Освободитель часть 2 глава 18

Вокзал
Полковник Дворжицкий и капитан Кох прошли по Невскому проспекту и зашли в здание Николаевского железнодорожного вокзала через главный вход, неизменными колоннами.
- В каком вагоне она приедет? - спросил Андриан Иванович.
- В шестом, - ответил Карл.
Она взошли по ступенькам на перрон, который был поднят относительно уровня земли. Поезд прибывал на первый путь. Немного подождав, встречающие увидели клубы чёрного дыма, поднимающиеся над трубой паровоза.
- Подходит! - обрадовался Кох, не любящий ждать.
- Поезд похож на корабль в океане… - заметил полицмейстер. - Так же издали виден столб дыма, только там волны, а здесь дома!
Капитан с некоторым удивлением взглянул на спутника, он не подозревал, что это закалённый жизнью служака способен на поэтические сравнения.
- Пройдёмте дальше по перрону, - предложил он, - вагон расположен в середине состава.
Пыхтя, словно старый дед, подошёл паровоз. В вагоне было несколько купе, каждое имело отдельный выход на улицу. Они подождали, когда из одного вышла молодая женщина в сопровождении мужчины в форме полицейского департамента и подошли к ним.
- Добрый день! - поздоровался следователь. - Я полковник Дворжицкий, а это капитан Кох.
- Здравия желаю! - взял под козырёк форменной фуражки кряжистый пристав.
- Можете возвращаться в Москву, - разрешил он. - Дальше мы сами…
- Мне предписано доставить мадмуазель в управление полиции… - растерялся пристав.
- Я следователь по делу о покушении на покойного Государя! - рявкнул Дворжицкий. - Нам необходимо срочно произвести опознание государственного преступника.
- Виноват! - козырнул пристав и растаял в толпе.
- Ваше имя Софья? - повернулся к москвичке Кох. - Что с вами?
Девушка после слов полковника страшно побледнела и казалось, готова упасть в обморок.
- Какое опознание? - прошептала она. - Какого преступника?
Капитан придержал её за локоть, давая возможность восстановить равновесие и повторил вопрос:
- Вы Софья? Невеста Игнатия Гриневицкого?
- Да… - еле слышно ответила она. - Я так и знала, что ничем хорошим наши отношения не закончатся!    
 
Сын
Государственный крестьянин Семён Халтурин всю долгую жизнь счастливо прожил в деревне Халевинская Орловского уезда Вятской губернии. Семья у него была зажиточная, и после смерти родителей он унаследовал крепкое хозяйство.
- Вот только оставить некому… - жаловался он жене в старости.
Единственный сын Николай уродился высоким, сильным и красивым парнем, но слегка придурковатым.
- У него не все «валеты» в колоде! - говорили о нём односельчане.
Уличное прозвище у него было «Февраль». Получил потому, что у него в голове, частенько возникала «пурга». Любимым его развлечением было колка дров. Чтобы занять отпрыска отец выезжал на лесоучастки, где за водку договаривался с мужиками, насчёт особо сучкастых берёзовых чурок.
- Их труднее разрубить! - знал он. - Колька дольше провозится…
Чем больше было сучков, тем больше водки получали мужики, их заготавливающие. Но парня отцовское коварство не смущало. Как только телега с напиленными чурбаками подъезжала к дому, он брался за колун, который имел пятнадцать килограммов веса, и приступал к делу с криком:
- Огонь батарея!
Халтурин с первого удара разносил напополам самые кряжистые. Потом измельчал их, укладывал ровненькими поленницами по периметру забора, огораживающего дом. Когда забор протяжённостью метров сто двадцать был окружён тремя рядами в человеческий рост, отец понял:
- Коле надо искать другое занятие!
Он оправился в имение графа Комаровского с необычной просьбой:
- Примите моего бестолкового сына Николая на работу в свою усадьбу!
- Зачем это тебе крестьянин? - сильно удивился помещик. 
- Думаю, мабудь у чужих людей он придёт в разум!
- Ты не мой крепостной и работников у меня хватает…
- Пускай работает задаром, - взмолился Халтурин. - Богом прошу!
Комаровский хотел отказать в странной просьбе посетителя, но гость графа увидел перстень на пальце левой руки Семёна и неожиданно спросил:
- Откуда у тебя это кольцо?
Он подробно рассказал, как когда-то давно ездил в составе делегации Вятской губернии на день тезоимства императрицы и как два незнакомца за то, что подвёз их до Петергофа, подарили перстень.
- Я его никогда не снимал! - с гордостью закончил Халтурин.   
Иностранец шепнул что-то графу. Он вызвал управляющего имением и поручил решить вопрос. Семён привёз сына в имение барина и велел ему:
- Работай на совесть!.. Иначе тебя домой не отпустят!
Несмотря на то, что Коля вид имел довольно грозный, и его тёмные, довольно наглые глаза из-под нависших надбровных дуг с отвисающей нижней губой симпатий не добавляли, мужики в нём не чаяли души.
- Работает он как вол, - радовался управляющий новому работнику.
На вытянутых руках Николай таскал мешки с зерном, бочки с мёдом он не катал как остальные, а взваливал себе на спину, и таким образом транспортировал их кладовую. За день стирал две берёзовых метлы, тщательно выметая двор и прилегающую территорию.
- Сегодня день рождения барина! - радовались дворовые.
Граф выставил дворне ведро водки. Три мужика пригласили Халтурина:
- Пойдём Никола, обмоем твоё поступление к нам!
Местом праздничной пьянки они выбрали сарай для хранения инструмента, без окон и с одной дверью. Зайдя вовнутрь, они заперлись изнутри на засов. Коле наливали «с бугорком». Он пил, что-то жевал, но в разговоры не вступал. Мужики обсуждали местные новости:
- Заграничный гость Комаровского такой привередливый!
Вдруг после третьего стакана «Февраль» начал их бить. Ни предварительных угроз, ни каких-либо поводов, не было. Просто неожиданно начал мутузить собутыльников.
- Ты чего энто творишь?! - опешили крестьяне.
Коля бил так сильно, что мужички, совсем не хлипкого сложения, летали по вагону и приземлиться никак не могли. Кулак Халтурина работал, как молот кузнеца. Бежать им было некуда, вокруг замкнутое пространство.
- Спаси и сохрани! - истово молились бедолаги.
Больше всего их возмутило, что Коля не запыхался. Одному из них удалось отодвинуть засов.
- Полундра! - с криком они вырвались наружу, забыв про водку.
Утром один столкнулся с мучителем на скотном дворе. «Февраль», увидев собутыльника, бросился к нему навстречу с дивным вопросом:
- Куда ты пропал?
Приняв позу самообороны, в виде закрытой руками головы и свернувшись словно ёжик, мужик ждал новых экзекуций. Но Коля был добродушен, как никогда, лишь кричал:
- Давай-ка мы с тобой ещё выпьем!
Мужик, вытаращив заплывший глаз, старался объяснить Халтурину.
- В смысле, я вообще не пью! - божился крепостной. 
Он потирал рукой болевшие ребра и шепелявил распухшими губами. 
- Бог не велит! - заверил потерпевший и убежал убирать навоз.
Дворовые мужики бутылки с самогоном попрятали с глаз долой.
- И правильно… - одобрил результат управляющий.
Забыв про работу, Николай бродил по имению, предлагая каждому выпить, надеясь, что ему нальют. Двор перешёл на осадное положение.
- Мужики пьют, - замечал управляющий, - но как-то осторожно…
Не найдя новых собутыльников, «Февраль» стал требовать водку на кухне. Когда он в расстроенных чувствах выбил окно, вызвали его отца к Комаровскому. Гость сказал крестьянину:
- Я выезжаю на ярмарку в Нижний Новгород! Мне нужен охранник, обладающий недюжинной силой для охраны. Отпусти со мной сына…
- Он не справится!
- Справится, - заверил иностранец с немецкой фамилией Шульц. - С нами поедет моя горничная Антонина, она поможет.
Звали его Иоганн. Через несколько дней они выехали на знаменитое торжище. Нижегородская ярмарка, ставшая самой значительной на земном шаре, являлась местом встречи народов, не имеющих ничего общего между собой по виду, по одежде, по языку, религии и нравам.
- Жители Тибета и Бухары, - рассказывал немец, - сталкиваются там с финнами, персами, греками, англичанами и французами.
Они ехали в одном экипаже, но Николай не слушал умные речи, а смотрел, не отрываясь на красавицу горничную. 
- На шесть недель в году торговля двух богатейших частей света назначает свидание в треугольнике между Окой и Волгой! - вещал Шульц. - На горе выстроен Нижний Новгород, господствующий над необъятной, как море, равниной, а у подножия горы происходит величайшая в мире ярмарка! 
Древний город, вместо того чтобы любоваться обеими могучими реками, словно бежал от них и прятался за горой. Такая странность поразила императора Николая, который увидев впервые город, воскликнул:
- В Нижнем природа сделала всё, что могла, а люди всё испортили! Древний Кремль отделяет старый город от нового... Нижегородский Кремль стоит на горе, которая гораздо выше, чем холм московского Кремля. По гребню вьются белые стены над покрытыми зеленью дерев крутыми склонами, выше горят золотые главы, как маяк светящие путнику, тоскующему среди песчаных дюн ярославской дороги. В некоторых местах стены Кремля вырастают из отвесных скал.
Ярмарка проходила на противоположном берегу реки, на треугольной низменности между нею и Волгой. Оба берега соединены плашкоутным мостом и являли резкий контраст. Один, как колоссальная пирамида, гордо возвышался над всей именуемой Россией равниной, другой, где имел место ярмарочный торг, стелился на уровне реки, которая ежегодно его затопляла.
- Этот живописный контраст бросился в глаза императору Николаю I, - напомнил Шульц. - Он полюбил город, ставший местом встречи купцов из отдалённейших стран и приобретший первостепенное торговое значение. 
Они подъезжали со стороны Ярославля, и попали в город по мосту.
- В одном месте в России есть толпа, - усмехнулся Иоганн, - на мосту через Оку, единственном пути сообщения между городом и ярмаркой.
При въезде на него пыль слепила глаза, шум оглушал, повозки теснились со всех сторон. В Нижнем Новгороде насчитывались не более двадцати тысяч постоянных жителей, а территория ярмарки пустовала в течение девяти месяцев в году. Во время ярмарки число приезжих, одновременно живущих на её территории, равнялось двумстам тысячам.
- Это настоящий судный день для купцов! - оживилась Антонина.
Отдельные единицы сменяли друг друга, но общая сумма оставалась постоянной, в дни оживлённой торговли доходила даже до трёхсот тысяч.
- По концу коммерческих сатурналий город умирает… - уточнил немец. 
Такое огромное скопление людей происходило без особого беспорядка.
- Он в России вещь неизвестная, - ухмыльнулся иностранец. - Здесь беспорядок был бы прогрессом, потому что он - сын свободы.
На мосту между повозками пробирались пешеходы, а самой реки не было видно. Её сплошь покрывало огромное множество судов и лодок. 
- Для чего собственно, мост? - спросил он. - Положительно, можно перейти с одного берега на другой, перепрыгивая с джонки на джонку.
Однако вскоре огни озаботились поиском ночлега. Им предстояло найти временное пристанище, а все гостиницы были переполнены. Халтурин стучался в каждую дверь, но возвращался неизменно с одним ответом:
- Комнаты нет! 
Проехав длинную улицу, они заметили кофейню. 
- Стой! - немец приказал остановить лошадей и прошёл в кофейню.
Она состояла из анфилады комнат, переполненных шумной толпой гостей, угощавшейся чаем и спиртными напитками. Хозяин встретил их с почётом и самолично провёл по всем комнатам процветающего заведения.
- Но мест для ночлега нет! - уверял он гостей.
Войдя в последнюю «залу», также загромождённую столиками и посетителями, Шульц убедился, что, действительно, нет свободного уголка.
- Комната угловая в доме? - спросил он. - У неё отдельный выход? Забейте двери, соединяющие с другими, и сдайте мне на пару дней.
Иностранец задыхался от ужасающего воздуха, так как к обычному букету русских запахов присоединялись обильные винные испарения. Николай растолковал хозяину сущность предлагаемой ему сделки.
- Я потеряю на этом деле, - возразил он.
- Заплачу вам, сколько захотите, - пообещал ему Иоганн.
Сделка состоялась. Гость взял приступом зловонный кабак, за который пришлось платить дороже, чем за самую роскошную комнату в самом дорогом отеле Парижа. Но гордость победы утешила за все его издержки.
- Только в России, где прихоти господ не знают никаких границ, можно превратить в мгновение ока зал ресторана в спальню… - едко заметил он.
«Февраль» попросил посетителей удалиться. Они вышли без малейшего ропота, двери заперли висячим замком. Пара половых вынесла всю мебель. 
- Ужас! - вскрикнула Антонина и от испуга прижалась к Халтурину.
Из-под каждого столика, из-под каждого табурета выползли полчища невиданного зверья. Различных чёрных насекомых, с полдюйма длиной, мягких, липких и бегающих довольно быстро.
- Я туточки спать не буду! - категорично заявила девушка. 
Кровать, набитая свежим сеном, стояла посередине комнаты, ножки её покоились в четырёх полных водою мисках. Спать пришлось втроём.
- Я предпочла бы, пожалуй, иметь дело с тиграми, чем с полчищами этой мелкой твари... - дрожала всем телом Антонина и «Февраль» её обнял. 
После выставки Иоганн уехал в Петербург, чтобы оттуда уплыть на Родину. Антонина и Николай вернулись в Вятскую губернию, где вскоре поженились. В 1856 году у них родился сын Степан.
- Слава Богу, нормальный! - обрадовался его дедушка и вскоре умер.
 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/07/18/346