ДЯДЯ ВАНЯ

    Жизнь дана нам только раз и прожить ее надо так, чтобы не было скучно соседу!
Наш сосед дядя Ваня не давал скучать никому, особенно летом, когда, завершив трудовой день, соседи наших семи домов выходили поболтать на скамеечках, возле цветущих палисадников.
Дядя Ваня был убежденным философом, а так как размышлять на трезвую голову считал «делом безрезультатным», то вечером «с устатку» после трудового дня, проведенного на тракторе в поле, дядя Ваня, конечно-же, выпивал. И вовсе не потому, что сильно уставал, а для того, «чтобы в нем не умер философ».
- Худая кровля не страшна – страшна сварливая жена! Что сатана тому бедняжке, кто с Машкой жил в одной упряжке, - размахивая руками, уже в хорошо философском состоянии, громко, чтобы услышали все соседи на пригорке, восклицал дядя Ваня, выходя за калитку и даже не оглядываясь в сторону дома, где на все лады поносила его наша дородная соседка тетка Мария.
Старая, когда-то синяя, в клетку, рубашка была всегда аккуратно заправлена в домашние шаровары, воротник рубахи был по-пижонски поднят, а серые поношенные тапочки болтались на его костлявых ногах. Взлохматив и без того вздыбленные, темные с проседью волосы, дядя Ваня входил в роль лектора.
За калиткой, кроме меня и моей младшей сестры, его болтовню уже давно никто не слушал. А потому летних каникул дядя Ваня ожидал с особенным ощущением: скоро приедут главные «слушатели и почитатели его таланта».
- Эх, не дал нам с Марией Господь деток, а потому и внуков нет, - часто с горечью в голосе говорил сосед.
С особенным интересом мы слушали его байки про рубле-дельный станок, когда он, с каким-то магическим таинством обещал нам найти специальную краску и напечатать много-много рублей, чтобы мы могли купить все, что захотим.
- Вот для чего ты это все придумываешь, девчонкам голову засоряешь? – ворчала наша бабушка.
- Ай, соседка, до седых волос дожила, а не поумнела. Как ты считаешь, для чего людям сказки? Чего молчишь-то?
Помню, как соседка Феня в доме напротив, через дорогу, требовала с него десять рублей, которые он задолжал ей и «кажный дён обещался возвернуть». Это я сегодня понимаю, что дяде Ване очень неловко было выслушивать ее «проповедь», когда мы с сестрой были рядом.
И на старой Смоленской дороге,
Повстречали незваных гостей, - пропел дядя Ваня и, уже был готов исчезнуть в глубине калитки, но цепкие руки соседки ухватили его за ворот. И тогда…

- Алё! Это Лондон? – приложив руку к уху и изображая разговор по телефону, начал наш кумир, - Барышня, соедините, пожалуйста, с квартирой короля. Король на линии? Здрасте, ваше Величество! Узнали? Ага, с просьбой… Вышлите, пожалуйста, червонец. Нет, нет, больше не надо, один червонец. Ну, пропился дядя Ваня, с кем не бывает! А эта стерва (……………)
Соседка от неожиданности такого интимного диалога с самим королем, немного отпустила ворот рубахи и дядя Ваня исчез за калиткой, откуда и донесся до нас его голос:
- За великие наши печали,
За горючую нашу слезу!

Я уже понимала, что дядя Ваня шутит, а сестра восторженно смотрела на соседа:"С королём разговаривает!"
- Счастливые вы, у вас еще впереди долгие годы детства, - гладя нас по голове своей шершавой от полевой работы ладонью, говорил дядя Ваня.
 - А знаете, девчонки, когда детство заканчивается?
Нам, конечно-же, было интересно узнать ответ на этот насущный вопрос и мы, с замиранием сердца, глядели на соседа.
- Вот, когда перестанете бояться пауков и темноты, а начнете бояться похмелья, тогда детство и закончится!
- А похмелье, это что?
Ох, как мы любили задавать этот вопрос дяде Ване, так как за ним следовало настоящее цирковое представление.
- Рада, ко мне! - звал свою полу-овчарку сосед и, становясь перед ней на колени, дышал перегаром ей в морду: Ищи, Рада! Ищи!
Буквально минут через пять Рада уже тащила в зубах бутылку пива, отрытую где-то в конце огорода, заначку дяди Вани на "черный день".
Счастливая и невозвратная пора детства! Воспоминания об этом времени как-то возвышают душу, являются особенным наслаждением.
Яркая, самобытная и неповторимая жизнь проносится перед глазами калейдоскопом.
Мы называем детский ум «маленьким» просто по привычке. А он возможно больше нашего, так как может без труда принять всё что угодно.
Байки дяди Вани, сопровождаемые еще и сленгом особенного окраса, мы с сестрой обожали. Но к негодованию бабушки, моя младшая сестра еще и сама старалась ввести эти матерные словечки в свой лексикон (если дядя Ваня так говорит – значит так оно и нужно!)
Когда бабушка начинала ругать дядю Ваню, он обиженно наклонял голову, прищуривал один глаз и жалобным тоном отвечал:
- Ну, вот… Я же (нах) ее внучек (нах) цельный вечер развлекаю, и я же (нах) виноват… После вкусного обеда вытри руки об соседа!
Колоритная речь дяди Вани выводила нашу бабушку из себя и она, взяв нас за руки, тащила домой, строго-настрого наказывая не общаться с «этим богохульником», а когда сестра, после воспитательной речи выбегала на крыльцо и кричала старому голубю, залетевшему к нам на крыльцо из голубятни дяди Вани:
- Кыш, сука пархатый, лети (нах) отседова, - то бабушка начинала пить валерианку и причитать:
- Ну уж нет… Завтра же позвоню родителям! Пусть забирают Вас!
Тогда мы с сестрой начинали вести себя вежливо, культурно, всем видом показывая, что мы самые лучшие девочки на свете.
Но на следующий вечер нас уже, как магнитом, тянуло на зеленую скамейку нашего соседа.

- Вот где я черпаю свое философское вдохновение? А ответ-то прост: для этого нужно родиться немного дебилом! – секретничал с нами дядя Ваня!

Бродячий цыпленок является мишенью для хищных птиц. От хищников-то бабушка нас укрывала, но спрятать нас от дяди Вани – это было выше ее сил, потому как, услышав его голос за забором, разделяющим наши дома, мы с сестрой сами бежали к нему.
Наверное, у детей большая потребность в примерах, чем в критиках. На то время дядя Ваня был для нас примером особенной смелости – он не боялся тетку Марийку, и особенной мудрости – знал много сказок и частушек.
Я, в свои девять лет, уже много понимала и не доводила до бабушкиного сведения тексты тех частушек, хотя многие и сегодня остались в памяти.
А вот младшая сестра, перешагнув порог дома, после очередной беседы с соседом, спрашивала:
- Бабушка! А вы можете, как дядя Ваня, быстро повторить три раза: поезда, поезда, поезда?
Бедная наша бабушка! Она хватала табурет и, потрясая им с крыльца, кричала: «Иван! Ты точно добьешься, что я проломлю тебе голову!»
Только вот бабушка и не подозревала, что в нашем общение с дядей Ваней этот самый табурет мог в мгновение ока превратиться и в паровоз, и в самолет, и даже в катер!
Вспоминая то счастливое время, те матерные слова уже кажутся такими добрыми, родными и так часто хочется спросить соседа: Дядя Ваня, коленка-то разбитая давно зажила, а где принц, где свадьба с мёдом, текущим по усам и где, в конце концов, обещанный рубле - дельный станок (нах)?