Мужик фамилию сменил-2 Окончание рассказа

Взошедшее солнце обязано светить, а если Тонька повела бровью да за уздечку-то с лёгким шармом повела и сохра-нившим стройность станом кокетливо качнула, бюст при том слега приоткрыв, то хочешь или не хочешь – не миновать Хрену-с-маслом заниматься извозом угля.

Он оказался готов к этому наполовину. Сердцем понимал: не желая трижды в день питаться хреном со своего двора, зарабатывай на хлеб с маслом, не жди манны небесной: её уже раздали доброй половине российских мужиков, тюфяками по диванам лежавших. Однако же ум Хрена-с-маслом отказывался подсказать выход из тупика. Рулить он умел, а в городе растерянно останавливался перед первым светофором и ждал, пока улица опустеет, а полицейский отвернётся. Однажды день простоял, да так с пустым кузовом и вернулся. Правда, было это ещё при колхозе, и с того времени Хрена-с-маслом не посылали дальше скотного двора на ферме.
Домашнее хозяйство не колхоз: чем дольше юлишь, тем скоромнее стол, а бог не нанимался каждого ленивого кормить со своего стола.

И снова жена Тонька выручила. Так подвела она Хрена-с-маслом к нужной мысли, что тот, осенённый, обрадовался солнечным утром:
- Приглашу-ка я в напарники соседа! Пускай порулит за меня в городе!
О цене с соседом сговорились быстро; пошло дело на лад. Мужики только руками разводили, как ловко их обвёл Хрен-с-маслом. Они спину в поле гнут и денег от урожая не видят, а он сгоняет в город один раз или дважды в день и ходит по деревне – пан королю!
- Вот что значит фамилия красивая! - присваивал себе славу жены Хрен-с-маслом, подвыпив за праздничным столом. - Маслов – это звучит не только красиво, но и гордо!
Жена Тонька тихо посмеивалась, сияя в новом платье и при красивых серьгах.

В это же время на другом краю жила-поживала и дояркой спустя рукава работала Манька Кукушкина, по прозвищу Кукушка. Издавна в деревне этой повелось сокращать фамилии, а то и совсем переиначивать, а с Кукушкиной обошлись, можно сказать, благородно.

Но сейчас не о том речь. Пути живущих на разных краях одной деревни индивидуумов рано или поздно пересекутся, тут и к бабке ходить не надо. До поры до времени судьбы Маньки Кукушки с Хреном-с-маслом шли разными маршрутами, но с каждым днём их кривые сходились и однажды должны были пересечься.

Затеявшись с рождением Маньки, родители так увлеклись мечтой о красивой дочке, что в жарком пылу немного не доглядели. С порядочностью наследницы вышел лёгкий сбой, не дававший о себе знать несколько лет. Но если в программу сбой заложен, он обязательно проявится. Не избежала такой участи и Манька Кукушка.

Как и в случае с Хрениным, досталась ей такая фамилия, с которой на хорошее в жизни надеяться равносильно попытке вилами на воде нарисовать красивый узор.
Жизненный узор Манька Кукушка вышивала небрежно. С каждым стежком таяла её порядочность, и чем дольше коптила она белый свет, тем сильнее истончалась её порядочность.

Кукушка есть кукушка, сказали однажды соответствующие органы, и лишили Маньку Кукушку материнства. Было две родных дочки, да всех передали в чужую семью в чужой деревне.

И запорхала Манька Кукушка свободной птицей. Где хотела, там и гнездилась на ночь. Своего гнезда не свила и о том не печалилась, но как-то после очередной попойки прибилась на несколько дней к пастуху Грачёву, как вы теперь правильно догадались, Грачу, и тот, когда душа требовала, и было за что, «клевал» Кукушку, оставляя на её и без синяков сморщенном лице свои автографы.

А потом случилось вот что. Захотелось вдруг Маньке Ку-кушке откушать яств, обошла она избушонку от первого до последнего угла, но ничего, кроме паутины, не увидела. В единственном на кухне шкафу нашла не догрызенный мышами крохотный сухарик, машинально сунула его в карман халата и на всякий случай решила заглянуть в чуланчик. Его сусеки тоже ничего съестного в себе не хранили. Она порылась в карманах пиджака Грача, нашла несколько монет, но радости они не принесли: их едва хватало на две булки хлеба. Погоревала Манька Кукушка для самообмана, мол, эх, будь у неё денег ещё и на масло к куску, можно пир на весь двор закатить, пока Грач где-то телят пасёт. Пришла в магазин (а там работает гражданская супружница Миколы, местного, можно сказать, бродяжки), взяла с полки две булки хлеба и рассчиталась, естественно, за две. Возвратилась домой: хоп-па, вроде, за три булки деньги отдавала, а только две принесла. «Неужто, не приведи Господи, уже случился заскок?» - подумала. «А если у продавщицы?» - подумала она уже иначе, чтобы себя не обидеть.

Вернулась на разборки в магазин, а свидетели в один голос: «Брала две булки, тёть, за них, как есть, и рассчиталась – за две». На том конфликт мог бы и закончиться, и никакой дальнейшей истории не сложилось бы, но когда Манька Кукушка, продолжая сокрушаться, скрылась за углом магазина, к гражданской супружнице некстати заглянул Микола. Оскорблённая недоверием со стороны Маньки Кукушки продавщица возьми да пожалуйся ему, дескать, отродясь чужого не брала, а если и брала, то не каждый день и помалу, и тот, нимало не задумываясь, ринулся догонять обидчицу с дальним прицелом скорой разборки. Вытащил её из избушки и приступил к битию.

И аккурат в это время во двор приезжает Хрен-с-маслом, привозит гравий Грачу, как договаривались не далее месяца назад. Хотел по-быстрому высыпать груз из кузова и уехать, да тут приключился незапланированный казус.

В деревне каждый пацан знает, как шофёр поднимает кузов. Ему главное определиться: в какую сторону валяешь груз, с той стороны и стопор убираешь. Но Хрен-с-маслом, как внимательный читатель уже успел его изучить, шофёр ещё тот: стопор, значит, не убирает, а гидравлику включает.

А Микола с Манькой Кукушкой всё-то дерутся. Она, как женщина слабая, на земле лежала, когда Хрен-с-маслом стал кузов поднимать и машину опрокинул на борт. Потому что кузов не расстопорил. И кажется Маньке Кукушке – перевернулись и небо, и земля, и избушонка Грача, и всё, что вокруг неказистого имелось: сарай, тазик поросячий и сам поросёнок; а больше ничего и не было. Перепугалась Манька Кукушка – всё, до смерти убил её Микола!

Соседи перевёрнутую машину увидали, толпой во двор срочно набежали, с минуту концертом-дракой наслаждались, а потом насилу оттащили от жертвы разбуянившегося не в меру Миколу.

На земле лёжа, побитая жертва пыль с себя стряхнула, подправила-подтянула, что по женскому статусу требовалось, и запричитала:
- Ой, убили, ой, тут всё перевернуто!

Ну, и далее в таком же духе причитала, дескать, верните на землю, и да завяжет она с разгульной жизнью, а то от такой перевёрнутости у неё в голове нехорошо сделалось. И как-то правда засмеялась нехорошо, что соседи сразу и единогласно, не сговариваясь, подумали: «Чересчур сильно её Микола по голове стукнул».
А Хрен-с-маслом хоть и перепуган, но при памяти и, главное, трезвый, открывает боковое стекло, высовывается точно боец из танка, и кричит с применением слов из богатого списка ненормативной лексики (которую тут привести невозможно):
- Трактор мне давайте!
Желает, мол, машину на колёса поставить.

Тут только, услышав голос Хрена-с-маслом и родную сердцу густую брань (при всей своей никчёмной жизни не могла же она допустить, что там тоже так выражаются), пришла Манька Кукушка в себя.

Народу палец в рот не клади: пользуясь открывшейся воз-можностью, посмеялся он над всеми сразу. Не оставили Миколу без ехидных замечаний, Маньке Кукушке досталось как нагадившей в хозяйский тапок кошке, а заодно и горе-водителю отвалили полный кузов насмешек – вези домой!

При таких вот обстоятельствах пересеклись линии жизни Хрена-с-маслом и Маньки Кукушки. А если кто хочет услышать, давно ли такое приключилось, знайте – не менее двух недель назад. Год я указывать не стану, поскольку завтра такое может повториться с кем-то другим. В деревне обязательно чьи-то судьбы сталкиваются, о них сразу все узнают и от одного такого случая смеются до другого, и каждый новый поворот обрастает деталями, словно при том всяк в деревне, включая грудных младенцев, являлся главным свидетелем.

Сам не являясь очевидцем, а чисто ради красного словца, не преминул и я историю разбавить парочкой деталей. И сверх того спешу прибавить: в случае мельчайших совпадений деталей тех и имён-фамилий считать случайностью чистейшей – пусть ни на кого тень не падёт, и мои герои инкогнито останутся. Потому что историю про Хрена-с-маслом и Кукушку, как не раз случалось до неё, могли придумать острословы, чтобы ярче протекали будни. Тем и скрашивают они жизнь деревенскую. К ним ведь не едут артисты из Москвы. Ищите, говорят, дураков в других городах и весях, страна большая, а в Первопрестольной, опять говорят, не живут желающие за семь вёрст киселя хлебать, да ещё не за большие «бабки». На небольшие деревянные рубли большой ли купишь кусок с маслом?

Любой деревенский парнишка знает – небольшой, а то чаще всего и без масла. Да ещё и накостылять могут ни за что ни про что, чтоб будни, значит, свои скрасить и лица отдельных земляков украсить. (Любые совпадения прозвищ и фактов - случайность, не имеющая отношения к действительности).