Ещё одно прочтение Преступления и наказания

                Интеллигентные люди книг не читают - они их перечитывают
                /Эльмира Викторовна Пасько - Александр Тимофеев/

Поделюсь некоторыми впечатлениями и тем, что привлекло моё внимание во время последнего прочтения романа Фёдора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание».

Точка золотого сечения [1] в романе совпадает с безусловной кульминацией - это допрос Раскольникова у Порфирия Петровича (часть 4:V).

Дважды встречается введённое Достоевским в русский язык слово «стушеваться» [2]: «такой оборванец и не думает стушевываться от его молниеносного взгляда»; «Лебезятников тотчас же уступил место и деликатно стушевался».

Достоевский очень внимательно относился к пунктуации в своих произведениях, подчас отходя от формальных грамматических правил, стремясь добиваться максимальной выразительности. [3]
За полтора столетия со дня выхода в 1867 году первого издания романа, произошло много изменений в живом русском языке, заметные в тексте романа – например, использование предлога «с» без «о»: «с страшно нахмуренным лицом»; «с странным вопросом».
Встреченные устаревшие слова и выражения приведены в Приложении 1.
В романе часто встречаются французские выражения и слова (несравнимо меньше, чем в вышедшей в это же время «Войне и мире» Льва Толстого), многие из которых вышли из употребления (Приложение 2).

Описание характера, чахоточного состояния и кончины Катерины Ивановны напоминает первую жену Достоевского, Марью Дмитриевну Исаеву: «…было столько жалкого, столько страдающего в этом искривленном болью, высохшем чахоточном лице, в этих иссохших, запекшихся кровью губах, в этом хрипло кричащем голосе».
А вот своего ангела-хранителя, мать детей, Анну Григорьевну Сниткину, Достоевский воплотил в двух персонажах – Соне Мармеладовой и Дуне Раскольниковой.
Автобиографическое и мотивы в других произведениях приведены в Приложении 3.

Вот некоторые общеизвестные высказывания Достоевского: «Мир спасёт красота»; «Целый мир не стоит и одной слезы ребенка»; «Перестать читать книги - значит перестать мыслить»; «Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой»; «Не засоряйте свою память обидами, а то там может просто не остаться места для прекрасных мгновений»; «Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно»; «В истинно любящем сердце или ревность убивает любовь, или любовь убивает ревность»; «Человек он умный, но чтоб умно поступать - одного ума мало». Последнее – цитата из «Преступления и наказания».
Другие меткие высказывания и афоризмы из него приведены в Приложении 4.

В это прочтение «Преступления и наказания» воспринял Раскольникова «энергетическим вампиром», который провоцирует всех окружающих на то, чтобы его спасали, начиная с родных и близких, и заканчивая Порфирием Петровичем и Свидригайловым.
Даже Настасья, высказавшаяся: «Дура-то она дура, такая же, как и я, а ты что, умник, лежишь как мешок, ничего от тебя не видать? Прежде, говоришь, детей учить ходил, а теперь пошто ничего не делаешь?», в дальнейшем тоже опекает Раскольникова.
На мой взгляд, уместнее говорить не о библейском сюжете воскресения Лазаря, а блудного сына (спасение заблудшей «овечки»).
Хотя… Раскольников отдал последние деньги семье Мармеладовых, «из последних средств своих помогал одному своему бедному и чахоточному университетскому товарищу», да и в концовке романа: «их руки не разнимались… он любит, бесконечно любит … воскресила любовь…»
Но об этом в следующее прочтение…

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Устаревшие слова и выражения
«А разве сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне?» (Мармеладов); «втуне оставили и за пьяного вас сочли» («втуне» у Даля: «всуе, напрасно, без причины, пользы, без надобности»).
 «видимо желая не удаляться приличий»   «пришли в четвёртый этаж»   
«надменно горд и несообщителен»   «усовещивал себя всеми силами»    «не извольте кричать»
«он пошагнул в ворота»   «преобладали цвета светлые и юношественные»   «перестанемте»
«Я бы, кажется, от одной только совести провалилась»
«анамнясь удавиться тоже хотела, с веревки сняли» («анамнясь» у Даля: «… см. намедни … недавно, незадолго, считая не часами, а днями (оными дни) …»
«Из толпы, неслышно и робко, протеснилась девушка»   «умер у неё в руках»   
«так их и надо»   «в последнее время (а может, гораздо прежде)»
«с скромною и приличною манерой»   «прежнего фасона шляпа»
О продажной женщине: «отъявленного поведения»; «отъявленной женщины»
«сделайте одолжение, садитесь»   «обеспокоила»   «откушать»   «обробела»
«Лазаря петь» 197 (молить о помощи. По евангельской притче Лазарь – бедняк, долго просивший помощи бессердечного богача).   «с плотно выстриженными волосами»
«торопясь и разгорячаясь по обыкновению»   «страшные кровопроливцы»
«Это и наказание ему, - опричь каторги» («опричь» у Даля: «… кроме… особо, отдельно; сверх, не считая чего).   «для споспешествования как-нибудь всему человечеству»
«в чуть-чутошном только виде»   «смех и шепот из спальни раздавались всё сильнее и слышнее»
«Сижу сегодня после дряннейшего обеда из кухмистерской, с тяжелым желудком» (кухмистерская – дешёвая столовая).   «посовестился»   «от побой»   «закоробившись»   «привязчивее»
«совсем нас во власть свою берёте»   «успокоивали»   «были в самом оживлённом разговоре»
«под другим нумером»   «ненасытимое сострадание»   «отвлечёнен»
«быстро, энергетически прошептала она»   «она бога узрит»   «гуммиластик» (стирательная резинка)
«к вам и фамилия теперь приехала»   «и с чего, черт возьми, я так ожидовел?» (жадничаю)
«скаредной экономии» (очень скупой, жадный)   «трусил напоминания об этой истории»
«страдальнее»   «пристальным и проницающим взглядом»
«поконченный человек» (в смысле зрелый)   «около меня ухаживали» (в смысле вокруг крутились)
«пустые две комнаты, которые отдаются внаём»   «за ним следят, уже попали на след»
«он недоверчиво вскинул на неё глазами»   «человек поведения забубённого» («забубенный» у Даля: «…человек, разгульный, распутный, буйный и беззаботный)
 «дело необыкновенно запуталось вследствие ложного показания на себя упавшего духом изувера (Николая)» («изуверство» у Даля: «… ложное, упорное верованье, при ненависти к разномыслящим и готовности пострадать за это; фанатизм, нетерпимость»)

ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Французские слова и выражения, вышедшие из употребления
Такие слова и выражения встречаются, в том числе, в тексте от автора. Опускаю многочисленные выражения Катерины Ивановны и Свидригайлова, у которых они были результатом их образования. [4]
«она была такая… авенантненькая» 100 (франц.  avenante - приятная, привлекательная)
«его с надлежащими онёрами и представили в такую-то часть» (франц.  honneur - почести)
«имевшему вид фланёра» (франц. flaneur - праздношатающийся)
«Это дети, бланбеки, а не мошенники» (франц.  blanc-bec - молокососы, желторотые)
«Ну, довольно! Assez cause» (франц. - довольно болтать)
«об омбрельке» (франц.  ombrelle - зонтик)   
«bonne guerre» (франц. - добрая война)
«tout court? За фамильярность, пожалуйста, не сочтите…» (франц. - накоротке)
«c'est de rigueur» (франц. - так уж заведено)   
«буффон» (франц. bouffon - шут)
«distinguons» (франц. - будем различать)   
«cher ami» (франц. - дорогой друг, «шаромыжник»)
«манкировать» (франц. manquer - недоставать, отсутствовать, не хватать, допустить погрешность, выказывать неуважение)

ПРИЛОЖЕНИЕ 3. Автобиографическое и мотивы в других произведениях
Каторга, любовь к жизни каторжан: «Он смотрел на каторжных товарищей своих и удивлялся: как тоже все они любили жизнь, как они дорожили ею! Именно ему показалось, что в остроге ее еще более любят и ценят, и более дорожат ею, чем на свободе. Каких страшных мук и истязаний не перенесли иные из них, например бродяги! Неужели уж столько может для них значить один какой-нибудь луч солнца, дремучий лес, где-нибудь в неведомой глуши холодный ключ, отмеченный еще с третьего года и о свидании с которым бродяга мечтает, как о свидании с любовницей, видит его во сне, зеленую травку кругом его, поющую птичку в кусте? Всматриваясь дальше, он видел примеры, еще более необъяснимые».
По дороге на каторгу Достоевский, как и другие  этапируемые петрашевцы, получил от жён декабристов в подарок Евангелие, которым дорожил всю жизнь. О Раскольникове на каторге: «Под подушкой его лежало Евангелие».
3 января 1850 года Достоевский пережил казнь, которая в последний момент была заменена на каторгу: «… где это я читал, как один приговоренный к смерти, за час до смерти, говорит или думает, что если бы пришлось ему жить где-нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две ноги можно было поставить, - а кругом будут пропасти, океан, вечный мрак, вечное уединение и вечная буря, - и оставаться так, стоя на аршине пространства, всю жизнь, тысячу лет, вечность, - то лучше так жить, чем сейчас умирать! Только бы жить, жить и жить! Как бы ни жить - только жить!.. Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подлецом называет». Перекликается с монологом князя Мышкина в «Идиоте».
Разумихин о книгоиздательстве: «… иные издания дают теперь славный процент! А главная основа предприятия в том, что будем знать, что именно надо переводить. Будем и переводить, и издавать, и учиться, всё вместе.  Теперь я могу быть полезен, потому что опыт имею. Вот уже два года скоро по издателям шныряю и всю их подноготную знаю: не святые горшки лепят, поверьте! И зачем, зачем мимо рта кусок проносить! Да я сам знаю, и в тайне храню, сочинения два-три таких, что за одну только мысль перевесть и издать их можно рублей по сту взять за каждую книгу, а за одну из них я и пятисот рублей за мысль не возьму. И что вы думаете, сообщи я кому, пожалуй, еще усумнится, такое дубье! А уж насчет собственно хлопот по делам, типографий, бумаги, продажи, это вы мне поручите! Все закоулки знаю! Помаленьку начнем, до большого дойдем, по крайней мере прокормиться чем будет, и уж во всяком случае свое вернем». Достоевский хорошо был знаком с издательским делом, но оно стало по-настоящему прибыльным, когда изданием его произведений (и не только его) занялась Анна Григорьевна.
Мотив Зосимы из «Братьев Карамазовых»: «Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился».
О детях: «А ведь дети - образ Христов: «Сих есть царствие божие». Он велел их чтить и любить, они будущее человечество…» Тема детей встречается практически во всех произведениях Достоевского.
Неприязнь к полякам: «какого-то жалкого полячкА, бог знает для чего проживавшего у г-жи Липпевехзель». Подобное уничижительное отношение прослеживается в «Братьях Карамазовых», «Игроке» и особенно в «Записках из мёртвого дома».
Мотивы повести «Кроткая» (о Лужине): «Дуня же была ему просто необходима; отказаться от нее для него было немыслимо. Давно уже, уже несколько лет, со сластию мечтал он о женитьбе, но всё прикапливал денег и ждал. Он с упоением помышлял, в глубочайшем секрете, о девице благонравной и бедной (непременно бедной), очень молоденькой, очень хорошенькой, благородной и образованной, очень запуганной, чрезвычайно много испытавшей несчастий и вполне перед ним приникшей, такой, которая бы всю жизнь считала его спасением своим, благоговела перед ним, подчинялась, удивлялась ему, и только ему одному. Сколько сцен, сколько сладостных эпизодов создал он в воображении на эту соблазнительную и игривую тему, отдыхая в тиши от дел!»
 Мысли из «Записок из подполья»: «Потом я еще узнал, что никогда этого и не будет, что не переменятся люди, и не переделать их никому, и труда не стоит тратить! Да, это так! Это их закон…»
Диалог Раскольникова и Свидригайлова (часть 6:III): «- Нет, какой я игрок. Шулер – не игрок… - Что же, вас бивали? – Случалось…» Эта тема раскрыта в романе «Игрок».

ПРИЛОЖЕНИЕ 4. Меткие высказывания и афоризмы
О хозяине распивочной: «… всё лицо его было как будто смазано маслом, точно железный замок»
«опуститься и обнеряшиться»
«В болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкими, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву этому же самому сновидцу, будь он такой же художник, как Пушкин или Тургенев. Такие сны, болезненные сны, всегда долго помнятся и производят сильное впечатление на расстроенный и уже возбужденный организм человека».   «с неподвижною идеей во взгляде»
«набросился всеми перунами на несчастную “пышную даму”». (Аналог высказывания «метать громы и молнии». Перун – славянский бог-громовержец).
О Лужине: «Темные бакенбарды приятно осеняли его с обеих сторон, в виде двух котлет».
«разлакомившись»   О мужике на площади: «с хитро смеющейся харей».
«Человек он умный, но чтоб умно поступать – одного ума мало»
О женской психологии: «…у женщин случаи такие есть, когда очень и очень приятно быть оскорбленною, несмотря на всё видимое негодование. Они у всех есть, эти случаи-то; человек вообще очень и очень даже любит быть оскорбленным, замечали вы это? Но у женщин это в особенности».
«Привидения - это, так сказать, клочки и отрывки других миров, их начало. Здоровому человеку, разумеется, их незачем видеть, потому что здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею жизнью, для полноты и для порядка. Ну а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше, так что когда умрет совсем человек, то прямо и перейдет в другой мир» .   «Хлопочу в свой карман»
Проявление самовлюблённости (у Лужина): «любовался своим лицом в зеркале».
Портрет Лебезятникова (опять котлеты!): «худосочный и золотушный человечек, малого роста, где-то служивший и до странности белокурый, с бакенбардами, в виде котлет, которыми он очень гордился».
О тех, кто опошляет новое: «из того бесчисленного и разноличного легиона пошляков, дохленьких недоносков и всему недоучившихся самодуров, которые мигом пристают непременно к самой модной ходячей идее, чтобы тотчас же опошлить ее, чтобы мигом окарикатурить всё, чему они же иногда самым искренним образом служат».   «Мы ищем свободы женщины, а у вас одно на уме…»
«принужден манкировать и не буду у вас на блинах… то есть на поминках»
«пьяный отставной поручик, в сущности провиантский чиновник, с самым неприличным и громким хохотом и, «представьте себе», без жилета!»
«отдайтесь жизни прямо, не рассуждая; не беспокойтесь, - прямо на берег вынесет и на ноги поставит»
«у всякого свои шаги»
Ещё о женской психологии: «когда сердцу девушки станет жаль, то, уж разумеется, это для нее всего опаснее. Тут уж непременно захочется и «спасти», и образумить, и воскресить, и призвать к более благородным целям, и возродить к новой жизни и деятельности, - ну, известно, что можно намечтать в этом роде».
О силе лести: «Нет ничего в мире труднее прямодушия, и нет ничего легче лести. Если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас диссонанс, а за ним - скандал. Если же в лести даже всё до последней нотки фальшивое, и тогда она приятна и слушается не без удовольствия; хотя бы и с грубым удовольствием, но все-таки с удовольствием. И как бы ни груба была лесть, в ней непременно, по крайней мере, половина кажется правдою».
Состояние перед совершением неотвратимого (Свидригайлов перед самоубийством): «Нащупав в кармане револьвер, он вынул его и поправил капсюль; потом сел, вынул из кармана записную книжку и на заглавном, самом заметном листке, написал крупно несколько строк. Перечитав их, он задумался, облокотясь на стол. Револьвер и записная книжка лежали тут же, у локтя. Проснувшиеся мухи лепились на нетронутую порцию телятины, стоявшую тут же на столе. Он долго смотрел на них и наконец свободною правою рукой начал ловить одну муху. Долго истощался он в усилиях, но никак не мог поймать. Наконец, поймав себя на этом интересном занятии, очнулся, вздрогнул, встал и решительно пошел из комнаты… он натыкался на лавочные и овощные вывески и каждую тщательно прочитывал».
«На лице его виднелась та вековечная брюзгливая скорбь, которая так кисло отпечаталась на всех без исключения лицах еврейского племени».
Достойное жизненное кредо (Илья Петрович Порох): «Не дружба, а чувство гражданина и человека, чувство гуманности и любви ко всевышнему. Я могу быть и официальным лицом, и при должности, но гражданина и человека я всегда ощутить в себе обязан и дать отчет…».
Сердце матери: «я уверена, всё, что ты делаешь, всё прекрасно!»; «буду знать, что ты меня любишь, с меня и того довольно»; «вижу по всему, что тебе великое горе готовится, оттого ты и тоскуешь. Давно я уже предвижу это, Родя. Прости меня, что об этом заговорила; всё об этом думаю и по ночам не сплю».

КОММЕНТАРИИ
1 - «золотое сечение» (ЗС) - это когда бОльшая часть относится к меньшей, как все целое к бОльшей части. Ее округленное значение - 1,618 или 62% к 38%. ЗС называют «универсальным правилом  ассиметричной симметрией, отражающим структуру и порядок мироустройства», или одним словом – гармонией. ЗС часто встречается в природе – расположение листиков на стебле растений, пропорции тела животных. Классический пример - человеческое тело, точка ЗС в котором - пуп. Вот литературный пример (точка ЗС совпадает с кульминацией) - «Пиковая дама» Александра Сергеевича Пушкина: «Герман встал. – Старая ведьма! – сказал он, стиснув зубы, - так я ж заставлю тебя отвечать… С этим словом он вынул из кармана пистолет». Напомню, что эта сцена заканчивается смертью графини.
2 - «стушеваться» - стать неясным, незаметно исчезнуть или смутиться. Вот как Достоевский описывает появление этого слова в заметке «История глагола стушеваться», которую включил в свой «Дневник писателя» (ноябрь, 1877, гл. I): «В литературе нашей есть одно слово: «стушеваться», всеми употребляемое, хоть и не вчера родившееся, но и довольно недавнее, не более трех десятков лет существующее; при Пушкине оно совсем не было известно и не употреблялось никем. Теперь же его можно найти не только у литераторов, у беллетристов, во всех смыслах, с самого шутливого и до серьезнейшего, но можно найти и в научных трактатах, в диссертациях, в философских книгах; мало того, можно найти в деловых департаментских бумагах, в рапортах, в отчетах, в приказах даже: всем оно известно, все его понимают, все употребляют... Оно само как-то выдумалось и само ввелось. Во всех шести классах Училища (авт. - Главное инженерное училище) мы должны были чертить разные планы, фортификационные, строительные, военно-архитектурные. Умение хорошо начертить план самому, своими руками, требовалось строго от каждого из нас, так что и не имевшие охоты к рисованию поневоле должны были стараться во что бы то ни стало достигнуть известного в этом искусства. Все планы чертились и оттушевывались тушью, и все старались добиться, между прочим, уменья хорошо стушевывать данную плоскость, с темного на светлое, на белое, и на нет; хорошая стушевка придавала рисунку шеголеватость. И вдруг у нас в классе заговорили: «Где такой-то? - Э, куда-то стушевался!» - Или, например, разговаривают двое товарищей, одному надо заниматься: «Ну,- говорит один садящийся за книги другому,- ты теперь стушуйся». Или говорит, например, верхнеклассник новопоступившему из низшего класса: «Я вас давеча звал, куда вы изволили стушеваться?» Стушеваться именно означало тут удалиться, исчезнуть, и выражение взято было именно с стушевывания, то есть с уничтожения, с перехода с темного на нет. Очень помню, что словцо это употреблялось лишь в нашем классе, вряд ли было усвоено другими классами, и когда наш класс оставил Училище, то, кажется, с ним оно и исчезло. Года через три я припомнил его и вставил в повесть».
Впервые «стушеваться» используется Достоевским в повести «Двойник» (1843): «Машинально осмотрелся кругом: ему пришло было на мысль как-нибудь, этак под рукой, бочком, втихомолку улизнуть от греха, этак взять да и стушеваться» (гл. 4). Кроме того, Фёдор Михайлович ввёл в обращение слова «лимонничать» и «апельсинничать» (проявлять чрезвычайную деликатность чувств).
3 - о внимательном отношении Достоевского к пунктуации говорится в примечание «Текстологическая справка» к изданию романа в серии «Литературные памятники» (Издательство «Наука», Москва, 1970, стр. 734-735): «Как показало издание рукописей и прижизненных изданий, Достоевский был далеко не безразличен, а, напротив, внимателен к пунктуации в своих сочинениях…
Обычно ни в рукописях, ни в печатных текстах Достоевский не выделял запятыми так называемые вводные слова и выражения: «однако», «наверно», «конечно», «впрочем», «может быть», «так сказать», «что ли» и др. В его синтаксисе эти слова играют роль не вводных, а значимых и даже ударных. Также без запятых вводятся у Достоевского нераспространенные сравнения, одиночные деепричастия, определения, дополнения и обстоятельства, выраженные простыми придаточными предложениями.
С другой стороны, безусловно автору (как свидетельствуют сохранившиеся рукописи) принадлежат некоторые лишние, с точки зрения современной нормативной грамматики, знаки препинания. Например, запятые перед союзами «и», «или», между однородными членами и придаточными предложениями. В синтаксическом строе фразы у Достоевского эти союзы означают не только объединение однородных частей, но присоединение – после паузы, при этом часто – противоположной, противоречащей части. Например: «Поплакали, и привыкли». Запятыми выделены отдельные обстоятельства (времени, места и образа действия), которым автор придавал особый смысл и путем синтаксической паузы подчеркивал (таково, например, слово «вдруг»).
Сохранились интересные свидетельства современников о том, насколько внимателен был Достоевский к пунктуации в своих сочинениях. Писательница и переводчица В. В. Тимофеева (О. Починковская), работавшая в начале 1870-х годов в типографии, где печатался «Гражданин», привела в своих воспоминаниях слова Достоевского: «У каждого автора свой собственные слог, и потому своя собственная грамматика… Мне не никакого дела до чужих правил! Я ставлю запятую перед что, где она мне нужна; а где я чувствую, что не надо перед что ставить запятую, там я не хочу, чтобы мне ее ставили!» («Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников, т. 2, М., ГИХЛ, 1964, стр. 128). О том же писал метранпаж типографии М. А. Александров: «Вы имейте в виду, – говорил Достоевский. – что у меня ни одной лишней запятой нет, все необходимые только; прошу не прибавлять и не убавлять их у меня» (там же, стр. 215)».
4 - Русская «элита» всегда преклонялась, да и продолжает преклоняться, перед «цивилизованным». В XIX веке этим было всё французское. Напомню, что у Пушкина в лицее была кличка «француз» за то, что увлекался французским языком, поэзией. Многие представители «нобилитета» свободно владели французским языком, совершенно не зная родного. Особенно сильная «популяризация» французского языка произошла после 1812 года. По свидетельству историков из 600-тысячной «великой» армии, состоявшей из французов, немцев, поляков, итальянцев, хорватов и прочих «цивилизаторов», в обратном направлении границу России пересекло не более 50 тысяч человек. Из около 100 тысяч выживших, порядка 60 тысяч (большинство французы) – приняли российское подданство. Вот из них, как выразился Александр Сергеевич Грибоедов, и набирали «учителей полки числом поболее, ценою подешевле» для «нобильных» недорослей. О том, какой «след» оставили французы в русском языке, приведу цитату из статьи «Как французские солдаты стали казаками?»
«Голодные и замерзшие наполеоновские солдаты, выпрашивая у русских крестьян кров и хлеб, нередко обращались к ним «cher ami» («милый друг»). А когда им была нужна лошадь, они произносили это слово на родном языке – «cheval». Так великий и могучий пополнился жаргонными словечками – «шаромыжник» и «шваль». Известный русский экономист, сын смоленского помещика Юрий Арнольд оставил нам воспоминания, в которых поведал о наполеоновском солдате по фамилии Гражан, ставшим его воспитателем. Мальчик души не чаял в «дядьке», научившем его разводить костер, ставить палатку, стрелять и барабанить. В 1818 году родители оправили сына в Московский дворянский пансион. Педагоги были в шоке. Не столько от свободного владения Юрием французским языком, сколько от жаргонных выражений, которыми «сыпал» подросток: «Жрать, засранцы!» или «Ползет, как беременная вошь по дерьму», – так они звучат в переводе на русский».