Выпрямление имен. Книга 3 Глава 1

Как же сделать, чтобы душа и тело было в единстве?


Я уже вспоминал Старцева, когда рассказывал о главе духовной миссии в Пекине Фигуровском. Именно купец Старцев помогал архиепископу обустраиваться на новом месте. Он выходец из Кяхты и до выезда в Китай, торговал с монголами В записях Старцева о торговле с монголами есть упоминание  о штабс-капитане А.Х.Чакирове. Где-то их пути пересекались.
Откуда пошла фамилия Старцевых? После декабрьского восстания 1825 года один из главных его участников Николай Бестужев был сослан в Сибирь. В списке зачинщиков он шел шестым, вслед за Пестелем, Муравьевым-Апостолом, Бестужевым-Рюминым, Каховским и Рылеевым. Можно сказать, судьба была милостивой к нему. После нескольких лет каторги Бестужев остался на пожизненном поселении в Бурятии. О декабристах, в целом, и о Бестужеве, в частности, написано немало. Капитан-лейтенант Российского флота, литератор, историк. Неизвестно, как сложилась бы его судьба. Может быть, имя его встало бы в один ряд с выдающимися деятелями нашего государства, затмило бы имя брата Бестужева-Марлинского, популярного писателя пушкинской эпохи, тоже декабриста. Случилось иначе.

Живя на поселении в Селенгинске, Бестужев вступил в неофициальный брак с буряткой Сабитовой Жигмит. Она подарила ссыльному дворянину дочь Екатерину и сына Алексея. Но государственный преступник Бестужев не имел морального права давать сыну свою фамилию, иначе Алексей перешел бы в разряд государственных крестьян, то есть крепостных. Поэтому мальчика взял на воспитание близкий друг декабриста местный купец Дмитрий Дмитриевич Старцев. Отсюда и пошла фамилия.
Купец дал приемному сыну прекрасное домашнее образование, приобщил его к торговому делу. И вот в нем-то сын декабриста проявил недюжинные способности. В 60-е годы Х1Х столетия процветала чайная торговля с соседним Китаем. Молодой купец Алексей Старцев наладил закупку и транспортировку этого имеющего постоянный спрос товара через Монголию и Кяхту и быстро заработал немалый капитал. Он поселился в Китае, в городе Тяньцзине. Там обзавелся семьей, там родились пятеро его детей – две дочери и три сына.

Кроме занятия торговлей, Алексей Дмитриевич строил дома. У него в Тяньцзине их было сорок (!). Целая улица из кирпичных домов. Он проложил первую в Китае железную дорогу (!). Занимался общественной и политической деятельностью. Кроме родного русского, этот человек с восточными чертами лица, отлично владел французским, английским, китайским, монгольским и бурятским языками.  С середины 1870-х годов он был переводчиком в переговорах с французами у самого канцлера Ли Хунчжана и по, возможности, отстаивал интересы России. С 1886 года он Советник коммерции Его императорского Величества, а в 1892 году был принят в члены Российского географического общества, обеспечивал прием наследника Николая в Пекине.
За участие в переговорах о заключении мира между Францией и Китаем правительство Франции наградило его высшей наградой – орденом Почетного Легиона. А еще раньше он был награжден российским орденом Св.Станислава. Всеми силами Старцев содействовал дружбе между Россией и Китаем.

За годы жизни в Китае он собрал богатейшую библиотеку и коллекцию буддийских реликвий, за которую Лувр давал три миллиона франков золотом. Однако Коммерции советник Старцев не прельстился этой огромной суммой. Он хотел сохранить коллекцию для потомства, но, к сожалению, каменные дома, имущество и коллекция были уничтожены в огне Боксерского, анти европейского восстания.
До этого, еще в конце 1880-х , в связи с затуханием чайного бизнеса Алексей Дмитриевич с семьей переехал во Владивосток.

- Хорошо, что у нас, русских, есть Владивосток!» – восклицает он в одном из писем. Приморье интенсивно осваивалось. Многие из деловых людей спешили застолбить необжитые места на побережье залива Петра Великого. Одними из первых землевладельцев были М.И.Янковский, поселившийся в Сикими; Де Фриз – на полуострове, носящем теперь его имя; М.Г.Шмелев, Ю.А.Бринер... Не остался в стороне и А.Д.Старцев. Предприимчивый миллионер выбрал остров Путятин, расположенный в тридцати милях от Владивостока. Здесь он создал, говоря современным языком, хозяйственно-промышленный комплекс: заложил фермы – оленеводческую и племенного скота; организовал конный завод, открыл фабрики по производству фарфора и кирпича, строил дома. Кирпич до этого завозили аж из Японии.

Алексей Дмитриевич умер 30 июня 1900 г. на острове Путятин в своем имении. Причиной смерти послужило известие о гибели его имущества в огне восстания боксеров в Тяньцзине. Погибли, как уже отмечалось, библиотека и знаменитая коллекция буддийских реликвий – дело всей жизни. Тяньцзинь оказался в центре смуты. Восставшие решили уничтожить всех иностранцев и все созданное ими. «Смерть иностранцам!» – подбадривала восставших императрица Цыси. И эти «хунвейбины» начала века громили все: храмы, миссии, дома, железные дороги. Не пощадили даже предметы своего культа!

После смерти Алексея Дмитриевича его наследниками стали вдова и дети Елизавета, Евдокия, Николай, Дмитрий и Александр. Они получили образование в Москве, часто выезжали за границу, приумножали отцовские капиталы. Николай, Елизавета и Евдокия еще до революции, получив долю наследства, уехали за границу. Во Владивостоке во главе дома остались братья Дмитрий и Александр. К приходу большевиков они владели угольными копями, кирпичными заводами, вели подготовительные работы по разработке угля на Северном Сахалине.

В 1931 году из Владивостока за границу бежало семейство Бринеров. Это были последние крупные предприниматели, державшиеся на плаву благодаря смешанному капиталу. Долгое время они сотрудничали с большевиками, но вот и у них все забрали. Впереди их ожидало нищенское существование. Им подвернулся случай бежать из страны Советов. Имея яхту, они договорились с капитаном английского судна, что он встретит ее на выходе в море и доставит беженцев в Китай. План побега удался. Бринеры бросили дом, имущество, но спасли жизни. Они звали Старцевых с собой, но они отказались. Закончилась их история плачевно: высылка, скитания по городам Барнаул, Кашира.

У Дмитрия, как и у Александра, прошлое было отрезано. Некогда большая семья владивостокского капиталиста, купца 1-й гильдии, потомственного дворянина, кавалера Почетного легиона и многих российских наград Алексея Дмитриевича Старцева умирала.

Трое других детей сына Николая Бестужева, мыкались в чуждом зарубежье. Оставили ли они потомство – неизвестно. Братьев забрали в 1937 году.
Из материалов следствия: "Александр и Дмитрий Старцевы находились в близких отношениях с крупнейшим предпринимателем иностранных акционерных фирм Бринером, "врагом советской власти, имевшим близкую связь с Японией и по показаниям японским разведчиком".

Допрошенные в качестве обвиняемых, братья, как явствует из дела, виновными себя не признали. Расстреляли их друг за другом, по старшинству, с разницей в один день. Из всех представителей богатых и известных семей, бежавших в смутные годы за границу, во Владивостоке, верные своей Родине, остались только Старцевы. За эту любовь они поплатились жизнями.
От сожительства декабриста Н.А.Бестужева с буряткой Сабитовой Жигмит родился не только сын Алексей, но и дочь Екатерина. По желанию отца дочь была крещена. Крестным отцом дочери Николая Александровича тоже стал Дмитрий Дмитриевич Старцев, а крестной матерью – его жена Марфа Васильевна. И стала она называться Екатериной Дмитриевной, Старцевой. Когда повзрослела, ее стал сватать тамчинский казак-бурят Гомбоев Найдан.

Со стороны Екатерины Дмитриевны и ее приемного отца Д.Д.Старцева отказа в этом сватовстве не было. Найдан Гомбоев принял православную веру (при крещении он получил русское имя Николай и отчество по крестному отцу Иванович), и после этого состоялась его свадьба с Екатериной Дмитриевной Старцевой. С этой поры Екатерина стала  Гомбоевой. 

Благодаря тестю Д.Д.Старцеву, имевшему большие связи и знакомство с чиновным миром и крупным начальством, Н.И.Гомбоев получил назначение на должность начальника русской почтовой конторы в Пекине. Ему пришлось пережить восстание ихэтуаней и принять участие в обороне русского посольства в 1900 году. Он будет упомянут в «Красной линии». Там же будет помянут и Юлий Бринер, родители которого бежали из Владивостока. Он станет всемирно известным артистом после фильма «Великолепная семерка».

Один из наследников Гомбоевых — Николай Николаевич, в 1945 году будет задержан и арестован советскими органами в Харбине. После суда будет отбывать срок в городе Тайшет Иркутской области, в Озерлаге, на станции Чудь, где возможно встречался с профессором Эрнстом из Симферополя и Борисом Блохиным, прибывшим в СССР из Шанхая.
сел за статью З.Г. Лапина «Традиционные политические доктрины Китая и военная мысль средневековья». В ней делаются постоянно ссылки на трактат Ли Гоу. Я уже знакомился с его содержанием, но продолжаю делать выписки. Первая фраза, которую я записал из его труда: «Фуго цянбин аньмин («Обогащение государства, усиление армии, успокоение народа»). Трактат посвящен вопросу – как успешнее обеспечить социальный мир внутри страны и спокойствие на ее границах. Вечная проблема. У нас сейчас ее решают руководители Медведев и Путин.

 В то время на Китай на границе с северо-запада наседали Тангутское государство Си Ся и киданьское Ляо. Конфуцианцы и военные имели разные взгляды на решение насущных вопросов. Первые – выступали за гуманность и справедливость, вторые – ратовали за храбрость и силу. Что-то подобное и у нас сейчас. С правления Горбачева была сделана ставка на «успокоение народа» и улучшение отношений с западом, вплоть до уступок США, НАТО и ЕС по принципиальным вопросам.  Заглядывая вперед, надо сказать, что от этой политики мы кое что получили. Плюс, несомненно, был: получила развитие торговля, поднялась экономика и «обогатилось государство», но наши уступки незаметно перешли в отступление и мы оказались почти в окружении военных баз НАТО и враждебно настроенных против нас стран, вплоть до братской Украины. Враждебные силы использовали нашу временную слабость и уступки в свою пользу.

Настало время реагировать. Точку отсчета можно сделать со времени отражения нападения Грузии на Южную Осетию. На сцену вышли сторонники «усиления армии» и активной внешней политики, началась конфронтация подобная «холодной войне» при СССР.
У китайцах по Ли Гоу, в  конечном итоге, победила традиционная  философия «О главном и второстепенном» (Бэнь мо). При этом преимущество отдавалось «Жень» и «И» ("Человеколюбию» и «Справедливости»), которые преподносились, как ствол военного дела, а хитрость и сила  военных – ветвями дерева.  А потому Ли Гоу рекомендовал правителю исходить из главного, а полководцу – из второстепенного. Надо заметить, что мы от этой философии не ушли далеко: стараемся всех , кроме США, называть друзьями, но хитрим и порох держим сухим.

Для обеспечения порядка внутри страны Ли Гоу предлагал восстановить «пришедшие в упадок  сельские войска (сян цзюнь), представляющие, на время моей службы, народное ополчение Китая. Для защиты северо-западных границ Ли Гоу предлагал, по примеру ханьских и танских правителей, создать военные поселения. Не плохо бы заглянуть в проекты нашего Аракчеева. Нам тоже придется пересмотреть планы в  сельском хозяйстве и во многом другом, уж очень мы попали в зависимость Запада.
Как считал Ли Гоу, создание «тунь цзюнь» ("военных поселений») предполагало:  переселение большого числа людей в пограничные районы, обеспечение их землей и обучение военному искусству в свободное от работы время, а также создание запасов на границах.

И это предложение было реализовано вождями «Культурной революции» и лично Мао Цзэдуном. Институт военных поселений призван был по Ли Гоу создать боеспособное войско из крестьян-солдат и вместе с тем решить острую финансовую проблему. Лишь сочетание  «сян цзюнь и тунь цзюнь» могли по мнению Ли Гоу стать гарантией выполнения внутренней и внешней функций государства. Надо признать, что народные коммуны на границе, а тем более, производственно-строительные полки (ПСП) сыграли свою роль, которую им отводил Ли Гоу тысячу лет назад.

Мао придерживался и другого правила Ли Гоу: «Нами же провозглашенные гуманность и справедливость вовсе не в том, чтобы утром объявлять амнистии, а вечером представлять к наградам, быть снисходительными к людям, а в том, чтобы выдвигать достойных и устранять глупых, поощрять хороших и предостерегать плохих …, и чтобы правителя почитали, как отца». Тенденции восхваления есть и у нас. Они сохранились еще с незапамятных времен, а при советской власти получили свою революционную окраску.

Проблема кадров действительно вечная, ведь еще Конфуций сокрушался по поводу того, что "людей набирают на службу, основываясь лишь на их рассуждениях".
Выбирая для себя полезное в рекомендациях Ли Гоу, Мао, как бы случайно пропустил один существенный момент: «Лошадь потому может мчаться тысячу ли, что скачет одна. Если ее запрячь в тяжелую телегу в паре с хромым ослом, и если худосочная возница станет править ее, то телега не только не уедет далеко, но тотчас же опрокинется». Увы, телега Мао опрокинулась.

Высказывание Ли Гоу наводило меня и на другие рассуждения, а именно о невозможности в одной  "пограничной телеге" ехать штабным и разведывательным службам, уж очень они на данный момент разные и тянут, кто в лес, кто по дрова. Как и оказалось, эта упряжь заехала, как говориться, не в ту степь, заблудилась и истратила весь запас ресурсов. По Ли Гоу, хромого осла следовало отвязать, и дать возможность лошади скакать дальше. Кто же  в пограничной практике стал ослом и лошадью. Кого отцепили? На деле получилось, что отцепили и осла и лошадь. В телегу запрягли буйвола со стороны, телегу держит уверенно, только куда он ее вывезет? Он же  не знает дороги.

Следующая тема, которой я коснулся – это праздники и религия. В Китае, как известно, индивидуум не играет такой важной роли, как на Западе. Китайцы отдают приоритет семье. Как мама говорила: «Один горюет, а семья воюет». Вот и китайцы не могли в одиночку справиться с терниями жизни и воспитывали издревле коллективизм. Праздники у них тоже семейные и для этого им не нужны ни организации, ни священнослужители. Крестьянину все равно, какой посещать храм: даосский царя драконов, или храм Гуань-инь, богини, которая дает и защищает детей. 12-я луна года – это время изгнания духов, очищения дома в материальном и духовном смысле. Короче это месяц подготовки к празднованию Нового года. Убирают мебель, грязь, бьют барабаны. Кстати, у древних евреев изгоняли не злой дух, а козла отпущения. Китайцы всех злых духов топили в воде.

Таким образом, прежде чем вступить в Новый год все должно быть очищено: сердце, отношения, финансы.  Новый год настает после самого короткого дня (зимнее солнцестояние),  в день второго новолуния. Его встречают вместе с предками, которые вырезаны на дощечке. По поводу возникновения дощечек существует легенда. Один сын обижал мать и она однажды, испугавшись, что он ее побьет, побежала, запнулась за корни дерева, упала и умерла. Сын же из этого дерева вырезал дощечку. С того времени и повелось усопших предков вырезать на дощечках и поминать.
Праздник фонарей в Китае связывают с 1368 годом, с движением даоса Чжу Юаньчжана, который продавая лекарства, установил сигнал к восстанию против монголов. Праздник отмечается в 15-й день первой луны.

Отвлекаясь от китайских тем, заглядывал в книгу Соловьева о Ходже Насретдине. Что только с ним не случалось в Бухаре и Коканде! Я даже Лиде советовал читать про Ходжу, потому что отвлекает от нудных текущих проблем и способствует крепкому сну.

Дочитал книгу Ежова про хунхузов, вновь вышел на выпускника 3-го Александровского военного училища и Восточного института Павла Васильевича Шкуркина.  Нужно поискать материалы. У него была книга «Рассказы из китайского быта». Харбин. 1924 год. Они, правда, значительно позже, нашлись.
Как выяснилось, Павел Васильевич происходил из старинного рода военных. Один из его предков, Юрий Остапович Шкурко, был генералом-поручиком, другой, Остап Юрьевич Шкурко (1776 -?), много лет служил рядовым солдатом.

Его отец, Василий Евстафьевич Шкурко / Шкуркин (1836 - 1884), родом из Лебедина, был полковником. Сам Павел Васильевич родился 3 (16) ноября 1868 года в г. Лебедине Харьковской губернии в семье потомственного дворянина и пошел по семейному пути военной службы. Окончив 4-ый Московский кадетский корпус и 3-е Военное Александровское училище, был произведен в подпоручики и начал военную службу на дальнем Востоке.
 
Дальний Восток так глубоко заинтересовал его, что он, уволившись в запас, стал служить на дальнем Востоке приставом Ольгинского участка Южно-Уссурийского округа. В Ольге он обладал полнотой власти во всех отношениях: крестьянским начальником, судебным следователем, приставом, лесничим и заведующим морскими промыслами. Чем-то своим положением походил на деда Чакирова в Усинске.
У него было три канцелярии: по Министерству внутренних дел, по Министерству юстиции и по Министерству земледелия и государственных имуществ. Он первый сделал съемку долин многих рек за 10 лет до прихода сюда топографов. Приходилось ему бывать даже акушером. Он мечтал со временем поступить в Медицинскую академию или в Лесной институт, но постоянное общение с китайцами и знакомство с их языком открыло перед ним такую глубину своеобразной китайской культуры, что он часто становился в тупик: да полно, выше ли европейская цивилизация, чем восточная? Интерес к Востоку и Китаю заставил его отменить планы поехать после десяти лет службы на дальнем Востоке в Петербург через Америку и Париж.

Он поступил в Восточный институт, открытый в 1899 году во Владивостоке, и стал изучать китайский и маньчжурский языки. Студенческая жизнь прерывалась летней практикой в Китае и командированием на театре военных действий во время восстания Ихэтуаней. В 1903 году коллежский асессор П.В. Шкуркин с отличием окончил институт в первом выпуске, и ему было предложено остаться при институте для дальнейших занятий. Он же предпочел школу практической деятельности и поступил на службу помощником Владивостокского полицмейстера. По ходу службы принимал участие не только в облавах и поимке хунхузов, но и боролся с "гнездом алчности и лихоимства" среди начальства и полиции во Владивостоке.
В 1904 году началась русско-японская война, и поручик П. В. Шкуркин был призван на действительную службу, участвовал в боевых действиях, оказав большую пользу своими глубокими знаниями местности и картографии. Российским императорским указом он был награжден орденом Св. Анны третьей степени и орденом Святого Станислава второй степени, а за доброе отношение к китайскому населению получил от китайского правительства, как и дед А.Х. Чакиров, Орден двойного дракона 2-ой степени. И звание штабс-капитана он получил одновременно с дедом в 1907 году.
После войны дед убыл во Владивосток, а затем в Иркутск, а П.В. Шкуркин вышел в отставку и преподавал русский язык и историю России в китайском Гиринском филологическом училище, а в 1909 году служил переводчиком в штабе Приамурского военного округа в Хабаровске.

Выйдя на пенсию в связи с последствиями нескольких ранений в годы службы помощником полицмейстера во Владивостоке и на русско-японской войне, П.В. Шкуркин, теперь уже отставной подполковник, в 1913 году переехал в Харбин, где служил в Главной бухгалтерии КВЖД, а также преподавал китайский язык и востоковедение в Харбинских коммерческих училищах, в Первом смешанном реальном училище, на Курсах китайского языка КВЖД и в ряде других мест. Он продолжал свою научную деятельность и был активным и пожизненным членом Общества русских ориенталистов в Харбине, а одно время и редактором журнала общества Вестник Азии.
После революции 1917 года П.В. Шкуркин с женой Еленой Васильевной (урожденной Ширяевой ), двумя сыновьями Олегом и Владимиром и дочерью Ольгой, остался жить в Харбине, продолжая научную и педагогическую деятельность. Он читал лекции по географии и истории Востока в открывшемся в 1925 году Институте ориентальных и коммерческих наук, участвовал в работе Общества изучения Маньчжурского края и его Музея, основанных в 1922 году, и в ряде других научных и культурных мероприятий русского Харбина. Начиная с 1901 года, П.В. Шкуркин опубликовал и написал целый ряд статей, учебников и книг о дальнем Востоке, главным образом о Китае.

В 1928 году П.В. Шкуркин с женой переехал из Харбина в Сиэтл, где уже ранее обосновался их сын Владимир. Ему удалось увести с собой весь большой и дорогой ему архив документов, книг, фотографий и т.п., который он продолжал пополнять в Сиэтле. Во время депрессии начала 1930-х годов ему некоторое время пришлось работать лифтером в гостинице, а затем санитаром в больнице для душевнобольных.  В США Петр Петрович получил докторскую степень, преподавал русский язык в университете Монтана и продолжал интересоваться литературой. Он принимал участие в жизни русской колонии и продолжал научную деятельность, состоя консультантом в Вашингтонском университете и действительным членом Русского исторического общества. Скончался П.В. Шкуркин 30 марта 1943 года в Сиэтле. Вот такая история. Примечательно, что П.В. Шкуркин как и дед тоже служил по полицмейстерской части. И вообще у них много схожего.