Скиталец. Гусляр Руси

               
Степан Гаврилович Петров (1869 -1941), писавший под псевдонимом Скиталец – явление в русской литературе незаурядное. В нашей семейной библиотеке, сколько себя помню, находился его роман «Дом Черновых». Отец когда-то в юности купил эту книгу, в немалой степени из-за названия.  Потом я познакомился с другими произведениями Степана Скитальца. Недавно вспомнил этого полузабытого автора, почитал про него в интернете, взял библиотечную книгу  «Скиталец. Рассказы и повести». Издана аж в 1956 году.

Интересна биография Степана Гавриловича. Не менее интересен его отец, который был умелым столяром и в то же время гусляром. Играл на гуслях и сам Скиталец. На гуслях играли герои русского былинного эпоса: Садко, Добрыня Никитич, Соловей Будимирович.

Автор «Слова о полку Игореве» описывает игру на гуслях в терминах соколиной охоты. Его пальцы сравниваются со стаей охотничьих птиц, напускаемых на стадо струн-лебедей.
В древнерусских  лирических и свадебных песнях орёл – символ жениха, а лебедь – невесты.

На сайте «Историческая Самара» мы читаем: «Академик Б.А. Рыбаков указывал на мифологическую связь гуслей со стихией воды и ее повелителем — царем подводного царства.
Из русской мифологии мы знаем, что у Морского царя есть дочери, которые отождествляются с русалками, видимыми человеку в образе рек, морских волн или лебедей. Иначе говоря, для архаичного мифологического сознания реки и морские волны — это и есть дочери водяного царя.

В русских сказках широко распространен сюжет о царевнах-лебедях, дочках Морского царя, которые прилетают искупаться к реке в виде стаи лебедей(…)» (1)

Для Степана Скитальца важны великая русская река Волга и реки, в неё впадающие. Конечно, к тому времени сакральное, священное значение игры на гуслях давно ушло в прошлое. Однако Скиталец любовно относится к гуслям, к исполняемой на них музыке. Об этом он писал в своём известном в своё время стихотворении:
                Гусляр.

                Гусли звонкие рокочут и звенят,
                Про веселье чистой трелью говорят.
                Мысли-песни напеваю я струнам,
                Вольный ветер их разносит по полям.
                Гусли-мысли да весёлых песен дар
                Дал в наследство мне мой батюшка-гусляр.
                Гусляром быть доля выпала и мне -
                Веять песни по родимой стороне.
                Я иду, накинув бедный мой наряд;
                Гусли звонкие рокочут и звенят!

                Прохожу по полям, по горам,
                Напеваю я песни ветрам,
                А как выйду на Волгу-реку, -
                Отдохнуть прихожу к кабаку.
                Там по праздникам пьёт и поёт,
                Веселится рабочий народ.
                Как ударю я в струны мои,-
                Замолчат над рекой соловьи;
                Разливается песня кругом -
                Серебром!

Далее в стихотворении говорится о том, что гусляр высказывает правду богачу, неправедно нажившему своё богатство. За это гусляра заключают в тюрьму.

Если сейчас спросить у граждан нашей страны о том, какие инструменты являются исконно русскими, то наверняка большинство скажет, что это балалайка и гармошка. На самом деле эти инструменты заимствованы. Балалайка – у тюркских народов. Гармонь – у немцев, наши умельцы только усовершенствовали её, чтобы музыка звучала также и при растягивании мехов (развернись, душа!). Могут назвать, может быть, какие-то духовые инструменты.

 Гусли же, подлинно исконный русский инструмент для многих – глубокая старина. Ан вот нет. Играют на них и сейчас. Количество струн на них могло быть семнадцать, девятнадцать, двадцать шесть. Даже 55! Послушайте современный ансамбль «Гусляры России» - изумительные мелодии и исполнение.

Что-то я растекаюсь мыслью по древу. Речь-то завёл о писателе Степане Скитальце. О том, как отец хотел заработать игрой на гуслях, взяв малолетнего сына в качестве певца, Степан Гаврилович поведал в повести «Сквозь строй». Почему он дал ей такое название? Много ему пришлось повидать, страдать, переживать. Отец рассказывал ему о своей жизни. О том, что его отца, деда Степана, засекли до смерти кнутом. О том, как самого били в усадьбе по приказу барыни. Били его и там, куда отправили учиться на столяра. И в солдаты Гаврила Петров попал.

Рассказывал отец про наказание: как прогоняли провинившихся сквозь строй. Писатель замечает: «И вся жизнь моего отца представлялась мне таким длинным-длинным «сквозьстроем» из розог, плетей, палок, дубин, горьких обид, нескончаемых несчастий, несправедливых унижений и попираний человека!.. И какого человека. Даровитого, талантливого, умного… Я до сих пор не понимаю, как он мог сохранить в себе столько жизнерадостности, достоинства и доброты, как он мог быть весельчаком, так забористо играть на гуслях и петь примиряющее: «попьём-попоём, всё горе забудем…» (2)

Отец главного героя этой повести, основанной на автобиографическом материале, пробовал изобрести вечный двигатель, сделал «самокатку», на которой разъезжал по деревне. Вокруг этого талантливого самоучки сложился кружок интеллигентной молодёжи, для которой он стал «учителем жизни». Когда главный герой Капитон вырастает, перед отъездом на учёбу отец его благословляет и внушает ему, чтобы тот помнил о простом народе, который страдает. Пришёл черёд сыну «пройти сквозь строй» жизни, испытать оскорбления, унижения. «Если мужики в деревне считали меня «нехрестьянином», то городские люди ясно видели во мне все признаки  «мужика», «плебея».(3)

Конечно, это не мемуары, и впрямую нельзя отождествлять героя произведения и его автора, однако слишком уж много здесь автобиографического…
Черты характера и особенности мировосприятия отца Степана Скитальца можно заметить в главных героях рассказов «Кузнец» и «Икар». Оба героя работают кузнецами, оба – мастера своего дела. Фёдор Иваныч из первого рассказа слывёт также хорошим слесарем, токарем и механиком. Он с семьёй живёт бедно. Однако перед начальством и богачами держится независимо, с чувством собственного достоинства.

Герой рассказа «Икар» Назар  слывёт в селе странным и «чудным» мужиком. Все признают его мастерство, считают его «докой» и «хитрецом».  Однако окружающим чужды его интересы: «Однодеревенцы отказываются понимать его: он иногда толкует им о том, что можно сделать «вечный двигатель», или вдруг придёт в умиление, смотря на восход или закат солнца, радуется красивому цвету облаков».(4)

Кузнец Назар приехал в город, чтобы купить кое-что для хозяйства и «по устройству паровика», сделанного им самим. Но таких покупок он не совершил, потому что увидел в витрине магазина художественных изделий фарфоровую композицию: разбившегося Икара на камне и двух подплывших к нему русалок. Кузнеца охватило «необыкновенное волнение», он почувствовал умиление и слёзы». Насколько была поражена его душа, читаем в рассказе: «И всё его хозяйство, и паровик, и жена показались ему пустяками в сравнении с тем счастьем, которое должен испытывать  обладатель этой вещицы». Дома почтенная его жена, для которой купленное мужем чудо – срам, «бесстыдные голые бабы», устроила, конечно, великий скандал. Купленная вещь оказывается в сундуке под замком. В дальнейшем любоваться ему чудесной композицией удаётся только по воскресеньям, когда жена с детьми уходит в церковь.

В повести «Октава» образ главного героя Захарыча не похож на вышеупомянутые образы. Захарыч – умелый плотник, в восприятии жизни и поведении от окружающих он не отличается. Из его особенностей можно разве что назвать пение, которое далеко слышно, когда он работает наверху сруба. Слово «октава» здесь применяется в смысле «очень низкий бас». Услышал его как-то местный дьякон и уговорил уйти певчим в церковный хор. Попал плотник в непривычную среду городских людей, которые много пили спиртного, что для Захарыча было непривычным. Когда он жил в естественной для себя среде, то, по выражению автора «Прежде ни мыслей, ни скуки никогда у него не было».(5)
Захарыч в приступе откровенности спрашивает другого певчего: «В чём … смысел… жизни?»(6) В конце концов он уходит из хора и возвращается к своей прежней работе.

Вот что писали советские критики о творчестве Степана Гавриловича Петрова (Скитальца):
«Литературное наследство Скитальца невелико и тематически довольно ограниченно. Круг его художественных наблюдений не широк. Скиталец в своем творчестве совсем не коснулся рабочего класса, его борьбы с буржуазией, а ведь это основная тема предоктябрьской эпохи. Он не видел радикальных путей переустройства жизни. Дальше критики некоторых сторон тогдашней жизни и громкого призыва к борьбе, к победе он не пошёл. Даже в последних крупных произведениях «Дом Черновых», «Кандалы» Скиталец не дает ясной и четкой положительной программы, не показывает тех сил, которые выведут общество на новую, светлую дорогу.
Такая ограниченность творчества вытекала из неустойчивых идейных позиций писателя, стоявшего далеко от революционной борьбы пролетариата.
Критики считают, что лучший период литературной деятельности Скитальца — 1905 год. В это время революционно-демократические мотивы особенно громко звучали в стихах и рассказах писателя, чему в сильнейшей степени способствовало идейное влияние Горького». (7)

Мне кажется, то, что вменялось писателю в недостаток, оказывается по прошествии времени его достоинством. С одной стороны, исходя из его творчества, можно говорить о том, что Октябрьская революция – не случайное, а закономерное событие в истории нашей страны. С другой стороны – Степан Скиталец не воспевал данное событие, не писал о Гражданской войне, как многие его современники по писательской профессии.

 Нет этой темы у него во многом потому, что он больше десяти лет жил в Китае, в Харбине. Но опять же и тут мы видим своеобразие его биографии: он не был эмигрантом, а попал туда по заданию ДВР – Дальневосточной республики. Любопытен опыт этого временного буферного государственного образования. В ДВР власть осуществлялась путём сотрудничества большевиков, социал-демократов (меньшевиков), эсеров. О влиянии идей социалистов-революционеров (эсеров) на некоторые произведения автора указывает советская критика.

Для творчества Степана Петрова-Скитальца весьма характерны рассказы «Лес разгорался» и «Полевой суд», опубликованные в 1905 году.

В начале первого рассказа изображённый пейзаж увлекает своей красотой и величественностью, а затем намекает на тему и идею произведения. Мы видим Волгу, на луговой её стороне – курган, обращённый к реке каменной стороной. Напротив, на другом берегу – крутые зелёные горы, внизу у воды – известковые каменоломни, сравненные с девственными грудями.

«И стоят горы, словно девичий хоровод, зелёной гирляндой, белогрудые, кудрявые, отражённые в реке как в зеркале, и молча улыбаются кургану, но курган угрюм и печален: голый, каменный, он словно сжал и затаил в твёрдом сердце своём огромное, глубокое горе.
Из-за спины его глядит серое, голодное село с маленькой беленькой церковью». (8)

В этом селе с говорящим названием Буян зреет протест сельских активистов против социальной несправедливости, за передел земельных площадей в пользу бедняков. Земский агроном Михайло Васильевич, «давнишний друг и руководитель буяновцев» сталкивается с взбудораженными крестьянами, среди которых выделяется молодой мужик Мирон.

 Пятнадцать лет агроном Михайло Васильевич просвещал крестьян, вокруг него создался кружок сознательных мужиков, которым он втолковывал мысли о справедливости и свободе. Но земский агроном – сторонник постепенных ненасильственных действий в борьбе за права трудящихся.

Ну вот, просветил он сельчан, теперь сознательные мужики одержимы желанием немедленной борьбы, хотят отбирать у помещиков лишнюю землю. Кто-то постоянно зажигает помещичий лес. Мирон стал новым лидером в кружке «сознательных» крестьян. Он обвиняет просветителя в нерешительности. Крестьянские волнения, кстати, наблюдаются в это время по всей России.

Михайло Васильевич напоминает собравшимся мужикам, что он 15 лет их воспитывал, развивал, учил. Он указывает на стихийность их протеста:
«Вы поджигаете лес, открыто захватываете землю, собираетесь громить помещиков! Мне не жалко леса, не жалко помещиков, мне жалко вас: вас разгромят казаки, вас перебьют, рассажают по тюрьмам! Погибнет мой труд, погибнет всё, над чем я трудился пятнадцать лет!»

Сейчас мы бы сказали, что нам и лес жалко (сколько его горит каждый год!), и помещиков – тоже ведь люди! Но тут понятны высказывания: речь обращена к бунтарски настроенным крестьянам. К сожалению, предупреждений агронома бунтари не слушают, и он расстаётся с ними. А в финале рассказа описан бушующий пожар. Это как бы предчувствие того, о чём писал классик: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!..»

В последнем рассказе указанного сборника «Полевой суд» крестьяне тоже решили отобрать помещичью землю. И получили то, о чём предупреждал своих бывших соратников земский агроном из предыдущего рассказа. Отличие этого произведения в том, что крестьяне уверены, что действуют по закону. Они до этого обращались в суды, к разному начальству, демонстрируя сохранившийся старинный документ, указывающий на право владения сельчанами землями, которые впоследствии у них отобрали. «Зачинщики» - самые уважаемые люди села Селитьбы получили по сто ударов розгами, а потом – заключение в тюрьму.

В предисловии к сборнику указанных произведений писателя подчёркивается: «(…) его революционные идеалы, во имя которых народ вступил на путь борьбы, были нечётки, неясны были ему и пути для достижения конечных целей». (…) « Противоречивость политических установок в рассказе «Лес разгорался» верно была подмечена А.М. Горьким: в одном из писем в декабре 1905 года он писал К.П. Пятницкому: «Рассказ очень недурен, но сильно эсероват. Социалисты-революционеры возликуют – это вода на их мельницу». («Архив А.М. Горького, т.IV, Гослитиздат, 1954, стр. 192) (10)

Мне кажется, Степан Скиталец как автор данного рассказа проявил не «неясность», «противоречивость» и прочее, а свою самобытность и неприятие междоусобной бойни. Великий пролетарский писатель в чём-то напоминает героя рассказа Мирона, а Скиталец – земского агронома. Хотя в жизни Горький был его учителем по писательскому мастерству, но в отношении к революционным событиям это выглядит именно так.

В начале рассказа «Полевой суд» автор приводит различные поволжские легенды. Описание природы, поэтические мифы, драматическая история села напоминают песнь-раздумие о былом русского гусляра.


1) Сайт «историческая самара. рф». При подготовке данной публикации были использованы материалы книги: К.А. Селиванов. Русские писатели в Самаре и Самарской губернии. Куйбышевское книжное издательство, 1953 год.
2) Там же.
3) Скиталец. Рассказы и повести. Свердловское книжное издательство. 1956г. С.157
4) Скиталец. Рассказы и повести. Свердловское книжное издательство. 1956г. С. 109
5) Там же, с.47
6) Там же, с.50
7) Сайт «историческая самара. рф». При подготовке данной публикации были использованы материалы книги: К.А. Селиванов. Русские писатели в Самаре и Самарской губернии. Куйбышевское книжное издательство, 1953 год.
8) Скиталец. Рассказы и повести. Свердловское книжное издательство. 1956г. Лес разгорался. С.189
9) Там же, с.205
10) Там же, Предисловие, с.12. А. Трегубов. «Литературная газета», 11 ноября 1939 г.