Желчь, жалость, и узкие разбитые дорожки. Глава 0

Началось всё с велосипеда. Жёлтого, с низкой изогнутой рамой, и явно не моего размера. Новенький, с фонариком и кожаным сиденьем.
Солнце клонилось к закату, когда я впервые попробовал проехать на нём. Низкие дома на улице, где я жил, стояли друг напротив друга, их разделяла неширокая дорога из асфальта, уложенного еще при Империи. Каждый сосед считал за правило возвести как можно более высокий забор. Видимо, это было связано с желанием ходить по своей территории в чём родила мать, и аккуратно почёсываясь, насыщать солнечным светом свою кожу. Но не всем нужен забор, чтобы чувствовать себя вольготно на своей территории. В пример всем, мой отец, в одной панамке расхаживал по полянке рядом с палисадником. Тогда как все проходящие и проезжающие по дороге, могли наблюдать за что он пользовался таким успехом у женщин. Как петух расхаживал он за низким редким забором из посеревшего от сырости и грязи штакетника. Не слишком я любил наблюдать эти игрища. Неловкость сама собой заполняла всю эту поляну с палисадником. Я не вполне отдавал себе отчёта в причине, но после таких прогулок эта поляна представлялась мне постыдным зрелищем. Будто это комната борделя, после целой рабочей смены. Еще больше распыляло моё воображение то, что я на тот момент, еще совершенно ничего не знал о сексе. Для меня это было неподъёмной глыбой, вопросы о которой могли вогнать в краску любого. Таково было окружение, а изменить его мне в голову не приходило. Я не слишком сообразительный парень, хотя дело даже не в этом. Меня всё устраивало.
И мне помогли забраться на эту жёлтую громадину. На тот момент эта железная штуковика никак не вписывалась в моё сознание. В голове рождалось тысяча “почему” касательно моего контакта с такого рода устройством.  Но дело сделано, и вот я уже на Росинанте, спешу на встречу закату и деревянный меч в подвале дома мне станет верным помощником. Единственное, что не вписывалось в идеальную картину моего мира, папа с матерью позади, которые удерживали велосипед от падения. Они настойчиво уговорили меня начать крутить педали, и я, еле нащупав носком сандалий, которые как раз кстати оказались на три размера большей моей ноги, сделал первое давление на педаль. Жаль, что усилие было приложено не в ту сторону, сработал тормоз, и шестерни застопорились. Лиха беда начала, так кажется говорится.  После нескольких секунд раздумий, нога сама сделала движение в нужную сторону. Ей вторила другая, и вот кручение педали превратила меня в часть механизма. Набирая скорость, руки моих родителей отпустили моего жёлтого братишку, и я ничего не осознавая, забыв о том, что реальный мир всегда бьёт по лицу особо замечтавшихся, обрёл уверенность и чувство полного контроля над ситуацией…
Помните я говорил о заборах. Так вот, они в этой истории сыграли роль пощёчины, пробуждающей в особо нужные моменты. Набрав недетскую скорость, я рассекал ветер, и вечерняя летняя прохлада ласкала, словно бархатной материей, моё лицо. Мимо проплывали дома и заборы. Местность утопала в зелени. Рядом с каждым домом имелся сад с яблонями, смородиной и вишнями. Зелёные, красные и белые цвета по обе стороны от моего счастливого лица, смешивались и бодрили. Перенося в дальние места, с глубокими таинственными пещерами, благородными рыцарями и женщинами, способными свести с ума, и заставить воевать с драконами ради счастливого конца.  Не успел я прочесть сонет своей возлюбленной, как глупый железный зверь под моей задницей наехал на камень и выбил руль из моих мокрых дрожащих рук. Велосипед увело в бок, и не особо успев понять, что же собственно происходит, я заехал передним колесом между двумя штакетниками забора, пронзив пространство и время…а по факту, разбив фонарик, погнув щиток, и сделав неисправимую восьмёрку. Как приятный для воображения читателя бонус, моё щуплое, белое тело, слетело с сиденья через руль, аккуратно припечатавшись челюстями об колкую доску забора. Помимо сломанного переднего зуба, на лице, размером с ладонь, запечалился путь моей щеки по забору вниз.  И я был таков. Вскоре я понял, что данная ситуация очень тонко отражает суть моих душевных терзания в течении последующей жизни. Мне было одиннадцать. Жизнь не доставляла больших хлопот, но печальная мина уже тогда не сходила с моего лица.
Жизнь была интересной и неизведанной, и я без страха и упрёка смотрел ей в глаза, пытаясь найти подвох в каждом светлом дне, и в каждой материнской улыбке.