Александрия. Глава 7. 4

- Лидия, ты истинная христианка, - одобрительно усмехнулся префект.

Было жарко. Сабина зачерпнула из кратера, стоявшего на прикроватном столике, вина, смешанного пополам с водой, и подала наполненный серебряный бокал любовнику, а после наполнила благодатной освежающей влагой второй бокал - для себя.

- Неужели? – равнодушно отозвалась красавица. Жадно испив до дна, она бросила пустую чашу на пол и поспешила вернуться в ожидавшие её объятия возлюбленного.

- А как же, живешь по заповедям – любишь только богов, - продолжал потешаться тот, к досаде своей любовницы.

- Богов? – непринужденно переспросила она, умело скрывая недовольство за веселой и ласковой улыбкой.

- Но ведь сын бога – тоже бог? – испытующе глянул он.

Сабина знала, что этого разговора не избежать, но все же была неприятно удивлена выбранным моментом. Ну почему он не заговорил об этом вчера, после их первой ночи, когда она была готова отвечать? Почему сегодня, когда она уже и думать забыла? Все мужчины, и молодые, и старые, - все одинаково нудные. Разве нельзя просто наслаждаться любовью и радостью, без лишних никчемных, скучных выяснений?

- Разумеется, - рассыпалась она беззаботным смехом, в душе надеясь, что разговор исчерпан, но умом понимая, что он только начался.

- Так зачем же было обманывать меня? На что ты надеялась? - в подтверждение её худших опасений с укором спросил любовник.

- Обманула? Этого не может быть, ибо я не умею лгать и никогда этого не делаю, - с торжественной серьезностью проговорила в ответ Сабина.

- Ну как же? – нахмурился префект, перестав усмехаться. - Ты ведь вчера сказала, что ничего не знала о любви к тебе моего сына. Но, похоже, что не только знала, но и отвечала взаимностью. Если ты опасалась быть уличенной в распущенности, то напрасно. У Макария были в отношении тебя самые честные намерения, могу тебя в этом заверить. Нет ничего позорного для тебя в том, что вы стали супругами до оглашения.

В ответ Сабина лишь вздохнула, как будто внутренне набираясь решимости. Аттал глядел на неё в терпеливом ожидании – любить её, и даже просто глядеть на неё было верхом блаженства. Так же как осознавать, что самая красивая женщина в городе теперь у него.

- Повторю тебе вновь уже сказанное, возлюбленный мой, я не умею лгать, - заговорила Сабина, честно и прямо глядя любовнику в глаза. - Вчера я сказала тебе правду. И могу повторить эти же слова: я не только никогда не возлежала с твоим сыном, но и ровным счетом ничего не знала о его намерениях.

- Вот так спокойно признаешься мне, что ты грязная шлюха? – проговорил префект, слегка отстранившись и опершись на локоть.

Охваченная жгучим стыдом, Сабина закрыла лицо руками.

- А твой отец? Он-то знал, что ты порчена?

- Конечно знал! – с горечью воскликнула Сабина, пронзительно взглянув на него увлажненными от слез глазами. – Кому же и знать, как не ему? Разве может похотливый растлитель собственной дочери не знать, что, заставляя удовлетворять его грязные прихоти, сделал её шлюхой в глазах всех остальных мужчин?

Префект замолчал, внимательно глядя на неё. Кто бы мог заподозрить куриала в таком безумном потакании своей похоти? Неужели он рассчитывал, что его преступление останется тайным и безнаказанным? А если и рассчитывал, то зачем согласился на сделку?

- Лидия, то, в чем ты обвиняешь отца жестоко карается по закону, - наконец проговорил он. - Ты должна рассказать мне все подробно, когда, как и при каких обстоятельствах это происходило.

- Если ты отдашь его судье, то о моем позоре узнает весь город, - испуганно молвила красавица.

- Это только мне решать, – холодно перебил он. – Рассказывай.

- Я не знаю…- растерянно, словно через силу заговорила Сабина. - Это так тяжело, облечь в слова всю ту боль и ужас, что я испытала, - она вновь скорбно закрыла лицо руками, лишь молча покачав головой. Весь её вид говорил о неимоверных душевных муках.

- И все же постарайся облечь, – непреклонно проговорил префект. - Это в твоих интересах, Лидия. Итак?

- Однажды… давно, уже несколько лет назад... так вот... однажды, когда матушка отлучилась в храм, он позвал меня к себе и принудил стать его наложницей... вот и все...

- Почему же ты не пошла в тот день с матушкой в храм? - уточнил недоверчивый слушатель.

- Сказалась больной. Я уже тогда не любила ходить туда. Должно быть, за это великая богиня разгневалась и таким образом наказала меня за непочтение к ней, внушив преступное желание самому близкому для меня человеку, которому я привыкла доверять и всегда искать у него защиты.

Она смолкла в мрачной задумчивости.

- Продолжай, я слушаю тебя.

- Не понимаю, что ты хочешь услышать? – теперь уже она с укором взглянула на возлюбленного. - Как я дрожала и плакала, умоляя отпустить меня? Я возненавидела его с тех пор, и домашние пенаты тоже стали мне ненавистны.

- Почему ты не рассказала матери? Или рассказала? А может, они загодя договорились о том, и она все знала?

- Нет, отец велел молчать, и я боялась ослушаться его приказа. А кроме того, я боялась, и боюсь доселе, что у матушки не хватит сил пережить такой удар. Единственная, кому я все рассказала - это наша Исида в саду атриума. Я много слез пролила у её ног. Вскоре после этого я стала ходить к христианам, надеясь найти среди них убежище от всей этой грязи и лжи, что окружали меня в родительском доме.

Не в силах больше говорить, Сабина горько расплакалась. Аттал обнял её, нежно прижав к себе.

- Скажи, неужели ты хочешь, чтобы я пережила ещё больший позор, публично рассказав о своей тайне на суде? – вновь заговорила красавица, обращая к возлюбленному полный мольбы взор. – Знай же, что не бывать тому, уж лучше я умру.

- Забудь об этом и больше не терзай себя тягостными воспоминаниями, моя сладкая богиня, - успокаивающе проговорил префект, стирая слезы с прекрасных глаз своей юной возлюбленной, - достаточно того, что ты поведала об этом мне...