Михаил

Каждый приходит к вере по-своему. Кого-то наставляют родители, кого-то в церковь за ручку приводит бабушка. Но если родители не верующие, если бабушка умерла, если в школе, в институте один атеизм? Нужен проповедник. Простой человек, желательно твоего круга, который найдёт такие слова, которые вывернут тебя наизнанку. Откроют глаза, растолкают душу, посеют сомнения в мир привычного рационализма. Хорошо, когда есть рядом такой человек. Без него – долгие метания, вечные сомнения, позорные отступления. Где взять таких проповедников? Они есть. Простые люди, не равноапостольные, не чудотворцы. Мне посчастливилось, я повстречал его. Хочу верить, что пришёл он именно ко мне. Пришёл издалека.

В восьмидесятых годах в посёлке Важины обосновалась семья немцев из Казахстана. Два брата, отец, мать, бабушка – с простой, совсем не немецкой, фамилией Рыбка. Один из братьев – Артур - закончил культ-просвет училище, женился и начал нелёгкую трудовую жизнь советского интеллигента. Заведующий клубом – весьма ответственный участок идеологического фронта, передовой отряд культуры на селе. Клуб – зелёное, деревянное, одноэтажное, ничем не примечательное здание. Рядом сельпо, дорога в районный центр, автобусная остановка, неширокая речушка Важинка. Всё было обычным, и только древняя, построенная в XVII веке, но до сих пор действующая церковь Воскресения Христова, никак не вписывалась в сельскую идиллию развитого социализма.

Артур действительно был интеллигентом – не по должности, а по духу. Тихий голос, внимательный взгляд умных серых глаз, высокий лоб в обрамлении каштановых, слегка вьющихся, волос, тонкие черты лица. Его вежливая и негромкая, но азартная и убедительная речь сразу обезоруживала собеседника, располагала к откровенности, удерживала внимание. Но и сам он умел слушать человека, не замыкаясь в кругу собственных мыслей и убеждений. Его сильный, тренированный ум был открыт разумному слову, убедительному доводу.

Слово Божие ищет и находит таких людей, потому, что приняв Его, они сами становятся Его одарёнными проповедниками. Артур не мог, не должен был пройти мимо храма, в ста метрах от которого примостился его клуб. И он пришёл в церковь Воскресения Христова, сначала как зритель, потом как прихожанин, затем стал помогать батюшке в хозяйственных делах, в ведении службы… Он и сам понимал, что ушёл слишком далеко от своей профессии, от образа жизни проповедника светской культуры. Но обретённая вера ещё не успела закалить характер для решительного шага. Помогла, как ни странно, власть. Твёрдо и, по-своему мудро, она поставила вопрос – или с нами, или против нас! Так речка Важинка стала для Артура Рубиконом. Заведующий клубом ушёл в церковь.

А сколько наших людей волей или неволей совершали этот выбор в пользу клубов, угнездившихся в заброшенных, осквернённых храмах? К концу восьмидесятых годов на весь огромный Подпорожский район осталась одна единственная церковь. И это ещё можно считать везением, ведь в Лодейнопольском, да и в других соседних районах действующих церквей не было вовсе. Верующие люди совершали редкие и дальние, как паломничество в Святую землю, поездки в чудом уцелевшую Воскресенскую церковь. Её настоятель отец Виталий с гордостью показывал прихожанам старинную надпись над входом: «Да будут очи Твои, Господи, отверсты на храм сей день и ночь». Эта мольба людей, запечатлённая на стене задолго до лихих годов XX века, и спасла церковь от разорения. Так говорит настоятель, так верят прихожане. Храм не только спасся сам, но и сохранил в своих стенах десятки древних, намоленных икон из других церквей – тех, чья судьба сложилась не столь благополучно.

Сюда, к отцу Виталию, и пришёл Артур Рыбка. Поначалу – чтец, потом – дьякон. Он не просто служил, он нёс свои, счастливо обретённые им веру и знание родным, друзьям, бывшим сослуживцам, знакомым. Первый молитвослов, который появился в нашем доме, был подарен им. И не просто подарен, а вложен нам в руки, со словами самой горячей и искренней проповеди. Но без ненужной настойчивости, с глубоким чувством такта, одной лишь силой умной беседы, открывающей сердце ключом рассудка… Да, он был проповедник от Бога. Не случайно предопределение судило ему стать следующим, за отцом Виталием, настоятелем старинного Воскресенского храма. Рукоположенный в иереи с именем отца Михаила, он весь свой талант, всю молодую, нерастраченную силу направил на привлечение к церкви новых людей.

Это были девяностые годы – время утраченных надежд. Тёмное время разгула экстрасенсов, колдунов, сектантов. Разрушение Советского Союза не привело к возрождению Святой Руси. Стоило выйти на улицу, как вас за руку ловили молодые люди со сладенькими улыбками и добренькими книжечками в ярких обложках. Стоило включить телевизор, и вас насквозь пронизывал взгляд Кашпировского, а ловкие руки Чумака заводили вам «шарики за ролики». Конечно, сектанты были опаснее всего. Они апеллировали к самой образованной, думающей части населения, они забрасывали её цитатами из Писания, завлекали книжностью, внешней логикой рассуждения. Как сложно было в это гнилое время проложить для интеллигенции дорогу к храму. Отец Михаил делал это. До сих пор поражаюсь успешности его проповеди. Пожилые врачи и молодые работники культуры, учителя, вчера ещё искренне убеждавшие детей в первичности материи, приходили к вере. Состав прихожан, при отце Михаиле, существенно изменился. С каждой воскресной службой всё больше новых лиц в церкви, с широко раскрытыми от восторга и удивления глазами, с неумелыми движениями рук, робко совершающих крестное знамение. Все длиннее становилась очередь к исповеди, батюшка едва успевал выслушать всех. Конечно, здесь не только его заслуга. Само время, порушившее ложных богов  и кумиров, повернуло многих на истинный путь. Но, правда и то, что никогда я не слышал из уст отца Михаила скучной проповеди, формального пересказа евангельского чтения. Всегда он убеждал, призывал, обличал, и находил для этого самые веские, самые нужные в этот момент слова…

Так случилось, что большинство российских немцев покинули нашу страну, уехали на историческую родину, в Германию. Я не вполне понимаю причины, этого «переселения народов», да и не время, не место сейчас говорить об этом. Это произошло, и теперь можно только сожалеть. Уезжали по одиночке и целыми семьями, коллективами, селениями. Репатриировались и все родственники отца Михаила. Сам он долго не хотел покидать страну, но, как часто случается, сила рода оказалась могущественнее отдельного человека. Сейчас батюшка живёт и служит в небольшом немецком городке, где большинство православных прихожан – это такие же, как и он выходцы из России. Он с ними, ведь так важно, чтобы эти люди здесь, на фатерланде, сохранили православную веру русской родины, не разменяли её на сухое, чопорное лютеранство или равнодушное безверие, поразившее современный западный мир. Наверное, отец Михаил нужнее там, среди своих единоплеменников. Бог лучше знает, куда поставить своих проповедников. Чтобы не иссякла вера на земле, чтобы люди искали дорогу к храму. И не в России только, во всем мире.

2005 г.