Столкновение

Москва начала 2000-х.  Юрий Герасимов - полковник милиции.  Отвечал за Центральный округ.  С женой, Софьей Александровной, женщиной кроткой и редко перечащей мужу, и тремя сыновьями, они были типичной «крепкой советской семьёй».

Он был старым служакой и гордостью милиции.  Команды сверху выполнял беспрекословно.  Того же требовал от подчинённых.  Ответной любви не ожидал.  Они, за глаза, называли его солдафоном.  Считал армию школой жизни.  Называл отбросами тех, кто был в неположенном месте в неположенное время.  Особую группу отбросов отводил гомосексуалам.  Этих он ненавидел.

Ранее, был  ревностным атеистом.  Однако когда немало государственных деятелей стали посещать церкви публично, он скрепя сердце перестроился.

Трёх своих сыновей он любил.  Разумеется, насколько это позволял его жёсткий характер.  В домашних делах не участвовал.  Считал их прерогативой Софьи Александровны.

Его старший сын, тоже Юрий, после армии и окончания торгового училища, как-то в одночасье, стал правой рукой одного из московских олигархов.  Хотя Юрию-старшему это было не по нраву, он, скрепя сердце, смирился.  Тем более что «подарки», которые сын регулярно приносил домой, такие, как чудесные заморские вина, сигареты и еда, приветствовались всей семьёй с энтузиазмом.

Средний сын Юрия, Миша был его любимцем: блондин с голубыми глазами; высок, строен, спортивен, прекрасно физически развит.  Сразу после школы пошёл в военную академию и, продолжая учиться,  уже имел звание лейтенанта.

Иногда, Юрий даже мечтал о небольшой войне, которая могла бы послужить карьере Миши.  Он, правда, тут же водворял свои мечты на место.  Нечего даже в мыслях испытывать судьбу.  Будучи в академии, Миша по-прежнему приезжал на побывку в семью, хотя частенько возвращался домой поздно.  Юрий относился к этому снисходительно.  Кто знает, какие девчушки могли вскружить ему голову?  Для него Миша был прототипом настоящего мужчины.

Младшим в семье был Алёша, у которого не было мужественных черт, свойственных его старшим братьям.  Когда он был совсем маленьким, некоторые даже принимали его за девочку.  Он рос послушным и всегда готовым помочь старшим, даже в уборке квартиры.  Особенно он усердствовал, когда дело касалось Миши, которого он просто обожал.  Когда Миша приезжал на побывки Алёша чистил его сапоги, полировал пряжку ремня, стирал и гладил его форму.  Он делал всё что мог, чтобы угодить любимому брату.  Он также обожал свою маму, тогда как был робок в отношениях с отцом.

Юрий, был громогласным и резким в суждениях.  На службе и дома.  Человек, возможно способный чувствовать любовь, но неспособный её выразить.  Казалось что ему всё равно, любят его сыновья или нет.  Максимум что он мог для них сделать - это изредка похвалить за школьные успехи.

Старшие, правда, особыми успехами в школе не отличались.  Алёша же, напротив, учился великолепно.  Однажды, придя в школу вместо заболевшей жены, Юрий был удивлён рассказам учителей, расхваливавших Алёшу на все лады и прочащих ему большое научное будущее.  Нет, думал Юрий, университет - это губительная вольность для такого впечатлительного парня.

То, что Алёша окончил школу лучшим в выпуске, не было серьёзным доводом для Юрия в его замыслах о будущем сына.  Вечером, когда он стал внимательнее присматриваться к сыну, он вдруг обнаружил красивые руки с тонкими длинными пальцами,  изящно держащими книгу.  Он подумал, что надо бы найти ему какую-нибудь канцелярскую работу в своём ведомстве.  До время!

Больше его беспокоила досадная мысль: доктора запретили Алёше службу в армии.  Как же так, приводил он свой самый убедительный довод, все его парни служили, а этот, видите ли, не может.  Нет, не может, - доктора были непреклонны.  У сына - сердечная недостаточность.  Никакой армии!

Сегодня Алёша попросил его найти время для серьёзного разговора.  Что-то в отношении его будущего.

- Не сегодня, сынок.  Слишком много на меня сегодня навалилось.  Завтра у меня будет напряжённый день.  Мне надо его обдумать.

В это время в Москве проходил международный музыкальный фестиваль.  Довольно крупный.  У милиции было немало проблем с его бесконтрольными зрителями и участниками.  А тут ещё дополнительная задача: назавтра, чтобы привлечь внимание гостей, и в особенности, западных журналистов, хорошо организованные группы гомосексуалов всех мастей решили провести демонстрацию у памятника Пушкину.  Этих-то и надо будет безжалостно рассеять.

Надо сказать, что для самого Юрия всякого рода демонстрации не были серьёзной задачей.  Ведь он любил своё ремесло.  Чем больше беспорядка ожидалось, с тем большим рвением он был готов его навести.

Правой рукой в отделении Юрия был молодой лейтенант Анатолий.  Он прошёл суровую школу.  Будучи сиротой где-то на периферии, он дослужился до офицера милиции в Москве.  Частенько Юрий сожалел, что его Алёша не похож на Анатолия, и что нельзя обменять одного на другого.

Сегодня Анатолий явился к нему в кабинет, держа под мышкой небольшой свёрток.

- Что это ты нам принёс? - спросил его Юрий.

- Это только что пришло в отделение.  Сверху! - Анатолий закатил глаза. - Они хотят чтобы мы испытали эту игрушку… - он развернул свёрток.  Его содержимым был какой-то необычный пистолет.  На рукояти блестела гравировка: «Made in USA».

- Что это, американская зажигалка? - спросил Юрий с улыбкой.  Он был в прекрасном расположении духа, предвкушая завтрашние стычки.

- Нет, - был ответ. - Это тэйзер, электронный пистолет, используемый в близком контакте со смутьянами.

- Вроде тех, что используются для забоя рогатого скота? - попробовал уточнить Юрий.

- Не совсем, - продолжал Анатолий, - Не убивает, но вызывает электрический шок.  Парализует мышцы, вызывая нестерпимую боль.  Его действие имеет пугающий эффект и на остальных.

- Думаешь испытать его завтра?

- Да, начальник, если позволите.  Я могу взять его с собой?

- Неплохая идея, сынок.  Давай испытаем его на шкуре этих подонков.  Только имей в виду, я должен быть рядом, чтобы видеть его в действии.

- Слушаюсь.

Поутру Юрий встал пораньше, чтобы на месте уточнить детали операции, снаряжение, и расстановку сил.  Его «разведчик» из центра событий просигналил, что придётся начать операцию раньше.  Демонстранты уже стали собираться у Пушкина.

- Отлично, будем через несколько минут, - пообещал он, и, дав последние указания оставшимся на дежурстве, кивнул Анатолию, - Ну, что сынок, покажем им кузькину мать?  Не забудь свою игрушку.

Они нырнули в ожидающий их патрульный автомобиль.

- К Пушкину, - скомандовал Юрий, словно водитель не знал, куда они направляются.

Действительно, прямо у памятника Пушкину уже началось рукоприкладство.  В нём было немало участников, как гомосексуалов, так и просто хулиганов.

- Видишь, Анатолий, немало ещё в стране честных людей, - заметил Юрий, выбравшись из автомобиля и оценив обстановку. - Смотри, не ошибись в выборе мишени!

Тем временем, прибывшие подкрепления милиции уже начали разгонять дерущихся.  Шум, крики.  В это время прибыла ещё одна группа с транспарантами.  Некоторые демонстранты были в куртках с капюшонами, старательно закрывающими лица.  Один из них, особенно активный, пытался влезть на монумент, держа транспарант в одной руке.

Анатолий оглянулся на полковника и прокричал, - Ну что, начнём с этого?

- Давай, - прокричал в ответ Юрий.

Анатолий с трудом протолкался сквозь ряды милиции и дерущихся.  Теперь он был прямо перед активистом на памятнике.  Прицелился, нажал курок.  В яблочко!  Демонстратор (из-за капюшона не было видно, мужчина это или женщина) издал короткий выкрик, подпрыгнул, и упал на мостовую.

- Прекрасно, - прокричал ему полковник сквозь разделяющую их толпу, - Теперь заставь этого сукиного сына подняться.  Быстро!

Анатолий ткнул свою жертву сапогом: никакой реакции.  Тогда он наклонился и сдёрнул капюшон.  Попробовал прощупать пульс на горле.  Безрезультатно.

Их окружила небольшая группа милиции и демонстрантов.  Вокруг Анатолия и его жертвы повисла неестественная тишина.

- Скорая помощь! - разорвал её Анатолий, прекрасно зная, что ей запрещено перевозить мёртвых.

- Скорая помощь! - прокричал Юрий, забыв про мобильную связь и про то, что ему, как начальнику, кричать не к лицу.

Раненый, а тем более, убитый милицией на глазах зрителей - этого надо избегать всеми возможными способами.  И хоть Анатолию было очевидно, что лежащий перед ним парень мёртв, он, умник, решил имитировать применение искусственного дыхания до прибытия скорой помощи, которая, наконец, увезла тело потерпевшего.

Дополнительные проблемы могли ожидать милицию у гостиницы Россия.  Видя, что Анатолий умело контролирует ситуацию, Юрий отъехал к гостинице.  Здесь проживало много популярных европейских певцов, следовательно, больше зрителей и прессы вокруг.

На удивление, тут обстановка оказалась проще.  Никаких стычек.  Зрители хотели  увидеть своих любимцев «вживую».  Вмешательства милиции не требовалось.  Через короткое время - звонок по связи.

- Товарищ полковник, - слышит он взволнованный голос Анатолия, - судя по всему, парень, которого я уложил, мёртв.  От электрошока.  Поскольку у Пушкина ситуация под контролем, я сейчас в институте судебно-медицинской экспертизы.  Они говорят, что требуется Ваша подпись на протоколе.  Вы приедете?

- Не беспокойся.  Ты всё делал правильно.  Этот сукин сын заслужил твой подарок.   Сажусь в машину.  Считай что я уже там. - С этими словами он отправился в институт.  Увы, хорошо знакомый маршрут, как водителю, так и пассажиру.  Жаль, думает Юрий, что это случилось как раз, когда мы решили испытать новое оружие.

Спеша по мраморным ступеням, ведущим к прозекторской, он почти столкнулся со спускающейся  женщиной, которую вначале не заметил.  Сделав попытку извиниться, он поднял глаза и узнал свою жену.  На ней был знакомый ему чёрный шарф с большими ярко-красными розами; лицо было вспухшим, глаза полны слез.

- Соня, что случилось, и какого чёрта ты здесь? - выстрелил свой вопрос Юрий.

Она посмотрела на него в упор. - Они прислали за мной и попросили, чтобы я помогла опознать покойника.  Я помогла.

У Юрия от подозрения потемнело в глазах. - Что случилось?

В это время, милиционер сопровождавший Софью Александровну, вышел из прозекторской.  Он узнал Юрия, и козырнул ему.

- Что здесь делает моя жена? - резко спросил полковник.

- Извините, товарищ полковник, имя потерпевшего в инциденте у Пушкина, Алексей Герасимов, - отрапортовал он.  У него не хватило духу добавить, что это сын Юрия.

Полковник посмотрел на жену, но его глаза её не видели.  Он взял себя в руки: он должен выглядеть твёрдым.

- У меня ещё дела.  Вернусь домой, когда освобожусь, - сообщил он жене.

- Отвезите жену домой, - скомандовал он милиционеру.  Тот взял под козырёк и, держа Софью Александровну под руку, стал помогать ей спуститься по лестнице.

Юрий поднялся в прозекторскую.  В ней сидели Анатолий и женщина - милиционер, которую он знал.  Она поднялась и пожала Юрию руку, выражая сочувствие.  Анатолий с серым лицом робко поглядывал на полковника.

- Это не твоя вина, сказал ему Юрий. - Жди здесь, пока не закончу формальности.

- Куда мне идти? - спросил он у женщины.

- Третья дверь налево; я провожу Вас, - был ответ.

Это был большой зал, с множеством столов для вскрытия покойников.  Их стальные поверхности сверкали чистотой.  Все были пусты кроме одного.  На нём лежало тело, укрытое простынёй.

Навстречу полковнику вышел доктор Бородин.  Они хорошо знали друг друга.

- Прими мои соболезнования, Юрий.  Я очень сожалею, - произнёс доктор и повернулся к столу, на котором лежал Алёша.

- Как же это могло случиться? - спросил Юрий почти беззвучно.  Он почувствовал непривычное жжение в глазах.

- Как Анатолий описал мне историю Алексея, он имел сердечную недостаточность, верно? - начал доктор. - С таким дефектом даже слабый электрошок мог оказаться смертельным.  В действительности, это случается очень редко.

Конечно, семья знала об Алёшиной проблеме с сердцем.  Но то, что он гей, - было потрясением для Юрия.

Словно прочитав мысли полковника, доктор продолжал, - Юрий, не всякий участник таких демонстраций, непременно гей, - он попытался утешить Юрия, - Некоторые участвуют из простого сочувствия.

- Спасибо, - поблагодарил доктора Юрий, - приятно было услышать твоё уточнение, но я всё равно не понимаю всего этого.

Ему вдруг вспомнились Алёшины нежные пальчики; его нелюбовь к грубым видам спорта; его, почти женская сердечность.  Ему также вспомнились его мечты «обменять» сына на Анатолия.  Было ли это воздаянием за его эгоистичные желания?  Сейчас же он остался с убитым сыном, пятном на совести, и позорным клеймом на репутации.

Он наклонился над бледным лицом Алёши и, даже не зная, как это произошло, перекрестил его холодный лоб.

Юрий вернулся в кабинет судебно-медицинской экспертизы и подписал протокол, документирующий инцидент.  Здесь его поджидал Анатолий.

- Сегодня ты мне уже не нужен, - сказал полковник, выйдя с Анатолием за дверь.  И положив ему руки на плечи добавил, - А лучше, если тебя не будет в отделении ближайшие три дня.  Доктор Бородин выдаст тебе справку.

Дома Юрий обнаружил жену на кухне перед иконой с одной стороны, и большой фотографией Алёши с другой, обе окружённые горящими свечами.  В её руках была записка, в которой тренированный глаз Юрия узнал почерк сына.

Он присел на стул, - Что такого важного он хотел мне вчера сообщить?

Софья Александровна испытующе посмотрела мужу в глаза, - То, что он принят в московскую семинарию.  Вчера пришло подтверждение.

- Но он же был геем.  С семинарией или без! - с горестной иронией произнёс Юрий.

- Нет, не был - тихо опустила глаза Софья Александровна.

- Что же у него было общего с гомиками на демонстрации? - разгорячился Юрий.

- Он оставил мне записку, - она придвинула её мужу, - В ней есть всё.  Он также просил меня не беспокоиться, если придёт домой поздно. - Она остановилась не в силах продолжать.

- Я тебя спрашиваю, что заставило его быть среди этих сукиных сынов? - настаивал он.

- Он хотел, чтобы они считались такими же людьми, как и остальные.

- Но он же шёл в семинарию!  Вдали от мирской суеты он мог бы делать всё что хотел.  И никто был бы ему не указ.

Софья Александровна глубоко вдохнула.  Затем стала медленно говорить, словно цитируя уже приготовленный текст.

- Он делал это для Миши.  Ты же знаешь, как он любил Мишу.  Он знал, что Миша страдал от того что был... Софья Александровна перевела дыхание, - другим, хотя скрывал  это.  Так что Алёша решил помочь брату. - Софья Александровна остановилась, снова держа в руках записку сына.

На минуту Юрий оставался в недоумении от её объяснения.  Правильно ли он понял её?  Неужели его любимейший сын - гей?!

В последней попытке не допустить этого немыслимого толкования, он спросил жену в упор, - Ты хочешь сказать что Миша … - но не смог закончить вопроса.

- Да, он гей, - был её короткий ответ.

Ещё одну потерю Юрий уже не мог принять.  Он уронил голову на стол и зарыдал.

Авторизованный перевод
Стан Липинский
Июнь 2018