Воспоминания

Предисловие.
Видимо, пришло время, когда мне вдруг захотелось вспомнить и рассказать о том, как я жила. Мне уже за 60. У меня взрослые внуки. И очень хочу, чтобы они были счастливы, берегли и  ценили всё то, что им дано Богом в этой жизни. Итак...

Глава первая.

 Помню себя маленькой. Невероятно. Годика 3-4 мне было. Живу у бабушки с дедушкой. Родители приходят в гости, потому что живут отдельно.  Тогда я не понимала, считала, что так и надо. Но вскоре эта «отдельная» жизнь сыграла с моими родителями злую шутку - они расстались. Как говорили люди, «не сошлись характерами». И после этого моё безоблачное детство закончилось…
    Вечер. На пороге стоит мама с незнакомым мужчиной. Бабушка плачет, вытирая слёзы белым кружевным платочком. Дедушка берёт листок бумаги, который ему протягивает мужчина. Мама молча смотрит на меня и улыбается. Как-то неискренне. Чувствую тревогу и убегаю в комнату, прячусь за шифоньер. Слышу голос дедушки. Он взволнованно что-то говорит маме, убеждает её «не забирать ребёнка сейчас». Понимаю, что речь идёт обо мне. Мне страшно, сердце бешено стучит, выскакивая из груди, я плачу. Потом кто-то старается вытащить меня из моего укромного уголка. Я кричу…и больше  ничего не помню.
Очнулась на руках у мамы, на улице. Позади нас идёт мамина тётя, которая держит в руках узел с моими вещами. Едем в автобусе, выходим, мама держит меня за руку (тяжеловато, наверное, было нести). Прямая улица, старый дом, на лавочке сидит, ожидая нас, старушка. Подходим. Она ласково гладит меня по голове. От неё пахнет чем-то очень вкусным. Мы заходим в дом. Большая комната, в центре - стол, накрытый красивой скатертью. Я забиваюсь под стол, а там прямо на меня смотрят два блестящих глаза. Страшно. Зажмуриваюсь. Чувствую, как о мою руку трётся что-то пушистое, мурчащее… Мама рассказывает бабушке о том, как забирала меня, как я устроила истерику, «опозорив её перед посторонними людьми»…
Потом она уходит. А я остаюсь со своей прабабушкой. На долгих 11 лет.
Теперь, с высоты прожитых лет, я понимаю, что именно в эти годы сложилось моё представление о людях, сформировался мой характер: я научилась быть терпимой к поступкам и поведению окружающих, уважать старших, думать, прежде, чем говорить. А ещё – я отлично училась. Сама. Без посторонней помощи. Мной гордилась прабабушка. Её похвала для меня была выше всех оценок. Именно она научила добиваться всего своим трудом, не останавливаться на полпути, быть честной с людьми и с собой. Я боялась лжи: в углу висела икона, с которой на меня смотрели глаза Иисуса Христа, не
позволяющие солгать.
Не лгу никогда. Не умею. Не научилась. Лучше не сказать, промолчать, но только не солгать… 
     Не каждый поймет, какие чувства испытывает девочка-подросток, когда ее сверстницы щеголяют в колготках, как у Нины из «Кавказской пленницы», а она  ходит в школу в коричневых простых чулках, которые держатся  на подтяжках, пристёгнутых на пуговицы,  пришитые к фланелевому лифу, сшитому прабабушкой. И форменное платье  носит длиннее, чем у одноклассниц, чтобы верхняя часть чулок не была видна при ходьбе.
   Или, как  стыдно, когда тебя  приглашают в учительскую и вручают сверток в коричневой бумаге, перетянутый бечевкой, со словами: «Деточка, по решению родительского комитета школы, тебе, как сироте,  приобрели форму  к следующему учебному году»… А девочка, краснея, берет этот сверток, несет домой и, стесняясь сказать об этом прабабушке, прячет сверток в кладовой. Или не идёт с одноклассниками в театр: у нее нет нарядного платья, и она притворяется, говорит, что у нее болит горло…
  Мама приходит по выходным. Проверяет школьные тетрадки. Помню случай в первом классе: я положила в портфель недоеденный пончик, и масло прошло через все страницы тетрадки по русскому языку (полиэтиленовых обложек тогда не было). Тетрадка была почти вся исписана, оставался одни свободный лист.  Мама заставила меня переписать всю тетрадь.  Зачем? Это была воспитательная мера. И я переписала. Ручкой, перо которой надо было окунать в чернильницу – непроливайку после написания  3-4 букв.
    Прабабушка была строгой, и наша с ней жизнь была подчинена своим правилам. Частенько прабабушка баловала меня варениками, оладьями, пшенной кашей с тыквой и другими вкусностями. На зиму мы с ней варили варенье из вишни и чернослива,  сушили груши в духовке: они были такие ароматные, коричневого цвета, из них получались и вкусный компот, и замечательная начинка для пирогов, по части которых моя бабуля была большой мастерицей.   А еще помню, как мы с ней снимали с дерева  яблоки –шафран,  заворачивали их в бумагу и укладывали в ящик с соломой. Затем ящик отправлялся в подвал, где всегда было холодно. А зимой бабуля давала мне по одному яблоку в день, чтобы я могла съесть его в школе. Весной у нас расцветали гиацинты, нарциссы, тюльпаны, пионы, а летом – георгины: красные, белые, розовые и яркие астры.  Мы разводили кроликов. Они были такие пушистые, белые, с красными глазками. У нас был огород, где росли все овощи, составляющие сегодня рацион гурманов и вегетарианцев. В общем,  наше натуральное хозяйство, требующее ухода,  позволяло мне расти физически здоровым ребенком.
Мне не на что жаловаться. Быт был налажен. Я всегда была сыта, чисто и скромно одета, за что я очень благодарна своей бабуле. Но… Это не  компенсировало  материнской любви и отцовской заботы. Их личные неприязненные отношения разбивали мой хрупкой детский мир, лишая меня всего того, чем в полной мере были обеспечены мои одноклассницы.
     Я не  завидовала новым нарядам своих подруг, потому что привыкла довольствоваться тем, что у меня было.  Научилась быть непритязательной  в еде,  быту,  одежде.  Нет, мне не было всё равно. Я научилась спокойно относиться ко всему и ко всем.  И быть благодарной Богу за каждый прожитый день, за то, что имею.          
    После окончания 6 класса, мы с классной  руководительницей  поехали на две недели в Архыз. Жили в палатках, ходили в походы.. Возвратившись  домой, я испытала сильное нервное потрясение: открыла калитку, во дворе были незнакомые люди, первая мысль – что-то случилось с бабулей. Но они меня успокоили, сказав, что бабулю забрала дочь. Я побежала к ней домой, благо жила недалеко. Прабабушка была там. Баба Женя (так  я называла дочь прабабушки) популярно объяснила, что бабуля стара, ей нужен уход, а мне надо идти к матери, в ее новую семью. Мы с бабулей сели на лавочку, поплакали, и я пошла к маме.
    В новой семье мне не обрадовались, приняли холодно, поселив в проходную комнату. Так началась моя новая жизнь. В семье, где изначально я была лишней.
      
Продолжение следует...