Последнее логово монстра

   В одиночную камеру через зарешеченное окно прорывались солнечные лучи. Плотные ставни были открыты снаружи, и с недалекой улицы доносился городской шум. Сидящий на казенной кровати человек жадно вдохнул толику свежего воздуха.  Он был еще не стар. Его лицо можно было бы назвать приятным, если бы не слишком низко сидящие брови и выступающий вперед подбородок. Человек был худощав и высок ростом. Длинными пальцами рук он нервно барабанил по краю кровати. Ему было скучно и муторно. Месяц, проведенный  без дела, показался вечностью, а ведь это было лишь начало его пожизненного заключения. Дни текли так медленно, что казалось, будто в них не двадцать четыре часа, а в два, в три раза больше. Теперь появление каждой морщинки, каждого седого волоса человек мог ощущать почти физически.
   Зато на суде он радовался, что не отменили мораторий на смертную казнь. Ему страшно хотелось, чтобы его поймали, но лишиться жизни было еще страшнее. Вспомнив о последнем судебном заседании, мужчина усмехнулся.
"Как я выступил тогда! Заткнул рот и гособвинителю, и тем дебилам в зале, что требовали отдать меня им! Особенно хорошо ввернул про психическую неустойчивость человеческого индивида, что в принципе, каждый мог оказаться на моем месте!.."
Он поежился, прекрасно осознавая, что только чудом спасся от неистовой толпы. Конвоиры и судебные приставы, взявшись за руки, образовали живую цепь, сдерживая людей, требующих самосуда, и поплатились немалым количеством шишек и синяков. Государство защищало преступника.
" А разве я не гражданин?- вопрошал он себя.- Разве не имею право на защиту, в том числе и судебную?"
Человек стал знаменит. И был от этого по своему счастлив. Его показывали по телевизору, от журналистов не было отбоя. Радость омрачали его близкие: жена прокляла, а дети  не захотели больше видеться.
" За что они меня предали? Ведь я был хорошим мужем и отцом! Когда дети болели, не я ли сидел с ними ночами? Не я ли находил для них лучшие детские лагеря? Не я ли баловал их, подкидывая денежку? Одевались во все лучшее, дорогое! Имели все, что хотели! И вот она- благодарность!"
Он скрипнул зубами от обиды на них и от жалости к себе.
" Но хуже всех она! Двадцать лет прожили душа в душу, почти не ссорясь. Даже улики не убедили ее. Только моим словам она поверила, когда я решил признаться. Говорила, что будет со мной до смерти, а отказалась от меня при первой возможности! Стерва!"
В эту минуту он так ее ненавидел, что готов был убить.
Открылась формуга, послышался зычный голос:
- Обед! Прогулка через час!..
Покончив с наваристым супом и приступая к картофельному пюре с котлетами, он не удержался и отметил про себя кулинарные способности жены.
" Готовит она гораздо лучше !"
Однако очень скоро злоба снова завладела им, и человек, не помня себя, швырнул тарелку в свежеокрашенную стену.
- Слышь, зэк!- громко заговорил за дверью охранник.- Я тебя сейчас заставлю весь пол вылизать!
- Прощенья просим...
Мужчина бросился за тарелкой, вытер и аккуратно поставил ее на стол.
" Соберись! Держи себя в руках!"
Десять лет он водил за нос оперов и следователей. Благодаря своему самообладанию и силе воли, благополучно обходил все ловушки, расставленные правоохранителями. Несмотря на постоянный зуд, как- то целый год не выходил на охоту, когда почувствовал, что вот- вот попадется. Его и поймали- то случайно. Убив очередную жертву, он опрометчиво замешкался, любуясь на свою работу, и был схвачен случайными прохожими.
" Что меня тогда спасло от смерти? Только чудо..."
Вспомнив о жертве, осужденный облизнул пересохшие губы. Внизу живота приятно заныло. Этого ребенка он истязал и насиловал нещадно, не давая , однако, умереть сразу. Через несколько часов десятилетняя девочка превратилась в беззубую старуху. Она уже не могла говорить, и только потухшими глазами молила о смерти. А ведь было еще двенадцать мальчиков и девочек. Один ребенок ему так понравился, что мужчина, вдоволь над ним натешившись, стал подумывать о том, чтобы расчленить его и потихоньку съесть у себя в гараже. Не сырым, конечно, а виде шашлыка, который он готовил мастерски. Но, поразмыслив, решил отказаться от непристойного желания. Ведь он- цивилизованный человек, не каннибал какой- то!Состоявшийся член общества с высшим техническим образованием просто не мог так опуститься!
Поэтому интеллигент просто убил мальчика...
" Почему я убивал? По моему, это были акты милосердия. Они все равно не смогли бы жить после происшедшего с ними или, в крайнем случае, оказались бы в психушке. И корми их потом всю жизнь!"
Мужчина был домовит и бережлив. Любые, ненужные, на его взгляд, траты, раздражали отца семейства до крайности. Он свято помнил любимые слова отца: "Копеечка к копеечке- до рубля недалеко." Этому он учил и жену. Исключением были дети. На них его скупость не распространялась.
" А ведь я- молодец!- промелькнуло вдруг в голове.- Убивая детей, я подрывал веру людей в торжество писаного закона. Все должны понимать: есть только закон джунглей.Сильные жрут слабых, большие- маленьких, умные- глупцов.Я- сильный, я- большой, и я- умный."
Он громко засмеялся от гордости за себя. Формуга в двери чуть приоткрылась:
- Ты чего ржешь, мразь?
Осужденный приосанился:
- Во первых, почему бы не посмеяться, коли есть повод? А во вторых, у меня есть фамилия, имя и отчество. Так что будьте любезны...
Формуга опустилась полностью. Сиделец увидел злобное лицо охранника:
- Во первых, нет у тебя больше фамилии. Отныне ты- просто мразь, без отчества. И во вторых: если еще раз хоть слово без разрешения вякнешь, заклею тебе рот скотчем, и будешь мычать с недельку, как беременная корова. Уяснил?
Мужчина, помедлив, согласно кивнул. Формуга захлопнулась.
" Надо же, каков урод! Быдло деревенское!Совсем недавно я бы его в порошок стер по своей прихоти!"
Но заветной книжечки с гербом у него уже не было. А с ней вместе ушли в прошлое безграничные возможности, которые она, книжечка, гарантировала ему. Многочисленные друзья отвернулись от него, хотя в отношении многих он давно кое- что подозревал... Власть имущим всегда адреналина не хватает, вот и чудят они безбожно. А то и войны затевают. От скуки!..
" Как эти лицемеры, наверное, боялись, что я про их похождения расскажу на суде?- злорадно подумал бывший номенклатурщик.- Могли бы теперь в знак признательности облегчить мне пребывание в тюрьме. Например, убрали бы куда- нибудь этого болвана в форме."
Он поежился, представив себе притаившегося в коридоре охранника с мотком скотча. И тут загремела дверь... От страха узник чуть не обгадил штаны. Но это было лишь приглашение на прогулку. Сорок минут осужденный вышагивал по тюремному двору, вглядываясь в голубое, в  мелких белых барашках, небо.А после сытного ужина узник совсем воспрянул духом.
" Все же ничего страшного,- принялся рассуждать он, улегшись на кровать.- Главное: я жив и здоров. С голоду не умру. Скорее наоборот!- мужчина похлопал себя по надувшемуся животу.- Растолстею!.."
Тут узник подумал, что неплохо бы всерьез заняться спортом, дабы на накликать при нынешнем образе жизни на себя гипертонию или диабет.Решил начать с зарядки и обливания водой по утрам. Сначала придется себя заставлять, а потом эти процедуры
войдут в привычку.После приема пищи не валяться на лежанке, днем отжиматься и качать пресс.От курения сигарет он давно отказался, поскольку, произведя как- то нехитрые подсчеты, пришел в ужас, уяснив для себя, насколько это вредное увлечение облегчает его кошелек. Фанатом водки он также не был, а потому, имея чистые легкие и здоровую печень, всерьез рассчитывал на активное долголетие.
" Здесь тоже можно жить,- думал узник, зевая.-
 Все бесплатно: еда, медицинское обслуживание...Прокурор по надзору за содержанием осужденных опять же периодически появляется, интересуется: не обижают ли?..Если не лениться, делать все правильно, прожить в тюрьме можно долго...А там, глядишь, время подойдет для апелляции на досрочное освобождение..."
  Он потянулся, широко улыбаясь. Сколько ему будет? Около шестидесяти? Какие пустяки! Мужчина в полном расцвете сил!Не надорванный работой, с железными нервами, сильный...
Его глаза заблестели, рот приоткрылся, слюна капнула на казенную подушку.
" А детей так много на улицах!"
Возбужденный, узник вскочил с кровати и принялся быстро ходить по камере. Рука потянулась к ширинке, но он вовремя спохватился и отдернул ее. Вдруг урод- охранник заглянет?
Продолжая находиться в состоянии эйфории, осужденный злобно взглянул на дверь.
" А если пожаловаться на него прокурору? Скажу, что оскорбляет постоянно, унижает...Прокурор, вроде, человек хороший, ответственный...Может, выкинет этого сукина сына к чертям собачьим!.."
Конечно, даже при благоприятном раскладе не было гарантии, что вместо одного грубияна не придет другой.
" Они же не имеют права проявлять эмоции при такой работе! Их тестируют психологи, им назначают испытательные сроки, наконец. Как мог оказаться на таком ответственном посту столь несдержанный субъект? Ну да ничего, ничего... Сочтемся!"
Узник погрозил невидимому оппоненту пальцем. Неожиданно его внимание привлекла стена, на которую свет от лампочки отбрасывал причудливые тени.
" Как будто лицо какое- то вижу,- удивился он.- Странно все же играет свет!"
  Удивление узника возросло, когда он подошел ближе:
" Это же ее лицо! Той девочки в Чертаново!"
  Он несколько раз потряс головой:
" Ничего себе! Воображение разыгралось вовсю! Сказывается долгое воздержание! Но надо взять себя в руки..."
На какое- то время ему это удалось. Узник улегся на кровать и закрыл глаза. Была уже ночь, и он даже впал ненадолго в сонное забытье. Однако вскоре вернулось прежнее возбуждение. В голове, как в калейдоскопе, замелькали цветные картинки, одна приятнее другой. Он не открывал глаза, надеясь успокоиться и заснуть. Куда там! Ведь мужчина видел детей, слабых и беспомощных, тех, кого убивал столько лет, наслаждаясь их мучениями. А теперь, когда ему уже не надо было прятаться, заметать следы, маскироваться, не хватало сил, чтобы сопротивляться желаниям. Узник издал слабый стон и сел.Подбородок и руки тряслись, как от холода. Он снова увидел знакомые очертания на стене.
" Черт возьми, как же я хочу!"
  Мелкими шажками, не отрывая взгляда, он подошел к воображаемому предмету вожделения, постоял несколько секунд и... лизнул прохладный бетон! Затем еще и еще раз! Все смелее и смелее! То место на стене, где узник представил себе ее лицо. Мертвое лицо...
Мыча от сладострастия, узник продолжил тереться о бетон языком, не обращая внимания на боль, и неровная поверхность стены покрылась кровавыми багровыми потеками. Наконец, забыв обо всем, он издал звериный рык, а затем упал на колени, тяжело дыша, бессильно опустив голову. Но ритуал еще не был соблюден до конца. Поэтому, с трудом поднявшись, узник приспустил штаны и опорожнился на стену. Ведь так он поступал с убитыми детьми, так подчеркивал свою всеобъемлющую власть над ними.
- Теперь спать,- пробормотал узник, ковыляя к кровати. Лишь завалившись на нее, он вспомнил про звуки, которые издавал и ужаснулся возможным последствиям. Сжавшись в комок, осужденный ждал знакомого грохота формуги. Но время шло, равнодушно- безмятежное, никто не спешил на расправу, а Морфей крепко сжал узника в объятьях.
Через несколько часов страх разбудил его. Дикий, непонятный, а потому еще более гнетущий, постепенно переходящий в ужас. Что- то надвигалось, что- то должно было произойти. Узник сел на кровати, прижавшись к стене и поджав ноги. Глубокая ночь добавляла дрожи в коленях, пока не собираясь уступать место дневному свету.
  Поначалу было совершенно тихо. Но затем узник услышал слабый звук. Кто- то медленно открывал дверь камеры. Почему- то она не скрипела, как обычно, а двигалась почти бесшумно, будто бы только что смазанная. Сердце узника бешено застучало. Лишенный возможности сказать даже слово, округлившимися глазами он молча смотрел на застывший в дверном проеме нечеткий силуэт.
" Это охранник!- пронеслось в голове.- Все- таки пришел!"
  Секунды летели одна за другой, а незваный гость не трогался с места, наверное, ожидая адекватной реакции на свой визит. Но страх сковал тело узника. Сейчас только еще более мощная порция адреналина могла заставить его изменить поведение, включить в организме инстинкт самосохранения, дать хотя бы мизерную возможность спастись.
  Видимо, ночной гость понял это и сделал шаг вперед. Мгновенно узника покинули паралич и немота.
- Не трогайте меня!- взвизгнул он, спрыгивая с кровати и отбегая к стене. Одной ногой узник ступил в лужу собственной мочи.
Молчаливый и оттого еще более страшный, нежданный визитер медленно двинулся к нему. Пытаясь оправдаться, осужденный опустил голову, как провинившийся школьник, и быстро заговорил:
- Простите. Я, наверное, болен... Депрессия, вероятно...Я прошу показать меня врачу!
Заметив, что левый ботинок мокрый, жалостно добавил:
- И недержание, видите? Очень прошу, вызовите доктора...
Из глаз обильно хлынули слезы. Некто, возможно, охранник, подошел вплотную и замер. А узник уже рыдал.
" Как же тупые людишки не понимают его! Он- чувствительный, ранимый человек, а они, будто нарочно, пытаются оскорбить, унизить, растоптать!А ведь все, что он делал, отвергнутый обществом- суть проявления его тонкой натуры!Так же когда- то устраивались гонения на Сократа и Бруно! Глупцы! Неисправимые глупцы!"
 Немного успокоившись, он всхлипнул, обиженный и несчастный.
" Пусть бьют, пусть издеваются!Я должен все вытерпеть! Должен! Должен!"
 Но уже сомкнулись на его горле холодные пальцы. Узник схватился за них, пытаясь оторвать от себя. Однако какая- то нечеловеческая беспощадная сила таилась в этом стальном кольце, которое медленно сужалось, словно уменьшаясь в размерах. Даже на пороге смерти узник побоялся заглянуть в глаза тому, кто сейчас, не торопясь, убивал его.Он хрипел, а из глубин его израненной, изгаженной души вдруг всплыли воспоминания о детстве.Безмятежные годы счастья и радости проплывали в его памяти, как бумажные белоснежные кораблики по журчащим ручейкам...
...Наутро тело узника осматривал тюремный врач.
- Конечно, как говорится, вскрытие покажет,- сказал он, наконец подымаясь и отряхивая штанину.- Мое мнение: банальнейший инфаркт.
- Никаких физических повреждений?- спросил заместитель прокурора, срочно вызванный из дома и потому несколько раздраженный.
- Не-а,- лениво ответил врач, закуривая сигарету.- У него запекшаяся кровь на языке, но это не могло стать причиной смерти...
- А зэк здесь, похоже, чудил,- вмешался в разговор начальник оперативной части тюрьмы.- Я думаю, что следы на стене- не кетчуп и не вино.
Бетон, на который он указывал, был покрыт бурыми пятнами и выглядел светлее других участков стены. Заместитель прокурора непонимающе взглянул на опера.
- Я хочу сказать,- пояснил тот,- что наш маньячило тут языком стенку мыл.
 А, принюхавшись, добавил:
- И гадил здесь же...
Заместитель прокурора брезгливо поморщился. Тюремный опер отвернулся, скрывая улыбку:
- Видео мы просмотрели. Ночью к нему никто не заходил.
- Все же я хочу убедиться сам.
Заместитель заторопился прочь:
- В газетах и на телеканалах вой поднимут, как пить дать. Нужно подготовить исходный материал для шефа.
Врач вышел следом за ним. Начальник оперативной части еще раз взглянул на труп, сплюнул и последним покинул камеру...
...А снаружи тюрьмы уже проснулся город. Множество машин появилось на улицах, настойчиво сигналя в первых пробках. Побежали со своими чадами по детским садам и начальным школам полусонные родители. В темных переулках затаились от строгих отцов подростки, раскуривая утренние сигареты. Сами отцы, кто в костюмах, кто в робах, расходились- разъезжались по заводам и офисам. С еще пустыми котомками отправились в ритуальные ежедневные обходы по магазинам шустрые бабушки. Появились на площадях и улицах туристы, задефилировали зеваки. А среди них шли на работу, гуляли, отдыхали  в парках милые отзывчивые люди, всегда готовые угостить ребенка вкусненьким и проводить до дома.
                Вернее, до логова!..