Русский Гамлет. Граф и графиня Норд

Великая княгиня  сама в 1781 году, чтобы развеяться, предложила супругу посетить ее родной Монбельяр и Этюп, а перед этим побывать в Вене, в Берлине и других городах Европы. Павел пришел от этой перспективы в восторг. Но разрешит ли им это длительное путешествие его матушка? Екатерина разрешила, но настояла, чтобы они путешествовали не под своими настоящими именами, а под псевдонимами. Как назваться? Да хотя бы граф и графиня Норд, то есть «Северные».  Они согласились, и в сентябре 1781 года чета великих князей в сопровождении многочисленной свиты, в которую входили князь Куракин, мадам Бенкендорф, офицер флота Сергей Плещеев, князь Юсупов и любимая фрейлина великой княгини Екатерина Нелидова,  покинули Санкт-Петербург.

     Путешествие по Европе графа и графини Норд было серьезным событием для Европы. Разумеется, вымышленные имена великих князей никого не могли обмануть. Они побывали в Польше, у короля Станислава Августа Понятковского, бывшего возлюбленного Екатерины. Потом была Австрия, где император Иосиф Второй лично встречал их так, как будто они были августейшей четой. Австрия была в восторге от великих князей, от их простоты, благородства, справедливости, образованности и широких познаний, а они были в восторге от Австрии и от ее императора. Во всех городах их встречали салютами, балами, представлениями. В Вене в их честь был дан роскошный ужин и парад, специально  для Павла были организованы военные учения. Желая сделать Марии Федоровне приятный сюрприз, император пригласил в Вену ее родителей и сестру, пятнадцатилетнюю Елизавету, которую просватал за своего племянника, эрцгерцога Франциска Тосканского. Иосиф Второй хотел дать в Вене «Гамлета», зная, что это любимая пьеса Павла, но великий князь, прекрасно зная, какова будет реакция матери, попросил этого не делать. Это был бы демарш, из ряда вон выходящий, против императрицы. Один из актеров, занятых в спектакле, в присутствии императора заметил, что Гамлету на сцене будет трудно играть, когда в зале будет сидеть Гамлет настоящий. Иосиф щедро наградил остроумного актера, выдав ему полсотни дукатов, и отменил спектакль.  Ну что ж, запрет Екатерины на эту пьесу  свидетельствовал именно о том, что с ее, якобы умершим от «геморроидальных колик», супругом дело было не чисто. Как сказал Горацио, «Больной душе и совести усталой во всем беды мерещится начало. Так именно утайками вина разоблачать себя осуждена».

    Из Австрии  великие князья поехали в Италию, где, несмотря на зиму, прозрачное небо, яркое солнце и теплые волны Средиземного моря могли быстро прогнать любую хандру. Они посетили Неаполь,   Флоренцию, потом прибыли в Венецию, восхитившую Павла своими каналами, по которым скользили изящные гондолы, бесчисленными мраморными мостами и по-восточному богато украшенными дворцами. Затем граф и графиня Норд направились в Вечный город. Величественный и прекрасный Собор Святого Петра в Риме взволновал Марию Федоровну, а Павла натолкнул на мысль о необходимости объединения всех религий. Влияние на него масонских идей, которые высказывал граф Панин, было по-прежнему велико. Они осмотрели Колизей, Капитолий и Пантеон, потом направились в Ватикан, где в базилике Святого Петра им дал аудиенцию Римский папа Пий VI.  Папа был ласков с ними, поцеловал Павла в обе щеки и в шутку назвал его «моим дорогим раскольником».  В Неаполе они попали на карнавал, который проходил как раз в это время года. Феерический праздник ошеломил Марию Федоровну, но у Павла было испорчено настроение после того, как он повстречал здесь графа Разумовского, русского посла в Неаполе, крутившего любовь с неаполитанской королевой Марией-Каролиной, родной сестрой Марии-Антуанетты. Видя, что перед внутренним взором мужа вновь ожили горькие картины прошлой трагедии, Мария Федоровна поспешила увезти его из Неаполя в Ливорно, Парму, Милан, Турин, затем они пересекли Альпы и прибыли во Францию.
 
    В Париж они приехали 18 мая 1782 года и отправились прямиком во дворец к князю Барятинскому, послу России во Франции, переживавшей в это время мощную волну симпатии и интереса ко всему, что связано  с Россией.  На второй день после приезда их со всей возможной торжественностью приняли король Франции Людовик XVI и его очаровательная супруга  Мария-Антуанетта. Они понравились друг другу. Вечером обе пары собрались за дружеским ужином в главном кабинете дворца, и там Павел впервые услышал о мрачных пророчествах Мишеля  Нострадамуса на 1792 год. В катренах Нострадамуса недвусмысленно говорилось о страшном народном бунте, гонениях на христианскую церковь, зареве пожаров над Парижем, гибели короля от рук палача. Поразительно было то, что в катренах назывались конкретные имена тех людей, которые действительно в тот момент занимали во Франции высокие  должности – Нарбонн и Солк. Пройдет время, и Павел вспомнит этот вечер, когда в предсказанный год разразится великая и кровавая французская революция, короля предаст его военный министр граф Нарбонн, а Людовик и Мария-Антуанетта сложат свои  головы на эшафоте.

После Франции супруги посетили Нидерланды, а потом  направились в родной для Марии Федоровны Монбельяр, где провели счастливый месяц. Возвращались домой вновь через Австрию. Фридрих Второй приглашал их посетить Пруссию, но Павел побоялся нарушить запрет матери: бывшая протеже дядюшки Фридриха не благоволила более королю Пруссии. Милая и  приветливая Фикхен окончательно исчезла, превратившись во властную государыню Екатерину Великую. Чета великих князей возвращалась в Санкт-Петербург, и чем ближе они подъезжали к столице, тем все более Павлом овладевала хандра. Его тревожила встреча с матерью, которая могла поставить ему в вину  его слишком откровенные высказывания о ней в Вене и в Париже. С какой торжественностью их встречали в европейских столицах! Какое подчеркнутое уважение проявляли к нему лично  правители европейских государств и сам римский папа!  Все это было разительным контрастом к тому пренебрежению, с которым он сталкивался при российском императорском дворе. Опять начнется этот шепот со спиной, эти кривые усмешки и наглые ухмылки, князь Потемкин будет презрительно косить на него своим единственным глазом, а императрица с подчеркнутой холодностью будет отчитывать его, как мальчишку.

Мария Федоровна, как могла, старалась успокоить и развеселить мужа, сама она была рада, что вновь увидит своих сыновей. Но когда они вернулись, от императрицы досталось в первую очередь именно ей. Государыня проверила счета, полученные великой княгиней от мадемуазель Бертэн, личной модистки Марии-Антуанетты,  и пришла в негодование от расточительности своей невестки. У тихой и скромной великой княгини Марии, как выяснилось, были вовсе не скромные запросы: она привезла с собой двести коробок всевозможных кружев, помпонов, вышивок и газовых тканей!  Королева Мария- Антуанетта была большой модницей и транжирой, это в Европе знали все. Но здесь не Франция!  Екатерина приказала в течение трех дней все коробки отправить обратно  в Париж.

Отрывок из повести "Русский Гамлет"