохранилищу, и о памятнике, к которому хода-то всего двадцать минут.

Но, из дачников нашего посёлка, к памятнику кроме нас никто не приходит.


ДАЧНЫЙ ЮМОР 

Что друзья ни говори, а дачники могут не только трудиться, но и хорошо посмеяться над собой и своим увлечением. И вот одна из народных стихотворных баек на эту тему.

Сад как сад, всего шесть соток,
Что друзья ни говори
Заимел себе работу 
От зари и до зари.

Подобрал себе участок
И забыл про домино –
Всё на яблони любуюсь,
Не хожу даже в кино.

Телевизор не включаю
И не балуюсь вином
Вечерами не гуляю
Сразу в сад бегу бегом.

В город уж теперь не езжу
И в театр не хожу.
Лучше я в саду  под грушей
На навозе посижу

Май, июнь, июль и август
Я в саду, как на войне,
Целый день на солнце жарюсь,   
Достаётся и жене.
   
То я с птицами воюю,
То с червями или тлёй,
И граблями так шурую, -
Пыль струится над землёй.

          
            
Позабыты все романы,
Даже некогда поспать.
Как бы птичьего помёта
Мне уж где-нибудь достать.    

Измотал своё здоровье,
Нету сил, чтоб погулять.
Симпатичная соседка
Перестала волновать.

   
И остались одни мощи,
Только скулы и мослы.
Видно дачи себе строят
Только круглые ослы
 
Сок варю из помидоров,
Мариную огурцы,
И наверно  очень скоро
Под кустом отдам концы.

Адский труд меня раздавит,
Повалюсь я словно куль.
Надо мною крест поставят,
Скажут: «Здесь лежит куркуль»
   
И никто из садоводов
На могилку не придёт
Потому, что садоводы
Очень занятый народ.



Не те колёса!

Возвращаемся  с Капочкой с прогулки. Подошли к дому, обернулся, а она далеко отстала, хиляет, смешно как-то вразлёт перебирая своими короткими ножками.
-  Капка, - крикнул я, - ну что же ты так отстаёшь, иди быстрее?
-  Куда же ей? Колёса то маленькие! - раздался голос откуда-то сверху. Глянул, а это сторож на вышке автостоянки решил объяснить ситуацию с позиции знания скоростных характеристик, охраняемой им техники.

В храме.
После утренней службы батюшка скоростным методом крестит двух младенцев Марию и Святослава. Священник, с лицом сытого «братка», торопливо исполняет обряд. Быстро бормочет молитву, слов не разобрать. Оба малыша громко плачут.  Спрашивает у каждого из родителей имя младенца, и затем его же и «дарует».

Вопреки уставу обряда, вместо купели спешно мажет мокрой ваткой височки и покрикивает на плачущих:
- Святослав, не кричи так!
- Мария, ты совсем оборалась!

Затем, почти без перерыва,  исполняет обряд причащения. При этом, автоматически, гнусаво и монотонно повторяя соответствующие слова обряда, даёт каждому причащающемуся облатку. Вдруг, в ходе текста, на той же ноте, но громко, на всю церковь, обращается к служке (его сыну, лет шестнадцати):

- Степан, про поднос забыл? Где ты? Работать надо!
Степан быстро прибежал с подносом и стал собирать подношения: десятки, в основном. Угодна ли Господу такая халтура?

Рецепт.

Лида на приёме у врача, по поводу замучившего её холецистита, попросила назначить обследование и лечение... И получила от него устный рецепт: - «Постись и молись, дорогая!». И вот такое «лечение» неизбежно привело к необходимости хирургического вмешательства.

Утешение.
Али Самедов, стоматолог-протезист районного стоматологического центра, после осмотра моих зубов, предложил план протезирования, в котором среди прочего предполагалось удаление здорового коренного зуба. На мой недоумённый вопрос он ответил, что так удобнее для протезирования, а что касается пищи, то всё равно придётся есть всё протёртое.

-   «К тому же, - добавил он, в подтверждение своей правоты, - старикам зубы и не особенно нужны. Моя бабушка, например, вполне обходилась без зубов, ела протёртые супчики и кашки».
 Пришлось бежать от такого зубодёра.

Мама. Позвонил своему старому знакомому Василию, которому недавно исполнилось восемьдесят лет.
-  Как дела?
-  Нормально, -  в голосе чувствую неуверенность.
-  А всё же?
-  Маме нездоровится.


МОИ ЖИВОТНЫЕ

Собаки

Собаки, а я бы добавил к ним и других домашних животных, - это лекари нашего душевного настроя.

Джессика.

Строительство нашей  дачи шло полным ходом. И хотя двор был ещё завален строительными материалами, ранней весной мы расчистили его небольшую часть для посадки смородины и под небольшую  грядку, а для этого завезли  и свалили в дальнем углу участка машину торфа.

К этому времени в посёлке уже прижилась ничейная собака рыжего цвета с лисьей мордочкой и добрым характером. Мы её назвали Рыжухой и часто подкармливали, как и другие люди нашего посёлка. Тогда же весной к ней приезжал пес-жених.

Я не оговорился, так как своими глазами  дважды видел его выскакивающим на нашей остановке из автобуса со стороны Истры. Откуда он приезжал не знаю, но люди в автобусе говорили о нем, как о старом знакомом. 

Пес этот был до смешного безобразным метисом: короткие кривые ноги, длинное тело, окрас чепрачный, лоб выпуклый, глаза навыкате, нижняя челюсть выдаётся вперед, как у бульдога так, что вперёд выставлены нижние зубы. Но вид независимый, взгляд серьёзный, не допускающий никакого панибратства.

Местный кавалер Пират дрался с ним, но видимо два одинаково крепких характера обеспечили им обоим равные права на обладание Рыжухой.
 
В конце июня Рыжуха в логове, устроенном под соседским штабелем досок, родила  шесть щенков и, когда они уже достаточно подросли, стала выводить их на прогулки, в том числе и на наш участок.

Щенки были очень разные по пушистости, окрасу, и по размеру. Два из них были несоразмерно маленькими. Мать играла со щенками и явно обучала их каким-то своим собачьим премудростям. Часто это происходило на куче торфа, и нам нравилось наблюдать, как они гонялись друг за дружкой и смешно боролись. Рыжуха, при этом,  поощряла или наказывала их.

Особенно забавным выглядел самый маленький. Он очень смешно спрыгивал с обреза кучи сразу на все четыре растопыренных ножки.

Стало холодать. Мы реже стали приезжать на участок. Поубавилось и отдыхающих в поселке, отчего стало голоднее и Рыжухе с потомством. Самых крупных щенков, похожих на Пирата, уже разобрали. Когда мы приезжали, Рыжуха с оставшимися щенками мчалась к нам на участок. При этом, самым последним, и с каким-то униженным, пришибленным видом, следовал за всеми этот самый маленький щенок.

Нередко мы становились свидетелями, когда во время кормления Рыжуха отгоняла его от корма, брала щенка зубами за загривок и уносила подальше в заросли крапивы.  Он там скулил и выбирался ко всем только тогда, когда уже все было съедено. 

Так Рыжуха поступала несколько раз. Конечно, она делала это не со зла, а  повинуясь инстинкту заботы о потомстве, который диктовал ей необходимость освобождения от слабого, ради сохранения сильного.

Мы подкармливали этого щенка отдельно. Поступали ли так же другие приезжающие - не знаем, но щенок к каждому нашему приезду становился все слабее. Скоро зима.  Видно было, что ему не выжить, и мы решили взять его с собой в Москву.   
И были вознаграждены, произошло чудо.

Щенок вырос и превратился в очень милую и красивую собачку. Она была маленькая, весом  не более четырёх килограмм. Окрас чепрачный, но спинка не чёрная, а темно-бурая, шерсть короткая, грудь широкая, ножки коротковаты, а передние немного кривые (почти как у таксы), хвост колечком.

Самое удивительное - головка и её красивый постав. Небольшая гладкая мордочка - острая, но не вытянутая, нижняя челюсть слегка выдаётся вперед. Лоб крутой, круглый, большие черные глазки слегка выпучены, над глазами ярко-жёлтые пятнышки - бровки, а большие ушки - вначале висели, а потом, к нашей радости,  поднялись как лопушки.

В целом,  если бы не короткие ножки и уж явно овчарочий окрас, она могла бы сойти за пинчера. Её так и зарегистрировал ветеринарный врач, когда ей делали необходимые прививки.

Джесcика была удивительным щенком, понимала все очень быстро, знала команды. Без поводка шла со мною рядом на прогулках на даче и в городском парке. Любила играть со мной в мячик, догонять и приносить палочку. Все её движения были наполнены радостью жизни, а в глазах светилась признательность и выражение любви и преданности.

На прогулках в парке она нравилась прохожим,  меня часто спрашивали какая это порода и удивлялись, что она беспородна, а один мужчина поинтересовался, не карликовая ли это немецкая овчарка? Со следующей весны мы стали часто ездить на дачу, так как  полным ходом шло строительство.

Джеcсика хорошо переносила езду в автомобиле и обычно сидела на переднем сидении рядом со мной. Если мне надо было выйти из машины, я ей говорил: “Джесcика, сидеть на месте” и она всегда слушалась. Но вот однажды, закончив дела на даче, мы тронулись в обратный путь в Москву. Когда выехали на шоссе,  мне показалось, что спустило заднее правое колесо.

Я принял в сторону на обочину, остановил машину и, ничего не сказав Джесcике, вышел посмотреть колесо. Все оказалось в порядке, и я уже пошёл было обратно, как увидел, что Джесcика выпрыгнула в открытое окно передней двери, и в эту же секунду  сзади промчался грузовик и передним крылом на лету ударил Джессику.

Ужас!  Я бросился к ней, поднял её ещё тёплое тельце, но она была уже мертва. Я похоронил её недалеко от того злополучного места, под большой сосной. Трудно описать, что было с нами. Я не находил себе места ни днем, ни ночью, ни дома, ни на работе.

Вспомнилась небольшая старинная плита в Кенсингтонском парке Лондона, на которой по-русски написано одно слово: ДУШЕЧКА и дата. (Там было несколько таких плиток с надписями. Вероятно русские принцессы, бывая в стране, хоронили своих любимцев). Так и мы потеряли нашу любимую  милую собачку. До сих пор, каждый раз, проезжая мимо этого места я вспоминаю Джесcику и даю салют автомобильным сигналом.


Пират.

Я не любил его. Он был вороват и нахален. Как ни заделаю дыры в заборе, он непременно проберётся и шастает по двору, то раскопает компост, то перевернёт ведро и т. д.  Это был среднего роста крепкого сложения, одноглазый пёс. (Глаз потерял скорее всего в  битвах на собачьих свадьбах).

Всего к  тому времени в посёлке жили четыре или пять беспризорных собак. Они знали всех жителей и вели себя лояльно, так как зависели от подаяний, хотя занимались и охотой.

Я несколько раз имел удовольствие наблюдать, как Рыжуха и Чернушка мышковали, точно как лисы, потихоньку подкрадывались к норкам,  садились на задние лапы, замирали, терпеливо и внимательно ждали появления мышки, затем прыгали и ловили её. Кроме этого, в лесу, вблизи посёлка я часто  встречал места пиршеств с остатками заячьего или беличьего пуха, или перьев птиц. Не исключено, что это были собачьи проделки.

В нашей небольшой компании собак, вероятно, как и в большой, существовали общественные отношения, одним из признаков которых была жёсткая иерархия. Главенство в то время принадлежало Рыжухе, хотя она и не была самой крупной и сильной.

Власть вначале завоёвывается зубами, а затем поддерживается часто демонстрируемыми признаками старшинства, такими как: осанка, постав головы, ушей, хвоста, уверенность и напор в движениях, рычание и оскал. Вожак всегда впереди и в поисках пищи, в нападении и обороне.

Интересно было наблюдать, как, почти неуловимого для нас, жеста или взгляда Рыжухи оказывалось достаточно, чтобы какая-нибудь другая, вероятно рангом пониже, собака оставляла брошенную ей еду и с поджатым хвостом, с виновато опущенной головой, на полусогнутых, почти на брюхе, отходила в сторону. И это несмотря на то, что сама она была крупнее и сильнее Рыжухи и явно голодна.

Однако, как и у людей, атаманство вожака длится не долго. То ли из-за болезни Рыжухи, то ли по какой другой причине, собаки стаи почувствовали её слабость, вышли из подчинения, а однажды в ходе драки чуть не загрызли её до смерти, - разорвали горло.

Мы её взяли к себе во двор и лечили, на какое-то время брали в Москву. Но вскоре после выздоровления она пропала, видимо стая всё же расправилась с ней.

Но вернёмся к одноглазому.  Я звал его Пиратом, а бабушке Лиде больше нравилось имя  Кутузов. Пёс исправно исполнял обязанности старшего жениха Рыжухи и других сук. Иногда приходили соперники из посёлка Северный и Пират давал им бой, утверждая свои права.

В такие периоды он бегал по поселку  уверенной, пружинистой походкой с гордо поднятой головой, хвостом морковкой вверх и боевыми отметинами - следами укусов на морде, боках и ногах.

Меня он остерегался и, увидев, всегда старался  удрать со двора. Но вот однажды, услышав невдалеке собачью свару, я подумал, что это опять Пират даёт трёпку очередному пришельцу, а когда вскоре увидел во дворе самого Пирата, выскочил из дома, чтобы прогнать его.

На этот раз Пират был окровавлен, на  морде и шее зияли раны. Не сообразивши в чем дело, я все же подбежал к нему. К моему удивлению он не двинулся с места, и я уже было поднял хлыст, как встретил  взгляд его единственного глаза, и точно споткнулся об него. Это был не взгляд, а немой крик: “Что же ты не видишь что ли? Ведь там смерть моя!”. 

Я глянул поверх собаки. За сеткой забора стояли два огромных разъярённых пса южнорусской породы с соседней фермы, которые обычно держались на цепи. Морды их были испачканы кровью, они с нетерпением смотрели в нашу сторону. Рука моя с хлыстом опустилась сама, и я отошёл от собаки.

Я часто вспоминаю этот случай и склонен думать, что это был пример способа передачи информации от живого к живому  не посредством звука, жеста, мимики или неуловимого движения, а путём  вспышки физико-психической энергии огромного напряжения, отражённой во взгляде. И тогда эта вспышка автоматически руководила моим действием, даже ещё до осмысления ситуации.


Капочка.

Когда я работал в Коломне по реализации голландского проекта  внедрения новой (в нашей стране) технологии возделывания картофеля, мне на  день рождения подарили маленького беленького щенка.

После смерти Джесcики, бабушка Лида ни в какую не хотела больше заводить никаких животных, а когда я вернулся из командировки и, войдя в квартиру, приоткрыл отворот дублёнки, откуда выглянула  мордочка  щенка, она очень обрадовалась.

В насмешку за её малый рост мы дали ей имя Капитолина (основательная, большая), а звали Капой или Капочкой. У неё совсем недавно открылись глазки и были они ещё синего цвета, и она ещё не могла самостоятельно лакать молоко.  Постепенно всё наладилось, и она превратилась в очаровательную (на мой взгляд), интеллигентную, ласковую и деликатную собачку.

В роду у неё букет мелких, но бесспорно достойных, пород:  рост и мордочка, как у болонки; окрас—вся белая, а  ушки и одно пятно  на спине, как у бишона светло-коричневые;  хвост колечком, как у шпица; ножки кривые и короткие, как у таксы.  Одним словом — “красавица”.

Между прочим, корни похожих на неё собачек очень древние. Их можно видеть на полотнах старых итальянских и фламандских мастеров, а по свидетельству известнейших из них—Яна Брюгеля и Питера Рубенса, на их совместной картине (Маурицхауз, Гаага) точная копия Капочки прижалась к ногам Евы, когда она в Раю срывала яблоко с древа познания для угощения Адама, ещё не знающего красоты женщины.

Другая из “Капочек” постоянно рекламирует газету АиФ с экранов телевизора. Точно такая же “Капочка” определённо принесла немалый доход известному клоуну Олегу Попову.

У нас же Капочка росла без особого собачьего воспитания. Она не знает никаких стандартных собачьих команд.  Просто росла в нашей семье, как равноправный член.  Мы не командовали, а разговаривали с ней  и она всё понимала.

Она почти не знала поводка, кроме двух раз по две недели в году, но всегда на прогулке шла рядом. Дорогу переходила только после моего разрешения. У магазина, как правило, сидит и терпеливо ждёт.

Мы даже уверены в том, что она понимала наши разговоры. Например, если ещё до начала сборов, признаки которых она прекрасно знает, я ей шепну, что мы поедем на дачу или, наоборот, с дачи в Москву, её глаза мгновенно загораются, она “закипает”, мечется и уже не упускает из внимания наши сборы и стережёт автомобиль, чтобы прыгнуть в него первой.

На даче она часто проводила время на солнечном крыльце соседей. Они её не прогоняли, иногда угощали и вообще грубость к животным не проявляли. Но вот однажды Капа перестала к ним ходить. Мы уверены, что кто-то из них всего один раз ей сказал: «Уходи», и этого оказалось достаточно.

Когда ей не было и года, собака других соседей по даче, - огромная и очень тупая немецкая овчарка Гера ухватила её всей пастью поперек маленького тела. Хозяйка собаки и я кинулись к ним и Капочку отбили. Обошлось без крупных повреждений, кроме гематомы на спинке, с яблоко величиной.

Но Капочка запомнила зло, возненавидела и постоянно, на протяжении долгого времени, облаивала Геру, а заодно и всех жителей того двора. Не жалует их даже спустя нескольких лет после смерти Геры. 


Капочка очень деликатна. Терпеливо ждёт приготовления пищи, не кидается сразу к миске, а посмотрит сначала в глаза, как бы спрашивая: ”Можно?”, и подойдёт к чашке, только получив разрешение. Кусочек пищи с рук не хватает, а берет зубками очень осторожно.

Свои дела делала, только отойдя далеко в сторону от дорожки или тропинки и мы всегда убирали за ней на даче всегда уносит за пределы нашего участка, и никогда на асфальте.  На прогулках в парке она издали определяет на поводке или нет идёт встречная крупная собака. Если нет, то жмётся к моим ногам или обходит подальше стороной, а если да, то идёт смело и обязательно тявкнет, но уже на шаг пройдя её.

Кобелей, вне своих естественных  периодов, совершенно не терпит, рычит и огрызается, несмотря на их, подчас огромные,  размеры. Но..., независимо ни от каких периодов, она питает особую слабость только к одному псу – огромному  Лордику из соседнего подъезда, чистопородному кобелю породы русская борзая. Замечает его ещё издали, мчится к нему, вертит хвостом,  прыгает, заигрывает, приглашает побегать вместе. Удивительно. Чем не любовь!
   
Собачья верность вошла в поговорку. Кто её не знает? Но полностью прочувствуешь её правдивость только, когда встретишься с этим сам. Как-то, в один из дождливых дней, к нам на дачу приехала Таня с её знакомым, и мы с бабушкой уехали с ними  на его автомобиле,  по делам на весь день. Капу оставили дома о дворе.

Весь долгий день несколько раз принимался лить дождь, а один раз даже с сильным градом. Вернулись на той же машине поздно вечером. Я вышел из машины и увидел в конце улицы со стороны въезда в посёлок к нам бежит какое-то маленькое чумазое существо.

- Да ведь это Капка! – воскликнул я и побежал к ней навстречу.
Да, это была она. Но что за жалкий вид! Вся мокрая и с головы до хвоста  измызгана грязью, тяжело дышит, но глаза радостно сверкают, хвостик вертится, того и гляди оторвётся. Всем своим поведением она выказывает огромную радость встречи с нами.

И вот, что рассказал нам сторож. Оказывается, что когда мы уезжали утром, она бежала вслед за автомобилем, на котором мы уезжали, но, естественно, сразу отстала. Выбежав на шоссе, не зная в какую сторону мы уехали, ждала нас на шоссе у поворота в посёлок весь день под проливным дождём. 

Сторож несколько раз проведывал её на её посту, звал в посёлок и даже пытался взять её в сторожку, - она не давалась и продолжала дежурить там до самого нашего приезда. Как она, среди сотен проехавших мимо неё автомобилей за день, определила именно тот, в котором мы приехали остаётся загадкой.

Возвращаемся  с Капочкой с прогулки. Подошли к дому, обернулся, а она далеко отстала, хиляет смешно, вразлёт перебирая своими короткими ножками.
--  Капка, -- крикнул я, -- ну что же ты так отстаёшь, иди быстрее?
--  Куда же ей – колёса то маленькие! - раздался голос откуда-то сверху. Глянул, а это сторож на вышке автостоянки решил объяснить ситуацию с позиции знания скоростных характеристик, охраняемой им техники.

Капочка прожила с нами 16 лет.


Изверг. 
Утром пошёл в истринский лес по грибы. На одной из просек увидел крупную чёрную собаку. Я окликнул её, она остановилась, и я подошёл ближе. Сердце сжалось. Кожа да кости, на шее туго затянута петля верёвки, конец которой висит до земли. Петля была затянута так туго, что, как мне казалось, ей невозможно было глотать пищу, если бы даже она её и нашла. 

Разговаривая с собакой, стал потихоньку подходить к ней вплотную, чтобы попытаться снять или хотя бы ослабить петлю. Уже погладил её по голове и только дотронулся до верёвки, как пес отпрянул и отошёл в сторону. Несколько раз я повторял попытку. В конце концов, он ушёл в чащу и я его потерял.

На душе было тяжело. Ведь это человек (если можно так назвать этого изверга)  привязал свою собаку  затягивающейся петлёй к дереву и оставил в лесу. Представляю, чего стоило полузадушенному псу перегрызть верёвку и убежать куда глаза глядят, спасая жизнь.  Но пёс ошибся. Добыть, а главное, проглотить пищу с перетянутым верёвкой  горлом он не мог. Судя по худобе, он после нашей встречи  и нескольких дней не протянул.

Добрая душа. 
Начало декабря. Холодно. Мы возвращались с бабушкой Лидой из Соколовки. Когда пришли на станцию, оказалось, что следующий поезд будет через 40 минут. Я слонялся по пустынному перрону, зашёл под навес для ожидающих пассажиров и на уныло окрашенной стене сбоку окошка билетной кассы увидел небольшой квадратик бумаги со следующим текстом: “Товарищи! Найда ощенилась под  платформой (под кассой). Покормите её пожалуйста. Спасибо”. Я подумал об авторе записки, что вот ведь нашлась добрая душа неравнодушная к тяжёлому положению живого существа—собаки!

Лида покопалась в сумке и нашла полбутерброда и ещё какие-то остатки нашей трапезы, а молодая женщина, видимо тоже прочитав объявление, молча протянула ещё два бутерброда. Я пошёл искать Найду. Долго её звать из-под платформы не пришлось.

Это была крупная рыжая собака с красивой головой, не без признаков благородства. Она была худа, оттянутые щенками соски болтались на ходу из стороны в сторону. С достоинством, очень деликатно брала она из моих рук кусок за куском, благодарно посмотрела мне в глаза, повиляла хвостом и пошла обратно под платформу, к щенятам.


Кошки

Чомбе.

Лида принесла с работы подарок—чёрного котёнка. Это был плод любви сиамской кошки  и обычного кота, но по статям экстерьера и по характеру - настоящий сиамец: независим, очень энергичен, стремителен, немного диковат, кусач и царапуч.

В то время у всех на слуху была гражданская война в Анголе, президент которой социалист Лумумба был злодейски убит предводителем заговорщиков, чёрным как ночь, генералом Чомбе. Я решил назвать нашего чёрного “злодея” так же. В отличие от своего тёзки, он был очень красив: короткая блестящая шерсть, высокие ноги, длинный хвост, хороший рост, римский (с горбинкой) нос, большие уши и зелёные глаза. 

Быстро усвоил науку ходить по своим делам в унитаз, так что особых хлопот с его содержанием в квартире у нас не было. По молодости он шастал по всей квартире, лазал на шкафы, шторы и даже пытался забраться на люстру, любил устраивать засады и нападать на проходящих, правда, при этом не царапал.

Его любили все, да и не любить его было невозможно. В любую напряжённую ситуацию один его вид вносил разрядку. Чего, например, стоила картина, когда он уляжется на батарее, обтечёт её всем телом, от неги закроет глаза и уснёт, высунув ярко красный кончик язычка на чёрном фоне морды — полная релаксация! При плохом настроении достаточно его погладить или взять на руки, как напряжение снимается.

С возрастом он остепенился, стал спокойнее, и серьёзнее. Иногда мы с Лидой брали его по утрам  в парк, где мы делали зарядку, а он гулял рядом. Так продолжалось до случая, когда Чомбе напал на чужую собаку.

А дело было так. Мы выполняли упражнения, а кот спокойно сидел за нами. Не  заметили, как к нам подходил мужчина с собакой породы колли. Вдруг из-за наших спин молча выскочил Чомбе и как чёрная торпеда понёсся к собаке. Та ещё издали страшно завопила и отпрянула к ногам хозяина, который в испуге закричал: -- “Уберите Вашу кошку!”.

Я бросился и схватил кота на руки, а колли уже убежал далеко, хозяин (видимо тоже от испуга) стал кричать что-то о нападении Чомбе и нелестное в наш адрес. Мы быстро ушли домой. Несмотря на то, что тогда кот не успел цапнуть собаку, я это отчётливо видел,  больше мы его в парк не брали.

На даче, на свободе, Чомбе часто сопровождал нас в прогулках по внутренней кольцевой дороге посёлка, при этом, если нам встречалась собака (в посёлке жило несколько бастардов), кот мгновенно с вздыбленной шерстью, вспушенным хвостом и грозным шипением делал рывок  в её сторону,  и она с визгом убегала.

Однако такое грозное поведение ему даром не прошло. Там кот жил свободно, гулял—где хотел и часто не ночевал дома. И вот однажды поздней осенью, в пять часов утра, Лида проснулась от собачьего лая и визга на улице. Она выглянула в окно и в свете фонаря увидела стаю собак, терзающих Чомбе у стены нашего дома рядом с окошком в подвал.

Он уже не подавал признаков жизни, а они его трепали и подбрасывали вверх, словно тряпичную куклу. Лида закричала, а я спросонку вскочил с постели и в одних трусах, босиком кинулся на улицу, не чувствуя под ногами мёрзлой земли.

Собаки уже разбежались, а Чомбе нигде не было. Подумал, что они его уволокли в лес. Быстро вернулся в дом, оделся и побежал искать собак и кота. Обошёл всю улицу и все возможные места лёжки собак, но ничего не нашёл.

Часов в девять к нам пришли рабочие что-то ремонтировать в подвале. Мы спустились туда и уже стали обсуждать содержание и условия работы, как из-под штабеля дров что-то выползло. Лида глянула, от неожиданности закричала и с ней сделалась истерика.

Это что-то оказалось Чомбе. Он постанывал, весь густо измазан глиной, сильно помят до такой степени, что не мог ходить. Я вынес его наверх, обмыл и укутал в теплые одежды. Отходил он медленно, несколько дней волочил задние ножки, но постепенно  стал поправляться и выздоровел. Однако с тех пор стал бояться собак.   
Чомбе прожил у нас ровно двадцать лет.


Беня. 

Осень, пасмурно, холодно. Почти  все дачники уехали. Как-то утром, выйдя на крыльцо, я услышал писк  и увидел двух маленьких котят, а поодаль их мать, небольшую дымчатую с белой грудкой кошку. Кто-то из соседей, уезжая в Москву оставил их, бросил на произвол судьбы. Котята просили есть.

Что делать? Котят мы взять никак не можем, хватает нам забот и с собакой. Бабушку Лиду я предупредил, что если покормим хоть раз, они уже не отвяжутся и будут постоянно вертеться у нас во дворе, а нам самим скоро уезжать и получится так, что теперь уж мы выступим  в роли лиходеев, оставив их в зиму на верную гибель.

Мы несколько раз возвращали котят кошке через забор, но она каждый раз приводила их к нам  на крыльцо. Котята были хорошенькие тоже дымчатые, один из них с белой мордочкой и лысинкой, а также манишкой и носочками - котик, а другой—пушистая  кошечка полностью дымчатая, только ножки в белых носочках.

Жалобное мяуканье становилось невыносимым. Как-то, не вытерпевши, Лида вынесла им какие-то остатки Капиной еды. Невозможно было видеть, как они её похватали. Делать нечего—стали подкармливать. Сначала они жили под сараем,  и было очень забавно смотреть, как они после еды или от грозного рыка Капы, быстро улепётывали по дорожке к сараю, сверкая белыми носочками лапок.

Котята от одной матери, почти одинаковы по виду, но характеры совершенно разные. Котик  непугливый и ласковый, а кошечка - пугливая дикарка, не подходила близко и не давалась на руки.  Было холодно. Я занимался строительством теплицы и котик все время вертелся около меня и, больше того, когда я наклонюсь или делаю что-либо присевши, он сам заберётся ко мне под куртку, уцепится там за свитер и урчит пригревшись.

Душа тает, прогнать его нет сил. Я уговорил Лиду оставить их у нас, а когда мол вернёмся в Москву, отнесу их к метро и отдам “в хорошие руки”. Лида согласилась, и мы взяли их в дом. Возвратившись в Москву, я в первый же день отнёс кошечку к метро и отдал её. Котика решил не отдавать.

И какова была моя радость, когда по возвращении домой  встретила меня словами: “Давай котика оставим себе”. А как его назвать? В это время, почти всю осень, мы слушали  радиосериал по повести Татьяны Толстой “Кысь”, с главным персонажем по имени Бенедикт. Мы котика так и назвали, но нам нравится краткое имя — Беня.

Оно прижилось, хотя я однажды был несколько обескуражен, прочитав в какой-то газетной заметке, что кто-то кого-то послал “к бениной матери”. Кстати, Бенина мать, очень ласковая кошка Муся до сих пор посещает  наш и соседский двор.

При встрече—Беня к ней с добрыми намерениями, а она их не принимает, грозно урчит и шипит—даёт понять, что он уже не маленький. Котик в квартире быстро освоился. Я без хлопот, как и Чомбе, приучил его делать все его дела в унитаз. (Методику мою напишу отдельно).

Капу Беня, видимо подчиняясь стайной иерархии, принимает за старшую. Имея такое грозное оружие как когти, он её ни разу не цапнул. Едят они раздельно, но Капка хавает, а Беня сначала обойдет чашку, понюхает, поглядит вокруг и не спеша принимается за еду. К этому времени Капка своё уже давно съела, сидит и ждёт не оставит ли он чего.

Иногда она, с оглядкой на меня, потихоньку, как бы без цели,  подходит к деликатному трапезнику, выберет момент, когда Беня по обыкновению разглядывает по сторонам, и потихоньку вставляет нос в бенину чашку, он брезгливо отводит мордочку в сторону и отходит, а она уже хавает.

При этом его наказывает собственная жадность, вернее завидушность (завистливость). Лида всегда заполняет его чашку и ставит ему первому. При этом  она обязательно положит ему лучший кусочек.  Когда же она начинает ставить Капину чашку, он опрометью бежит к ней, оставив свою. Капе же частенько ничего не остаётся, как довольствоваться его более вкусной порцией. 

Беня—прелесть, очень красив и ласков. В нем море  умиротворения, неги, лени и всего чего-то такого притягательного, что словами не выразить. Думаю, что в толковом словаре, вместо нудных толкований слов “нега” и “лень”, достаточно было бы поместить фото Бени, вальяжно развалившегося в кресле в полусидящей позе   с довольной мордочкой. Глаза полузажмуренные, весь обмяк, бессильно висят кисти передних лапок, сложенные крест на крест на животе и бесстыдно раскинуты задние. 

Ну как описать словами разнообразные, и порой самые неожиданные позы: потягивания, умывания, грациозность движений, стремление подойти и  боднуть лбом мою или бабушкину ногу и тернуться спинкой, чем выразить признательность и любовь (однажды он ошибся и боднул Капку), мимику мордочки и многое другое?

А акробатическое лазание по деревьями и крышам? А скрадывание добычи, когда всё в нём напряжено до предела и он ртом и зубками клацает от нетерпения и предвкушения тепленькой воробьятинки или мышатинки? А удивлённо разочарованное выражение мордочки после срыва почти каждой такой операции?

А его игры с живой (в редкие случаи удачи) или бумажной мышкой? Одним словом, Беня—это наша радость, успокоительное лекарство, антистресс. Посмотришь на него и улыбнёшься, а уж дотронешься или погладишь – и подавно. (Обсуждая эту его особенность, вернее свойство, мы часто вспоминаем песенку Высоцкого про то, какую скуку герою песни навевал вид надоевшей Зинки дома). Даже, находясь далеко, вспомнишь кота и уже явно ощущаешь тепло поднимающейся радости, от одной мысли, что «придёшь домой – там»… Беня!

Одна беда, он чересчур домашний, ласковый и добрый для вольной жизни на свободе в нашем дачном посёлке. И из-за этого он попадает в передряги при общении с себе подобными. У соседей живёт небольшая кошка с мужским именем Тишка. (Они и суку назвали Дружком). Кошка — жуткая злючка.

Она возомнила наш двор частью своих владений, нагло заходит и гоняет Беню, а по ночам устраивает настоящие бои, следы которых оказываются у Бени на мордочке: то на розовом носике, то на щеке под глазом, то на губе среди усов. Беда. Правда, с возрастом он смелеет и начинает давать отпор. Поймал и слопал несколько мышек и даже бельчонка, а однажды от птички оставил только два пёрышка.

Однако как-то мы с бабушкой Лидой стали свидетелями позора нашего героя. Смотрим, от соседей на наш участок идёт Беня, но какой-то странной походкой: то шагает, то остановится и выгнет спинку. А когда он пролез в дырку забора на наш двор, увидели впереди него большую крысу. Крыса шла не торопясь, не обращая никакого внимания на Беню, останавливалась, что-то обнюхивала, а наш герой на небольшом расстоянии от неё также медленно шагал за ней. Картина была необычна тем, что весь вид Бени выражал удивление, дескать: -- «Что это за образина с таким противным лысым хвостом ходит тут?». И это наш охотник! 

Беничка прожил всего пять лет, его и соседского Кешу кто-то отравил.


Муся. 

Я уже рассказывал, как, брошенная дачниками, кошка привела к нам на крыльцо котят, и как мы вначале старались вернуть их ей через забор, опасаясь, что котята растопят наши сердца и нам ничего не останется, как взять их в дополнение к уже жившей с нами собаке Капочке.

Тогда котята всё-таки победили, и трофеем нашего «поражения» оказался наш незабвенный дружок Беничка, который пять лет одаривал нас своим очарованием и ежечасно (не побоюсь сказать именно так) вселял в нас чувство радости. А это уже само по себе — не мало. К невыразимому нашему сожалению Беничка умер, съевши кем-то отравленную мышку. Тогда же и по той же причине умер соседский котик Кеша, младший брат Бени, родившийся через два года от той же ничейной кошки, которую хозяева Кеши назвали Мусей.

Все эти годы Муся жила в посёлке, питаясь мышками и нашими с соседями подношениями. Прячась от непогоды и в дождь, и в слякоть, в снега и суровые морозы, она ютилась где придётся: в дровах, в куче сухих веток и листьев, под сараем, под крыльцом.   

Каждый раз, по нашем возвращении на участок весной, соседи нам рассказывали, что кто-то из них на сильные морозы пускал Мусю в подвал  и даже в дом, однако, якобы Мусино поведение и неопрятность заставляли их возвращать её в её «родные» пределы, то есть на улицу. В оправдание этого приводился даже рассказ  одной «доброжелательницы» о том, что после одного из вполне заслуженных наказаний, Муся нагадила в шкафу на хозяйское бельё!

Так вот, осенью через год после гибели Бени,  мы, как обычно, стали собираться на зимовку в Москву и, как будто почуяв это, Муся стала чаще приходить к нам на крыльцо. Я приглашал её на веранду, а затем и в дом, гладил и брал на руки. Она благодарно урчала и всячески выказывала своё к нам расположение.

Её поведение удивило меня, я усомнился в правдивости рассказов о плохом поведении Муси (именно эту байку я уже слышал от разных людей не один раз за свою долгую жизнь). И я предложил Лиде взять Мусю на зиму в Москву.

Я тогда и не предполагал, что произойдёт. А произошло чудо. Ведь легко было представить как поведёт себя кошка, потому, что шесть лет провести на улице, на свободе вне человеческого жилища – не шутка, за такой длительный срок можно вполне одичать. Я ожидал криков, царапанья, отчаянных попыток вырваться из плена на свободу.  Ведь она до той осени, когда мы решили её взять, ни разу не переступила порог человеческого дома.

И вот, когда её впустили в нашу московскую квартиру - она, как будто только вчера её покинула,  деловито обошла, обнюхала, пометила всё что надо своими ротиком и усами и, как ни в чём ни бывало, отправилась в кресло отдыхать, а вечером запрыгнула ко мне на колени, улеглась и довольно заурчала. Вот тебе и дикарка!

Спокойная, ласковая, совершенно нешкодливая и очень чистоплотная кошка. Ничего и никого не поцарапала, если не считать пары капкиных визгов, когда в первые дни пребывания в квартире Муся приучала собаку обходиться с ней без панибратства. Коготки же она точит на плотном коврике перед ванной комнатой, в еде неприхотлива.

Короче говоря, кошка сразу вошла в тот образ жизни, который она вероятно знала смолоду. Что это? Память? Но, только ли она одна? Ведь, когда Муся привела к нам Беничку, это была молодая, до года, кошка, а кошачий век, как известно недолог, и последующие шесть лет совершенно другой и более напряжённой жизни, в непрерывной борьбе за выживание, легко могли стереть или плотно заслонить, небольшой, всего в несколько месяцев, островок той далёкой, ещё «детской», памяти.

Нет ли здесь чего-то ещё? И я вспомнил интересное суждение одного известного профессора нейрофизиолога о сущности сознания человека и его мыслительной способности, которая по его мнению может возникнуть и развиваться только в младенчестве, с первых дней жизни, под воздействием непосредственного психического и физического контакта с человеком. При этом он ссылался на хорошо изученный учёными факт, что человеческие дети, которые выросли среди животных (так называемые маугли), так и не смогли стать людьми в полном смысле этого слова. Мне кажется, что наш случай с Мусей отвечает этой теории, но немного по-иному, а именно: Муся (звериный детёныш), маленьким котёнком выросшая и воспитанная среди людей, благодаря чему уже на всю жизнь приобрела  поведенческий тип, вписывающийся в человеческое общежитие. С тех пор это стало уже индивидуальным (в данном случае искусственным) признаком её фенотипа.


ВОРОНЫ

Хитрость.
Как-то, гуляя в Воронцовском  парке, мы с Лидой подошли к месту, где  люди  кормят птиц. Синички садились на протянутые ладошки детишек. Голуби и воробьи подбирали семечки, кусочки хлеба и другие угощения с земли.  Вокруг на деревьях были развешены кормушки, сделанные из молочных пакетов. Синички и некоторые, наиболее храбрые, воробьи ловко цеплялись лапками за края небольших окошек, вырезанных в стенках пакетов, и склёвывали семечки.

Несколько ворон сидели на ветках поотдаль и с интересом  наблюдали эту картину, Лишь изредка какая ни будь из них, слетала вниз, выхватывала из под носа зазевавшегося голубя кусочек побольше и отлетала или  отскакивала бочком в сторону.

Тут мы увидели, что на несколько отдалённом от группы людей дереве, одна из ворон села на ветку прямо над привязанной кормушкой, наклонила голову вниз, ухватила клювом и задёргала шнурочек, на котором висела кормушка. Семечки посыпались на землю. Ворона и её подружки, которые оказались тут как тут, быстро их подобрали, а первая ворона опять уселась на эту же ветку  и опять стала трясти кормушку. Так повторялось несколько раз.

Что это было? Инстинкт? Конечно, нет! Ведь для этого надо было найти логическую связь между желанным кормом, зыбкой и недоступной кормушкой, шнурком и тряской. Даже по Павлову без мышления здесь не обойтись.

Другой пример. 
В этом же парке зимой, прогуливаясь с Капочкой,  мы обходили  пруд. Я услышал  впереди какой-то шум, грохот, как будто кто-то гоняет что-то по льду. Подойдя ближе, я увидел, что это ворона громыхает пустой пластмассовой бутылкой, пытается  ухватить её, но как она ни старалась, ей никак  не удавалось ухватить её клювом за гладкие бока - бутылка с грохотом отскакивала. Тогда она остановилась, обошла бутылку вокруг, и вдруг схватила её за край горлышка, просунув нижнюю часть клюва внутрь, подняла и улетела с нею прочь.

А это что? Тоже инстинкт?  Ведь она оставила попытки схватить бутылку за гладкие бока, обошла её. Зачем? Не затем ли, чтобы найти место, ухватившись за которое можно поднять бутылку? Значит думала! И нашла!

Ещё пример.
Иду в парке вдоль пруда, о чём-то думаю. Прохожу мимо старушки, кормящей птицу. Но это отмечаю без внимания, вне сознания – картина довольно обычная. Прошёл шагов несколько и вдруг – стоп! Да ведь это ворона! Остановился и стал смотреть.

Старушка отламывает кусочек белого хлеба и кидает в непосредственной близости от себя. Ворона склёвывает и ждёт следующего. Так продолжалось некоторое время, ворона наелась, боковым скоком подошла к воде, попила и с «Карр»-ом благодарности улетела.

Спросил старушку, как это ей удалось приучить столь осторожную птицу. Она ответила, что вороны ей нравятся за сообразительность и, что среди ворон парка у неё есть две подружки. Вначале кормила голубей и подальше откидывала кусочек сидящим поотдаль воронам. С каждым разом птицы становились смелее. Затем она стала, кидать кусочки, увидев ворону на дереве.

Вот так, постепенно они к ней привыкли и перестали бояться. Больше того, одну из ворон она назвала Карой, а другую Варей и на эти имена они стали прилетать к ней, как только старушка входила в парк. Особенно радовало старушку, что вороны издали узнавали её, в какой бы одежде она не приходила, даже если она и не звала ворон по именам. Умные.    

И ещё. 
Весна. Гуляем с Капой. Метрах в трёх от нас, вдоль дорожки, по которой мы идём, деловито шагает ворона и несёт в клюве печенье.
--  Ишь ты, добытчица, -- сказал я ей, -- нашла себе завтрак.
Ворона шагает, не обращая на мой вопрос, да и на нас с Капой, никакого внимания.

Подходит к деревцу рябины, кладёт печенье в углубление между двумя выступающими корнями, начинает выщипывать сухую траву вокруг и пучок за пучком бросает на печенье. Закрыв его полностью, отошла в сторонку, посмотрела на свою работу и на нас и улетела. Значит, сыта уже была, запасница.

Не меньшее удивление, скорее жалость, вызвало у меня отношение к этой картине женщины, тут же выгуливавшей собаку. Когда я с радостью поделился было с ней необычностью этой картины, она посмотрела на меня, как на чокнутого и ничего не ответила. Бедная.    

Ксеонфобы.
В том же парке. Ворона потрошит пакет с какими-то остатками пищи. Подлетает к ней другая и пытается отнять добычу, завязывается драка. Подлетают ещё две вороны и все вместе набрасываются на первую и отогнали её прочь.

«Какие нахалки», - подумал я и посмотрел на усевшуюся на ветку дерева обиженную ворону и…что я вижу! Средние перья крыльев у неё белые. Вот те на! Да ведь это та самая, фольклорная «белая ворона».
Хитрецы наши предки, -- примером из природы, вплетя его в поговорку, оправдывали своё отношение к людям не таким, какие есть они сами, -- к чужакам.