Шерше ля фам

  Студент Мурзиков был юноша с комплексами. Во-первых, он не умел ругаться матом. Во-вторых, не любил пиво и его тошнило, если он чистил воблу. А в-третьих, немел при виде девушек. Любых. Все это (взятое вместе и по отдельности) вызывало у Дэна - соседа по общаге - полнейшее неодобрение, но (надо отдать должное гуманности натуры) и сочувствие.

   Дэн (производное от фамилии Денисов) регулярно старался сделать из Мурзика человека, давая бедолаге проверенные практикой советы. Но, видимо, ситуация была непоправимо - трагичной: Мурзиков не только не способен был на самостоятельный человеческий поступок – он даже на механическое использование приемов других был не способен.
– Безнадега, - скорбно констатировал Дэн в кругу «нормальных ребят». Но стебаться им над соседом совсем уж отвязно не позволял: так, по - дружески только.

   Сам Мурзиков со своими недостатками смирился. Он нашел себе и им логичное обьяснение в генетическом несовершенстве своих предков по мужской линии. Передали, видимо, ему в наследство не только кошачью фамилию, но и кошачье желание пить молоко, а не пиво. Другая черта кошачьих – любвеобильность – в нем гипотетически присутствовала, но на практике реализоваться не могла по причине отсутствия объекта. И не потому, что он не любил девушек – как раз наоборот: Мурзиков любил их нежно… но всех вместе и на расстоянии. Взглядом художника. Так, как любит далекие звезды астролог, разглядывая их в телескоп. Девушки и были такими же таинственными явлениями, как инопланетные существа с неизученной рефлексией поведения.

   Дэну - зачёт : кое-чему он бедолагу-соседа сумел научить. Например, открывать пивные бутылки, цепляя крышками друг за друга. В общей компании Мурзиков это делал мастерски, за что ему прощали трезвое присутствие в веселой тусе. Еще более ценный навык состоял в умении сказать «ё-моё» в нужном месте для поддержания диалога. С «инопланетянками» речевые контакты терпели фиаско на начальной стадии, поэтому до «ё-моё» дело просто не доходило (девушки сбегали раньше, не дождавшись ответа). Впрочем, этот факт Мурзикова скорее радовал, чем огорчал: он не любил чрезмерных усилий, если не предполагал положительного результата.

   В общем, на жизнь Мурзиков глубоко не обижался: идет себе и идет. В целом, идет неплохо. И он, Мурзиков, идет себе и идет, тоже - неплохо. Особенно в такой приятный весенний денек. Мартовское солнышко разыгралось, небо пронзительно заголубело, воробьи скачут (пережили зиму). Встречные инопланетянки все улыбаются загадочными улыбками (наверное, о подарках к 8 марта думают). Одной Мурзикову захотелось даже что-нибудь немедленно подарить – такая неземная красота! Но желание быстро сменилось насущным: подходил его автобус. Мурзиков рванул к остановке по прямой, не обращая внимания на хлюпающий под ногами талый снег: танки грязи не боятся.
 
  - Ой! – вскрикнула удивленно девушка, оказавшаяся на пути набравшего скорость Мурзикова. Еще бы не вскрикнуть: как была – в светлых джинсиках и такой же светлой курточке – так и шлепнулась в холодную грязную лужу.
  - Ё-моё! – вырвалось непроизвольно у растерявшегося «танка». Автобус уходил, а инопланетянка в луже – сидела.
Сидела и смотрела круглыми глазищами.  Ожидает мужского поступка, - мелькнуло в мозгу Мурзикова голосом Дэна. (Придется быть мужчиной…) Мурзиков выдохнул («Ха-а!»)… и схватил инопланетянку за рукав. Дерг! Рукав… отстегнулся (модель демисезон: Didmarko). Согласно законам механики, спасательная операция осложнилась шлепком в злополучную лужу теперь уже самого «спасателя».

 - Ё-моё… - прошептал бедняга, забыв выпустить из рук связывающий его с инопланетной дивой рукав. Та почему-то зашлась от хохота и так, повизгивая, стала подниматься на свои, удлиненные 12-ти сантиметровыми каблуками, ноги.
Мурзиков наконец-то решительно разжал кулак, обрывая некстати возникшую связь. Что делать со смеющейся девицей он не знал (гуру Дэн советовал зажимать в угол… где тут угол?). Лучшее: делать ноги. И он тоже стал подниматься.
 - Только без рук! – взвизгнула девица, решив, что Мурзиков опять рвется к ней на помощь. Желая спастись самостоятельно, она, как пружина, вскочила… и угодила Мурзикову, выпрямлявшему тело не так быстро, аккурат под подбородок.
 
   Хук снизу сомкнул челюсти бедняги громким щелчком. Ё-моё-о-о!!! – взревел Мурзиков от неожиданности и боли, испугав девицу криком души. Понятно, что столкновение движущихся предметов неизбежно ведет к изменению направления движения: оба опять сидели в луже в прямом смысле.
- Простите! – расстроенная инопланетянка, вставшая на ноги первой, протягивала пострадавшему руку помощи – он все еще сидел, ощупывая челюсть. Не зная, как действовать в подобной ситуации (вариант, что девушка сама захочет взять Мурзика за руку, Дэном не рассматривался в принципе) он принял предложение.
В стоячем положении соображать стало еще труднее, чем в сидячем. Мурзиков зажмурился, чтобы сосредоточиться: что делать?! (Ино - девица крепко держит за руку: выдернуть – чревато, вдруг опять – в лужу? Не выдернуть…)
 - Знаешь, что? Пошли ко мне, обсохнем. Я рядом живу, вон в том доме…
Мурзиков открыл глаза.

 - Мурзик, ты где всю ночь пропадал?! – встревоженно бросился к нему Дэн, едва он вошел в комнату. И тут же, принюхавшись, расплылся в улыбке: - О, «Шанель»?! Шерше ля фам?!... Ну, ты даешь, Мурза!!!