Возвращение. 6 глава

     Ольга не смела смотреть на Тимофеева, ей было очень стыдно.
     - Давай, Полякова, расскажи, откуда у тебя вдруг родился этот белобрысый малыш? Я пойму, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, - сказал Николай.
     Ольга долго не могла подобрать слова, чтобы объяснить Тимофееву, что она не виновата в том, что с ней случилось.
     - Это произошло тогда, помните, товарищ капитан, когда мы должны были взорвать склад с боеприпасами? Меня ранили и я кое-как доползла до леса и там потеряла сознание. Эти уроды оглушили меня прикладом по голове и что делали со мной, я не знаю и не помню. Но когда я пришла в себя... в общем, оказалась раздетой и... они надругались надо мной. Лучше бы убили. До сих пор не понимаю, почему они этого не сделали. Может подумали, что я мертва или всё равно умру от ран. Это всё. Потом я узнала, что беременна, но было поздно, - еле выговорила Ольга.
     - Поздно? В смысле, поздно? - не понял Тимофеев.
     - Поздно, чтобы избавиться от ребёнка. Да и как? Где? Вот я и перевязывала живот, чтобы не было видно, иначе, меня бы отправили в центр или ещё куда-нибудь, донашивать ребёнка, - ответила Ольга, наконец взглянув на Тимофеева, чтобы понять, как он воспринимает её слова.
     Тимофеев, тяжело вздохнув, поднялся с табурета и прошёлся по комнате, Ольга молча ждала. Наверное теперь, когда родился этот ненавистный ей малыш, Ольге было всё равно, что предпримет Николай, но она терпеливо ждала.
     Наконец он остановился и взглянул на Ольгу.
     - Думаю, ты и сама понимаешь, что теперь не сможешь воевать. С рождением ребёнка, война для тебя закончилась. Тебя и правда могут отправить в центр. Но у меня другое предложение. Ты поедешь в Краснодар, войне почти конец и ход её предопределён, фашисты проиграли войну и это неоспоримый факт, - сказал Николай.
     - Я должна воевать, - попробовала возразить Ольга.
     - Отвоевалась уже. Тебе ребёнка поднимать надо. Пусть все думают, что этот ребёнок мой, в смысле... наш. Не надо никому ничего объяснять. Поняла? - сказал Николай.
     - Нет, не поняла. Это ребёнок фашиста, я и лица его не помню, иначе, нашла бы и убила. Не нужна мне Ваша жалость, справлюсь сама, - ответила Ольга.
     Николай подошёл к кровати, на которой лежала Ольга с малышом на груди, от чего ей казалось, что он давит на неё непосильным грузом и сел на табурет.
     - Послушай меня, Ольга, понимаю, сейчас не время на чувства, но я люблю тебя, понимаешь? Хотел в день Победы замуж тебя позвать. Но раз такое дело... давай поженимся, здесь и сейчас. У меня в Краснодаре живут мать и бабушка. Отец... он погиб в сорок втором, под Курском. В общем, поедешь ко мне домой и скажешь моим, что это наш ребёнок, - сказал Николай.
     - Он совсем на Вас не похож, товарищ капитан. У Вас волосы тёмные и глаза карие, а этот... бесцветный какой-то. Да и врать я не привыкла, - ответила Ольга.
     - Слушай, Полякова... Перестань называть меня "товарищ капитан" и выкать перестань. А не похож, что ж... дети часто меняются, потемнеет ещё. И ложь эта, во благо, - наконец улыбнувшись и взяв Ольгу за руку, сказал Николай.
     Ольга была в замешательстве и не знала, что ему ответить.
     - Ну что ты молчишь? Отлежишься пару дней и я за тобой вернусь. Здесь безопасно, немцы далеко, - не отпуская руку девушки, сказал Николай.
     - Хорошо, мне нужно время, чтобы подумать. Вы... то есть, ты, иди, Николай, я очень устала, - ответила Ольга, пытаясь высвободить свою руку из руки Николая.
     Вдруг Николай нагнулся и поцеловал Ольгу в губы, неумело, стыдясь, вконец смутив её.
     - Меня ещё никто не целовал в губы, да и вообще, никогда не целовали, - тихо произнесла Ольга.
     - Да и я не делал это часто. Так... пару раз, ещё в школе было. Я ведь ни с одной девушкой толком и не встречался. Окончил школу, потом училище и... война, - ответил Николай, отпуская руку Ольги.
     - Может ещё встретишь хорошую и... чистую девушку. Зачем я тебе такая? Да ещё с этим... ребёнком... - отводя глаза, произнесла Ольга.
     - В этом нет твоей вины. А ребёнок... что ж, раз родился, значит будет жить. Значит будет наш малыш. Ты хоть покажи мне его, что ли... - попросил Николай, пытаясь открыть покрывало.
     Но Ольга стыдливо, быстро схватила его руку.
     - Я сама, - сказала она, вытаскивая малыша из-под покрывала.
     - Смешной какой. Маленький совсем. Как назовёшь-то его? Фамилию мою дай, Тимофеев будет, - твёрдо сказал Николай.
     - Даже не знаю... я ведь не хотела его. А теперь и не знаю, не думала об этом. Думала, мёртвый родится, так хотела этого, перетягивала живот и даже с высоты прыгала и на брюхе ползала до последнего. Живучий оказался... гады, - с каким-то отчаяньем, произнесла Ольга.
     - Не говори так, значит ему суждено было родиться. Смотри, какой смешной. Ой, сейчас заплачет, - восторженно сказал Николай, погладив малыша по редким, светлым волосикам.
     - Назову его Пашкой, пусть будет таким же смелым, храбрым и честным, как он. Забудет навсегда, чей он сын, - сказала Ольга, приподняв ребёнка перед собой и внимательно посмотрев на него.
     Малыш заплакал, смешно двигая ручонками и ножками.
     - Есть хочет. Ладно, пойду я. Через два дня вернусь. Отдыхай и ни о чём плохом не думай. Вернусь и отправлю тебя в Краснодар, к своим, - поднимаясь с табурета, сказал Николай.
     Ольга промолчала, совсем не представляя себе, как она приедет к матери и бабушке Николая. Да и что им скажет, что там делать будет? Ведь кроме, как метко стрелять, она и делать ничего не умеет. Чуть приподнявшись, она стала кормить малыша.
     - Эх ты. Как же не вовремя ты родился... Пашка. Вот что нам с тобой теперь делать, а? - тихо говорила Ольга, пальцами поглаживая головку малыша, от чего тот от удовольствия закатывал серые глазки.
Тут вошла Нюра и подошла к Ольге.
     - У меня каша есть, поела бы и сама, молока-то без еды не будет, - сказала женщина, поглядывая на ребёнка.
     - Спасибо Вам. Вы уж простите, что столько хлопот Вам доставила, - виновато сказала Ольга.
     - Ну что ты, что же мы, не люди, что ли? А отец ребёнка так беспокоился о тебе. Оно конечно, война войной, а дело молодое. Любите, рожайте деток, назло фрицам. Я кашу принесу, ничего, что холодная? Или согреть? - спросила Нюра, намереваясь идти за кашей.
     - Да нет, я холодную поем, спасибо, - ответила Ольга.
     - Ну что ты всё заладила, спасибо да спасибо. Положи ребёнка рядом. Сможешь сесть? Давай помогу, - сказала Нюра, пытаясь помочь Ольге сесть.
     - Тётя Нюра... а что это у него на животе? Так и будет висеть? - спросила Ольга, показывая на перевязанный пупок ребёнка.
     - Ну ты совсем, как маленькая. Это же пупочек, вот высохнет и сам отпадёт. Дней через пять - шесть. Вот пупок и связывает мать и дитя, - объясняла Нюра.
     - Понятно. Только я через два дня уйду. И так Вы столько из-за меня намучились, - ответила Ольга.
     - Да разве ж это мучение? Дитё - дар Божий. Где сейчас мои сыночки? Может слышала, Ванюша и Василий. Вроде, в пехотных войсках они воюют, а? Давно и писем от них не было. На их отца, ну... мужа мово, похоронка в сорок третьем пришла, война... будь она неладна. А деток своих дождусь. Иначе, зачем жить? Зачем мы столько мучений перенесли от фашиста проклятого? - говорила Нюра, подавая Ольге миску каши и кусочек чёрного хлеба.
     - Не слышала я, тётя Нюра. Я же в стрелковой части служу. Письма могут затеряться, время такое. А Вы ждите, живы Ваши сыновья, живы. Вот скоро война закончится и вернутся они домой, - с аппетитом поедая кашу, говорила Ольга, вспомнив, что не ела почти сутки.
     - Спасибо тебе, дочка, на добром слове. Конечно возвернутся. И Ванька, и Василий. Вон они, какие красивые у меня. А это, значит, отец их, Гришенька мой. Прожили мы с ним душа в душу двадцать семь лет. И вот, война... всё перевернула с ног на голову, проклятущая, - со слезами сказала Нюра, вытирая глаза краем фартука и показывая на чёрно-белые фотографии на стене.
     Тут вошла Клавдия, неся в руках кружку с молоком.
     - Ну как вы тут? А я вот молока от своей Машки принесла, попей, милая, молока будет больше, - подавая кружку Ольге, сказала Клавдия.
     - Спасибо Вам, тётя Клава. А Машка, это корова, что ли? - спросила Ольга, с удовольствием отпивая молоко.
     - Ну да, корова! Откуда ей взяться, когда немцы всю живность тут у нас истребили? Коза моя, я её прятала от немцев, то в лесу, то в погребе. Как же без неё? Спасибо кормилице, от голода нас спасала, - сказала Клавдия.
     - Очень вкусно, - облизывая губы от молока, сказала Ольга.
     Малыш лежал рядом, завернутый в старое ситцевое платье тёти Нюры и мирно спал.
     - Ну вот и ладно. Поела, теперь отдохни, - сказала Нюра, убирая миску и кружку на стол.
     Переживания, роды, взяли своё и Ольга уснула глубоким сном, проспав до самого вечера.
     А Тимофеев вернулся в свою часть, чтобы поговорить с командиром части и попросить о демобилизации бойца Поляковой, объяснив ему, что она стала матерью. Командир части был крайне удивлён.
     - Тимофеев, не пойму, о чём ты? Как она могла стать матерью, если не была беременной? Или Полякова усыновила ребёнка? - спросил полковник Карпухин Владимир Иванович, мужчина лет пятидесяти, подтянутый, с военной выправкой, с суровым и мужественным лицом.
     - Полякова была беременной, но маскировалась. То есть... тщательно скрывала от всех это обстоятельство, чтобы её не отправили в центр. Понимаете, товарищ полковник, в общем... это я отец её ребёнка, - выговорил Тимофеев.
     Наступила тишина, которая угнетала Николая.
     - Ну вы, ребята, даёте! Когда же вы успели? - на суровом лице полковника появилась улыбка.
     Тимофеев виновато опустил голову.
     - Так уж вышло, товарищ полковник.
     - Что ж, дети, это хорошо, Тимофеев. Поздравляю. Теперь ты, как настоящий мужчина, должен будешь на не женитьсяй. Верно? - спросил Карпухин.
     - Разумеется. И сразу хочу отправить её в Краснодар, к матери, - ответил Тимофеев.
     - Ладно, ты приведи её сюда, тут вас и поженим и отправим Полякову в Краснодар. А сегодня... вернее, завтра с утра, приказ с центра пришёл... надо выступать. Полякова была лучшим снайпером в твоём отряде, жаль. Ну ладно, ребёнок важнее. Собирай своих людей, составим план и на рассвете выступаем, - сказал Карпухин.
     Следующий день был жарким, под командованием Карпухина, была освобождена станция и взорван состав, в котором, по данным разведки, находились офицерский состав и боевые единицы, с пушками и танками. В часть вернулись под утро и не все, много было убитых и раненых, которых отправили в госпиталь, но задание было выполнено. Пленных немцев отправили в область, где располагался командный состав советских войск. Тимофеева тоже ранили, но в госпиталь он ехать отказался.
     - Пуля навылет прошла, заживёт, - ответил Тимофеев, когда ему сделали перевязку и сказали, что он должен поехать в госпиталь.
     - Воспаление может начаться, товарища капитан, - сказали ему.
     - Ты, Костя, рану перевяжи, всё хорошо будет, - ответил Тимофеев.      
     Немного отдохнув, Николай отправился в деревню, где оставил Ольгу. Она была уже на ногах, ребёнок, на удивление, несмотря на маленький вес, был спокойным, а Ольга прибиралась в доме, помогая Нюре.
     - А не рано ты встала? Слаба ещё, отлежалась бы, - с порога сказал Николай.
     - Я хорошо себя чувствую. Как прошла операция? Освободили станцию? - спросила Ольга.
     Она была в широкой юбке и кофте, повязав на голову косынку. Гимнастёрку серо-болотного цвета и платок того же цвета, который она перевязывала тесёмками на голове, закрывая лоб, Ольга перестирала и всё это висело во дворе.
     - Станцию освободили, а я за тобой пришёл. Собирайся, мы уходим, - ответил Тимофеев.
     - Может Ольга задержится на недельку? Куда же она с дитём пойдёт? - спросила Нюра, помогавшая Ольге по дому.
     - Спасибо Вам за всё, тётя Нюра. Но через два дня мы снимаемся с места и отправляемся дальше. Жаркие бои будут, говорят, мы к батальону майора Нестерова присоединимся, потом времени не будет. Поэтому Ольгу с ребёнком я отправлю к своей матери, в Краснодар, - сказал Николай.
     Ольга молча стала собираться. Она занесла со двора вещи и за ширмой из простыни, переоделась, сняв с себя юбку и кофту и сложив вещи на кровати.
     - Может и пошла бы в моих вещах, зачем сняла? - спросила тётя Нюра.
     - Спасибо, но мне удобнее в своей гимнастёрке, привыкла я к ней.  Мы пойдём, тётя Нюра, - сказала Ольга, обнимая женщину, которая растерянно смотрела на молодых людей.
     - Совсем одна я тут, а вместе-то легче ждать. Думала, останешься ты со мной. Ну раз такое дело, с Богом. Кончится война, приезжайте, - сказала Нюра, быстро перекрестив Ольгу на прощание.