Погода в Ашмарино была отличная. После обеда я сходил на реку поискать местечко, где можно было бы взять несколько хороших камней для ограждения клумбы, и вернулся домой.
Дверь в небольшую спальню, где были две деревянные кровати, была открыта и отец, как это иногда бывало, лежал на заправленной байковым одеялом кровати в коричневых брюках, носках и в майке. Он о чем-то размышлял, иногда большими пальцами рук чуть оттягивал подтяжки вверх и так держал их некоторое время. Он был выше меня ростом и всегда был стройным и видным мужчиной. Я его уважал.
Я снял тапочки и лег на другую кровать. Немного помолчали.
- Папа, ты помнишь тридцатые годы?
- Помню.
Я стал высчитывать: если он с 8 мая 1912 года, то ему тогда было 18 лет.
- А еще раньше?
- Помню.
- Расскажи что-нибудь.
- О чем? - немного помедлив, спросил он. Подобное внимание детей к родителям явление не частое, и моя просьба явилась неожиданностью.
- Все что хочешь, что тебе интересно. Как вы оказались в Сибири? - Снова помедлив, он рассказал:
- Мой отец, твой дедушка Федот Степанович и твоя бабушка Уля приехали из Белоруссии в Каргатский район в деревню Деяново, потом уже Усть-Суминского райсельсовета. Они были полубедняки. Деревня называлась по фамилии первого поселенца Деянова. Это в 40 километрах от станции Каргат.
- Вы были в колхозе?
- Нет. Долгое время не были. - Он отвечал не сразу, видимо, надо было вспоминать.
- Почему?
- Новое не так-то просто принимается. Старые были напуганы, боялись коммунистов, а молодежь верила коммунистам.
- Деревня была большая?
- 300 дворов. 20 раскулачено.
- А вы за кого были?
- В 21-м году, мне было 9 лет, я зашел в сарай, а мой дедушка, твой прадедушка Степан Яковлевич, отпиливает ствол винтовки. Оружие в деревне было, кто его там поставлял, то ли белые, то ли красные или чехи, не знаю. Но винтовка русская. Я говорю: - "Зачем срезаешь ружье, оно далеко стрелять не будет?" А он говорит: - "А мне далеко не надо, хоть одного коммуниста убью". Он потом осознал, особенно когда землю дали.
- Это хорошо.
- В 18-м сразу пошли формирования: кто в белые, кто в красные. Белые шли как грабители, многих стреляли, вербовали в армию. Это была карательная армия. Отбирали хлеб, скот. Белые ехали с оружием, у красных его не было. Было то, что отбирали у белых, и ковали пики.
От белых были дезертиры, переходили к красным. К белым возвращаться не хотели. Если белые находили уклонившихся, били плетками.
- У вас были чехи?
- Да. Были и уничтожали партизан. В нашей кузнице для партизан ремонтировали оружие. В 19-м или в 20-м я ходил на сходку партизан на площади возле магазина. Решали: за кого воевать? Решили воевать за Ленина, и пошли устраиваться и прятаться в камыши. Приходили белые, и там был бой. Партизаны стреляли из камышей, белые в камыши. У нас сосед был, он был в партизанах.
Когда приходили белые, то искали партизан и сочувствующих Красной армии. Сильно били плетками. На плетке свинец. Их командир приказывал, кому сколько плеток. Били до бессознания, по голому. Напротив нашего дома одного забили насмерть.
- В газетах пишут, что белые были хорошие.
- Красную армию быстро полюбили. Белых ненавидели. Каратели. Когда красные приходили, то ликование: наши идут! Вылезают из погребов.
Один раз пришли красные, я к ним подошел. Дали задание: - "Мальчик, иди посмотри там на краю, вон у тех домов, в какой одежде там люди?" Я побежал, а там меня часовой задержал, за уши надрал. Я вернулся и говорю: - "В чем попало одеты". - "Ну, значит, это партизаны. Если были бы в шинелях, значит белые или другие".
Помню, красные переломили белых, вся деревня обрадовалась, повылезали из погребов.
На минуту наступило молчание. Иногда ветер колыхал белую кружевную занавеску окна, и высоко в синем небе медленно, легко и спокойно плыли редкие белые облака. Я сравнивал слышанное от отца о колчаковцах со сведениями, почерпнутыми из нынешних телепередач, где Колчак и его миссия рисовались очень положительно, и как население с радостью встречало освободителей. Я был в раздвоенности.
Через неделю, вернувшись в Новокузнецк и выйдя за две остановки до дома у Дворца Культуры Металлургов, построенного вскоре после ввода в строй первенца первых пятилеток Кузнецкого металлургического комбината, я зашел в библиотеку, и через закрытые стеклянные створки шкафов, расставленных по периметру прекрасного овального читального зала, сверкающего паркетом и обставленного многочисленной зеленью, стал разыскивать что-либо близкое к периоду Гражданской войны.
Книг было много и, выбрав нужный шкаф, я подошел к работникам библиотеки с просьбой дать возможность позаниматься. Шкаф открыли, и я взял ряд книг. В одной из них "Крушение антисоветского подполья в СССР" была выдержка из меморандума генералов Чехословацкого корпуса от 13 ноября 1919 года:
- "Под защитой чехословацких штыков местные военные русские органы (то есть колчаковские власти) позволяют себе такие дела, от которых весь цивилизованный мир придет в ужас. Выжигание деревень, убийства русских мирных граждан целыми сотнями, расстрел без суда людей исключительно только по подозрению в политической нелояльности составляют обычное явление, а ответственность за все это перед судом народов целого света падает на нас за то, что мы, располагая военной силой, не препятствовали этому бесправию".
В другой книге признание самого Колчака: - "Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собою сплошное преступленье".
В предыдущей приведены цифры: - «…Только в Екатеринбургской губернии колчаковцы расстреляли не менее 25 тыс. человек. В Кизеловских копях было расстреляно и заживо погребено около 8 тысяч, в Тагильском и Надеждинском районах замучено около 10 тысяч, …около 10 процентов населения губерний мужчины, женщины, дети были подвергнуты жестокой и унизительной порке». За поставки оружия колчаковцы передали Антанте 148 тонн золота из захваченного ими в Казани золотого запаса государства.
«Дуэль» № 50, 2008, «Обзор событий»: "…В канун очередного праздника Великого Октября контрреволюционная сволочь, пытаясь отмазаться от страшных преступлений последних 17-ти лет, геноцида собственного народа, из кожи вон лезла, чтобы обелить царский режим и белогвардейщину. После провала попытки возвеличить Николая Кровавого взялись за Колчака. Вовсю рекламируют фильм «Адмирал».
Кем же был Колчак на самом деле?
Генерал Гревс, командующий американскими экспедиционными силами в Сибири, в своих мемуарах писал:
- «В Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось сто человек, убитых антибольшевистскими элементами». Английские авторы М. Сейерс и А. Канн в известной работе «Тайная война против Советской России» еще в 1947 году писали: «Каждый день офицеры его (Гревса) разведки снабжали его новыми сведениями о царстве террора, которое учредил Колчак. В армии адмирала было 100 тысяч солдат, и новые тысячи людей вербовались в нее под угрозой расстрела. Тюрьмы и концентрационные лагеря были набиты до отказа».
– «В советской истории Колчак представлен беспощадным палачом и пособником Антанты. Заказные переписчики истории России последнего времени выставляют Колчака ученым и героем.
Колчака было три. Первый Колчак - адмирал, действительно уважаемый путешественник и ученый. Второй Колчак – проклятый народом кровавый диктатор и презираемая марионетка Антанты: «погон английский, мундир французский, сапог японский, правитель омский». Третий Колчак – обычный вор, умыкнувший за границу народное добро. Он пере-правил 182 тонны золота в банки США, Англии».
2
Занавеска надулась пузырем и обмякла. На улице была безмятежность и рай.
- Ну, еще о чем-нибудь расскажи, - попросил я. - Что еще запомнилось о тех временах?
- Что? - Молчание. - Ну вот, например. 21-й год был очень неурожайным и голодным годом. Во многих районах была засуха. Не было ни капли дождя. Я ходил в школу во 2-й класс, и однажды учитель Никулин Федор Яковлевич собрал всех учеников в один класс и предупредил, чтобы мы все ученики завтра пришли с пустыми мешочками. На наш вопрос: - "Зачем приносить пустые мешочки?", он ответил, что по указанию товарища Ленина всем школьникам будет выдано по 5 фунтов муки.
Когда назавтра пришли в школу, то оказалось, что не все школьники принесли мешочки, так как их родители не поверили, что большевики захотят помочь школьникам в выдаче муки и посчитали это большевистским обманом. Но мне родители дали мешочек, в котором я действительно принес 5 или 6 фунтов муки. В семье, а семья была большая, все были так обрадованы, что этот день превратился в настоящий большой праздник. Взрослые стали хорошо говорить о большевиках, а детвора о большевиках ничего не представляла, а говорили: спасибо дедушке Ленину. Помню, что с этого времени взрослые стали чаще разговаривать о большевиках, и больше в положительную сторону.
- Ну, и как было дальше?
- В 23-24-х годах крестьянам сделали наделы земли, вот была радость! Были только огороды, а своей земли не было. Были только самозахваты, друг друга прогоняли, а когда сделали наделы, вот тогда и вздохнули люди. Нам на 13 человек дали примерно 10 гектар вместе с лесом. Этого хватало.
- А дедушка, когда он.., когда его не стало?
- Дедушку твоего, Федота Степановича, убили в 1928-м году. Старожилы говорят, что это кулацкая месть. Незадолго до этого он написал заявление в колхоз, а последний год был активистом сельсовета, что тогда в народе равнялось званию почти члена партии, только без билета.
Приехали трое неизвестных из Новосибирска и позвали поохотиться на озеро. Вернулись обратно темно. Это было 18 октября 28 года. Моя мама Уля спросила: - "Где хозяин?" - "Хозяин остался там". А другой, чтобы она не слышала, но я все же услышал, сказал: - "Черт бы его взял, вашего хозяина".
Ночь прошла, его нет. Они уехали. Я пошел на озеро, это в пол километре, сел на лодку и поплыл. Что-то плавает, вроде убитая утка. Веслом поддел - фуражка отца. Сразу вернулся, сообщил, поехали с соседями искать. Нашли в лодке, укрытый его пиджаком с разрезанным рукавом. Видимости насильственной смерти не было.
Участковый вызвал экспертизу из Каргата, и установили: утаение воздуха. Видно, закрыли рот и не дали дышать. Алкоголя не было.
Был розыск, разыскали. Был суд в Каргатском районе, там и я был, и мама. Их оправдали. Они утверждали: - "Мы уехали, а он остался". Зачем? Как разрезали рукав? Один из них был из Новосибирска, улица Инерская 56, Зуев, это я запомнил на суде.
Немного раньше семья поделилась и нас осталось 5 человек: мама неграмотная, я самый старший, Илья, Прокоп, Катя и Коля. Лошадь, две коровы, 6 овец, и ни одного рубля денег.
Единоличнику жить труднее, чем в колхозе, но мама еще долго после этого случая боялась вступать в колхоз. Я, чтобы кормить четырех малолетних братишек и сестру, пошел работать в совхоз, на Шупиковскую ферму. 7 километров от деревни. Там был скотником, косил, возил...
Мы помолчали. На улице наступила полная тишина, не было слышно даже птиц.
- Как у вас создавались колхозы?
- Очень темный народ был, - не сразу ответил отец. - Очень. Землю дали, стали собирать собрания, актив: как лучше жизнь сделать? Трудно одиночкой на земле работать, изматывались. У нас в деревне был человек, не знаю, это фамилия или прозвище у него было такое - Волкодав. Спал на стуле или на коленях перед табуреткой. Упал со стула, все, надо вставать на работу.
Когда появилось радио, молодые поверили, а старые нет. Считали, что это черти говорят. Повесили на улице у сельсовета этот динамик. Был у нас Шпага, он призывал не ходить к сельсовету и не слушать радио.
Председатель сельсовета Токмаков как-то попал в командировку в Новосибирск. Ну, там кому-то и сказал: - "Что делать? У меня никто радио не верит, как начнет говорить, все расходятся". Ему решили дать выступить 15 минут. И вот он говорит по радио: - "Передайте неверующему Шпаге, что это говорит председатель сельсовета Токмаков. А Шпага живет там-то и там-то. А дела у нас в деревне и сельсовете такие-то и такие-то... Скажите всем, что выступал председатель сельсовета Токмаков".
Темный народ. Всякой новости боялись. Приехали 25-тысячники из Ленинграда. Двое. Мужчина и женщина. Убеждали организовывать колхоз, даже припугивали. Тут немного пошатнулась вера в Советскую власть. Даже со мной говорили: - "А твои родители собираются в колхоз?" - "Родители есть у меня; в комсомол я пойду, а в колхоз нет". - "Расскажи им, что колхоз будет богатый, будут машины пахать, сеять, косить и убирать. Скажи им: что им делать в единоличниках?"
Говорили с ребятишками, даже в классы приходили. Но плохо верили, особенно старые. Темный был народ. Но постепенно, с годами, колхозы это пошатнули. И у нас, и в других селах. Стали делать школы, слеты. Воспитание, спортплощадки.
Появились трактора. Когда приехал первый трактор, он сильно трещал. Все услышали, заскочили на крыши, на березы: - Где это? Что это? Откуда взялось? А тракториста окружили так, что и не подойдешь: как это так, машина сама ходит? Или кто ее тащит? Он пахал далеко, и народ окружал его на заворотах. Трактор маленький, не как сейчас.
Брат Илья пошел в трактористы. Потом на фронте он стал шофером "Катюши". В 43-м его убило под Тернополем. Когда началось наше наступление под Сталинградом, к ним приехала кинобригада и снимала, как выстрелами с "Катюш" открылось наступление их южного участка фронта. Он написал потом домой в письме, что его машина была третьей от киноаппарата. Я видел эти документальные кадры, когда показывали хронику Сталинградской битвы. Если увидишь, там да, видна третья машина, с нее один за другим слетают реактивные снаряды, это его машина. Может и не его, но прямо так и хочется думать, что его. К войне почти успели создать сильную индустрию. Ох, как сильно работали, как спешили...
- Я хочу и постараюсь где-нибудь посмотреть те кадры. Это мне интересно. Мне было два года, но я помню, как его провожали. Все остальное этого периода забыл, но это помню. Вечером он пришел в шинели и с вещмешком. Там был хлеб, еще что-то, и стеклянная банка чего-то очень вкусного. Такое желтое, похожее, как будто густая смесь сгущенного молока с топленым маслом; такого вкусного больше никогда не видел. Так вы были в колхозе, или нет?
- В 34-м я пошел в армию, а они в колхоз, другого выхода не было. Они бы сами не прожили.
А в армию я попал вот как. - Он изредка оттягивал подтяжки и смотрел перед собой, неторопливо делясь со мной тем, что было содержанием его молодости, и что тесно сплеталось с жизнью страны в те далекие 20-е и 30-е годы, которые с некоторых пор стали вызывать у меня особый интерес. Я лежал и внимал каждому слову.
- Получалось так, - он немного помедлил, - что организовывать колхозы было выгодно. Это, конечно, правильно, так и должно быть. Под это дело выделяли кредиты, давали трактора, привозили новые сортовые семена, еще кое-что помогали. Так и надо привлекать людей. Но отсюда были и перегибы: - появлялась заинтересованность на местах поскорее создать колхоз, да побольше численностью, чтобы побольше кредитов, тракторов, да все это побыстрей. Ну и подгоняли, конечно, вступать. Вот они и перегибы.
После гибели отца мать воздерживалась вступать, и тогда, лет через пять, исполком сельсовета, с целью войти ей в колхоз, необоснованно предъявил ей уплатить налог. Чего она выполнить не могла. Тогда я, как старший в семье, был вызван в сельсовет, где председатель Дорошенко Арсентий предупредил меня, что - "Если твоя мать не уплатит налог, мы тебя в армию не пустим".
Это сейчас от армии бегут, а тогда это было святое дело, гордость и уважение на селе. Сейчас этого не поймут. Никто. Даже не пытайся.
Ох, какое мне было тогда горе, какая обида! Я рассказал матери, ей тоже горько и обидно стало, что ее сына не возьмут в армию, что он, хуже всех, что ли? Недостоин? И, несмотря на нужду, она продала одну корову и несколько овец, чтобы уплатить налог.
Отсрочки никто не хотел, такой парень терял авторитет, и ничем это не загладишь. Никакими словами, никакой работой. Ни одна девушка смотреть не будет. Но из семей кулаков в армию не брали.
- Ни разу о таком не слышал. Что, так было?
- Сейчас можно сказать, что это несправедливость, но тогда к этому относились с пониманием. Все. Как полагали? Армия рабоче-крестьянская, а это говорит из кого она, и кого защищает. Если армия рабоче-крестьянская и кулацко-белогвардейская, которые только что, в гражданскую воевали друг с другом, то уже вопрос: кого такая смешанная армия будет защищать? Если солдаты и офицеры из кулаков, кто сможет гарантировать, как поведут себя в сложной обстановке? Кому пойдут служить, и какие приказы отдавать?
Или передадут военные сведения, а это жизнь многих тысяч людей? Кто ответит на такой вопрос? Нет таких людей. Тем более, каждый знал, что кулаки против нашего строя, поджигали, а твоего дедушку, да и многих других, убили. Это в мирное время. А что будет в военное? Это вопрос очень сложный, и в условиях неясности он решался так.
Отец помолчал. Вообще, он говорил довольно медленно и, в основном то, в чем был уверен.
- В каждом городе и деревне, захваченной Гитлером, - пояснил он, - там ему добровольно шли служить в полицаи и в каратели, и, в основном, из раскулаченных. Из семей белогвардейцев, купцов, ну и несознательных. Они часто зверствовали больше немцев. Убивали, сжигали, и за это получали награды. В каждой деревне, что освобождалась, таких было десяток, а то и больше. Если не убегали с немцами, люди сами расправлялись.
- Ясно.
- Конечно, не все дети кулаков могли пойти помогать немцам, но как тут быть? Сложный вопрос. Где я служил, был парень. Сейчас 10 человек не сделают, как он. Пришла бумага, что он сын кулака или еще кого-то, точно я не запомнил, и отправили из армии. Тоже было горе человеку. Трудный вопрос. Очень. Но в целом, надо думать, решался правильно и с ответственностью, с учетом обстановки.
Горбачеву или нынешнему руководству все равно, кто служит в армии, они сами всегда предадут и убегут к своим друзьям на Запад. Там у них и дети учатся, и деньги давно сложены. А тогда было не так.
- Сейчас от армии откупаются, а вы, выходит, заплатили, чтобы попасть в армию?
- Я был очень рад, что вместе с другими призвали в армию. Я армии благодарен и по сегодняшний день. Там вступил в комсомол.
- А где ты служил?
- Читинская область, в войсках ОГПУ. Мы охраняли мост через реку Ингода. Станция Карымская. Недалеко от Монголии, 100 километров. Последняя станция Оловянная.
- Какая была дисциплина в армии?
- Сильная. Правильная. Я ни разу не видел, чтобы водку в рот брали. Мишин был, кладовщик дивизиона, и поехал в Читу за денатуратом. Когда вернулся, в кармане было что-то круглое, так потом целый месяц выясняли: не водка ли? Нельзя было водку в рот брать. Сразу партбюро или комсомольское бюро, и выносят вопрос об исключении.
- Дедовщины не было?
- Это сейчас. Хрущев разрешил брать в армию судимых, вот они и принесли свои порядки. С этого началось. А у нас была дружба. Комвзвода Никитенко, фактически он вел политработу. Очень грамотный. Как его любили, он всем как родной. Очень крепко заботился о солдате, и его все уважали. А когда это взаимно, какая была сплоченность!
Принесет газету: - "Вот речь товарища Сталина, прочитайте, завтра обсудим". А прежде сам ее несколько раз прочитает.
Политруком был Клещев, но он уступал, потом его перевели.
Командира дивизиона побаивались. Да-да. За нарушение сразу можно получить трое суток. Но таких случаев было мало. Какая там дедовщина, это было невозможно. Никак. Я всегда помню армию и моих товарищей.
- А после армии?
- В Прокопьевске на железную дорогу, стрелочником. Ответственная работа. Любой недосмотр, и состав будет разбит.
Шла вторая пятилетка, началась третья. Ох, как индустрия подымалась! Как все пошло, как все пошло... Через каждые 30 минут составы угля, металла, рельсов уходили в Новосибирск, оттуда на Урал, во все города. Насыщались дороги, поделали автоблокировку. Километр прошел - желтый, можно ехать, зеленый - полным ходом. А то дожидайся, когда он дойдет до станции. С такой интенсивностью раньше возникали пробки. А после автоблокировок не стало. Если без них по перегону шел один состав, то стало пять, шесть. Не везде, но главная линия уже была оборудована. Это дорогая вещь, что ты!... А сейчас уголь горит, а железнодорожники говорят: - "А они нам должны!" И правительство ничего сделать не может.
- Что вы делали в комсомоле?
- А как в комсомол люди шли!... Я на стации был секретарем комсомольской организации, больше ста человек. Стрелочники - по трое суток, только поесть да передохнуть, и никто не просил смены или сверхурочной оплаты, так надо, так надо... Вот что делали в комсомоле. Чтобы быстрее страну поднять.
Начальник узла Прокопьевск-Таштагол Онуфриев. Люди спрашивали друг друга: когда он спит? Ввел строжайшие требования. Правда, и на нем была большая ответственность, очень важный участок. Вся руда, уголь, оборудование для завода шло по нему, и вся продукция уходила. Его за это прорабатывали. На одном из совещаний секретарь обкома: - "Товарищ Онуфриев, если не жалеете свой партбилет, то пожалейте детей своих. Отберем билет!"
- Билетом дорожили?
- Не то слово. Шупиковская ферма, село Никольское. Канунникова "вычистили" из партии. Сколько плакал: - "Что хотите берите, как хотите наказывайте, только верните билет!"
- А что там было?
- Точно не знаю, но, кажется, не завезли сена сколько надо, и снизились удои. Требования были высокие, но директивы партии таких строгостей не требовали. Все же на местах в руководители комиссий попадали неумелые люди, или даже вредители партии, вот они-то и безобразили. Выставляли себя слишком бдительными. Когда после стали разбираться, в таких комиссиях были даже кулаки, и кто угодно. Пролезали. Они-то и выбивали лучших работников. Новая форма мести. Если раньше из-за угла убивали, то теперь стали исключать, да в тюрьмы заталкивать. Сами их места занимать.
Потом над многими безобразниками были суды. Разбирались. Страна большая, народ разный, за всем уследить трудно. Очень трудно...
На кухне загремели кастрюли и ведра, затем все стихло, мама взяла ведра и снова ушла на огород.
- У нас на станции. Вдруг мне пришло указание: поставить вопрос на собрании и исключить из комсомола инженера станции, он, мол, политически не образован. Хороший был работник. Однажды вовремя обнаружил неисправность стрелки, поезд бы так и слетел под откос. К нему придрались так: мол, дружит с девушкой, а у той в Москве тетка, и та как-то связана с Зиновьевым. Связь с врагом народа.
Два раза голосовали, и не исключили. Взялись за меня: - "Почему не исключаешь?" А тут, в 37-м пришел Берия, перелом начался, многим перегибщикам попало, многих восстановили на работе и в партии, повыпускали из тюрем. Приехал в Сталинск секретарь ЦК комсомола. Не первый, а другой, проводил совещание во Дворце металлургов. В перерыве я подошел, рассказал, что не исключили своего, и политотдел взялся за меня. - "А тут есть кто?" - "Есть Вырупаев". - "Позови его". Позвал. - "Так он говорит?" - "Да" - "Немедленно прекратите всякие гонения!" Так от меня и отвязались.
- А кто был министром?
- Наркомом путей сообщения был Каганович. Все, что ему поручалось, везде начинался огромный подъем. Какая пошла работа!... Сколько надо людей, всех научить, привить ответственность. Как это непросто... Реконструкция дорог. Вагоны, паровозы, путевое хозяйство... Ох, какая работа… Он говорил: - "Надо брать людей из армии, надо поднять транспорт". Везде были сделаны запасы рельсов, их хватило на всю войну. Сколько сил отдал!
Он возглавил строительство метро. Все метро на его плечах. Сейчас это замалчивают. Вначале у них было всего две машины и несколько лошадей, а он развернул так, что получилось не метро, а дворцы. Я очень любил станцию Электрозаводская. Нигде в мире такого метро не было. А для кого? Для самых простых людей.
Когда его забрали в угольную промышленность - там не ладилось, пошли тысячи писем: - "Верните нашего наркома!" Он и там наладил. Когда вернули, сколько было митингов по этому случаю! Люди знали, что с ним решат все задачи.
- Верили?
- Раньше руководство было сильным, бескорыстным, авторитетным. У Сталина никакого личного имущества и наследства не было – 3 костюма, пара шинелей, валенки да фуражка. И на книжке где-то 700 рублей, двухмесячная зарплата рабочего. Это - руководитель государства! И другим неповадно было думать об излишествах. А сейчас, как в Думу избирают, сразу: - как прописаться в Москве, как организовать себе дачу, как за рубеж своих отправить, как свои книжки издать. За народ никто не думает.
Горбачев с Раисой весь мир объездили - кому он там нужен со своими лекциями да книжками? Это ему платят за развал страны, а лекции да книжки тут не при чем, это как сувениры от губителя страны. А без этого они и даром никому не нужны. Их читают только в ЦРУ.
- Как говорил Сталин?
- Медленно. Лишнего слова не сказать. Ненужного. Речь не замусорена. Говорил продуманно, очень точно. Каждое слово о стране. Ставились большие задачи. Объяснялся путь. Он не давал обещаний, которые не знал, как выполнить. Но что было сказано и обещано, все будет выполнено. Это знали все. Так сейчас никто не выступает.
Какой потенциал народа был при Сталине! - отец покачал головой. - Дружба, уверенность, сплоченность. Все могли сделать, построить, и победить. И все это народ потерял сейчас. Полностью.
- С выступлениями нынешних не сравнить?
- Эти слова набирают. Сказал - ничего не ясно, никто не верит, никто не отвечает. Фотографируют полчаса со всех сторон, а что фотографировать? Нечего.
Авторитет партии был очень большой. Сейчас Волкогонов отрицает это, но без такого авторитета партии войну не выиграли бы, ни- за-что, - раздельно произнес он последние слова. - Остановить такую машину.., ай-яй-яй... Организовать миллионы людей, тысячи предприятий, да в таких трудных условиях... Снабдить всех командующих техникой и резервами, тысячами вагонов со всем-всем остальным, чтобы те могли начать действовать, это какой же волей и трудоспособностью надо обладать... Каким быть руководителем! Никто даже близко не сможет понять, какой это труд. А все было на плечах Сталина. Никто этого не поймет. Тем более сейчас, когда руководители заняты только болтовней, и ни за что не отвечают.
Гитлер двинул всю Европу. Какую армию, какую силу! Дисциплинированная, опытная, преданная, сильная. Ай-яй-яй...
Сталин страшно не хотел эту войну. Делал все, чтобы оттянуть или избежать. Сосредоточения немецких войск, донесения? Они были самые разные, и даже специально подбрасывались, чтобы вызвать ответный шаг и представить нас агрессорами. Как быть: - переплыл немец или несколько, и сказали, что завтра будет война. А вдруг их так научили, и они обманывают? Что тогда? Определить в то время - что это - подготовка к войне или провокация, чтобы обвинить нас в подготовке войны, это надо много ума приложить.
- Такая вероятность была, - ответил я.
- Даже очень. - Было видно, что отец говорил то, что уже с кем-то обсуждал, обдумал, и в чем не сомневался. - Выбрали самый легкий способ обвинить Сталина, что он до последнего дня не подписывал директиву. Хорошо, давай подумаем, что бы это дало? Хуже или лучше?
- Ну, и как ты полагаешь?
Помедлив, он ответил:
- Немецкий генштаб считал, что для них война на два фронта это смертельная опасность. Поэтому Гитлеру эта директива была очень нужна. Очень нужна. Чтобы раздуть, и представить нас как зачинщиков войны. Что тогда? У него появлялась надежда заключить мир с Англией, и тогда уже не он, а мы имели бы войну на два фронта. И с Гитлером, и с Японией. Тем более, - отец сделал паузу, - что Черчилль никогда не скрывал ненависть к социализму, и для него было бы очень хорошо поскорее выйти из войны и смотреть, как мы уничтожаем друг друга. Для него противники мы, Германия и Япония, поэтому ему самое лучшее на это время направить Германию и Японию на нас. А самому быть в стороне. Но мы им такой возможности не дали. И заставили Англию воевать на нашей стороне. Это огромная заслуга.
3
Мы помолчали. Теперь была моя очередь отвечать на вопрос, который беспокоил всех, кто задумывался о войне. Я был согласен с мнением отца, но только ему пришлось добираться до таких выводов самому, а мне было проще, поскольку недавно прочел книгу Юрия Мухина «Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно», где проводился анализ ситуации с учетом позиции всех стран, вовлеченных в надвигавшийся мировой конфликт. Только после такого чтения стали ясны многие опасности, ожидавшие нашу страну, избежать которых удалось лишь благодаря очень рискованной, но единственно возможной линии, давшей стране шанс уцелеть в той обстановке. Без учета такой общей диспозиции бессмысленно не только вести дискуссию о начале войны, но даже и приступать к обсуждению такого вопроса.
- - -
Если кратко, то сценарий предстоявшей мировой войны во многом зависел от позиции Англии. В сентябре 1939 года она вместе с Францией объявила войну Германии из-за нападения Гитлера на Польшу. И, не оказав никакой помощи Польше, Англия для борьбы с немцами была вынуждена отвлечь часть своих тихоокеанских сил от их главной задачи - защиты своих колоний на Тихом океана. Но при этом ей на востоке стала грозить опасность войны и поражения со стороны Японии, давно мечтавшей навести там "новый порядок", заключавшийся в овладении колониями англичан.
Война с Германией ничего не давала Англии кроме опасности вторжения немцев в метрополию и потери колоний в пользу Японии, и недаром Черчилль вскоре стал предпринимать меры к тому, чтобы подвести Гитлера к мысли о том, что "...Германия могла бы счесть более целесообразным взять свое в России".
Германии эта война тоже была не нужна, поскольку она не претендовала тогда на интересы англичан, и в то же время отвлекала силы и средства в подготовке войны против СССР, который, как пишут немецкие генералы, "со своей опасной идеологией угнетающе действовал на Гитлера и мешал ему".
Хотя оба, и Черчилль пытался отвести угрозу от Англии и покончить с войной, в которой не было надежды победить, и Гитлер предлагал заключить мир, мир не был заключен, поскольку английскому правительству приходилось считаться с общественным мнением, настроенным воинственно и протестовавшим против захватнической политики Гитлера, захватившего к тому времени ряд государств Европы. (В то же время их общественное мнение вполне мирилось с тем, что колониальных захватов со стороны Англии было много больше, и к 1938 году она в разных частях света имела колонии в 60 раз превышающие территорию самой Англии).
Чтобы сделать англичан более сговорчивыми, Гитлер решил сломить их воинственный дух, и против них, в соответствие с директивой от 1 августа 1940 года «Ведение морской и воздушной войны против Англии» были расширены операции немецкого морского и воздушного флотов. Однако патриотическое общественное мнение англичан оставалось неколебимым, и даже некоторые кошки, заранее чувствовавшие приближение немецких самолетов и тем предупреждавшие об опасности, были удостоены наградами и стали носить медали "Мы тоже защищаем Родину!"
Тем временем в СССР осуществлялась спешная программа перевооружения армии новой техникой. Темпы роста военной промышленности с конца второй и в третью пятилетку возросли втрое, и задержка с нападением на СССР даже на год становилась для Гитлера опасной. А потому вопрос о мире между Германией и Англией приобретал решающее значение. В случае их перемирия появлялась надежда, что когда сильный английский флот уйдет обратно на защиту своих колоний в Тихом океане, Японии будет выгоднее переключить свое внимание с английских владений на континент, чтобы "взять там свое" и наводить "новый порядок" уже у нас на Дальнем Востоке. И тогда вопрос об уничтожении СССР с двух сторон можно было считать решенным.
Особо важным, и даже чрезвычайно важным для воздействия на мировое общественное мнение было выставить нас агрессорами, для чего нужно было втянуть СССР в какие-то заметные мероприятия: военная мобилизация, передвижения войск к границе, директивы о боеготовности, и т. д.
- - -
Исторически Россия всегда отставала от запада на 100 лет, была холодна, бедна и менее индустриальна и, несмотря на большой рывок СССР в экономике, к лету 41-го года перевес был в пользу Германии. Захватив в серии блицкригов 12 высокоразвитых стран Европы, она имела выплавку стали в 32 миллиона тонн против наших 18 миллионов, и суммарный промышленный потенциал почти втрое превышающий наш. Её население вместе с оккупированными странами, экономика которых работала на Германию, стало 330 млн. человек, вдвое больше, чем в СССР.
К собственному вооружению Германия добавила вооружение 30 разоруженных чехословацких, 92 французских, 12 английских, 22 бельгийских, 18 голландских и 6 норвежских дивизий, всего 180 дивизий. Только во Франции было захвачено 4930 танков и бронетранспортеров, 3 тыс. самолетов и множество автотранспорта, достаточного для оснащения 40 дивизий, а в других странах было изъято 4 тыс. паровозов, 40 тыс. вагонов и несчетное количество иного имущества. В помощь Германии были 40 дивизий Финляндии, Румынии, Венгрии и Италии, а также 18 тыс. голландцев, 12 тыс. датчан и норвежцев, 6 тыс. французов, 4 тыс. бельгийцев, 4 тыс. испанцев, 60 тыс. латышей, эстонцев и литовцев.
Переводчик Сталина Бережков: - «Летом 1939 года стало очевидным, что западные державы думают лишь о том, как бы изолировать Советский Союз и направить агрессию "Третьего рейха" против нашей страны. В этих условиях правительство СССР сочло необходимым принять предложение Берлина и заключить пакт о ненападении.
Маршал Еременко: - "Отсутствие договора... привело бы нас к внешнеполитической изоляции в наиболее критический момент.., и мы вынуждены были бы вести войну на два фронта против мощной коалиции империалистических государств".
- - -
За 3 года до нашествия в СССР было введено в строй 2900 новых предприятий, и 3-й пятилетний план (1938-42г.) был нацелен на ускоренное развитие тяжелой и оборонной промышленности (рост в 2-2,5 раза). Если в 1-ю пятилетку расходы на военные нужды составляли всего 5,5%, то в следующих 1939 и 1940 годах расходы на оборону возросли до 25 и 33%, а на 1941-й год были запланированы до сверхкритических 43%.
В 1939 году было принято решение о форсированном строительстве 9 новых авиационных и 7 авиамоторных заводов, а в 1940-м авиапромышленности было передано еще 7 машиностроительных заводов. Был создан наркомат авиационной промышленности, созданы новые конструкторские бюро, и в 1939-40 годах взамен устаревшим самолетам, составлявшим 80% самолетного парка, было создано около 20 новых конструкций.
Столь же высокие темпы были и по другим видам оборонной техники, но все они могли дать нужный выход лишь в 1942-43 годах.
В июне 1940 года в целях увеличения промышленной продукции был принят Указ о переходе на 8-часовой рабочий день взамен 7-часового, установленного в 1929 году:
- "Уважаемые товарищи, рабочие и работницы "Красного Треугольника"! (г. Ленинград). Примите мой дружеский привет по случаю перехода "Красного Треугольника" на 7-часовой рабочий день.
В капиталистических странах ваши братья и сестры работают по 10-12-14 часов. Мы, рабочие и работницы нашего рабоче-крестьянского государства, будем работать отныне 7 часов в день.
Пусть знают все, что рабочие СССР стоят в первых рядах рабочего класса всего мира!
Пусть наше знамя, знамя строительства социализма, станет знаменем рабочих всех стран!
Прошу извинения, что не имею возможности приехать к вам для участия в вашем торжестве".
2 февраля 1929 г. И. Сталин
Армия за 1939-41 годы выросла в 3,5 раза и достигла 5 млн. чел. Было дополнительно открыто 6 военных академий, 180 училищ и школ, и теперь почти каждый род войск имел свою академию.
На строительство оборонительных сооружений у западной границы выделялись крупные средства, и на 1941-й год было выделено денег в 1,5 раза больше, чем в 1940 году, а Киевскому округу, где с наибольшей вероятностью ожидался главный удар немцев, правительство выделило дополнительные средства.
Сюда же на рубеж Западной Двины и Днепра, согласно приказу от 13 мая 1941 года выдвигались 19-я, 20-я, 21-я и 22-я армии, а из Забайкалья, где также была не менее опасная ситуация, 16-я армия.
- - -
Сейчас, когда известны все последствия и для большой критики ума не надо, обвиняют Сталина, что тот совершил ошибку, считая, что главный удар надо ждать на юге, а не в центре на прямом пути на Москву.
Т.е. эти критики утверждают, что, обязательно разгадали бы планы врага, все силы собрали там, где надо и Гитлера бы разбили.
Верить таким заявлениям нельзя. Чем возразили бы они, когда в Генштабе многократно обсуждались варианты с направлением главного удара Германии, и среди военных не было единодушия? Наиболее же убедительным на тот момент было мнение ряда военных и Сталина: - "...гитлеровцы будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном, чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть". Сталин говорил: - "Без этих важнейших жизненных ресурсов фашистская Германия не сможет вести длительную и большую войну".
Гитлер проявил авантюризм и оказался не в состоянии вести большую войну, и через четыре месяца их временных успехов в этом убедились все.
– Итог первого раунда борьбы (1941-й год) - срыв планов разгрома СССР за два месяца и контрнаступление под Москвой, когда ни одна из поставленных Гитлером задач не была выполнена и война из «молниеносной» перешла в затяжную.
– Итог второго - выравнивание положения на фронтах и мощный рост оборонного потенциала СССР.
– Итог третьего - массовое изгнание врага.
- - -
- Во всех обсуждениях этого вопроса, – сказал я, – есть одна неточность, которая дает ложное толкование этого периода. Она под влиянием нашей прессы и кино, которые внушили, что без директивы войска были застигнуты врасплох и спали. Это не соответствует действительности. Это...
- Жуков, - глядя в потолок, сказал отец, - не согласен, что войска спали. Он говорит, что многие важные мероприятия не успели завершить к этому сроку. Это совсем другое дело. Все войска были за месяц предупреждены о необходимости готовности, и в армию не надо каждый день слать телеграммы о готовности. Это очень легкое объяснение. В любой обстановке Устав требует от любого командира до Генштаба постоянной готовности. Сам Жуков говорит - несколько часов. А в авиации один час. Тут дело не в этом, - раздумчиво сказал он. - В неготовности всей страны к войне с превосходящей Европой. Если бы даже за год дали директиву, это помогло бы замедлить ход наступления Гитлера только на полдня, а дальше было бы точно так же.
Ведь Гитлер ставил что? Главная задача - не допустить отхода наших войск, и хотел уничтожить их все разом на границе. У него были силы уничтожить их все в открытом бою. Никакая директива не могла повлиять на это. Тут простая бумага ничего не значит. Все было бы точно так же. Хотя нет, - подумал он, - было бы много хуже. Война в одиночку, и на два фронта. Это самое главное. Об этом не надо забывать.
4
Со смертью Сталина Хрущеву удалась клевета о, якобы, беспечности Сталина в канун войны и, к сожалению, участие в этой лжи принял и Г.К. Жуков. Спустя 4 года после вышеописанной беседы с отцом, в газете "Дуэль" появилась статья редактора газеты Ю. Мухина, где в материале "Оболганный Верховный вспоминаются не вполне приятные Жукову обстоятельства:
- "В 1956 г. предполагалось провести пленум ЦК, на котором должен был стоять вопрос о культе личности Сталина. Жуков написал к этому пленуму доклад, косноязычный, весь пропитанный лестью Н.С. Хрущеву и полный неприкрытой ненавистью к Сталину... Пленум не состоялся, с докладом ознакомились только члены Президиума ЦК и хранился он в его архиве.
В докладе Жуков писал так:
- "Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника".
Здесь Жуков старается подыграть Хрущеву, выгораживает себя и говорит вопиющую ложь. С ним не согласны другие участники событий:
И.Д. Папанин: - "...не было ни одного заседания Политбюро, на котором бы не шла речь о подготовке к войне. ЦК партии знал, что война неминуема, прилагал все усилия,... Мы торопились".
Маршал Баграмян: - "...В начале мая мы получили оперативную директиву народного комиссара обороны, которая определяла задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну".
Генерал технических войск Ковалев: - "В мае - начале июня 1941 г. транспортной системе СССР пришлось осуществить перевозки около 800 тыс. призванных из запаса военнообязанных, переброску из внутренних округов в приграничные 28 стрелковых дивизий и 4 армейских управления. Эту передислокацию войск необходимо было произвести скрытно и без изменений обычного графика движения поездов на железных дорогах. Конец мая и первые три недели июня прошли в особенно напряженной работе. Страна напрягала силы перед лицом нарастающей угрозы вражеского нападения".
Маршал Василевский: - "12-15 июня... округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе. 19 июня эти округа получили приказ маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады и базы, и рассредоточить самолеты на аэродромах".
Нарком ВМФ Кузнецов: - "Руководители Наркомата обороны, нарком и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И.В. Сталину... было принято решение: привести войска в полную боевую готовность, и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за 11 часов до фактического вторжения...
Генерал армии Тюленев... ему позвонил И.В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО... Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать из города. "Возможно нападение немцев", - предупредил он".
Начальник немецкого Главного разведывательного управления генерального штаба Типпельскирх: - "… СССР ...10 апреля... решил привести в боевую готовность все войсковые части на западе. 1 мая были проведены дальнейшие неотложные военные приготовления и приняты меры для защиты советской западной границы... Советский Союз подготовился к вооруженному конфликту, насколько это было в его силах".
- - -
В той же статье Ю. Мухина приведены воспоминания участника строительства приграничных укреплений:
"...Весь день 21 июня они вывозили от границы цемент, строительные материалы и технику, эвакуировали личный состав. Оставшийся отряд строительного батальона с наступлением темноты 21 июня убрал маскировочные заборы перед готовыми ДОТами и отошел, встретив на пути роту, шедшую их занимать".
По поводу заявления Жукова "не ставилась задача быть готовыми отразить", Ю. Мухин пишет:
- "...Но вот передо мной документ, адресованный командующему войсками Западного особого военного округа Д.Г. Павлову от 14 мая 1941 г. N503859/СС/ОВ, написанный из-за своей сверхсекретности в двух экземплярах от руки Василевским. В нем приказано (сокращаю):
- "С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа к 20 мая 1941 г. лично Вам, начальнику штаба и начальнику оперативного отдела штаба округа разработать:
а) детальный план обороны государственной границы от Капчямиестис до иск. оз. Свитязь;
б) детальный план противовоздушной обороны. Задачи обороны: не допустить вторжения... действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточения войск... всеми видами разведки определить группировку войск противника... действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами по основным железнодорожным узлам, мостам, перегонам и группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника...
Особое внимание уделить противотанковой обороне... предусмотреть нанесение контрударов механизированными корпусами.., отрекогносцировать и подготовить тыловые рубежи на всю глубину обороны вкл. р. Березина. На случай вынужденного отхода разработать план.., план эвакуации фабрик, заводов, банков...".
Кем был подписан этот приказ? Статья отвечает:
- "Подписан этот приказ маршалом С. Тимошенко и начальником Генерального штаба РККА... Г. Жуковым! И это Жуков называет "не ставилась задача"?! Сам приказал подготовить контрудары по немецкой территории и "планов не было"?!
Не к 20 мая, а в июне этот план, (как и в других округах) генералом Павловым был подготовлен. Он детальный и очень длинный, я дам только кусочек:
- "...Нанести одновременный удар по установленным аэродромам и базам противника, расположенным в первой зоне, до рубежа Инстербург, Алленштайн, Млава, Варшава, Демблин, прикрыв действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией. Для выполнения этой задачи потребуется 138 звеньев, мы имеем 142 звена, т.е. используя всю наличную бомбардировочную авиацию, можем решить эту задачу одновременно.
...для удара по железнодорожным мостам могут быть использованы только самолеты ПЕ-2 и ЕР-2, которые могут производить бомбометание с пикирования. Бомбометание по мостам с горизонтального полета малоэффективно и требует большого расхода самолетов. Ввиду того, что у нас мало пикирующих бомбардировщиков, необходимо взять для разрушения только главнейшие мосты, как-то: в Мариенбурге, Торне, Варшаве и Демблине..."
- "Обращаю внимание читателей - продолжает Ю. Мухин, - это не планы победы над Германией. Это планы удержания немцев у границ в течение 15 дней, срока, необходимого для мобилизации.
Обычно все страны стремятся провести мобилизацию и увеличить свою армию до размеров, при которых можно выиграть войну, до начала войны. Но СССР этого сделать не мог. Поэтому он скрытно сосредоточил на границе огромные силы с единственной целью иметь возможность отмобилизоваться.
И Жуков это, безусловно, знал. Знал, но клеветал на Сталина и в этом вопросе. Смотрите, как много лжет Жуков, а почему? Почему он так хочет нас убедить, что причиной поражения является какая-то техническая неготовность войск, планов не было, тревогу Сталин не объявил, указания не вовремя дал? ...Из мемуаров тогдашнего начальника Генштаба РККА Г.К. Жукова видно, что ему ужасно не хочется на этот вопрос отвечать, но надо, он слишком много дает фактов, чтобы мысль об этом не пришла в голову. К примеру, если свести даваемые им вразнобой цифры количества дивизий (без кавалерийских) с нашей и немецкой стороны на 22 июня, то получится следующая картина:
НАШИ НЕМЕЦКИЕ
Прибалтийский ВО 31 29
Западный ОВО 42 50
Киевский ОВО 56 33
Одесский ВО 22 12
Резерв 24
...Правда, - пишет Мухин, - когда Г.К. Жуков писал мемуары, то руководивший страной Л.И. Брежнев уже не приветствовал оголтелую хулу на Сталина и эта версия стала выглядеть так: - "...В этих ошибках и просчетах чаще всего обвиняют И.В. Сталина. Конечно, ошибки у И.В. Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов. Нет ничего проще, чем когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всем противоборстве сил, противопоставления множества мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент. Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись у Сталина в моем присутствии.., я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием, избежать войны".
А вот главное признание Жукова: - "Ни нарком, ни я, ни мои предшественники, ни Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов".
Здесь просчет Генштаба, и получилось то, что должно было получиться с сильным и опытным врагом. Поначалу тот переиграл. Еще более удивительно, что при наличии столь далеких от реальности мнений Генштаба правительство всеми силами развивало оборонную промышленность, направляя на это почти половину бюджета, отодвигая на всякий случай новые военные заводы подальше на восток и начав строить БАМ.
Мухин продолжает: - "Гитлер никогда не считал Англию врагом, наоборот, в "Майн Кампф" он считает ее естественным другом, а Первую мировую войну диким недоразумением... В то же время на реальные интересы Англии, на ее владения в Тихом океане готовилась напасть Япония, обладавшая мощным военно-морским флотом. Поэтому Англия также нуждалась в мире с Германией.
...Но вот если бы СССР напал на Германию, то Англия обязана была бы заключить мир. Ведь и Германию Англия изгнала из Лиги Наций как агрессора, и СССР за нападение на Финляндию и присоединение Прибалтики и Бессарабии с Буковиной. За кого в таком случае отдавал бы жизнь английский солдат, за "агрессора СССР"?
По договору "Берлин-Рим-Токио" эти страны обязывались объявить войну только в случае, если на них нападают. То есть если Германия нападет на СССР, то Япония могла не вступать в войну, но если СССР нападет на Германию, то Япония обязана была объявить войну СССР.
Но вот, к примеру, на границе между двумя странами возникли бои, но ни одна не признает себя агрессором. Как узнать, кто именно напал? Нет ничего проще. Нужно допросить пленных по единственному вопросу: - когда им объявили тревогу и вывели из казарм?
И если бы Сталин разрешил объявить тревогу 20 июня, то немцы, без сомнения, предъявили бы тысячи наших пленных англичанам со словами: "Вот подтверждение, что СССР 20 июня начал выдвижение к границам, а 22 напал, но мы отбили его нападение".
И англичане поверили бы, потому что это было им выгодно, а японцы вынуждены были бы поверить. Поскольку с приходом английского флота на Тихий океан перспектива победы над Англией становилась маловероятной, а шансы на победу над СССР резко возрастали... А ведь немцы провоцировали Сталина на объявление мобилизации непрерывно.
Но Сталин на эту провокацию не поддался, преждевременно мобилизацию не объявил. Он прикрыл ее мощной группировкой войск, которая потерпела поражение от превосходящих сил противника, но дала время на мобилизацию страны.
Благодаря глубокому аналитическому уму Сталина, - заканчивает статья, - благодаря его мужеству при принятии этого отчаянно тяжелого решения, СССР начал войну с союзниками на один фронт и победил.
Если бы Сталин проявил малодушие и спасовал, если бы засуетился объявлять мобилизацию и тревогу, то СССР вел бы войну без союзников, с Германией и Японией одновременно и наверняка был бы порабощен".
5
- Да-а, - сказал я. - Так вот, недавно я читал отрывки из показаний командующего Западным военным округом Павлова, где были главные события первых дней войны. Ты не читал?
- Нет.
– За много дней до нападения его, как и других командующих округами, предупреждали об особой бдительности и скрытности мероприятий по подготовке войск к отражению возможного нападения, и приказы требовали разработать необходимые планы и подготовиться.
В день нападения в час ночи позвонил нарком обороны Тимошенко и лично предупредил, что на границе возможны осложнения. А до этого разговора Сталиным была уже подписана и в 00.30 минут закончена передача последней предвоенной директивы в округа о готовности на случай провокаций на границе. По сути, это было дублирование ранее отданных приказов.
Все штабы были на местах и Павлов приказал командующим привести войска в боевую готовность, занять укрепления и доложить. Поскольку все давно были в постоянном ожидании, через два часа Павлов получил доклады.
От 4-й армии в районе Бреста (командующий Коробков): - Войска к бою готовы;.
Севернее от 10-й армии в районе Белостока (командующий Голубев) - Войска в готовности.
Еще севернее от 3-й армии в районе Гродно (командующий Кузнецов) - Боеприпасы розданы согласно ранее данным указаниям. Войска занимают сооружения. Войска Иванова, начальника укрепрайона, находятся в укреплениях.
В штаб округа явились командующий авиацией округа Копец и его заместитель Таюрский. Их доклад: - Авиация рассредоточена и приведена в боевую готовность.
В три часа ночи нарком, который поддерживал постоянную связь со всеми командующими округов, снова позвонил Павлову и спросил обстановку. Павлов доложил, что нового ничего нет, войска выполняют свои задачи. Одновременно доложил, что дал указание заправить самолеты бензином из НЗ и заменить часть моторов из НЗ, на что ранее имел запрещение начальника ВВС Жигарева. Нарком мероприятия Павлова одобрил.
- Папа, ты слушаешь? - спросил я.
- Слушаю. Трудно угадать, где и чего ждать. Немцы не дураки. Только в последнюю ночь скрытно перебросили танки туда, где им надо. А затем из глубины подводили новые. Жуков говорит, что там их превосходство было в 5 или 6 раз. Укрепрайоны обходили, да они и мало что могли дать. Задача танковых клиньев была пройти как можно дальше и как можно больше охватить. Наша авиация почти ничего не могла против ихней. Новых самолетов поступило еще мало, да и научиться на них не так-то быстро.
- Хочешь послушать дальше?
- Еще немного. Много не надо…
- - -
Отец знал о недостатках в армии, малозаметных в мирное время, но весьма ощутимых в военное. Павлов не сумел выполнить майскую директиву Генштаба о приведении войск в готовность на случай внезапного нападения, и за короткое время потерял огромные территории. Из материалов судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР, состоявшегося через две недели:
Павлов: ...мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагерь еще в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста. Я этого приказа не проверял, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения не существовали. Я доверил Оборину, командиру мехкорпуса, приведение в порядок мехкорпуса, сам лично не проверил его, в результате даже патроны заранее в машины не были заложены.
Коробков: - Приказ о выводе частей из Бреста никем не отдавался. Я лично такого приказа не видел.
Павлов: В июне месяце по моему приказу был направлен командир 28-го стрелкового корпуса Попов с заданием к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста в лагеря.
Коробков: Я об этом не знал. Значит, Попова надо привлекать к уголовной ответственности за то, что он не выполнил приказа командующего.
Павлов: На их участке совершила прорыв и дошла до Рогачева основная мехгруппа противника и в таких быстрых темпах только потому, что командование не выполнило моих приказов о заблаговременном выводе частей из Бреста, чем подвергло эти части разгрому.
Павлов: ...Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажатия на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса.
…Мною было отдано распоряжение сообщить Коробкову радиотелеграммно, чтобы он не самовольничал и не бросал бы так легко рубежи, а дрался на каждом рубеже до разрешения на отход штаба фронта.
…В отношении авиации. Я целиком доверил на слово рассредоточение авиации по полевым аэродромам.., не проверил правильность доклада командующего ВВС Копца и его заместителя Таюрского, допустил преступную ошибку, что авиацию разместили на полевых аэродромах, предназначенных для занятий на случай нашего наступления, но никак не обороны. В результате таких действий в первый же день вой-ны авиация понесла огромные потери, не успев подняться в воздух из-за краткости расстояния от госграницы до аэродрома. ...После первой бомбежки авиадивизия была разгромлена. Копец застрелился, потому что он трус.
Павлов: ...одним из вредных моментов является недостаток солярового масла для танковых дизелей, в результате чего 6-й мехкорпус бездействует. При проверке мною в 5-м отделе генштаба и УСГ (управление снабжением горючим) начальник Ермолин и в УСГ начальник Котов мне доложили, что горючее для ЗАПОВО отпущено потребное количество и хранится в Майкопе, тогда как на самом деле оно должно храниться в Белостоке. Практически получилось, что на 29 июня в ЗАПОВО недополучено 1000 тонн горючего. Надо полагать, что Котов и Ермолин доложили правительству, что ЗАПОВО обеспечено полностью горючим, не указав места его нахождения, тем самым ввели правительство в заблуждение".
– – –
В приговоре суда сказано: "...что подсудимые Павлов и Климовских, будучи первый командующий войсками Западного фронта, а второй начальником штаба того же фронта, в период начала военных действий германских войск против СССР проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу противнику оружия без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной Армии, тем самым дезорганизовали оборону страны и создали возможность противнику прорвать фронт Красной Армии. ...тем самым совершили преступления, предусмотренные ст. ст. 193-17/б и 193-20/б УК РСФСР".
- - -
Немецкий генерал Фон Бутлар:
- "Критически оценивая сегодня пограничные сражения в России, можно прийти к выводу, что только группа армий "Центр" смогла добиться таких успехов, которые даже с оперативной точки зрения представляются большими. Лишь на этом направлении немцам удалось разгромить действительно крупные силы противника и выйти на оперативный простор.
На других участках фронта русские повсюду терпели поражения, но ни окружить крупных сил противника, ни обеспечить для моторизованных соединений достаточной свободы маневра немцы не сумели...
Группы армий "Север" и "Юг" продвигались, как правило, тесня искусно применявшего маневренную оборону противника, и на их фронтах даже не наметилось никаких возможностей для нанесения решающих ударов".
Из статьи И. Бойко "Тыл Западного фронта в первые дни Отечественной войны": - "…к 29.06 на территории, занятой противником, осталось более 60 окружных складов, в том числе 10 артиллерийских, 25 горючего, 14 продовольственных, 3 автобронетанковых. Общие потери к этому времени составили:
боеприпасов: свыше 2000 вагонов;
горючего: более 50 тыс. тонн (50% запасов;
автобронетанкового имущества: около 500 вагонов;
продфуража: 40 тыс. тонн (50% запасов);
вещевого имущества: около 400 тыс. основных комплектов (90% запасов)
инженерного, обозно-хозяйственного, медико-санитарного имущества и средств противохимической защиты - 85-90% запасов фронта.
Вина за это лежит на Генштабе с его главой Жуковым, которые давали приказы Павлову, но, как видно, не следили за их выполнением.
Из беседы Жукова с К.Симоновым:
- "Мы же не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира... У нас стесняются писать о неустойчивости наших войск в начальном периоде войны. А войска были неустойчивыми и не только отступали, но и бежали, и впадали в панику. В нежелании признать это сказывается тенденция: дескать, народ не виноват, виновато только начальство... Не секрет, что у нас рядом воевали дивизии, из которых одна дралась хорошо, стойко, а соседняя с ней бежала, испытав на себе такой же удар противника".
Из [ ]: "В ночь с 9 на 10 ноября 1941 г. заместителя наркома обороны СССР Маршала Советского Союза Г.И. Кулика, находившегося в Ростове в качестве представителя Ставки, подозвали к телефону. Звонил Сталин:
- Северному Кавказу угрожает серьезная опасность со стороны Крыма... По имеющимся сведениям, державшая там оборону 51-я армия в беспорядке отступает к г. Керчь. Есть угроза, что противник сможет переправиться через Керченский пролив, овладеть Таманским полуостровом и выйти на Северокавказское побережье и Кубань. Выезжайте немедленно на Таманский полуостров и в город Керчь... Помогите командованию 51-й армии не допустить противника форсировать Керченский пролив, овладеть Таманским полуостровом и выйти на Северный Кавказ со стороны Крыма. Для усиления 51-й армии передается 302-я горная дивизия, расположенная по северокавказскому побережью, нужно скорее ее собрать и форсированным маршем двинуть к Керченскому проливу. Примите все меры к ее правильному использованию. Да, еще. У нас имеются сведения, что вы беспробудно пьянствуете и ведете развратный образ жизни. Это недопустимо.
У Кулика перехватило дыхание. Маршал хотел сказать, что это чудовищная провокация, что он требует ее немедленно расследовать, но связь неожиданно прервалась, в Москве положили трубку.
Что увидел Кулик в Тамани? По дорогам тянулись в беспорядке отходившие тылы, группами и в одиночку брели бойцы. Замнаркома пришел в ярость, наткнувшись на отступавший в беспорядке целый стрелковый полк во главе с командиром, который бросил фронт три дня назад, переправился через Керченский пролив и уже подходил к городу Темрюку. Дрожавшим от страха голосом командир полка лепетал бессвязно, что армия разбита, все бегут.
Кулик из этого полка создал несколько заградотрядов, приказал останавливать отступавших, приводить их в чувство. Иного способа прекратить дальнейший отход деморализованных остатков частей он не видел... - Ловим бегущих по городу, сажаем в оборону, а они через два-три часа убегают, - жаловался командир первой дивизии. - Или при малейшем нажиме противника отходят.
Именно поэтому немцами была занята крепость. Ее оборонял батальон морской пехоты, состоявший из разношерстных бойцов. Группа автоматчиков противника в количестве 50-60 человек полностью его разогнала, батальон разбежался кто куда. Кулик (сам отчаянной храбрости человек, имеющий 3 ордена Красного Знамени и Герой Советского Союза), темнел лицом, дал волю своим чувствам: где это видано, чтобы неприступную крепость захватывали несколько десятков вражеских автоматчиков! И почти без боя! Какой позор!
Панику и неразбериху обнаружил представитель Ставки и на пристанях... Бросали технику, личное оружие, вещевые мешки...".
- - -
Я пересказал о полном превосходстве немецкой авиации над нашей еще не переоснащенной и не готовой вести серьезную войну. Для улучшения настроения отца от себя добавил, что через полтора года под руководством коммунистической партии наша авиапромышленность, несмотря на трудности военного времени, превзойдет немецкую, и немецкая будет изгнана с нашего неба, а затем и полностью разбита.
…Эту фразу я сказал потому, что ощущал себя виновным перед отцом за следующее. Лет пять назад вечером, когда на этой же койке он лег спать, я пришел и сел на стул, чтобы обсудить какой-то вопрос. Беседу вели в темноте, и лишь из кухни на пол прорывалась полоска света. Незаметно разговор перешел на политику, и я, некритично начитавшийся перевертышей типа Волкогонова и других представителей 5-й колонны, сказал что-то неодобрительное о Ленине и партии. Я знал, что Ленин для отца был величайшим авторитетом, и он стал мне возражать. Говорил, что время было сложное, много противоречий, нельзя судить по отдельным фразам и фактам в от-рыве от общей обстановки, а если и были ошибки, то без них никого не бывает.
Я уперся на своем, т.е. на волкогоновском, яковлевском и им подобных, и добавлял всё новые и новые "разоблачения" этих исказителей, чем, наверное, на немалый срок укоротил жизнь отца. В конце-концов я уступил его просьбе прекратить дискуссию и ушел с чувством победы.
На следующее утро я стоял на крыльце, подошел отец и сказал примерно так: - «Это хорошо, что у тебя есть убеждения и ты их отстаиваешь. Так и надо. Это пригодится».
Более он ничего не сказал. Лишь через 2 года я устыдился за свои "убеждения", навязанные этими перевертышами и клятвопреступниками, оказавшимися обыкновенными приспособленцами и ворами, делавшими карьеру на предательстве и наживавшими капиталы на разграблении накопленных всеми гражданами богатств страны. Я сделал все, чтобы замять случившееся и поддержать отца в его убеждениях правильности социалистического пути, но чувство вины и запятнанности пребывания в идейном союзе с перевертышами не проходило…
– – –
- Тем не менее, - завершил я экскурс в события первого дня войны, - во многих кинофильмах и книгах все это искажено и лгуны стараются проводить мысль о, якобы, беспечности и настроениях отдыха в войсках и в правительстве накануне войны.
ОСОБО ТЩАТЕЛЬНО стараются убедить, что виной всему были просчеты только и только одного Сталина, а сила германской армии вместе со всей Европой это вроде бы не основное, а второстепенный и малозначащий фактор, на который не надо обращать внимания. И который мог быть сведен к нулю, если была бы директива.
- Задним числом каждый дурак умный, - помедлив, сказал отец. - То, что все военные и даже генералы говорят о внезапности, это понятно, им так легче объяснить свое отступление. Дальше. Хотя все приказы и распоряжения о готовности были даны заранее, Сталин тоже говорил о нарушении "Пакта о ненападении" и о внезапности, но для другого. Чтобы показать миру о вероломности Гитлера. Это правильно.
А тем писателям, да кто ставит кино, у тех цель другая: выставить одного Сталина виновным во внезапности. Для чего? Им надо любым способом очернить вождя социализма Он даже сейчас мешает им больше всех. Для них он самая большая преграда. В отличие от этих «демократов» честен, не воровал, не наживался, и не позволял воровать другим. Не разваливал, а укреплял страну. Делал жизнь народа легче, каждый год снижал цены. Поэтому они никогда не оставят его в покое. Хоть через 100 лет, хоть через 200.
- Еще Чапаев, - согласился я с прогнозом отца, – говорил: – "Что для врага самое главное? Убить командира". А в Библии говорится так: – «Что надо сделать, чтобы стадо стало легкой добычей? (Под стадом понимаются люди). - Надо поразить пастыря». То есть, говоря нашим языком, руководителя. Царя или вождя.
– "Порази пастыря, и овцы будут рассеяны".
- Вот увидишь, так и будет, все будет постепенно. - Он чуть повернулся и поправил угол занавески. - Сперва все заслуги в войне припишут Жукову. Или Рокоссовскому. Им все равно. Иначе молодым будет непонятно: под чьим же руководством народ одержал победу? Ведь у любого дела есть руководитель? Но припишут только для того, чтобы отвести внимание от главной роли Сталина, как главы всего государства. А затем развенчают и Жукова. Найдут ошибки. Никого у народа не останется.
- Да, согласен. Большая война это война экономик, а руководство экономикой было на Сталине. Он был Председатель Совнаркома. Жуков бы с такой задачей не справился. Хотя в газетах и стали называть его "Спасителем отечества", но это именно для того, о чем ты сказал. Разрушителям государства вождь или организатор народа страшен. Если такой вождь есть, у них ничего с развалом или воровством не получится.
- - -
...Уже после, в 1997 году Маршал СССР Дмитрий Язов в своем выступлении на конференции, посвященной юбилеям Октябрьской Революции и образования СССР говорил:
- "И вот здесь мне хотелось бы просить, чтобы товарищи, которые будут выступать, освещали бы роль Жукова как полководца, а роль Сталина и как полководца, и как руководителя Великого Государства. Жуков и Василевский нарисовали стрелы, предложили замысел Сталинградской операции.
Но для того, чтобы за этими стрелами поставить пять танковых корпусов, должна была работать промышленность. Жуков не руководил промышленностью. Промышленностью руководил Сталин. Всей страной руководил Сталин. Жуков сказал: "Неплохо бы подавать по левому берегу Волги резервы, боеприпасы..."
Но Жуков не знал и не мог принять решение снять рельсы с БАМа, который строился еще до войны, и положить по левому берегу Волги 200-километровую железную дорогу за несколько недель... Подчеркиваю: не месяцев, а недель! Кто мог это сделать? Сталин!... В течение 30 дней прокатать броню в Кузбассе..."
Ему непрерывно шел поток телеграмм:
- "...Для обеспечения пропускной способности 36 пар поездов необходимо уложить вторые пути на протяжении 350 км... Это потребует дополнительного выделения: рельсов со скреплениями 400 км, шпал 640 тыс. штук, стрелочных переводов 150 комплектов... дополнительно выделить 100 паровозов и 3000 квалифицированных эксплуатационников... Василевский. Ковалев".
Как им помочь? Где это брать, если нигде нет лишнего, война, и все просят? Где и как это сделать, и как можно быстрей?
6
Итак, мы с отцом обменялись мнениями о "внезапности" и мотивах, заставивших проявлять осторожность с этой директивой, как бы впоследствии один из ведущих деятелей «пятой колонны» Волкогонов, сумевший пролезть в руководство политорганами в армии, не лгал о решающей роли директивы.
В действиях руководства страны он не заметил главного: те, кого он обвиняет в неумении руководить, они как раз умели руководить и предвидеть, и избавили страну от угрозы многих фронтов и скорого поражения. Вот сам Волкогонов совсем не умеет предвидеть, поскольку 60 лет работал в одном направлении, а теперь говорит, что ошибался.
Отец порассматривал несколько лекарств на тумбочке, но ничего не взял и сложил все обратно в мешочек, который постоянно возил с собой и который иной раз забывал и оставлял либо здесь, либо в городе. Каюсь, я даже сердился за это и ссорился с ним, но, к счастью, не очень долго, поскольку довольно быстро и самокритично заметил за собой, что и сам не могу похвастаться отличной памятью и собранностью. После этого мы с мамой даже пытались изобрести какой-то способ незабывания лекарств, но 100%- гарантии не получалось: то отец думает, что они не понадобятся, то опаздываем на электричку, то еще что-то. Бывало, что я и сам не успевал или забывал напомнить или проверить.
- Ты, папа, - сказал я, - верно заметил , что Гитлер очень рассчитывал, что ему не придется воевать на два фронта, и наоборот, рассчитывал, что ему удастся направить на нас и других. Тем более, это было в интересах ряда стран, которые искали подходящего случая. Той же Англии. Если бы во главе были Горбачев, Волкогонов или Ельцин, так бы и получилось, нас бы разбили за неделю.
Отец хотел что-то сказать, но я продолжал: - Кроме того, Гитлер рассчитывал, что при первых неудачах у нас будет потеряна вера в руководство и страна развалится на десяток кусков. Здесь он просчитался. Не ожидал он и того, что в таких сложных условиях нам удастся перебазировать 80% промышленности на восток. Мы были готовы вести борьбу долго и до победного конца.
- Очень трудная была обстановка. - Он дотронулся до обоев на стене, провел по ним рукой и не торопился продолжать, и было видно, что его мысли были заняты именно историческим анализом с учетом реалий обстановки, а не "внеисторическим", которым грешат нынешние толкователи типа Радзинского, для которых все просто и только их не хватало для всех побед. - Сложная была обстановка. Прямо безвыходная. Как ни говори, как ни считай, все равно первые месяцы мы бы проиграли. Другого не могло быть. Потому что сила была у Гитлера. Полностью механизированная армия.., какая армия!... Опыт войны в Европе, современная индустрия.., вот оно что. С этим в шутку не получится.
Трудное было решение. - Он помолчал. - Сталин не дал им никаких возможностей для открытия против нас много фронтов и разгрома с разных сторон. Как они не пытались. И тем мы выиграли. Только этим. Это, я вижу по книжкам да газетам, еще мало кто понял. Я и сам только потом понял. Правда, с большим запозданием. Через сорок лет. Это каким же надо умом обладать и силой, устоять против всех провокаций и, кроме того, еще и подталкиванием со стороны наших генералов, которые ничего этого не понимали!... Этим, можно сказать, он заложил главную основу победы, и этого сейчас никто не видит и не оценивает. Даже сам Гитлер понял свои ошибки уже через три месяца. Мне в городе начальник станции давал книгу, она вот такая, - он показал пальцами толщину книги страниц на 800, - там есть многие речи Гитлера и высказывания его генералов.
- Я тоже читал большой сборник его выступлений и бесед, - сказал я. - Могу только сказать, что это очень большой силы человек. Как ты считаешь?
- Ведь Кутузов даже совсем сдал Москву, и ее сожгли, а ведь как его хвалят!
Правой рукой он потер левую, которая слегка побаливала, снова взял с тумбочки мешочек, где были самые нужные его лекарства: и от давления, и от сердца, и положил рядом. - Да, Гитлер дошел до Москвы, он обязан был дойти с такой силой, иначе, какой же он руководитель? Иначе и быть в той обстановке не могло. Но уже знал, что это его конец, нас ему не одолеть.
Он впервые сильно встревожился, когда было установлено, что наша промышленность перевезена на восток и растет с каждым днем. Те, кто сейчас пишут, тот же Волкогонов, они в этом не разбираются. Совсем не разбираются. Видят только одно: «Не было директивы!». Дальше пол-шага видеть не умеют. Как плохие игроки, видят только самый простой ход, и все. И тут же попадут в ловушку. Очень мелко и просто у них, не своим делом заняты. Вот обманывать да перебегать туда-сюда, умеют быстро.
- Волкогонов профессор, недавно стал академиком.
- Избрали такие же, как он сам. Где был бы этот Волкогонов, если бы не было такого авторитета партии, которая возглавила всю войну и промышленность? Да его бы самого через два часа сапогами затоптали. Клевета. Подкупленные.
В день нападения выступил Молотов. Но все ждали Сталина. Он не выступал неделю. Волкогонов объясняет тем, что, мол, наверное, испугался, уехал на дачу. Приводит какие-то неумные рассуждения, ссылается на таких же клеветников. Это он, конечно, врет, на себя равняет. Перебежчик. Мелкая душонка. Здесь он спутал его с Горбачевым да с Ельциным, или с собой, которые говорят, не разбираясь и не отвечают за свои слова. 50 лет служил в политорганах, стал генерал-полковником, а потом сказал, что все это время не разбирался, а вот теперь разобрался и пошел служить совсем другому.
- Да. В 70 лет стал умным. Получается, что все 70 лет был дураком.
- Он не знает или забыл, что Сталин не такой, чтобы говорить, а тем более перед всей страной выступать с таким важным заявлением, не зная обстановки и не разобравшись во всем до конца. А пустое выступление никому и не нужно, только время отнимает. Или говорить, как Горбачев 20 раз, чтобы завтра снова говорить, поправлять, изменять и дополнять. Уточнять да выяснять. Это только плохой руководитель так может.
- Сейчас как раз такие.
- А Сталину тогда надо было точно разобраться в тысяче новых больших вопросов. Какими силами и какие страны напали на нас? Румыния, Болгария, Польша, Италия и другие? Как поведет Англия? Не пойдет ли на сговор с Японией и Германией для общего и легкого нашего разгрома? Для получения своей доли? Как этого не допустить в новой обстановке? Что сделать, как повлиять? Чью сторону примут США? Как поведут другие страны, Турция, Иран, Япония? Как удержать их от войны?
Что надо принять во всех отраслях хозяйства и промышленности, хватит ли ресурсов против всей Европы? Что и как надо принять во всей стране? Подсчитать возможности и как их использовать? Я уже прожил жизнь и понимаю, как все это трудно. Молодежь, конечно, не понимает, для них все легко. Недавно, - он помолчал, - был опубликован дежурный журнал его приемов, как раз в ту первую неделю. Огромная работа. Ох, какая огромная работа... Невозможная работа... С руководителями производства и промышленности, с наркомами, военными, кто занимается иностранными делами, со всеми. Принимались важные решения по перестройке всей страны...
И только когда все было выяснено, и размеры угрозы и другое, он выступил. Там перед каждым была поставлена задача на всю войну. Многие до этого сомневались, но после такого выступления сомнения отпали. Все услышали, что борьба будет тяжелой, да легкого и не могло быть. Но все уже поняли и знали, что мы победим. Если Сталин сказал, значит, все продумано и будет выполнено. Такая вера много значит. Очень. Дрогни он тогда, прояви неуверенность, нерешительность, и все посыпалось бы так, что не соберешь. Тут нужна очень большая сила. Я это хорошо понимаю. - Он поправил одеяло и помолчал. - Сейчас говорят, что народ сам выиграл войну, без руководства. Это как раз говорят те, кто страну развалил. Как Волкогонов. Чтобы приучить народ к разобщенности, тогда с ним можно делать что хочешь, что им и надо.
Народ без руководства это неорганизованная сила, которая ничего не может. Ей нужен организатор. Но народ это плохо понимает. Черчилль потом уже признал, что нашей стране повезло, что в такое время во главе стоял такой вождь и гений, каких не было в истории.
- Я это читал.
- Выступление было очень продуманное, четкое и вселило уверенность. Подняло всю страну. Все уже знали, что вместе с партией победим, и другого быть не могло. Не взирая ни на что.
- Волкогонов и Солженицин пишут другое.
- Каждый должен решить, кому верить. Жукову, Василевскому, или Волкогонову. Те люди дела, а тот болтун да предатель. Кто Жуков, а кто такой Волкогонов? Разве можно сравнивать? Жукова никогда не забудут, а этого забудут сразу, как его не станет. Там на кухне, - пару секунд помедлил отец, - в шкафу стоят несколько книг воспоминаний. Принеси Жукова. На верхней полке.
Я встал, пошел туда и открыл раздевальный шкаф. Наверху стояли десяток книг и кожаная папка с небольшой стопкой важных газет. Среди этих газет была и много раз виденная мною праздничная газета от 9 мая 1945 года с портретами командующих нашими фронтами и фронтами союзников, газета о нашем первом ядерном испытании, газета о первом спутнике и о Гагарине. Две газеты первых дней войны, две с сообщением о смерти и похоронами Сталина, газета, где целая страница с фотографией были посвящены вводу в строй высотного МГУ. Эта газета памятна тем, что прочтя эту статью и повосторгавшись таким строительством, отец пожелал мне там учиться. Так и получилось.
Все остальное в шкафу было отведено для одежды: висел черный старый овчинный тулуп, а также городские кофты и костюмы, которые мы вешали сюда, приезжая из города. Внизу были валенки и газеты для растопки.
Я взял Жукова и Василевского, в каждую из этих толстых книг были вложены газетные вырезки. Из стопки я взял и несколько газет.
Книги я подал отцу, а газеты взял себе.
- Смотри, - он взял газетную вырезку из книги Жукова. - Вот его беседа шестого мая 70 года:
- "Войну мы не сумели бы выиграть, если бы не было у нас цементирующей силы, партии. Все самое трудное, самое ответственное в войне в первую очередь ложилось на плечи коммунистов. А работа в тылу, организация промышленности! Я не могу без восхищения говорить об этой грандиозной работе, проделанной в самые трудные дни... День и ночь шли эшелоны с оборудованием на Восток. День и ночь с Востока страны шли эшелоны с оружием и войсками.
Весь этот гигантский кругооборот происходил с величайшим напряжением сил, массой неурядиц, неразберихи и столкновений, но совершался он безостановочно, все нарастая, подчиняясь руководящей и организующей силе. И это только одно звено в ряде бесчисленных военных забот, которые партия взяла на свои плечи. Я горжусь, что вырос в этой партии".
- А Волкогонов говорит все наоборот. И партию оплевал. Отец опустил, а потом снова поднял газету. - А вот Жуков о работе Ставки:
– «Доклад в Ставке для каждого был делом очень ответственным. Сталин не терпел приблизительных и особенно преувеличенных данных, требовал предельной ясности. Со всеми был одинаково строг. Но умел слушать, когда ему докладывали со знанием дела".
- А вот у меня даже подчеркнуто. - "Заключительная атака войны была тщательно подготовлена. На берегу Одера мы сосредоточили огромную ударную силу, одних снарядов было подвезено с расчетом на миллион выстрелов в первый день штурма".
- Подсчитай, сколько это будет? - спросил он.
- Если средний вес снаряда 20 килограмм, то... 20 тысяч тонн. Если в машине 5 тонн, то 4 тысячи машин. В один день.
- Это 10 эшелонов. Мне так понятнее. Надо же, какая сила... Так поднять промышленность!... Ой-ёй-ёй... В таких условиях... Таких организаторов у нас больше не будет. - Он задумался. Затем отложил газету и открыл книгу. Посмотрел пару картинок, и прочел:
- "Мне нередко задают вопрос о роли И.В. Сталина во время битвы под Москвой. И.В. Сталин был все это время в Москве, организуя силы и средства для разгрома врага. Надо отдать ему должное. Возглавляя Государственный Комитет Обороны и опираясь на руководящий состав наркоматов, он проделал колоссальную работу по организации необходимых стратегических резервов и материально-технических средств. Своей жесткой требовательностью он добивался, можно сказать, почти невозможного".
Взяв еще одну газетную вырезку, отец порассматривал ее и снова прочел Жукова:
- "Что значит внезапность, когда мы говорим о действиях такого масштаба?... Внезапность перехода границы сама по себе ничего не решала. Главная опасность внезапности заключалась не в том, что немцы внезапно перешли границу, а в том, что для нас оказалась внезапная мощь немецкой армии: для нас оказалось внезапностью их шестикратное и восьмикратное превосходство в силах на решающих направлениях,... масштабы сосредоточения их войск, и сила их удара. Это и есть то главное, что предопределило наши потери первого периода войны".
– – –
Мы помолчали. Я стал рассматривать газеты. Вот полюбившаяся всему миру улыбка Гагарина, вот первый праздничный Победный Салют над Москвой, вот счастливые лица в толпе, вот..., и т. д. Вот и речь Сталина 3 июля 1941 года, эта газета мне раньше не попадалась.
- Папа, почему я раньше не видал этой газеты? - показал я газету.
- Она была в папке с документами, там сейчас и пропуск к Кагановичу, - ответил он. - Я слушал эту речь по радио. Почитай что-нибудь.
Я устроился удобнее и стал искать отдельные выдержки:
- "...Могут спросить: как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? Не была ли здесь допущена со стороны Советского правительства ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами... Могло ли Советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп...
Что выиграли мы, заключив пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора годов и возможность подготовки своих сил для отпора, если бы фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии.
Что выиграла и проиграла фашистская Германия, вероломно разорвав пакт и совершив нападение на СССР? Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока, но она проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира, как кровавого агрессора.
Не может быть сомнения, что этот непродолжительный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией".
- Это то, о чем мы говорили, - сказал отец. - Так и получилось.
- "...Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, их онемечет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том, быть народам Советского Союза свободными, или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу.
…Красная Армия, Красный Флот и все граждане Советского Союза должны отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу.
Мы должны организовать всестороннюю помощь Красной Армии, обеспечить усиленное пополнение ее рядов, обеспечить ее снабжение всем необходимым, организовать быстрое продвижение транспорта с войсками и военными грузами, широкую помощь раненым.
…Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам. Нужно немедленно предавать суду Военного Трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, не взирая на лица.
…В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды...
…Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями...
- Подожди-ка, - попросил отец, - глянь, сколько времени?
Я сходил на кухню, где на подоконнике у стола всегда были двое-трое часов всех членов нашей семьи. Только моих не было; я почти никогда не носил часов, хотя и сам два раза покупал их, да и отец в разные годы дарил их мне, устраивая небольшую лекцию и не понимая: как можно ходить без часов? Ну что-ж, он бывший железнодорожник, прослуживший от стрелочника в Прокопьевске до начальника вокзала Новокузнецка и привыкший к точности, и его непонимание вполне объяснимо. Так я и не привык носить часы и они мне мешали; впрочем, в наше время, насыщенное часами и на улице, и на работе, и в метро и, если уж очень нужно, у прохожих граждан, все это сглаживало и я почти никогда не опаздывал.
- Половина шестого, - ответил я.
- Включи-ка радио, там должна быть передача о здоровье, мне она нравится. Ведет хороший врач. Это тебе тоже надо слушать. Как раз в это время, вторник и четверг.
Я включил трансляцию, но она молчала.
- Жалко. У нас такое часто бывает. Бывает, что и неделями не говорит. Особенно зимой. - Он слегка посжимал и поразжимал левую руку и сказал: - Там где-то сказано о позиции Англии и Америки. Найди это место.
Я начал искать. Ставились задачи перед Государственным Комитетом Обороны, перед Вооруженными Силами, промышленностью и транспортом, перед всеми партийными и государственными органами, перед каждым гражданином страны.
- "В этой освободительной войне мы не будем одинокими. …В этой связи историческое выступление премьера Великобритании г. Черчилля о помощи Советскому Союзу и декларация правительства США о готовности оказать помощь нашей стране, которые могут вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза, являются вполне понятными и показательными.
…Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом.
…Все наши силы на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота!
Все силы на разгром врага! Вперед, за нашу победу!"
- А Солженицин, - сказал я, отложив газету, - назвал эту речь "растерянной", "полуплачущей" и "панической". Он писал так: "Советское правительство запретило армиям сопротивляться" и "сделало все, что могло, для проигрыша войны". Как ты к этому относишься?
- Никак. Значит, еще один болтун.
- А ты читал его?
- Нет, но теперь не буду. У нас на станции один прочитал и рассказывал, за что посадили Солженицина.
- Да?
- Не все хотели воевать, некоторые убегали или сдавались. Бывали самострелы. Ранит себя, а потом в госпиталь. Кто поумнее, тот на другие хитрости. Солженицин, вроде бы, что-то такое начал говорить, или в письме домой что-то написал так, что его арестовали особисты. Тогда все письма с фронта проверялись, и об этом всех заранее ставили в известность. Чтобы не писали военных сведений, антисоветчины, паникерства или другого предательства. Такие люди считались ненадежными, возможными предателями, провокаторами, и их с фронта убирали или отдавали под суд. А им так было лучше. Отсидят, зато останутся живы.
- И его посадили?
- Вроде, да. Конечно, если он писал или говорил подобно тому, что "Правительство запретило армиям сопротивляться" или "все сделало для проигрыша войны", то его убрали и посадили. И правильно. Если бы об этом сказали солдатам на передовой, они бы его сами убили. Там такие хитрости понимают и не прощают. Если он говорил такое, как ты сказал, то за это могли посадить. Потому что это клевета. А уж с фронта убрать - это точно.
(В одной из статей [ ] В. Бушин пишет о сочинительствах Солженицина:
«Переходя к характеристике настроения в нашем тылу, живописец сперва берется за деревню и рисует такую сцену: - "В одном селе Рязанской области 3 июля 41 года собрались мужики близ кузни и слушали по репродуктору речь Сталина..." Дальше, - пишет В.Бушин, - полностью цитировать неприлично, а суть такова: как только "растерянный и полуплачущий" Сталин начал свою "паническую" речь, "один мужик разразился похабной бранью, сопровождая ее срамными жестами, и при виде этого "зароготали мужики". - Трупным запахом лжи, - продолжает Бушин, - здесь разит от каждого слова, от любой детали и житейско-бытовой, и психологической, и исторической. И уж вовсе дико представить, чтобы рязанские крестьяне, отправившие на войну сыновей, смеялись... Только с великого перепугу, лишающего способности соображать, эта речь могла показаться "растерянной", "полуплачущей", "панической"».
…С.К. Тимошенко и Г.К. Жуков в 4 часа 30 минут вошли к нему в кабинет для обсуждения необходимых действий для отпора врагу. Он еще хотел надеяться, что это только провокация. Но вот вошел В.М. Молотов и сказал, что германское правительство объявило нам войну. При этом известии, - пишет Г.К. Жуков, - И.В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался... Но уже вскоре растерянность и другие родственные ей состояния можно было искать где угодно, только не в кабинете Сталина, не в его душе, не в его словах, не в его действиях.
…В первые дни и недели войны в гитлеровской ставке царили твердость, безграничная уверенность и всеобщее ликование: вторжение в Россию развивается успешно... Речь Сталина 3 июля, надо думать, была немедленно переведена и представлена немецкому руководству в тот же день. Об этом свидетельствует запись Гальдера от 4 июля: "Необходимо выждать, будет ли иметь успех воззвание Сталина, в котором он призвал всех трудящихся к народной войне против нас"...
Начальник генштаба... записывает: "Не будет преувеличением сказать (он очень не хотел и опасался преувеличений! В.Б.), что кампания против России выиграна в течение 14 дней". Подчеркнем: это были не слова малограмотного свистуна Геббельса, а дневниковая интимная запись для себя, сделанная широкообразованным и многоопытным военным специалистом высочайшего ранга!")
- - -
...В противовес убранному с фронта Солженицину, другие вспоминают о выступлении 3 июля 1941 года:
Маршал войск связи Пересыпкин: - "В шесть часов пришел И.В. Сталин. Он был одет в свой обычный серый костюм военного покроя. Поздоровавшись с нами, он спросил:
- Ну как, готово?
- Да, все готово, - ответили мы.
Сталин сел за небольшой столик, на котором были установлены микрофоны. Рядом с ним стояла бутылка с боржоми и стаканы. Ю. Левитан объявил по радио о предстоящем выступлении И.В. Сталина.
Наступил самый ответственный момент. Заметно волнуясь, Сталин начал свою речь".
Маршал Баграмян: - "Я прислушался... - "Дело идет о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов Советского Союза". Тревожно и взволнованно звучали чеканные фразы о тяжелом положении на полях сражений, о том, что должны делать наши люди в тылу и на фронте, о их задачах в священной войне с фашистскими захватчиками...
Сколько раз, затаив дыхание, мы слушали его по радио. И сейчас мы понимаем, что в лице Сталина к нам, народу и армии обращается сама партия Великого Ленина. С первых же слов обращение захватывало. Моральное воздействие его было огромно".
Английский корреспондент в СССР А. Верт: - "...Голос у Сталина был низкий, негромкий и мог показаться совершенно спокойным, если бы не тяжелое усталое дыхание и эта вода, которую он стал пить во время речи...
И в несоответствии этого ровного голоса трагизму положения, о котором он говорил, была его сила. Она не удивляла: от Сталина и ждали ее. Его любили по-разному: беззаветно и с оговорками, и любуясь, и побаиваясь, иногда даже не любили. Но в его мужестве и железной воле не сомневался никто. А как раз эти два качества и казались сейчас необходимей всего в человеке, стоявшем во главе воевавшей страны".
7
Мы помолчали и некоторое время пребывали в раздумьях.
- Я хочу написать письмо Волкогонову, - сказал я.
- О чем? - не сразу спросил отец.
- Незадолго как ехать сюда, я увидал в Москве на лотках его последний двухтомник против Ленина. На обложке фотография Ленина, видно, в последние дни жизни. Его даже трудно узнать. Волкогонов решил поместить это на обложке.
- Какой подлец... Надо же так... Неужели он думает, что сам вечный?
- Я даже написал черновик. Там сказано, что хочу написать его биографию. Уже прочел ряд его книг разных лет, где он прославляет социализм и доказывает неприемлимость и неискоренимые пороки капитализма. Буду искать другие книги. Читал его выступления на съездах времен перестройки. Там, когда обсуждался вопрос о земле, он заявил так: - «Я ошибаюсь очень редко, поэтому послушайте меня и сделайте то-то и то-то». Так он ратовал за передачу земли в частные руки.
- Он ошибался всю жизнь. В своем кабинете 50 лет сидел под портретом Ленина, а потом сказал, что ошибался. Служил, мол, не тому делу.
- Так вот. Я попрошу его, чтобы мне прислали для суперобложки моей книги о нём несколько его предсмертных фото. И обещаю поместить это на обложке книги. По-моему, моя просьба вписывается в его мировоззрение.
- Подумай, стоит ли. Он человек умный... Наболтанный. С таким не так просто. Он и о тебе в газете так распишет, что...
- Пускай пишет.
- Я бы и сам написал, да волноваться нельзя. Сразу давление подымается. Сон не пойдет. Не тот возраст... Вот на фронте. Лег раз рядом с пушкой, было чисто. Проснулся, рядом куча гильз от снарядов. - Откуда? - А это пока ты спал, мы настреляли...
- Конечно, - согласился я с опасениями отца, - он все что угодно может вывернуть с точностью до наоборот. У него на это талант, это надо учитывать. Вот небольшой пример. Слушаешь?
Года четыре назад, это когда в мой приезд сюда мы с Геной помогали выбрать для вас цветной телевизор, он выступал перед аудиторией на телевидении. И как раз по этому новому телевизору говорил о том, что когда Сталина наградили второй Золотой звездой, то тот, мол, чтобы показать всем, что он выше всех, продемонстрировал грубое пренебрежение и отказался от звезды. Порассуждал за Сталина, посочинял глупости и показал его с самой плохой стороны. Там, в студии, сидела одна молодежь, и она без всякой проверки охотно поверила. Все-таки доктор, профессор, генерал-полковник. Знает, мол, больше всех. Наградили аплодисментами.
А я не знаю о второй звезде.
- Это лет 10 назад я читал из воспоминаний. На Параде Победы командующие армиями и фронтами увидали, что многие участники парада, в том числе и они сами Герои, а кто дважды и даже больше. А Сталин, их Верховный Главнокомандующий, который всех привел к победе, у него лишь одна звезда Героя Соцтруда за первые пятилетки.
Командующие обратились с ходатайством о награждении Верховного Главнокомандующего по итогам войны и, в частности, за оборону Москвы, Звездой Героя. Решение Верховным Советом было принято, и Указ был опубликован. Сталин прочел об этом в газете.
- Дальше?
- Он пригласил Калинина и спросил о порядке присвоения столь высокого звания. Тот ответил: за личное мужество на полях сражений и т. д.
Сталин сказал, что вы, мол, правильно цитируете Положение, а как понимать вот это? Это неправильно. Если будем награждать такой наградой кабинетных работников, народ нас засмеет. Делайте, мол, что хотите, награду принять не могу.
Однако некоторые художники, не зная этого дела, в своих произведениях рисовали уже две звезды, и с них были выпущены даже открытки. Я сам видел недавно один такой портрет размером метр на полтора в Музее Вооруженных Сил, правда автора забыл. Эта звезда оставалась в наградном отделе Верховного Совета, и только когда Сталин умер, ее взяли и несли за гробом.
Во дворе захлопали дверцы автомашины. Я встал, пошел на кухню и с надеждой выглянул в окно: не брат ли Гена это приехал? Мне всегда нравилось, когда мы все вместе, но то приехал сосед слева Анатолий Михайлович с семейством. Сейчас он с видимым удовольствием постоит на траве и на дорожках в разных местах своего участка и оглядит хозяйство, три сосны у себя и много за забором. Потом неторопливо начнет поливать шлангом в своем длинном застекленном парнике помидоры водой из поднятой на два метра от земли сварной металлической зеленого цвета двухкубовой емкости. Затем станет рассматривать посадки с цветами, однако, главное дело у него на сегодняшний вечер, конечно, волейбол.
Это для него праздник, как для меня праздником была пятница, когда дома в Троицке каждую пятницу ходил с друзьями в фабричную баню, пока она не сгорела. Там постоянная клиентура, особая и приближенная к естеству обстановка, вода, пар, жар, купание в снегу, а летом в реке, более отвлеченные от повседневности разговоры, а также беседы на разные интересные темы, на которые в обычной обстановке не хватает досуга. Если какой-то банный день приходилось пропускать, то вся неделя была испорчена и казалась, что ей не будет конца. Нарушен ритм, нет должного интереса к делам, тело и душа недовольны, ждут и требуют. И даже в обычный рядовой предбанный четверг уже ощущался подъем, и этот день уже являлся предпраздничным и напоминал о завтрашнем удовольствии. Как бы сделать так, чтобы таких дней было больше?
- - -
...История с наградой Сталину описана в ряде мемуаров, в том числе у Василевского: - "...Звание Героя Советского Союза и звание Генералиссимуса ему было присвоено по письменному представлению в Политбюро ЦК партии командующими фронтами. И наград у него имелось меньше, чем у командующих фронтами и армиями. О просчетах же, допущенных в годы войны, он сказал народу честно и прямо в своем выступлении на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года:
- "...Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признанье как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны... У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 41-42 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала потому, что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: Вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии... Спасибо ему, русскому народу за это доверие".
В.М. Молотов: - «Сталин жалел, что согласился на Генералиссимуса… Два раза пытались ему присвоить. Первую попытку он отбил, а потом согласился и жалел об этом. …Сталин сказал, что он не подходит под статус Героя Советского Союза. Героя присваивают за лично проявленное мужество. «Я такого мужества не проявил», - сказал Сталин. - И не взял звезду».
- - -
Дома в Троицке у меня собралось много литературы по персоналиям: от князей и царей, и до нынешних, имеется и ряд разных мемуаров: от строителей государства, и его разрушителей. Есть книги о Сталине. Эти свидетельства людей, лично знавших его, для истории много выше, нежели суждения большого числа нынешних толкователей, выполняющих заказ: создать из вождя народа образ врага. Думающего только о себе и своей власти, злобного и некомпетентного, не терпящего возражений, параноика, предателя и, вообще, скопища всего самого плохого. Талантами тысяч исказителей такой ложный образ создать удалось, и теперь имя Сталина в народе стало ругательным.
Однако события показали, что именно эти лгуны и ругатели явились врагами народа и пятой колонной, разрушившими страну, обокравшими приватизацией, лишением трудовых вкладов и другими формами воровства и присвоения. Класс "Воров в законе". И теперь с их приходом к власти впервые население не растет, а вымирает на миллион в год, в то время как малая часть общества озолотилась, прибирает к рукам достояние государства, скупает собственность за рубежом и проводит время на лучших зарубежных курортах.
Леон Фейхтвангер: - "Сталин в противоположность другим стоящим у власти лицам исключительно скромен. Он не присвоил себе никакого громкого титула и называет себя просто Секретарем Центрального Комитета. В общественных местах он показывается только тогда, когда это крайне необходимо... Он не позволяет публично праздновать день своего рождения. Когда его приветствуют в публичных местах, он всегда стремится подчеркнуть, что эти приветствия относятся исключительно к проводимой им политике, а не лично к нему".
Авиаконструктор Яковлев: - "Товарищ Сталин, срок мал и дело трудное! - А мы здесь только о трудных делах и говорим. Поэтому вас и пригласили сюда, что дело трудное. Скажите лучше, какая вам нужна помощь, а сделать придется все, что надо, и к сроку". "...Если вы твердо убеждены, что правы и сумеете доказать свою правоту, никогда не считайтесь с чьим-то мнением, а действуйте так, как подсказывает разум и ваша совесть... Пожалуйста, отвечайте так, как вы сами думаете. Не угодничайте. В разговорах со мной не нужно этого. Мало пользы получится от нашего разговора, если вы будете угадывать мои желания. Не думайте, что если вы скажете невпопад с моим мнением, будет плохо. Вы специалист. Мы с вами разговариваем для того, чтобы у вас кое-чему поучиться, а не только, чтобы вас поучать".
Нарком вооружений Устинов: - "Сталин обладал уникальной работоспособностью, огромной силой воли, большим организаторским талантом. Понимая всю сложность и многогранность вопросов руководства войной, он многое доверял членам Политбюро ЦК, ГКО, руководителям наркоматов. Сумел наладить безупречно четкую, согласованную, слаженную работу всех звеньев управления, добился безусловного исполнения принятых решений.
...Он поименно знал практически всех руководителей экономики и Вооруженных Сил, вплоть до директоров заводов и командиров дивизий, помнил наиболее существенные данные, характеризующие как их лично, так и положение дел на доверенном им участке... Свои мысли и решения Сталин формулировал ясно, лаконично, с неумолимой логикой. Лишних слов не любил и не говорил их".
К. Симонов: - "...Он мало говорил, много делал, много встречался с людьми, редко давал интервью, редко выступал и достиг того, что каждое слово взвешивалось и ценилось не только у нас, но и во всем мире. Говорил он ясно, просто, последовательно и, в нашем представлении, никогда не обещал того, что не делал впоследствии".
- - -
В желтых газетах была брань, что Сталин работал ночами, и это толковалось как издевательство к подчиненным. Когда через ряд лет подобный материал попался вторично, пришлось вспомнить, что наша страна это не одна Москва, а целых 11 часовых поясов. Конечно, если думать только о Москве, то работать лучше днем. Ельцин, например, сам никогда не желая и не умея работать, бросил всю работу со страной своему огромному и коррумпированному аппарату и немудрено, что деньги в регионах теряются по пути, обогащая чиновников, а люди месяцами не видят зарплаты. Но если руководить не развалом как Ельцин и Горбачев, а развитием страны, то время, когда можно иметь дела со всей страной, это и утро, и вечер и ночь.
Жуков: - "Когда я стал заместителем Верховного Главнокомандующего, я однажды сказал Сталину, что все его ближайшие помощники, я в том числе, издергались и измотались до последней степени. Он с некоторым удивлением спросил: "Почему?" Я сказал ему, что когда он работает по ночам, мы в это время работаем. И пока не становится известным, что он уехал и лег спать, мы не уезжаем и не ложимся спать... Пока я ему все это говорил, он... уточнял, даже выразил удивление тем, что никто не ложится спать, пока не лег он. Потом сказал: - "Хорошо. Обещаю вам, что больше не буду звонить вам ночью". И действительно, с того дня до самого конца войны он ни разу не позвонил мне позднее 12 часов ночи. Один раз позвонил ровно в 12 часов, но свой разговор со мной начал с вопроса: - "А вы еще не ложились спать, товарищ Жуков?" Я сказал, что нет, только собираюсь. Он задал какой-то деловой вопрос..., и сразу закончив разговор, сказал: - "Ну, прощайте, отдыхайте".
8
...Посмотрев как разгружаются Гладышевы, я вышел из кухни и снова вернулся в спальню. Лег, и через прозрачную кружевную занавеску поглядел на голубое сияние мирных небес и продолжил разговор: - Сталин не принял награду, Волкогонов его охаял. Если бы принял, охаял еще больше. Получается, что ни сделай, все не так, как в одной из басен. Вот такой подход у Волкогонова.
Снова установилось молчание. Говорить о волкогоновых стало скучно.
- А ты помнишь день, когда началась война? - спросил я.
- Я учился на железнодорожных курсах в Москве, недалеко от метро Сокол. Лет шесть назад, когда ездил в Кисловодск и заезжал к вам, поехал поискать, где находились курсы...
- Нашел?
- Кажется, да. Сейчас там все сильно перестроено, сразу угадать трудно. На второй день войны нам, человекам 30, вручили пропуска для встречи с Кагановичем. Этот пропуск сохранился и лежит дома в папке с документами. Нас вызвали в зал заседаний, и выступил Каганович. Минут пятнадцать. Объяснял наши новые задачи. Нам на местах поручалась организация перевозок бензина, и были выданы предписания. Давалось право ездить на любых поездах и паровозах.
- Что он еще сказал?
- Речь чистая, твердая. Сказал о войне. Сказал, что враг будет иметь временный успех, но будет разбит. Что сколько бы мы не отдали, мы все вернем. Запомнилось: он поднял палец, и сказал так: - "Враг будет разбит. Это ему не западные страны!" И дальше: - "Ну а на все остальное вам ответит товарищ Загиятдинов, а мне надо идти заниматься своими вопросами".
- Кто такой Загиятдинов?
- У него книга по движению поездов. Мы по ней учились.
- Расскажи еще что-нибудь. Мне интересны даже мелкие детали.
Отец задумался, пару раз поднял подтяжки, взглянул на окно, еще немного подумал и сказал:
- В 74-м году я был в санатории Белокуриха. В Алтае. Там один рассказывал... Фамилию и откуда он, не знаю. Крупный работник какого-то завода. В войну не успели выполнить какое-то важное задание. Вызвали в Москву директора, главного инженера и секретаря горкома. И те привезли целый чемодан оправдательных документов. Приехали в Москву, в ГКО. Сталин спросил: - "В чем дело, фронт ждет?" - "Товарищ Сталин, надо то, другое, пятое, десятое..." - "Вы меня не поняли: почему не приняли всех мер и не выполнили? Почему не обращались к нам? А вы, секретарь горкома, знали, что план не будет выполнен? Как вы понимаете свои обязанности в городе?" Главный инженер: - "Товарищ Сталин, это выполнить было невозможно, надо новое строительство..." - "А вы сделайте невозможное. Это война. Поезжайте в Госплан. Срок два месяца. До свидания".
Молотов только спросил: "Как город живет?"
- Ну, и выполнили в срок?
- Как вернулись, забыли, что такое день и ночь. Все понаходили, сделали за полтора месяца.
- Расскажи что-нибудь о фронте.
- Мы уже об этом много говорили. Я даже Диме, когда он был здесь, и когда я ездил к вам, рассказывал.
- Да, я в основном, знаю. Когда ты пошел на фронт и когда вернулся?
- Призван 19 декабря 42-го года. 30 декабря прибыли в Катуар. После легкого ранения скоро вернулся в строй, а после тяжелого ранения 7 декабря 43 года и после госпиталя уже не взяли. То есть, на передовой был 11 месяцев.
- Какой фронт?
- 2-й Прибалтийский, потом, кажется, Северо-Западный. Там солдаты не всегда за этим следили. Больше штабные работники. Дивизия номер 200.
- Это я знаю.
- В боевом охранении, это между немцами и нашими, несколько месяцев без смены. Немецкие снайперы сильно били. Раз моему товарищу надо было в соседний окоп. Темноты ждать долго. Он ждал-ждал, и как пуля туда, за 10 метров. Немец прозевал. Но, наверное, стал ждать. Через полчаса товарищ оттуда бегом и прямо нырнул в наш окоп, немец ему у сапога пятку так и отбил.
Собрались как-то обедать. Принесли ведро с обедом, а по нам из пушки. Мы кто куда, а про ведро забыли. Так он другим снарядом прямо в ведро. Целый день голодом.
Вот как так бывает? Один раз была у нас голодовка, не подвезли продукты, или разбомбили. На нас было несколько атак, измотались крепко. Несколько погибло. А у меня стал заедать автомат. И мне сказали, что впереди, в 20 метрах остался чей-то новый. А у меня появилось помутнение от измотанности и голода. Вместо того, чтобы ползти туда, встал и пошел. Пули свистят везде, между рук, ног, справа, слева, а я знаю, что не хочу жить, и все. Взял автомат и вернулся. Автомат попался хороший... Повезло...
А в другом месте, нас каждое утро облетывала "рама". Лето было. Сыпали листовки, журналы. Там звали: - переходите к нам. Работу дадим. Биография Власова. В журнале картинка: Гитлер с баяном: "Широка страна моя родная!" Он ведь много захватил. Сталин тоже с баяном: "Узенькая страна моя родная!" На фотографиях: как наши солдаты выбирают себе в Германии работу.
Когда я там появился и не знал, то захотел сбить эту "раму". Утром есть хочется, пошел к лесу набрать ягод. Летит "рама". Я к дереву, на сучек положил ствол, так удобнее целиться, и несколько раз выстрелил. Самолет улетел. Вдруг снова летит обратно, и как сыпанул на меня гранаты! Всех мух, наверное, перебил, а меня не задело. Потом мне уже рассказали, что здесь правило: такие самолеты не трогать. Они сами летят без оружия, бросают листовки, а из них можно делать закрутки для папирос.
- Ясно. Еще что-нибудь. Как тебя ранило?
- В сентябре 43-го вступил в партию. 7 декабря ранило в ногу, но легко. Отправляться в госпиталь не советовали, так как через 10-15 дней снова пошлют сюда, а наша часть через 10 дней уйдет на переформирование, и я их не найду. Это было, кажется, под Витебском.
Получили задание: отнять высоту. Там еще стоял сарай. Нас было 40 человек. Высоту взяли, осталось 20. Нашего командира отделения ранило. В отделении осталось 5-6 солдат. Приказали мне взять над ними командование и готовиться к отражению атаки. А у меня был один узбек. Он не готов. Пулемет вверх ногами, а сам сидит, закрылся в плащ-палатке. Я велел готовиться, он говорит: "Сейчас". По нас артподготовка, значит, сейчас пойдут отбирать высоту. Я снова к узбеку, опять пулемет в стороне, а сам закрылся. Тогда я его отругал: - "Убьет тебя немец или нет, я сам тебя убью"...
Уже после, это в 49-м году, мне прислали медаль за эту высоту. В числе других. "За отвагу". Удостоверение и номер Г 216515.
С некоторых сторон вокруг высоты был лесок. Это было 5-6 часов вечера. Тут с нашей стороны как заревели танки, подошли "катюши", и зашли в этот лес. Такая сила подошла! Немцы не дураки, догадались, и через наши головы как дали по лесу! Бор прямо трещит. Один снаряд упал возле меня, перелетел несколько метров. Инерция огромная, и осколки в сторону полета. Мне в бок 3 осколка. Распорол шинель, фуфайку, сломал ребро. Если бы взорвался впереди, все осколки были бы в меня.
Смертельно опасная рана. Я ничего не понял: что случилось? Автомат вверх поднимаю, а сам падаю? Солдат оттащил за воротник в канаву.
Опомнился, когда привезли на телеге. Хирург говорит: - "Сегодня ничего, ты первый поступил, а вот вчера я повозился". Шинель, ватник, рубашка замерзли. Ото-грели, раздели. Вытащили два осколка. Отправили вглубь тыла в госпиталь. Сюда.
В Белово бросил записку: - "Сообщите, что едет бывший диспетчер Новокузнецка". Только тогда он назывался Сталинском. Участок был от Новосибирска до Таштагола, и все диспетчера знали друг друга по фамилии. Позвонили в Прокопьевск, встретили Катя, Коля и твоя бабушка Уля. Тебе было 4 года. Ты забежал в вагон: - "Папа, где мой папа!".
На кухне снова загремели ведра, кастрюли и началось приготовление ужина. Отец начал подыматься, чтобы пойти за водой, а я отправился доделывать включатели света для лестницы на 2-й этаж. Пользование установленным ранее внизу одним включателем было неудобно: вечером или ночью спускаться приходилось в темноте, а если подыматься по освещенной лестнице обратно, то как сверху выключить свет? А потому, в двух новых включателях внизу и наверху надо было сделать внутри дополнительные контакты, чтобы расположенная посреди лестничного пролета лампа, как это в известной задаче по электротехнике, включалась и выключалась снизу и сверху независимо.
- - - - - - -
2008 г.
Воспоминания папы
© Copyright: Анатолий Музыченко, 2018
Свидетельство о публикации №218071001578
Свидетельство о публикации №218071001578
Рецензии