Муз Рифф. 30 мая 2018 года - 7 лет

Поездка в Израиль запомнилась. Да – в хостелах не всегда было можно использовать воду без временных ограничений, а, например, хостел в Тель-Авиве уже и встретил даже пауком на двери плюс летающим тараканом на балконе, однако само путешествие того стоило. Стоило, несмотря на большие цены в стране и при наличии весьма скромных завтраков в выбранных местах ночлега, стоило, несмотря на жару и регулярную опасность оказаться перемолотым микроном в военном конфликте средневосточных государств.
Когда ещё можно было бы искупаться за один отпуск в трёх морях? Да и не встретишь в родном для меня городе страны, пока что, воркаут-площадок напротив моря (на пляже), либо в лесу – с тренажерами в хорошем состоянии, с кардиостимуляторами (на всякий случай).
Запомнилось интерактивное почти ночное шоу с проекциями многострадальной истории города Иерусалима на стены цитадели Давида; история с одной из экскурсий об охраннике борделя, ставшего премьер-министром страны; посещение Храма Гроба Господня (был локальный «итальяно-русский конфликт» в очереди к гробу за первенство подхода, так как я не разделил убеждения «потомков Великого Рима» в том, что там, где в очереди стоит 1 человек из группы стоят и все остальные его «согруппники»), Стены Плача, Гефсиманского сада, Масады, парка миниатюр «Мини Израиль», мемориального комплекса истории Холокоста – Яд Вашем, музея еврейской музыки – интересно, прекрасно, полезно, здорово.
Не сказать, чтобы как-то особенно не хватало русских берёз и конторы осуществления трудовой функции, на заводских площадках которой сдохли даже крысы по причине регулярного отсутствия чем поживиться и людей (этакий «праздник мёртвых»). От Родины, где приходилось работать, я уже слишком устал (усталость эту отпуск, кстати говоря, всё же не нивелировал – накопилось, да и поехал в другую страну я впервые за 2 года). Без чего реально саднило сердце так это без кота-кусаки и без бабушки, чьи истории о поиске в послевоенные годы хлебных корок; житии в бараке совместно с ее матерью; многократных просмотрах одних и тех же фильмов, которые «всегда были хороши, как и все «трофейные», так запомнились своей простецкой горечью настрадавшегося человека.
В Израиле мне хотелось загореть, ведь загорелый толстяк всё равно красивее толстяка «белесого» - это удалось воплотить лишь частично – в виде загоревших рук, шеи и лица. 2 недели промелькнули как миг, а в Екатеринбурге, судя по новостной ленте в «ВК», всё шло своим чередом, без резких изменений, «болотисто» - свет в окнах всё так же гас из вечера в вечер и тепло не желало гнездиться на просторах улиц города рождения, а время вездесущего тополиного мха все приближалось и приближалось.
Но в Израиле я не ложился спать рано и не выключал свет, пока было благодаря чему дымить, подсвечивая этот процесс и остовы посудин-мыслей, в изобилии заполонивших собой полутьму,  вспышками зажигалки. Внизу, под окнами хостелов, несмотря на жару, передвигалось много людей, пахнущих свежестью – счастливые худощавцы, состояние ароматной чистоты которых таким пухляшам как я сложно испытать. Дежурный по месяцу моего пребывания в стране отлично справлялся со своими обязанностями, были солнечные дни, прохладные вечера и загар эмигрантски бежал с рук, даря возможность интересного времяпрепровождения, выражающегося в длящемся процессе отрывания с рук кусков старой кожи; ноги «отваливались», но сердце выдерживало, ведь оно подпитывалось и укреплялось впечатлениями, новым воздухом, нервы прокачивались, над мозгом планомерно систематизировался процесс управления.
Мнилось, конечно, что за дверьми некие «партизаны-чистоплюи» подслушивают, подглядывают и выискивают у кого и что бы отжать для собственного увеселения. А я забывал привычку рано вставать и думал о том, как выразить в тексте подтверждающий кивок головой со звуком согласия примерной транскрипции «умву» и отрицающее движение этой же конечностью, озвученное как «умму». Даже когда спутница (а спутница на отдыхе «дикарём» это почти всегда «тамагочи» - ухаживай за ней, следи и наблюдай, чтобы не умерла) спала, вдоволь поворчав на якобы «тараканник» ночлега и визуально побывав «морячкой с трубкой», видя, наверное, во сне воплощение дилеммы «Чьи глаза выиграют в детях», я, поглаживая пузо-«теремок», черпал из зелёного идеи и понимал, что стать из «истребителя»  - «пингвином» очень просто – достаточно всего лишь по-разному расположить руки по бокам тела.
Хотелось пойти в магазин, где палиться и гладить помидоры, внезапно искать манго… мысли расшнуровывались и надоедливые люди, по сути - наклейки на липучке, облепившие память и думы, уходили куда-то на задворки сознания, покидая его входное подворье.
Жизнь казалась такой короткой и не хотелось попасть в землю, подобно старому треснувшему колоколу, глупо умерев в авиакатастрофе (даже без прощально-похоронного тортика), убедившись тем самым, что собственным присутствием целый самолет, всё же, не спасти, да и самому не выжить – единый потенциал воплощения желаний «не вывезет», а друзья выпивать, наверное, будут вынуждены уже с котом, «замещающим» меня. Я вдыхал Завтра и видел, что в баре напротив через дорогу на полках полными стоят лишь бутылки с пивом, а тара из-под крепкого алкоголя полупуста или опустошена полностью – это удивляло и немного навевало печаль. Можно, конечно, было бы сказать, что главной ценностью отпуска явилась некоторая перезарядка «батареек», но это не так – главной ценностью я однозначно назову тот факт, что, гуляя в пещере Седекии, я встретил (или оно меня?) существо, позже идентифицированное как представитель подвида муз, собственно это и был (-а) муза мужского пола, которого я назвал Рифф.
Рифф может уменьшаться до микроскопических размеров, а потому мне без осложнений удалось провезти его под ногтем мизинца (вот она – ценность ногтя!) в Россию, невзирая на бдительность израильской таможни. Странно, но при первой встрече мне сразу же захотелось взять его с собой, а Рифф мгновенно забрался в подставленную ладонь. Он очень тихо что-то говорил, и я легко понимал его слова и язык, будто уже общался с ним в горькости утраченной и счастливой прошлой жизни, полной моря и осознания счастья бытия. Когда в шортах я вышел из здания аэропорта в прохладу уральской столицы, температура в которой составляла +3 градуса, присутствие Риффа (таимое мною даже от спутницы) согревало меня. И пусть возвращение из отпуска частенько кажется действием отчего-то неправильным, напоминая ситуацию, в которой человек, поднося пакет с молоком ко рту, заранее знает, что прольет жидкость мимо, тем не менее ничего не меняя, всё же с Риффом таковое возвращение далось мне легче обычного, без систематических «уколов зубочисткой в сердце».
Благодаря Риффу идеи не иссякают, музыка жажды созидания звучит, слова просятся наружу как лава из вулкана нетерпения и к своему празднику – к 30 мая – дню, когда 7 лет назад была написана первая миниатюра, я подошёл подготовленным и во всеоружии. Даже склонность по малым поводам взрываться подобно петарде как-то в меньшей степени стала давать о себе знать. Что уж говорить о факте отсутствия традиционной послеотпускной, мягко сказать, нелюбви к окружающему окружению в целом и окружающим в частности. Если не потеряю Риффа или он не покинет меня – есть шанс на новые творческие свершения. А муз без процесса вдохновения кого-то собою существовать вообще не может. Позитивно оценил бы, нравься мои творения мои как волкам, которых кормят лапы и чутье, так и псам, благодаря чутью и лапам находящим волков, а также всем прочим, разумеется.
Вот и сейчас, словно неожиданно четко увиденный кусок пространства в середине марева вне фокуса зрения, вопреки скрипу усталых глаз, голову посетила идея для следующего произведения – будет оно про то, как я повстречал призрака без тени, что любил качаться на качели, располагающейся на детской площадке (ребенок в душе?) в границах моего дома, размышляя при этом какое доброе дело сделать добрым людям и погань – людям злым.