Параллельный мир - второй триллер от Спиридоныча

    
               
      
      Болел бок. На ум шли мрачные мысли. А что если…?
      Хиленькая анти научная идейка, как валериановые капли, вселяла секундную успокоительную надежду…
      А что если мы живём во множестве экземпляров в разных параллельных мирах? В главном своём мире мы не умираем от страшных болезней. А в других мирах периодически получаем  заслуженные муки в порядке поучительных оплеух в назидание прочим грешникам. Чтобы боялись…У прочих грешников тоже есть свои бессмертные миры, а здесь у меня, в моём собственном, они живут виртуально как бы меня пугая своей безвременной кончиной…
      Как было бы хорошо!
      Так думал я,  периодически отрываясь от клавиатуры, чтобы живот пощупать. И сочинял триллер. Как бы тоже в качестве успокоительных капель, чтобы отвлечься.  Под фонарём в мансарде опять ночью один и опять без собаки сочиняя, от страха уже вздрагивая, забывая о болезни…
      И – вдруг.
      Внизу постучали. Традиционно уже с кочергой пошёл открывать.
      – Кто ?!
      – Кто-кто! В пальто! – рявкнул Спиридоныч за дверью. –  Конь! Открывай, сказал.
      Кочергу в угол поставил, Цепочку с двери снял.
      – Ну, наконец!
      Спиридоныч просунулся. Бледный, как смерть. Как смерть! Без косы...
      – Спиридоныч , тебя же похоронили, кто-то говорил… Две недели никто не видал.
      – Ну, похоронили. И что? Ладно, – сказал он, ткнув меня в живот пальцем, в больное место. – Ты, конечно, не вошь на пузе пролетариата… Получше… С собой тебя пока не возьму.
      – Водки нет. Есть коньяк…
      – Сам пей коньяк. Мы больше не пьём. И водки не надо. Лэп топ дай. Не пью. Вылечили…
      Удивил меня Спиридоныч. «Лэп топ»! Не ноутбук. Лэп топ!
      – Зачем ?
      – Мемуар буду сочинять..
      – Мемуар?
      – Да. Пора. На этом свете я уже помер, дела все закончил… Надо сочинять.
      
      Рассказал он мне вкратце фабулу.
      
      Дело было так, Тимоха…
      В канаве нашли мёртвого мужика. Одёжа обычная, наша, грязная. Не новая. Пуговки на ширинке уже запасные поставлены. В кармане бутылка недопитая.  Морда разбита вдребезги. 
      Дунька, змея-соседка из восьмой, к моей прибежала:
      – Манька, иди забирай. Твой в канаве лежит. Мёртвый.
      – А может твой? – моя отбивается.
      – Не! Мой мужик дома у чужой бабы на диване спит. В другом районе. А твой всегда в этой канаве, когда пьяный. До дому, бедному,  не дойти – так умотался . На работе… Тьфу, гады, пьяницы…
      Моя, валерьянки наглоталась, или ещё чего перебрала. Пошла.
      Признала.
      Морда разбитая – чья,  сразу не поймёшь, пока распухшее лицо не поживёт на сухую... Одёжа вроде как моя, её мужа Спиридоныча. И пуговка на ширинке от платья женского – сама «этому гаду»  пришивала.... И штаны, и пиджак… Грязные. Потому как в канаве.
      Маленько от варерьянки она отошла – когда голова заработала, ловко сообразила: «И хрен бы с ним, с этим Спиридонычем. Даже хорошо. На нём паразите кредит висит с деверем пропитый. Развода не дают, пока кредит, вместе нажитый, пополам  не погасим. И соседям змей всем задолжал.
      Прикинула: дешевле гроб ему купить, чем с его долгами разобраться для развода. Как бы и повезло. Не было бы счастья...
      Как они с Дунькой документы на меня оформили, один сатана знает.
      Гроб купили. Что подешевле, без ручек брали, яму шурин выкопал… В морг даже не свезли со шланга помыть. Дескать, кобеля всё равно не отмоешь. Веником сверху прошлись. В гроб закинули. Соседка, помогавшая, к себе ушла.
      Моя приоделась в траурное – гостей ждёт. И тут я с пятнадцати суток домой возвращаюсь. Маня – брык с катушек, призрак увидавши. Потом очухалась.
      Спрашиваю: «Это кто тут у тебя новенький до развода ещё появился?» –  «Кто? Это ты мой муженёк уже обряженный лежишь. Так что… Согласно оформленным документам. В гробу. Так что давай отсюда по-быстрому дёргай».
      И опять – брык с катушек.
      «Во блин, – думаю, – может, и хорошо. Не будут коллекторы  приставать. Уйду в подполье, как бы в параллельную жизнь. Надо подобру-поздорову смываться. Пока нас с Маней за мошенничество не привлекли».
      Заначку из электрического щитка выгреб и быстренько исчез.  Пока родные и близкие, понесшие тяжёлую утрату, не прибыли попрощаться.
      Аккурат к траурному мероприятию, когда главное действующее лицо выносят, из любопытства во двор сам пробрался.
      Стою, воротник поднявши, чтоб не признали. В очках чёрных. На свои похороны любуюсь. Интересно, чего хорошего обо мне скажут. Чего обо мне замечательного помнят. При жизни доброго слова не услышишь – теперь послушаю…
      Стали выносить.
      А раньше, сам знаешь, как строили. Лестницы в подъезде узкие. Ни пандусов тебе, ничего!
      Инвалиду в дом на коляске не заехать, покойника в гробу не пронесёшь.
      Покойник с гробом через подъезд не пошёл.
      Придумали! С балкона спустить…. Со второго этажа на верёвках.
      Попёрли через балкон.
      Что у них там случилось? Кто-то за ящик там какой  штаниной зацепился, или один конец верёвки из рук кто-то выпустил, или ещё что другое?.. Не знаю. Со второго этажа гроб своим ходом повалился без управления. Двоих зевак внизу придавило. Насмерть. 
      Гроб крепкий оказался, хороший, хоть и дешёвый. Да зеваки мягкие ещё были… Гробу почти ничего. Борта отрехтовали… Покойника обратно вставили.
      Двоих в морг сразу без пересадки повезли.
      Старуха рядом шипит:
      – Вот сволочь! И при жизни нас тут всех пьяный мордовал. И теперь двоих за собой на тот свет поволок.
      Валька из третьей квартиры тоже горюет:
      – Ага, этот паразит пятнадцать суток тому назад у меня сотню  на бутылку брал. Плакали теперь и мои денежки. Паразит!
      «Ну,– думаю, – денежки я тебе отдам! Отдам! За твои добрые слова на моих похоронах. Я тебе устрою испытание. «Сотню брал»! Брал десятку, когда не хватило, а в электрический щиток я  не полез при Маньке».
      Спиридоныча  на кладбище повезли. Пойти на поминки «Спиридоныч» уже не догадался,  бутылку взял в магазине.  Путинку… А в горло не лезет. Нюхал-нюхал... Воротит! Чуть не стошнило от одного только запаха. Бомжу отдал.
      Говорю:
      – В церкви свечку  поставь. За упокоение ставь. Свечку рабу Спиридонычу. Меня уже на этом свете нету. Видишь, водка не выпита, в глотку не лезет? Разве это жизнь? Разве у живых такое бывает, чтобы от водки воротило? Это меня настоящего значит  и похоронили… А здесь душа мается.
      Бомжик, добрейший человек, перекрестил меня, пообещал завет мой исполнить. А вечерком, попозже, когда надёжно стемнело, я к Вальке в третью квартиру поволокся. Должок отдавать.
      Стучу.
      – Кто?
      – Конь в пальто. Открывай. Призрак Спиридоныча к тебе явился. С того свету уже… Долг пришёл тебе отдавать.
      – Не, не!– он мне уже ничего не должен.
      – Отпирай, говорю, а то с собой заберу! В преисподнюю...
      Слышу, за дверью захломотало, как шкаф упал. И – тишина.
      Всё. Понял: Валька с копыток сковырнулась.
      Живая, говорят. В реанимации.
      
      
      
      
      Спиридоныч закончил.
      – Лэп-топ дай.
      – Зачем тебе ноутбук, Спиридоныч?
      – Мемуар сочинять буду. Проха, твой знакомый,  уже загнулся. И Тимохе, может быть, компьютер скоро не понадобится. В моём параллельном мире… Бок-то болит.
      – Да. Но не очень.
      – Всегда так – сперва «не очень»… А ты  не переживай. Убытку русской литературе не прибавится. Рассказ –  это что? Я же тебя учил, что такое рассказ. Это когда взяли бутылку, выпили, закусили,  и ты мне рассказал что-то интересное... Морду тебе набил бы после твоего рассказа из книжки… Сколько  тебя ни  учи, не понимаешь...
      – Мда…
      – Вот и «мда». Ладно. Не нужен мне твой ноутбук, Тимоха. Короче, дай на бутылку! Не меня хоронили. Коньяк твой клопом воняет...