Таёжный огонёк
К декабрю, он, Иван Иванович Тарасов, фронтовик, уголовник, пьяница – когда была водка, запасался всем необходимым для зимовки. Как он любил говорить – нагуливал амбар. И выбирался к людям лишь, когда уходили сугробы.
День Ивана начинался с обхода периметра вокруг дома. Как охотник он определял, кто в гости к нему заглядывал – по следам. Зайчишка пробежит, значит жди рысь и лисицу, кабан или лось, будут по близости волки. Эти уж по ночам концерты в округе закатывали такие, что не посвященному человеку спать расхотелось. А для Ивана Ивановича – как колыбельная. А поутру может и радость возникнуть после проверки капкана. Однажды даже медведь заглянул. Но этого товарища он выследил и застрелил. Таких медведей, которых зимой не спят – шатунами зовут. Ничего от них хорошего не ожидай, либо сарай обчистят, а то и в жильё придут. Вот он его и застрелил, а на шкуре разжился. Мясо есть не стал, побоялся заразы. Часть для капканов отложил, остальное на месте оставил - пусть зверье насытится, голодно ему зимой. Через три дня одни хребет да череп остались.
Шел он вечером к избе, как вдруг вдалеке, за озером на сопке мигнул огонек. Что же это такое? – может, заблудился кто или глаз звериный? Да и забыл бы он про это, да только огонек вновь начал мерцать по вечерам.
В февральскую субботу утром, Иван Иванович взял винтовку, еды и отправился по направлению, которое с вечера себе задал. Долго шел. Часа четыре, может и шесть, неизвестно, так как часов у него отродясь не было. Дымком потянуло за версту. И чем-то ещё. Дослал на всякий случай о патрон в патронник, лыжи снял и поставил к сосне и начал красться. Снега много, трудно идти, но бывалому охотнику это не помеха. И глядь, стоит избушка, кругом снег почищен, дым идет из трубы. Притаился и начал ждать. Никто не появился. Долго ждал, замерз, смеркаться начало. Покинул он свой наблюдательный пост и отправился домой. Ворочался всю ночь, не спалось. Утром встал, а снега навалило по грудь. Но идти надо, любопытство разобрало. Пришел он на прежнее место, откуда наблюдал прежде и попал в капкан. В добрый, в медвежий. Завыл как волк Тарасов, закатался, как кабан в сугробе.
- Ты откуда взялся, - раздался сверху звонкий голос.
Замер Иван Иванович, видит, что смотрит сверху на него с ухмылкой женщина. На голове платок, сама в телогрейке, в валенках, в руках двустволка.
- Оттуда, дура, - застонал Тарасов, - сними свой капкан, ногу больно. – Зачем его поставила, а?
- Да почём мне знать, кто вокруг шляется, вдруг медведь, - смеясь, сообщила она, помогая снять капкан.
- По следам, что ли не видишь, что человек был? Хорошо, что валенки добрые, а то бы перерубило мне ногу, больно-то как.
- Успокойся, кость цела, пойдем в дом, перевяжу, мужичок с ноготок, ха-ха.
Тарасов поплелся, прихрамывая за ней. В избе натоплено, чистота, хлебом пахнет и супом гороховым. Есть захотелось.
- Ну, снимай обувь, у меня порядок, - скомандовала женщина и сняла телогрейку и валенки, оставшись в халате.
- Угу.
- Ссадина с двух сторон, капкан старый, пружина никуда не годится.
- Спасибо, значит, старому капкану, - съязвил Иван Иванович.
- Давай хоть супом накормлю тебя, да расскажешь, кто такой и откуда ты здесь появился.
- Поем, не откажусь.
Съел Тарасов тарелку, съел вторую, заедая хлебом с чесноком. О себе поведал. Выпил кружку чая с брусничным листом и разомлел. Спать захотелось.
- Так, добрый молодец, домой тебе пора. Скоро темняется. У меня, пардон, не гостиница. Собирайся.
Иван Иванович вздохнул, одел на свой тулуп, валенки и ушел. С утра хвать, а винтовки нет. Забеспокоился, сходил в сарай, взял двух зайцев замороженных, встал на лыжи и отправился за своим добром.
- Что, пушку свою забыл? – баба колола дрова во дворе. На улице морозец, дрова колются хорошо, звонко.
- Забыл, - угрюмо бухнул Тарасов. – Я вот тебе зайцев принес.
- Спасибо, зайцы это хорошо, очень их люблю. Пойдем, коли пришёл, супом накормлю тебя. Будешь вчерашний?
- Угу.
- Ну что ты как филин, угу да угу. Как тебя зовут?
- Ваней.
- Господи, а по батюшке?
- Иванычем.
- Иван Иванович, меня зовут Мария Фёдоровна.
С того дня стал Иван Иванович в эти места зачастил. А в марте так и вообще переехал. Купил лодку с мотором, чтобы через озеро ходить, а дом свой забросил. Сидели они однажды, у окна и чай с малиновым вареньем пили.
- Маша, а давно ли ты здесь живешь?
- Лет так десять, Ваня.
Иван Иванович чуть не захлебнулся.
- А как же я тебя раньше не приметил?
- Так у меня-то окошко, что на озеро глядит, забито досками было. Я решила в избе светлее сделать и отколупала доски. Вот и увидел ты огонёк.
- Угу.
Свидетельство о публикации №218070601751