Добрая сказка Григория Горина на ночь

               
     - Господа, вы звери, - простонала носастенькая Елена Соловей, наткнувшись в сумеречной зоне тесной по климату горницы на горящий неприкрытым бешенством взгляд Алистера фон Тиз, выгнув спину дугой, щетиня непослушные усы, неприятно напомнившие Елене непотребство, впихуемое в нежно - розовую пуську беленькой, как муравьиха, фигуристки, и сверкая опасно сузившимися зелеными глазами кот, вбирая и выпуская острые когти приближался к слезоточивой и сентиментальной актрисе советских театров и кино, тяжкой по истоме ночных караулов усладе дембелей и дедов, мужественными руками уклеивших застенчивые внутренности фанерчатых, будто скворешни, чемоданчиков донельзя развратными лакированными картинками, где Соловей приобнажала пухленькое плечико, лукаво по - дворянски окидывая страждущих братьев по разуму и долгу перед родиной пристальным взором настоящей рязанской бабы две ноги - два уха, а великолепный и сероглазый Тихонов недовольно - сурово супил мощный лоб, чуть прикрытый серебряношнуровой фуражкой СС, но сверху всех была, конечно же, Эдита Пьеха, вырванная с корнем из какого - то польского журнала, где - о, разврат ! - она стояла у открытого летнему солнцу окна, застегивая лифчик, буржуазный западногерманский бюстгальтер, намекая на такие высоты, что и у прапорщиков - сверчков кружились вещевые мешки, не говоря о латунных погонах научных людей растратчиков.
     - Да ты окончательно обезумела, мать, - засмеялась Дита, тоже, разумеется, очучиваясь тута, издревле служа входным билетом для автора сказочек в любое по накалу скрытой борьбы общество, он вполне мог бы ( но неохота ) внедриться в разум хоть Мадонны, но они у всех свои, у автора же единственной и самой была херастая девка, что увенчает прикушенной губкой эту историю, дабы еще раз порадовать своим светлым Божественным ликом всех достойных приобщения, - конечно, зверь, он же кот !
    - Истинно, - взвыл почвенный Сомик, выползая хвостом из бутылки  " Алабашлы ", почато стоявшей немного наотмашь на подоконнике, - истинно, Дитушка, глаголешь ты вновь правду - бабку. Так и писано было маленьким ходжой Насреддином на картонке, преподнесенной несколько лет назад Павловскому. Зверь, именуемый кот.
    - Не ходжой, а муллой, - поправила, смеясь в нос блистательная и матерая, засыпая собравшихся какой - то чепухой из перьев, - и не на картонке, а на маленькой собачонке, сдаваемой в багаж на воксале Ялты, откуда спешно отходил Таганрогский экспресс  " Москва - Гребаный Экибастуз ". Там еще кого - то на рельсы уложили, - вспомнила Дита, начиная традиционно кружиться в полном безумия танце. - О - па ! - заорала она, с наслаждением впитывая нескрываемый ужас Сомика. - Полное безумие перекочевало Лойко Зобаром в Твиттер, граждане ! Просьба предъявить билеты, - неожиданно нахмурилась она, откуда - то из воздуха вынимая форменную фуражку кондуктора от мусье Маркуса ( чорно - бело, между прочим ).
     - Самарканд - Пешмерга, - протянула она недоверчиво, возвращая абонемент Сомику. - Ты, милок, не туда угодил, как черт в консисторию просто, тебе в троллейбус, а у нас  " Шторьх " Риттера фон Грейма.
     - Ё...й в рот, - схватилась за кудрявую голову Елена Соловей, летя во Фриско, вообще - то, - угораздило же. - Она лихорадочно оглядывалась, дрожа ухом и нашептывая вслух открывшиеся ей только что истины. - Предупреждали меня, что живет такой парень, Милла говорила и Моника Белуччи, а я, овца совдеповская не верила, думала, что Григории Горины вымерли как атавизм.
     - Один жив, - заметила Дита, усаживаясь упругой попочкой на подоконник, - хучь и не еврей ни х...я, но тоже татарин.
     - Он русский, - заговорил Алистер и все охнули. Вот так вот : ох ! - Самый натуральный русский. У него даже в паспорте прямо указано, что удмурт.
     - Е...ся, - проскрежетал резкий и дерганый Вуди Харрельсон, силой фантазии автора оказываясь посредине, - да это просто хорошее кино получается, граждане.
     - Хер вот вам, - сказал я, ставя фотографию Богини поверху. - Не кино, а добрая сказка на ночь.