1. По следу

Мы третий день шли по следу четырёх бандитов, сжегших ферму недалеко от форта Индж.
На ужасные свидетельства произошедшей здесь кровавой драмы мы с Виннету наткнулись случайно: я собирался завернуть на ферму, надеясь пополнить здесь свой запас табака и писчей бумаги, а заодно и узнать новости. Виннету же просто не пожелал разлучаться со мной, тем более, что наш затянувшийся поход не имел определённой цели; скорее, его можно было назвать «практическим экзаменом». Полгода, прошедшие с момента моего поединка с Инчу-Чуной и принятия в племя мескалеро, не прошли для меня даром: я освоил многие умения, необходимые вестмену и знакомые с юности любому индейцу. Не могу сказать, что это что-то изменило в моих отношениях с Сэмом, по-прежнему величавшим меня «гринхорном» и «желторотиком»; впрочем, я хорошо знал его, и видел, что он по-настоящему гордится тем, как быстро учится «настоящим мужским наукам» его воспитанник. Виннету, лучший из учителей, редко хвалил меня, но по его светящимся любовью и гордостью глазам я видел, что и он рад моим успехам.
Но я отвлёкся. Увидев возделанные поля, мы с уверенностью могли сказать, что не далее как в нескольких часах езды стоит поселение белых людей, и без раздумий свернули в ту сторону. Увы, картина, открывшаяся нам, была безрадостной. Небольшая ферма, которая, судя по всему, по обыкновению местных поселенцев была и магазином, и гостиным домом для проезжающих путников, была сожжена дотла, от неё остались только обугленные брёвна и не до конца прогоревшие столбы, некогда поддерживающие ворота. Загон для скота был разрушен, мы обнаружили на покрытой пеплом земле следы десятка коров и шестерых подкованных коней, а также отпечатки четырёх пар ног, обутых в тяжелые сапоги со шпорами, какие носят мексиканские гаучо и кавалеристы по обе стороны границы.
Не сговариваясь, мы развернули наших коней и, недолго думая, пустились в погоню за бандитами. Конечно, мы рисковали, отправляясь вдвоём. Но что поделать! Мы находились в пяти днях пути от ближайшего стойбища апачей, и не менее чем в двух – от форта, в котором можно было бы сообщить о произошедшем и заручиться помощью солдат. Кроме того, мы были уверены, что справимся сами. Виннету один стоил десятка таких «храбрецов», не боящихся мирных поселенцев, но поджимающих хвост, стоит столкнуться с вооружёнными людьми. Да и сам я, как мне казалось, достаточно поднаторел в различных воинских премудростях и самонадеянно думал, что в случае необходимости смогу дать отпор любому мерзавцу с ружьём. Виннету же вовсе, мне кажется, не задумывался об арифметике: благородный апач не привык считать своих врагов, когда речь заходила о воздаянии за совершенное преступление.
Словом, мы как можно скорее предали земле несчастных поселенцев; я, стараясь не глядеть на обезображенные тела, пробормотал заупокойную молитву. И, не теряя больше ни минуты времени, мы пустились в путь, надеясь догнать бандитов уже к вечеру следующего дня. Но просчитались. Расстояние между нами, казалось, вовсе не уменьшается; порой после ночи мы с Виннету с трудом находили почти сгладившийся след, и только необыкновенно внимательный глаз моего кровного брата помогал нам не сбиться с пути.
К несчастью, погода стояла сухая и жаркая, растрескавшаяся земля слежалась почти до состояния камня, и даже подкованные копыта тяжело гружёных лошадей почти не оставляли на ней отпечатков. Раскалённый ветер гнал по прерии тучи пыли и мелкого песка, практически мгновенно стирая любой оставленный на жёсткой почве след. Приходилось часто возвращаться назад, к уже пройденному месту, чтобы начать поиски сначала. Нужно было ехать очень медленно, вглядываясь в серую степную пыль, присматриваться к ветвям редких деревьев, отыскивая оборванные листья и надломленные сучья. А один раз нам посчастливилось найти отчётливый след конского копыта на дне почти пересохшего ручья. И вот сегодня, наконец, мы увидели явные свидетельства того, что погоня наша подходит к концу. Прогоревший костёр на месте ночёвки бандитов не успел ещё до конца остыть, жёлтая иссушенная трава - распрямиться, и след проехавших тут четырёх всадников читался настолько же ясно, как если бы мы видели их своими глазами. Нас разделяло, быть может, всего несколько часов быстрой езды.
В нескольких сотнях шагов от стоянки Виннету внезапно резко осадил коня и спрыгнул на землю, склонившись над чем-то, не замеченным мной. Я поспешил присоединиться к нему – и лишь теперь увидел на сухой земле длинную отметину, оставленную каким-то твёрдым предметом.
- Уфф, - произнёс Виннету, с удовлетворением выпрямляясь. По губам его скользнула улыбка, и он посмотрел на меня. - Что думает мой брат об этом следе?
И по тону его я понял, что экзамен, устроенный мне, продолжается. Конечно, я не мог разочаровать своего учителя. Почти уткнувшись лицом в землю, я как можно внимательнее осмотрел царапину, пытаясь представить, что могло оставить её. С каждой секундой недоумение моё росло. Что это? След от оброненного ружья? Нет, оно не могло бы оставить такого чёткого оттиска на превратившейся в камень почве, да и след от него тогда был бы другим – уже и короче. Не мог это быть и нож – царапина от него оказалась бы намного глубже. Что же тогда?
Казалось, ничто не могло подсказать ответ. Тем не менее, я был уверен, что Виннету уже знает разгадку: в голосе его, бесстрастном на первый взгляд, как у всех индейцев, звучало тщательно скрываемое лукавство и сдержанное ожидание. Пожалуй, это был самый сложный из моих уроков. Что же увидел мой друг, что укрылось от моих глаз? Или…
Прокрутив в голове все события трехдневной давности, я понял, чем мог быть этот странный предмет, след от которого мы сейчас изучали. И, осознав это, чуть не рассмеялся. Охваченный нетерпением, я резко поднялся и, сделав шаг в сторону, принялся внимательно осматривать землю примерно в метре от странного следа. Виннету не подходил сюда: он изучал землю в другой стороне, там, откуда лежал наш путь – я же, охваченный внезапным желанием сделать все самому, а не воспользоваться находкой своего брата, прошёл немного вперёд. Я не сомневался, что увижу нужную мне отметину именно там, где ожидал – на небольшом островке жёлтой травы, безжалостно измятой конскими копытами.
И, разумеется, она была там – едва заметная примятая полоса, практически не заметная в ломких стеблях. Даже не глядя на Виннету, я почувствовал, что он доволен. Тем не менее, он не преминул проверить меня.
- Что ищет мой брат в траве? Возможно, он потерял след?
Я удовлетворённо выпрямился и с торжеством повернулся к нему.
- Наоборот, он нашёл его!
- Уфф! Что Олд Шаттерхенд имеет в виду? Быть может, нам стоит вернуться назад, чтобы он лучше рассмотрел тропу?
- Зачем же, - откликнулся я, – Я и здесь всё отлично вижу, нет нужды возвращаться.
Виннету сложил руки на груди, внимательно глядя на меня. Я знал этот взгляд – больше он не скажет ни слова, пока я не докажу, что действительно все понял, и не смогу подтвердить свои слова. Я довольно улыбнулся.
- Да-да, я нашёл след. И уверен, что вскоре мы догоним наших врагов. Хотя, быть может, возмездие настигнет лишь троих – ведь четвёртый может не дожить до нашей встречи, если раны его так тяжелы, что пришлось везти его на волокуше!
На лице Виннету вспыхнула улыбка. Шагнув ко мне, он порывисто взял меня за руку, крепко сжав её.
- Ты действительно понял! – радостно произнёс он, с гордостью глядя на меня, - Ты увидел раненого белого, хотя тот был скрыт от твоих глаз. Мой брат стал настоящим индейским следопытом. Виннету просит прощения – он опасался, что Олд Шаттерхенд еще недостаточно опытен, чтобы увидеть следы, которых нет на земле. Но он нашёл их, нашёл даже там, куда мы ещё не успели доехать.
Я молча торжествовал. Хоть я никогда не был падок на похвалу, и высокие отметки всегда были для меня лишь свидетельством хорошо выученного урока, сейчас я был по-настоящему рад. Нечасто от сдержанного и скупого как на упрёк, так и на похвалу Виннету мне доводилось слышать такую пылкую речь. Мне стало почти неловко.
- Мой брат слишком высоко оценивает мои успехи. Он заметил след раньше меня и, быть может, я бы проехал мимо, будь я один.
Виннету решительно качнул головой.
- Олд Шаттерхенд ещё научится видеть следы раньше, чем они появятся перед его глазами. Хуг!
После этого что-либо возражать, разумеется, было бессмысленно. Это восклицание, свойственное всем индейцам, означало конец спора: ни один краснокожий не скажет ни слова, после того как закончил свою речь решительным «хуг!». Да я и не слишком рвался спорить. Что там говорить – я был рад, что так хорошо справился с этой, нетривиальной, прямо скажем, задачкой.
Теперь мы знали, на что смотреть, и могли позволить себе ехать намного быстрее, не тратя времени на бесплодные поиски конских следов. Полозья волокуши оставляли почти незаметный, но явный для внимательных глаз след. Должно быть, один из бандитов действительно был ранен в перестрелке на ферме; удивительно, что раньше мы не заметили этого. Виной тому была, конечно, засуха, но не только: мало кому могло прийти в голову, что всадники с раненым на попечении могли ехать настолько быстро. Такая отчаянная гонка должна была вымотать раненого. Да и тряска на такой скорости, наверное, ощущалась нешуточно. Я не зря говорил, что в конце пути мы можем застать лишь троих живыми. Но в чём была причина такой спешки?
Спустя час мы нашли ещё одно подтверждение своего открытия: возле обмелевшего ручья, в нескольких десятках шагов от тропы, ниже по течению, между камнями застряла длинная льняная нить, на которой ещё можно было заметить следы засохшей крови.
- Здесь они перевязали раненого и намочили ткань, чтобы охладить его рану, - озвучил Виннету мои мысли. – Нам нужно спешить. Белые торопятся добраться до пустыни. Возможно, они знают о погоне, или же их торопит другая цель. Пусть мой брат напоит наших коней, пока я пройду дальше по следу!
И, не дожидаясь моего ответа, он перепрыгнул ручей и беззвучно скрылся в зарослях травы.
Отдыхать действительно было некогда. Я наскоро обтёр своего гнедого и каурого Виннету травой, пока они, опустив голову в ручей, жадно пили воду. К счастью, наши кони отлично выдерживали изнурительную гонку. Мой норовистый скакун, подаренный мне мистером Генри, показал себя не только упрямым, но и очень выносливым животным. Конечно, тягаться в скорости с конём Виннету он не мог, но в остальном мало чем уступал ему.
Прошло несколько минут, и каурый Виннету вскинул голову, прислушиваясь. Я тут же, стараясь не подавать виду, что заметил это, опустил руку на ружье, готовый в случае опасности выхватить его из седельной кобуры. Сам я не слышал ничего, однако уже успел оценить выучку индейских коней и привык доверять им. Впрочем, конь почти тут же успокоенно опустил голову, вновь принявшись пить, а минуту спустя из сухих камышей на той стороне ручья появился Виннету. Ни единый шорох не выдал его; не догадывайся я, куда смотреть, то и не заметил бы, пока он не подошёл бы вплотную.
Взглянув на его лицо, я тут же понял, что что-то встревожило его.
- Виннету видел бандитов? – негромко спросил я, засовывая наполовину вынутое ружьё обратно в кобуру.
Тот только покачал головой. Одним прыжком перемахнув через ручей, он взлетел на своего коня и тронул поводья, направляя его в воду. Я последовал за ним без дальнейших расспросов. Погоня грозила затянуться ещё не на один час, и мы, экономя силы своих скакунов, пустили их быстрой рысью.
Уже когда ручей скрылся из виду, Виннету чуть повернул голову и нехотя, словно сомневаясь, стоит ли говорить, произнёс, повышая голос, чтобы перекричать грохот копыт по камню:
- Олд Шаттерхенд должен быть осторожен. Мы уже близко. Возможно, бледнолицые бандиты знают о нашем приближении и приготовятся к бою.
Я вопросительно поглядел на него, внутренне подобравшись. Такое начало было странным для моего кровного брата, обычно уверенного в том, что он говорит. Виннету пояснил:
- Я видел отблеск света, словно солнце играло на металле. Но раньше, чем успел разглядеть что-либо, свет исчез. Возможно, Виннету превращается в старую скво, и ему мерещится то, чего нет. Но может статься, что за нами действительно следят. Пусть мой брат будет готовым к нападению.
Слова Виннету мне не понравились. Я покачал головой.
- Мой брат Виннету напрасно оскорбляет себя. Я верю его глазам. Хорошо, что ты заметил эту вспышку. Теперь мы будем осторожнее. Как ты думаешь, это те белые, за которыми мы гонимся, или команчи?
Апач с сомнением покачал головой.
- Виннету знает, как блестит солнце на наконечниках копий. Это не команчи.
Его ответ, тем не менее, меня не успокоил. Тогда я ещё не знал, насколько зорким может быть глаз индейца, и насколько внимательным может быть человек, не избалованный искусственным освещением городов. Много позже я убедился, что Виннету, действительно, способен за несколько миль отличить вспышку на стволе ружья от блеска на копейном наконечнике; тогда же я пообещал себе быть внимательным вдвойне, и быть готовым к столкновению не только с белыми бандитами, но и со случайно забрёдшим в эти края отрядом команчей.
Прерия, тем временем, все больше сменялась скалистым плоскогорьем. Искать след вновь стало труднее, даже следы полозьев почти исчезли среди камней. Скорость нашего продвижения вновь самым удручающим образом упала. Всё чаще попадались целые скопления камней, то и дело по сторонам мелькали крупные скальные массивы; в нескольких местах я, присмотревшись, разглядел входы в неглубокие ущелья. Не сговариваясь, мы изменили тактику нашего путешествия. Виннету теперь сидел в седле, склонившись почти к самой земле, и не отрывал взгляда от то и дело пропадающей тропы. Зная, что он в этом деле превосходит меня, я даже не изображал из себя следопыта, вместо этого внимательно глядя по сторонам, готовый в случае малейшей опасности выхватить оружие. Время шло, солнце пекло все сильнее, но мы не сбавляли хода и даже не помышляли о привале. Мы подкрепились вяленым мясом, не слезая с коней, а полноценный ужин, не сговариваясь, решили отложить до того времени, когда можно будет развести костёр, не опасаясь привлечь к себе ненужное внимание.
 К большому моему разочарованию, совсем скоро след стал отклоняться к югу. Не сбавляя галопа, я повернулся к Виннету, собираясь обратить на это его внимание. Но тот только кивнул, не отрывая глаз от земли и не дожидаясь, когда я заговорю.
- Мой брат прав, белые убийцы направляются к Мапими. Они надеются пересечь пустыню и укрыться в Чиуауа, но мы не позволим им этого.
- Ты бывал здесь прежде? Долго ещё до песков?
- Глаза Виннету видели эти земли, - кратко откликнулся апач, и голос его прозвучал почти мрачно. Я надеялся, что он продолжит, но мой друг замолчал, погрузившись в какие-то свои раздумья. За время нашего знакомства я уже привык к его лаконичной манере изъясняться, и теперь не спешил задавать новый вопрос, зная, что он сам заговорит, если сочтёт нужным что-либо добавить. Если же нет, то спрашивать о чём-либо бессмысленно. Но в глубине души я терзался любопытством. В этих засушливых местах я никогда не бывал. Участок, на котором я работал геодезистом, проходил намного севернее, а сам я никогда не забирался столь далеко в сторону Мексики. Наши поездки с Виннету и его сестрой Ншо-Чи обычно были не так длительны. И теперь я даже не знал, что думать. Разумеется, я читал об этой небольшой, но смертельно опасной пустыне, и знал, что здесь проходит граница владений двух индейских племён – апачей и команчей. Вестмены метко называли этот район «Ножницами» - действительно, когда два враждующих племени сходились в очередном раунде своей бесконечной войны, всем, кто попадал между этих безжалостных лезвий, нужно было опасаться за свой скальп. И мы сейчас находились как раз на самом острие этих ножниц. Была ли в этом причина настороженности Виннету?
- Мой брат тревожится из-за близости команчей? - наконец, не выдержав, осторожно окликнул я его.
Виннету повернулся ко мне, и по его губам скользнула едва заметная, хмурая и одновременно ироничная улыбка.
- Виннету не станет бояться команчей, даже если они станут у него на пути целым войском. Но его беспокоит ветер. Если мы не догоним бледнолицых до полудня, песок скроет их след.
- Тогда вперёд!
Но Виннету вновь покачал головой и натянул поводья, заставляя своего вороного сбавить шаг.
- Мой брат не понимает, о чём говорит. Он не бывал в этих местах и не знает, что прерия здесь умирает среди скал. На камнях не будет видно следов, и мы не поймём, разделились ли наши враги или идут вместе, готовят ли они засаду. Нам придётся быть вдвойне осторожными. Пусть Олд Шаттерхенд держит оружие под рукой.
Это было уже серьёзно. Кивнув, я вытащил свой верный флинт из кобуры, положив его поперек конской спины: в случае неожиданного нападения даже та секунда, что нужна, чтобы выхватить ружьё, может стать роковой. Виннету поступил так же, и мы, сохраняя максимальную осторожность, резвой рысью двинулись вперёд.
Уже через полчаса я получил возможность убедиться в правоте своего друга. Последние участки пожухлой травы окончательно исчезли, вытесненные сплошными скалами. Копыта коней звонко стучали по камням, и я невольно подумал, что этот шум запросто может выдать нас бандитам, если те засели где-нибудь недалеко. Эта же мысль, как вскоре выяснилось, пришла в голову и Виннету. Повернувшись ко мне, он спокойно произнёс:
- Звук копыт в ущелье слышен далеко. Если бледнолицые хотят устроить засаду, они сделают это здесь. Пусть мой брат приготовится.
Я молча кивнул. Глубоко вздохнув, я поудобнее перехватил поводья, чтобы можно было, в случае необходимости, управлять конём одной рукой, и усилием воли загнал поглубже привычную нервную дрожь. Мы, еще замедлив шаг наших коней, осторожно углубились в ущелье, во все глаза вглядываясь в голые скалы по обеим сторонам дороги. Пока что опасности не было видно; но кто знает, что ждёт нас за следующим камнем?
Легкий шорох впереди заставил нас напрячься и вскинуть ружья. Я ещё вглядывался в тень, пытаясь разглядеть возможного врага, а сверху вдруг раздался глухой удар, тут же сменившийся слитным рокотом катящихся камней.
- Вперёд! – услышал я голос Виннету, перекрикивающего нарастающий рокот и, повинуясь этому властному крику, изо всех сил дал гнедому шенкелей, заставляя его сорваться в отчаянный галоп.
Не прошло и нескольких секунд, а камни сыпались уже почти перед нами. Крупный валун рухнул прямо перед мордой моего коня, чудом не задев голову скачущего на корпус впереди Виннету, и гнедой с диким ржанием взвился на дыбы. Не знаю, каким чудом мне удалось удержаться в седле и даже закинуть за спину верный флинт, поскольку вернуть его в седельную кобуру я точно не успел бы. Изо всех сил сжав коленями бока коня, я вцепился в поводья и, чувствуя, как почти лопаются от невероятного усилия мышцы, заставил перепуганное животное развернуться, обогнуть злосчастный камень и вновь скакать вперёд.
Но драгоценные секунды были уже потеряны. Целая лавина мелкого щебня и более крупных камней сыпалась сбоку, почти задевая нас, и мой гнедой, визжа от ужаса, рвался вперёд, уже не повинуясь моей воле, а подстрекаемый животным инстинктом. Под копытами загрохотали, проворачиваясь, камни; прямо на своем пути я увидел несколько крупных валунов; ещё один, почти перегораживая ущелье, лежал немного впереди. Мысли суматошно метались в голове; понимая, что сейчас нельзя отвлекаться ни на секунду, я всё равно лихорадочно оглядывался, ища глазами Виннету. Где он? Успел ли он выбраться на безопасное место?
Впрочем, беспокойство о судьбе своего друга сейчас, увы, нужно было отодвинуть на второй план. Я сам все еще был не в безопасности. Целая волна щебня ссыпалась под ноги моему коню, еще несколько крупных обломков пролетели рядом с моей головой. Гнедой, отчаянно заржав, рванулся вперёд, с трудом вытягивая копыта из каменной крошки, но почти тут же, споткнувшись, с почти человеческим визгом завалился на бок. Я с трудом успел выдернуть из стремян ноги, откатываясь вбок; иначе бьющийся в панике конь раздавил бы меня насмерть. Ногу от удара пронзило резкой болью, и лишь каким-то чудом я увернулся от бьющих возле моего лица копыт коня. Однако спасение было временным. Я еще только пытался встать, заслоняя голову от летящих на меня камней, а гнедой, с трудом вскочив на ноги, уже исчез в глубине каньона.
Принято говорить, что в такие моменты вся жизнь пролетает перед глазами. Вынужден признаться, что сам я в этот момент не испытал ничего, кроме злой досады на себя и острого недоумения: неужели конец? Всё закончится здесь, вот так, глупо и бессмысленно?!
А в следующую секунду оглушающий грохот камней вдруг перекрыл громкий крик, и вылетевший из облака пыли Виннету протянул мне руку, помогая мне запрыгнуть на круп его коня за его спиной. Он рывком развернул хрипящего скакуна, и обезумевшее животное само рванулось вперёд, туда, где ждало спасение.
Помню, что я успел испытать облегчение от мысли, что Виннету не пострадал, и невольно порадовался тому, с какой самоотверженностью мой друг пришёл мне на помощь. А потом что-то со страшной силой ударило меня в висок, и мир перед глазами померк.