Жить, чтобы тебя помнили

Делая экскурс в прошедшее время, невольно задумываешься:  вот прожил человек жизнь, а о нем и вспомнить-то нечего, ни хорошего ни плохого. И неважно, какой  пост занимал на работе, каким был в семье. Жить рядом с таким человеком - неинтересно и скучно. Противоположность такому – неординарная личность. Многое с удовольствием вспоминается и всегда есть, что рассказать о таком человеке. К этой категории и относился Игнат  Лукьянович Серебряков. Начальства не боялся, высказывал свое мнение даже тогда, когда оно шло вразрез позиции райкомовских работников. За это они его не любили и старались столкнуть с кресла председателя   колхоза. Всем было наглядно видно, что председателю объявлена  негласная война. И в каждых последующих дебатах Игнат Лукьянович набирал против себя очки.
Очередные разгорелись, когда вышло распоряжение  райкома об увеличении пахотных земель. Оговорки по поводу того, сколько земли следует оставить под пастбища, не делалось. Об этом никто из работников райкома не задумывался, им нужна была только галочка для отчета вышестоящему начальству. Колхозное  собрание своими решением оставило количество пахотных земель на  прежних цифрах. Зацепка о неповиновении строптивого председателя решению сверху появилась и  незамедлительно последовало заседание бюро, на которое пригласили Серебрякова.
  - Ну что, Игнат Лукьянович, увеличил количество пахотных земель?- с ехидцей в голосе задал вопрос второй  секретарь райкома.
  - А то как же, даже распахали дороги, ведущие к коммунизму,– ответил, не задумываясь, председатель.
Такого ответа никто не  ожидал. Один из членов бюро не выдержал и  рассмеялся. Первому секретарю волей-неволей надо было подержать второго и он, постучав карандашом по столу, попросил прекратить   неуместные ухмылки  собравшихся за  столом.  Некоторые члены бюро накинулись на председателя колхоза,  кусая его язвительными словами. Но тот так и не сдался, решив до конца отстоять  решение своих колхозников. Впоследствии некоторые члены бюро признали, что Серебряков был прав, все списав на то, что такое было время. Однако задумку снять его с работы они не оставили. Юридически снять с  должности смелого хозяйственника не могли, поскольку дело выборов и перевыборов руководителя находилось в руках колхозников.
Измученный бюрократической машиной, Игнат Лукьянович возвращался домой. Успокаивала только мысль, что завтра он будет прямо смотреть в глаза своим колхозникам. А второй секретарь, что называется, закусил удила, ведь ему так и не удалось сломать председателя. И он решил наверстать упущенное, без предупреждения явившись в хозяйство бунтаря-председателя. На работе его  не оказалось. Секретарь объяснила,  он  уехал  в район         и  добавила, что собирался заехать в райком.
Второй секретарь позвонил в райком и предупредил, чтобы Серебряков, как появится, связался с ним по телефону. Визитер уже побывал на стройке молочной фермы и выдал на гора кучу замечаний по строительству. Ему хотелось как можно скорее и жестче предъявить претензии Игнату Лукьяновичу. Решив вопросы в строительной организации, которая возводила ферму, председатель колхоза заехал в районный комитет партии. Тут ему и  передали распоряжение второго секретаря. Игнат Лукьянович вспылил:
  - Да что это такое делается? Где это видано, чтобы  учитель истории в строительство лез!? Сидел бы в школе, да учебники перебирал, строитель хренов.
Выходя из райкома, он уже решил - звонить не будет. Прождав пару часов, второй секретарь уехал переполненный злобой.
 Приехав к себе в райком, первым делом спросил, был председатель колхоза или нет. Ему доложили, что был, и не смягчив, передали ему разговор слово в  слово. От неслыханной дерзости у него пропал дар речи и он молча ушел в свой кабинет.
Чаша терпения лопнула, и второй решил отыграться на дерзком председателе на объявленном внеочередном отчетно-перевыборном собрании. Привозил кандидата за кандидатом на пост председателя, но люди стояли горой за своего руководителя. Игнат Лукъянович был строгим в коллективе колхозников и в тоже все знали, что он являлся душой любой дружеской компании.  Его звали на проводы,  свадьбы, крестины, и он всегда приходил с женой и был желанным гостем. Это только прибавляло ему авторитета.
А в райкоме все думали-соображали, в чем бы таком грязном и беззаконном его уличить, чтобы с треском выгнать с работы. Один из членов бюро предложил подключить налоговую службу и органы внутренних дел. Логика была проста: если человек хорошо работает, значит, он вольно или невольно нарушает или вовсе обходит несовершенные законы. Случай тут же представился. Кто-то донес, что Игнат Лукьянович, решая вопрос замены лысых колес на новые на колхозной машине, угостил в городе начальство таксопарка в ресторане. Это означало, что председатель нарушил  закон - дал взятку.  Машина, конечно, в результате его противозаконной деятельности перестала буксовать в грязи проселочных дорог. Но это никак не касалось вершителей судеб человеческих. Они ездили по асфальту и не собирались вникать в данную конкретную ситуацию, когда один дефицит порождал другой и не давал нормально жить и работать. К противозаконным действиям председателя присовокупили другие имеющиеся неблаговидные по их мнению факты. К примеру, купил селедку для поросят дороговато, значит, разницу себе в карман положил, а если и не сделал этого, все равно посчитали такое приобретение разорительством для колхоза. Не учли одного – это хозяйство по сравнению с другими твердо стояло на ногах.
 С молчаливого согласия первого секретаря Игната Лукьяновича исключили из партии и завели на него уголовное дело.  Это была месть за то, что никогда не стоял согбенным перед районным руководством и не ломал перед ним шапку. Вести дело местному ОВД не доверили. Все знали  Серебрякова как порядочного человека. Приехал разбираться полковник из города, бюрократ до мозга костей, из числа тех, кто в 36-м отправлял в Сибирь и на расстрел  не одну тысячу невинных людей.
Дали Игнату Лукьяновичу пять лет тюрьмы. Отсидел от звонка до звонка. Вышел на свободу, не уронив себя и даже прибавив авторитета и уважения. И сейчас о нем вспоминают как о человеке и руководителе, с которым можно было строить коммунизм и смело идти в светлое завтра.