Болезнь

Я делилась с тобой своей кровью.

Ты был держателем лодки в моих реках.

Когда наступала ночь и всё затихало, ты плыл по моим густым красным волнам, разгребая сладкие сгустки сильными руками, и пел, так нежно пел, всё наполнялось звуками, и мне становилось лучше и думалось, что не умру.

Вредное лекарство.

Но однажды ты перестал петь, реки не желали двигаться сами по себе, и я поняла, что моё тело медленно умирает, умираю я без этих песен. Сироп становился приторным, сгустков становилось всё больше, путь для водяных потоков преграждался, в кровяных осадках селились бобры, счастливо обустраивая новое гнёздышко и удивляясь такому внезапному подарку судьбы. Иногда реки так взбунтовывались, что вылезали отовсюду, нарушая все пределы, перелезая через все барьеры, через все ограничители скорости и «осторожно, дальше тупик», «опасно», невозможно дальше, просто некуда, кому вы там нужны, кому? Они были страшны в своём горе, безутешные… Я была страшна, вся солёная и мокрая, не просыхала днями и неделями. Матрас, что как губка уже не работал, комната, что губкой и не была. Казалось, эти потоки начинаются из бесконечности и не кончаются.

В какой-то момент сгустков стало так много, что ничего во мне уже не бунтовало, мне стало всё равно. Раствор стал мучительным, сладким до неприятного.

Горе быстро заполняет страдающего, оно появляется совсем незаметным, а вырастает огромным, так что тебя уже не отличить от этого горя, так что другие уже не знают, ты это или горе покупает сигареты, сидит на лавочке, идёт по улице, выбирает книгу и с пустыми глазами слушает их рассказы. Когда ты становишься горем, назад пути нет, оно укоренилось. Ты ложишься на кровать и исчезаешь, а что происходит с горем, никто не знает.