Мужик фамилию сменил Начало рассказа

Вообще-то он был мужик ничего, нормальный, такие в его деревне почти в каждом дворе имелись – и руки есть, и ноги есть, только не всегда был он им хозяином. Случалось, руки брали бутылку; тогда ноги отказывались повиноваться и несли хозяина, куда сами хотели, при этом левая нога не хотела идти в одну сторону с ногой правой. Происходило такое не то чтобы часто, но и пропуски бывали редко. Друзьям этакий свой характер мужик объяснял просто. Хреновая, говорил, фамилия ему от родителей в наследство досталась, через это, мол, и страдает он денно и нощно. Известно же, добавлял он после первого стакана, как шхуну назовёшь, так она и поплывёт, и, пуская первую печальную слезу на небритую левую щеку, пересказывал в детстве вычитанную в книжке историю с капитаном Врунгелем, путешествующим на ко-рабле с печальным названием «Беда».

- А ведь какое многообещающее название первоначально дали кораблю – «Победа»! - печалился о судьбе Врунгеля, а заодно и своей, мужик Хренин.
- Вот есть же у нас Лев Побединцев, - пуская вторую слезу на другую, тоже не бритую щёку, жаловался он на судьбу. - И фамилия у него на зависть оптимистичная, и машину-то он купил заграничную. Стерпеть бы легче было, если бы родная бабка за морем-океаном наследство после себя на Побединцева переписала. А то ведь никакой родни у него дальше огорода в десятом колене не водилось. Что за фамилия никчёмная мне досталась – Хренин!? Вот откуда все мои тридцать три с половиной несчастья! До слёз обидно мне слышать прозвище – Хрен.
Третья слеза печально скатывалась ему на верхнюю губу. Хрен слизывал её и ждал сочувствия. Мужики запивали сочувствие, чем располагали в тот момент, и пьянели пуще прежнего.

Как-то однажды сочувствующий печали Хрена сосед в пылу прилива водки в стакан посоветовал ему поискать невесту со звучным названием и дальнейшим присвоением её фамилии.
- И всех делов-то! Был ты Хрен, а станешь каким-нибудь Генералом!
Обмозговывающие предложение мужики заочно прошлись по дворам родной деревни, перебрали каждую свободную девицу, однако остались при своих интересах, а Хрен без перспективы избавиться от хреновой фамилии. Подходящей, в свете которой бы все забыли о прозвище Хренина, не отыскалось, и тогда всеобщим пьяным голосованием отослали мужики своего дружка в город. В городе, они ему сказали, напутствуя, народу хоть пруд пруди, какую-нибудь золотую рыбку с красивой фамилией, де, и отловишь.

Отослать-то отослали, а неводом снабдить и сами забыли, и Хрен в пылу радостных ожиданий о нём запамятовал. А голыми руками да без хорошего заработка много ли рыбки наловишь!?
Словом, не солоно хлебавши, и вообще ни разу на обед ухи в тот рыболовный период не едавши, буднично вернулся Хрен в деревню ни с кем под ручку. Точно в однодневной поездке в райцентре побывал, обновок не приобрёл, а через это захотел без промедления поделиться одолевающей его жуткой печалью.
Мужики встретили его как родного, посочувствовали, запили его беду его же вином, а тут кто-то из них возьми да и вспомни, мол, на днях к Петьке Сивому приехала племянница Тонька с подходящей Хрену фамилией Маслова.

- А что, - всколыхнулся прищурившийся сосед. - Маслов – это звучит красиво! Люди всю жизнь мечтают о куске с маслом! Чуешь, откуда может счастье ветром надуть? А девица Тонька ничего из себя, видная.
И трижды чихнул в подтверждение своей правоты. Мужики дружно его поддержали, каждый тоже чихнул три раза.
- Правда! Правда! - послышался из-за кустов чей-то пьяный возглас.
На том и сошлись, и ещё дальше бы сходились, да тут вино закончилось, а без него какие такие могут быть складные разговоры? Только и посоветовали Хрену взять себя в руки, с девицей Масловой вести себя правильно и временно о них, своих друзьях, забыть.

Какой же Хренин откажется от фамилии, не вызывающей нехорошую улыбку, пускай даже и жертвуя, временно, конечно, дружбой с хорошими мужиками? Наш Хренов никак не мог такого себе позволить! И пошёл на абордаж.
- Домик у меня есть, с мамашей, - умасливал Хрен девицу Тоньку Маслову, подбивая к ней клинья с далеко идущими планами на совместную жизнь и всё остальное, в смысле смены своей фамилии на невестину. - Корову купим, дай только с мыслями после тяжкой городской жизни собраться и деньжонок насобирать. А там, зачем дело стало, глядишь, и машинёшку купим. Лучше, конечно, грузовую. Я на ней тебе каждый день полный кузов цветов буду привозить. И детей помогу заиметь. Мама нянчиться с ними станет.

С лица Хрен был собой ничего. Не красавец писаный, конечно, но ростом мать с отцом не обидели. Кудрявый опять же, да ещё и чуточку чернявый. Слегка ветреный, правда, в чём Тонька Маслова убедилась после свадьбы, так с неженатыми парнями такое случается. Ветреность можно выбить, как выбивают хозяйки пыль из ковров.
Расписались Хрен с Тонькой Масловой; и с обоюдного со-гласия стал с того счастливого дня Хренин прозываться Масловым, даже законный документ имел.
Небывалую новость, когда бы мужик брал бабью фамилию, тут же во всех дворах и на всех оставшихся от советской власти жиденьких производственных участках обсудили-обсосали со всех сторон, как голодный кобель баранью косточку. И без чиновничьей проволочки окрестили Хренина, извиняюсь, новоиспечённого мужа Маслова, свежим прозвищем. Стал он Хреном-с-маслом!
Как говорится, хрен редьки не слаще.

- Стоило ли огород городить? - горше прежнего вопрошал Хрен-с-маслом, по прошествии медового месяца возвратившийся в круг собутыльников.
Раз к ним пришёл, другой пришёл, да все два раза домой припоздал. А Тонька Маслова, повязав на голову платок и покумекав немножко, не будь дурой, да и накинь на мужа уздечку, а когда он, в очередной раз любуясь её пышными прелестями, раззявил в восхищении рот, а ззявить сразу не догадался, промеж зубов ему удила-то легонечко вставила.
Всё – попался вчерашний голубок Хренин!

Чуть дёрнется вправо, а то, не дай бог, ещё и налево надумает дёрнуться, Тонька – где слабовато, с намёком, а то и до крови на губах – подёрнет за уздечку, да вожжи-то при этом потуже натянет. Хрен-с-маслом тут же перестаёт бить копытом и про поход налево память ему отшибает. Тогда-то Тонька, девица городская и к балагану в доме не привыкшая, ловко хомут на шею мужу накинула, и повёз Хрен-с-маслом домашний воз смиренно и без набегов в ночное к мужикам, с ними попастись желая под водочные перегары на свежем воздухе.

Тонька-жена так мужа колючей проволокой отгородила от нехороших деяний, что всякое своё дельное предложение по улучшению благосостояния семьи Хрен-с-маслом высказывал, будто это он, дней и ночей недосыпая, самолично додумался.
При таких его рациональных речах Тонька притворно приходила в неописуемый восторг и делалась мягкой и податливой, а от этого, как известно, случаются детки. Всех их роднила с отцом только схожая фамилия, а всё остальное – ум и красота – достались от мамки Тоньки.

С подачи догадливой жены и под ехидные шуточки вчерашних собутыльников Хрен-с-маслом покинул загнивающий колхоз, высудил у него по долгам старенькую машину и притащил её трактором на материнский двор. Машине мало иметь четыре колеса и кузов, ей мотор нужен, как удаву дикий кролик. Извини, сказал ему вечно недовольный и собственным карманом озабоченный председатель, но на машину с мотором колхоз тебе не задолжал. И сказал совсем уж как-то непонятно, мол, выйди, пожалуйста, вон. Уж лучше бы, подумал тогда же Хрен-с-маслом, не церемонился, а ука-зал точный адрес, куда всех в таких случаях отправляют.
И пошёл тогда Хрен-с-маслом по дворам бывших и действующих шоферов: в одном расплачется и уйдёт с поршнем под мышкой, из другого двора под шумок унесёт полный карман болтов с гайками. И даже под честное слово когда-то расплатиться выпросит залежавшийся на колхозном складе и перекочевавший к частнику коленчатый вал, без которого автомобиль всё равно что пескарь на асфальте в жаркий день.

Ему бы, смеялся Тоньке сосед, цены не было, работай он сборщиком налогов на землю, всех бы должников вывел на чистую воду.

Тонькины глаза горели счастьем, но, памятуя о том, при каких обстоятельствах рождаются дети, перед умасливающими речами соседа не размягчалась и ниц перед ним в обморок не падала, пусть даже и притворно, как перед собственным мужем. Сосед облизывался, точно мышь перед куском сыра в мышеловке, сверкал завидущими глазами, но грань дозволенного с чужой женой не переходил. Дважды рискнул по молодости, а женившись в третий раз, счёл свою миссию по созданию ячеек общества перевыполненной. О качестве ячеек он речей не вёл – любое даже косвенное упоминание об алиментах ему мгновенно плешь переедало, а ещё нещадно о себе напоминала натёртая тремя супружескими хомутами холка.

Под насмешки и шумок, но с помощью нескольких приближённых к его родовому гнезду мужиков Хрен-с-маслом собрал мотор, так и не потратив на ремонт ни единой копейки. Тут-то и выяснилось то неожиданное, о чём Тонька и не подозревала, принимая от мужа свадебное колечко.

Хрен-с-маслом боялся города, как всякая юная купающаяся голышом девушка боится оказаться застигнутой врасплох. Об этом не стоило бы и говорить, если бы умная и сообразительная Тонька не подсказала тонко мужу заняться частным извозом.
- Ты же, милый, - обнимая, ворковала Тонька, - мечтал снабжать односельчан углём!

Ни в тот час, ни много позже, Хрен-с-маслом так и не вспомнил, когда же он мечтал осчастливливать земляков горами угля в их дворах. (Окончание следует. См. "Мужик фамилию сменил-2").